| ВПРОЧЕМ, МЫ ни лютой стужи Паустовского, ни прелестей европейского курорта не почувствовали. Сезон туристический на Аландах начинался с 15 мая, мы застали лишь подготовку к открытию сезона. Чему и были рады: ни толп туристических, ни толкотни, и цены еще не подскочили на все товары. На второй день всей компанией, на прихваченном из Таллина джипе, мы отправились по отличным дорогам, проложенным через все главные острова, на руины русской крепости Бомарсунд. Англичане и французы покинули Аландские острова после подписания 18 марта 1856 года Парижского мира. Россия обязалась больше не строить военных сооружений, и поэтому, конечно, должен признать, что " Северная повесть " Паустовского страдает исторической недостоверностью. Впрочем, и Марианхамн был построен гораздо позже, чем там якобы появились герои повести Паустовского. Простим писателю исторические небрежности, романтическая и трагическая история любви, тем более, к сожалению, на Аландских островах даже музейные работники о ней не слышали. Тем не менее, это еще одна героическая страница русской военной истории, знающая и победы, и поражения. Меня искренне порадовала встреча с сохранившимися с багратионовских времен изделиями моего родного Онежского завода, где мне какое-то короткое время доводилось и работать в радиоузле. Завод этот, как главный пушечный завод России, был построен еще Петром Великим — звался тогда Александровский пушечный завод. В Бомарсунде и сейчас на развалинах крепости, искусно законсервированных аландцами, стоят две мощные корабельных пушки с моего родного Александровского завода из Петрозаводска. Встретил своих пушечных земляков. На радостях, заодно и поминая погибших русских солдат в боях 1854 года, выпили там же крепкой клюквенной шведской водки . Памятник русским солдатам находится в самом образцовом состоянии. Побывали мы и в Кастельхольмском замке четырнадцатого века, наиболее смелая часть поездила по побережью на велосипедах. Походили мы и по старому православному кладбищу на острове Престё. Деревянные надгробья рядовых солдат и жителей , конечно, давно сгнили, да и каменные осели, медленно погружаются под землю, сюда бы бригаду русских православных добровольцев от нашей Церкви хотя бы прислать на летние работы, чтобы на замшелых плитах " Первого врача Бомарзундского госпиталя Бублеева " или унтера Алахова вновь ясно прорисовались все буквы. Осталось-то этих надгробий не более десяти, среди них, в самом центре кладбища, гранитный памятник трехлетнему Андрею Акцынову, сыну инженер-капитана, умершему 30 ноября 1835 года. Есть ли на Руси нынешней Акцыновы, потомки того инженер-капитана, или же потомки военного врача Бублеева? Соберитесь, съездите на славные Аландские острова. А, может, там проводить летом песенный фестиваль Дениса Давыдова? |
| Мало того в 6 стихе говорится, что те, кто не соблюдают многоженства, будут прокляты. Получается, что сейчас прокляты все (в т.ч. и современные мормоны), кроме пары тысяч мормонских фундаменталистов, до сих пор практикующих полигамию. Глава 6. Драгоценная жемчужина. «Перевод» Книги Авраама с древнеегипетского. «Драгоценная жемчужина» – самое короткое из «образцовых трудов» мормонизма. Согласно подзаголовку, в этой книге представлены «избранные откровения, переводы и повествования Джозефа Смита». Драгоценная Жемчужина включает в себя «Книгу Моисея», «Книгу Авраама», 24-ю главу Евангелия от Матфея в «богодухновенном» «переводе» Смита, официальное повествование о Первом видении Смита («Джозеф Смит-История») и мормонский символ веры , состоящий из 13-ти пунктов. Первое издание Драгоценной Жемчужины вышло в Англии в 1851 году, а в Америке – лишь в 1878 году. Священным писанием мормонизма эта книга стала лишь 10 октября 1880 года решением Первого президентства и Генеральной конференции. В первой главе Книги Моисея содержатся «видения Моисея», которые якобы были даны в откровении Джозефу Смиту в июне 1830 года. В главах со второй по восьмую якобы содержатся «писания Моисея», которые также были получены Смитом тем же образом в декабре того же года. В этих восьми главах, как верят мормоны, содержится «несокращенный» рассказ о творении и первых людях до времени Ноя. В пяти главах Книги Авраама говорится о богах, которые сформировали землю из уже имевшейся материи, о «Боге», чья резиденция находится на планете Колоб, о предсуществоании душ, о священстве, которым обладал Авраам и о многом другом. На примере этой книги можно ясно видеть, как возникают «священные писания» мормонизма, а также можно судить о «переводческих способностях» самого Смита. Вся история с Книгой Авраама началась с того, что в 1833 году некий Майкл Чандлер стал обладателем нескольких египетских мумий, в обмотках которых он обнаружил несколько папирусов, и ездил по стране, показывая их за деньги. В 1835 году он появился в г. Киртланд (штат Огайо), где тогда жили мормоны. Смит, который после своего перевода «Книги Мормона» слыл знатоком древнеегипетского языка, сразу высказал заинтересованность в приобретении папирусов. Однако Чандлер соглашался продать их только вместе с мумиями. В конце концов, Смит согласился приобрести все это за 2400 долларов (астрономическую по тем временам сумму). Обследовав документы, Смит пришел к следующему выводу: «Я начал переводить некоторые из иероглифов и, к нашей радости, обнаружил, что в одном из свитков содержались писания Авраама, а в другом – Иосифа Египетского». |
| Восприятие церковнославянского как славянского эквивалента классических древних языков было достаточно распространено в XVIII в. На славянском Юге это восприятие могло реализоваться в употреблении русского церковнославянского в качестве литературного языка (с теми или иными элементами сербизации или болгаризации). Подобная практика могла подкрепляться примером греков – тех, которые выступали за восстановление древнегреческого (Н. Дука и др.; см. в этой связи позицию К. Фотинова: Дель’Агата 1983). В России русский литературный язык нового типа уже занимал прочные позиции и о возвращении к церковнославянскому речь не шла. Церковнославянский, однако, мог пониматься как классический язык, являющийся единым по природе с русским и сообщающий ему «древность», богатство и особое положение в ряду литературных языков Европы (см. Успенский 1985, с. 168 и далее; Живов 1986в); такие воззрения характерны для Ломоносова, Тредиаковского (в их зрелый период) и для целой плеяды их учеников и последователей (аналогичные декларации можно найти у Г. Терлаича). Вместе с тем в русских условиях ориентация на церковнославянский язык могла отождествляться с ориентацией на «грамматические правила», при которой церковнославянский выступает как мера чистоты и правильности русского литературного языка (см. о Тредиаковском: Успенский 1985, с. 183–196). В конечном счёте эта концепция связана с тем усвоением церковнославянскому языку «грамматического разума», о котором говорилось выше. Как источник грамматической правильности воспринимает церковнославянский и К. Фотинов (см. Дель’Агата 1984, с. 182). Как на основание грамматической нормализации указывает на него и Неофит Рилский, который пишет в предисловии к своей «Болгарской грамматике» (1835, с. 3–4), что «Болгарскїй iaзыkъ е проистекалъ като отъ некой неоскудный источникъ отъ Славенскїатъ, тако да не може ни да противорчи, защо отъ него требува да прїиме и свое то исправленїе, и да се дополни во свои те недостатки» (ср. Венедиктов 1981, с. 80–81). Аналогичны, видимо, и позиции С. Стратимировича в отношении к сербскому литературному языку (см. Константини 1972, с. 213 и далее). Во всех этих случаях в качестве образцового языка фигурирует русский церковнославянский; и одной из причин было здесь то, что именно он обладал грамматической кодификацией 9 . На этом языке имелся корпус нормализованной в грамматическом и орфографическом отношении богослужебной литературы, и закономерно поэтому, что ему оказывалось предпочтение перед церковнославянским местного извода и что он воспринимался как хранитель того совершенства, которое было присуще общему литературному языку всего православного славянства – языку кирилло-мефодиевских переводов. 4. «Простота» языка и способы её лингвистической реализации |
| Наше внимание к житийным рассказам о великих грешниках, взошедших к вершинам святости путем «падения и восстания», вызвано не только их неизменной популярностью у читателей. С легкой руки писателей Нового времени остросюжетные и драматичные истории «грешных святых», пересказанные или вновь созданные по житийным образцам, приобрели значение «русского мифа» 42 и даже некоей нравственной парадигмы национального характера. Небесполезны наши наблюдения и для изучения житийной традиции в более широком смысле. Предлагаемые заметки – осторожная попытка обобщить результаты достижений предшественников и собственные наблюдения по этому вопросу. Одним из возможных принципов систематизации материалов к изучению житийной традиции в русской литературе XIX–XX вв. является их подразделение по характеру отношения светского автора к существующим до него агиографическим текстам. Во-первых, писатель Нового времени может пересказать житийный памятник прозой или стихами, а также инсценировать его. Во-вторых, в произведение новой русской литературы могут вноситься отдельные элементы конкретного жития или целой агиографической группы (например, используется сюжетная схема жития-мартирия, на характеристику светского персонажа проецируется житие тезоименитого ему святого и т. п.). Наконец, по известным агиографическим схемам светский автор может попытаться создать «литературное житие» никогда не существовавшего святого. Первый, казалось бы, самый естественный путь освоения житийного материала, его художественная обработка, получил распространение в русской литературе классического периода далеко не сразу – не ранее середины XIX столетия. Основная причина тому – не только строгость духовной цензуры (нередко усугублявшейся самоцензурой светского автора), но и глубокий разрыв между церковной и светской ветвями русской культуры, начавшийся в петровское время и особенно значимый для образованных слоев русского общества. Первые опыты такого рода надолго оставались в рукописях или не получали завершения («Легенда» А. И. Герцена (1835, опубл. 1881) или «Мария Египетская» И. С. Аксакова (1845, опубл. 1888)). Эти ранние опыты будут рассмотрены нами в одном из следующих разделов. |
| Что же стало с этой страной? На первый взгляд трудно представить себе более благословенный край. Всё в нём процветает: хлебопашество, промышленность, торговля, науки и искусство. Образцовый порядок царит повсюду. Повсюду видно не только довольство, но и роскошь. Громадное по своей численности, первое по своей дисциплине, войско охраняет его от внешних врагов. Германский флот начинает соперничать с английским. Всё это невольно бросается в глаза всякому иностранцу, вступающему в пределы Германии. Но так ли все обстоит благополучно с нравственной, непоказной стороны немецкого народа? Чтобы убедиться в этом, разберём отдельно главные четыре пункта деятельности Ночных Братьев. 1) Христианство . В 1835 году появилась пресловутая книга доктора Штрауса «Жизнь Иисуса Христа», и с этой минуты явилась целая школа богословов, приложившая все свои старания, чтобы отрицать божественность нашего Спасителя, стараясь превзойти друг друга в кощунственных нападках на Него. Теперь крикливая эпоха глумления над христианством проходит, масоны избрали иной образ действий, и он должен быть признан более успешным, чем воинствующие наступления, т. к. для каждого стало ясно, что за наши дни лютеранство там, где оно не опирается на политику и на раздувание народной розни, это вероучение мирно клонится к полному вымиранию. Теперь в Германии есть множество людей, называющих себя «свободными от веры», церкви пустуют, гражданский брак признаётся достаточным: учащаются гражданские похороны. Христиан стали называть Назарянами. Можно подряд прочесть десяток немецких романов и ни разу не встретить в них слова «Бог». Но всё это делается без шума, без громких атеистических фраз. Яд вливается в душу капля за каплей, как-то незаметно, и не находя нигде на своём пути напоминания о Боге, не встречаясь с Его Именем, человек, сам того не замечая, забывает Его... Эта тактика Ночных Братьев гениальна по своей порочности. Всякий натиск, естественно, вызывает сопротивление и может легко возбудить дремлющий в душе каждого человека религиозный фанатизм. Тут никто вас не насилует. Вам не напоминают и только... а вы, вы забываете. Дело Ночных Братьев сделано! |
| Около Ешлиме, где Нил делает поворот, образуя большую отмель, мы переправились на восточную сторону; наши матросы, нагие, влекли нас через Нил. Арабы сложены так хорошо, что могут служить образцами для ваяния, и древние египетские аль-фрески изображают их очень верно. День был облачный, но чрезвычайно теплый, как бы в начале августа в Европе. Тут восточный берег становится песчаным, а западный сохраняет тот же черный цвет; по нем рассеяны огромные сикоморы, из которых каждый образован для кисти живописца. Буйволы и верблюды бродили по лугам. Мы с трудом пробирались между мелями; издали мелькали из-за стройных пальм не менее стройные минареты, которые, кажется, образованы по их рисунку. В Куфур-Бильче, где видна довольно большая мечеть, восточный берег начинает опять оживляться, но западный, в свою чреду, делается пуст. Кафр-Дарагие обрисован прекрасными линиями пальм. У Кафр-Лаиса Нил делает крутой поворот. Оба берега чрезвычайно роскошны, особенно у Мунуфара. Тут мы были свидетелями жаркой сцены между нашими арабами и раисом. Он едва не пронзил копьем одного из них, нагого, влекущего дагабию и оказавшего непослушание; острие скользнуло по ребрам, и оттого только, что мы успели оттолкнуть руку рассвирепевшего раиса; мы с трудом восстановили порядок. Около Шабура подул попутный ветер. Шабур отличается от прочих селений красотою местоположения на крутом берегу и живописностью деревьев, его оттеняющих; тут один сикомор, растущий на самой оконечности берега, конечно, видел не менее двух столетий: он имеет в окружности около четырех человеческих обхватов; тут красивая мечеть, обнесенная зубчатою стеною; возле видны разрушенные водопроводы. Несколько молодых женщин вынесли нам молока, они замечательны своею стройностью и красотою больших глаз, полных огня; накинутая на них синяя драпировка при каждом движении обнажает их члены. Ловкость, с какою они одною рукою придерживают кувшины, замечательна. У Кафр-Геджази мы провели ночь. Перед отплытием я выходил на берег любоваться, как солнце вставало из-за песочного океана Ливийской пустыни. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ЛУЧИЦКИЙ Кирилл Иванович (1815, Волынь - 28.07.1886, Стрельна близ С.-Петербурга), правосл. богослов, филолог, историк русской лит-ры, заслуженный ординарный проф. СПбДА. Род. в семье священника Волынской епархии, в 1835 г. окончил Волынскую ДС по 1-му разряду, поступил на казенное содержание в СПбДА, к-рую окончил в 1839 г. с ученой степенью магистра богословия 1-м по разрядному списку. Магистерское соч. «О древности мира, или Так ли мир древен, как он представляется в бытописании Моисея» удостоилось особой похвалы рецензентов как пример правильно структурированной образцовой научной работы ( Родосский. Словарь студентов СПбДА. С. 248). Был оставлен в СПбДА бакалавром словесности, до июня 1869 г. преподавал также лат. язык. 27 сент. 1851 г. стал экстраординарным, 19 дек. 1852 г.- ординарным профессором, в 1864 г.- заслуженным ординарным профессором. С 28 окт. 1846 по 9 марта 1848 г. был экономом академии; с янв. 1869 по 1874 г.- 1-м инспектором из мирян, пользовался большим уважением и любовью студентов ( Катанский. 2010. С. 334; [Поповицкий А. И.] 1886. С. 332). В авг. 1869 г. был принят на кафедру общей словесности и истории лит-ры. 24 авг. 1870 г. утвержден в звании заслуженного ординарного профессора. Кроме того, преподавал рус. словесность в Воспитательном об-ве благородных девиц (Смольном ин-те) и Царскосельском жен. уч-ще духовного ведомства. Л. преподавал словесность в СПбДА, основываясь на ее лучших образцах, прежде всего русской, и подробно разбирая со студентами такие понятия, как «стиль», «вкус», «принципы лит. критики», «вдохновение» и т. д. Лекции Л. пользовались большим успехом у студентов и были крайне востребованы, т. к. активно развивавшаяся в кон. 50-х - 70-х гг. XIX в. церковная журналистика представляла для выпускников академий возможность для дальнейшей работы. В нач. 50-х гг. XIX в. Л. первым в СПбДА начал преподавать в курсе словесности историю рус. лит-ры, впосл. эта дисциплина была введена в программу обучения Уставом духовных академий 1869 г. Курс иностранной лит-ры Л. построил, ориентируясь на университетские программы историко-филологического фак-та, причем примеры из произведений зарубежных авторов приводил не в переводах, а в подлиннике, что способствовало повышению уровня знаний лит-ры и новых языков у студентов. Сохранились литографированные студенческие записи курсов Л. по эстетике, словесности и истории рус. лит-ры. |
| Сети богословия Тема недели: Почитание мощей в православии Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Мнение Мнение Статья Статья Статья Новые материалы 1 января Русские переводы Ветхого Завета середины XIX века Поиск адекватности в передаче оригинального библейского текста Синодальный переводом, которому часто по умолчанию присваивается имя русской Библии, приводит к выводу о необходимости выработки определенных правил его правки. О методах и особенностях перевода Ветхого Завета середины XIX века рассказывает прот. Ростислав Снигирев. Статья Середина XIX-ro века была временем возникновения сразу нескольких переводов Священного Писания, из которых наиболее известен Синодальный перевод (СП), которому часто по умолчанию присваивается имя русской Библии. В данной статье делается попытка проанализировать адекватность в передаче оригинального текста СП, а также двумя переводами Ветхого Завета, оказавшими сильное на него влияние. Автор первого из них — Василий Иванович Кельсиев (1835-1872), выпускник Восточного факультета Санкт-Петербургского университета. Полиглот — по воспоминаниям современников владел 25 языками. Во время пребывания в Лондоне В.И. Кельсиев получил от А.И. Герцена предложение перевести на русский язык Пятикнижие Моисеево. Тот же Герцен предложил Кельсиеву взять для издания своего перевода псевдоним «Вадим» по имени своего друга Вадима Пасека, умершего в 1843 году. Сам текст перевода первых пяти книг Библии выходил в свет в течение всего 1860 года, причем вводная статья к первому тому излагает переводческие принципы В.И. Кельсиева. В ней он прямо указывает, что лучшим переводом есть такой, который «есть ближайшая, почти фотографическая копия текста» . Образцом для В.И Кельсиева служил английский перевод доктора Авраама Бениша, чтеца Лондонской синагоги. Изданный в 1851 году он являлся подстрочником текста масоретского, лишь только в случае крайней нужды учитывающим особенности английского языка. В силу следования подобным методам, рассматриваемый перевод является до крайности буквальным, носящим, скорее всего характер подстрочника, причем далеко не всегда понятного. |
| http://www.voronezhgid.ru/architecture/ Колокольня Рязанского Кремля представляет разновременное соединение разных этапов развития стиля, от раннего классицизма к позднему ампиру. Первый ярус выстроен в 1789-1797 гг. по проекту костромского архитектора С.А. Воротилова. Второй ярус возведен в 1816 г. по проекту архитектора И.Ф. Русско, третий и четвертый с громадным шпилем построены в 1835-1840 гг. по проекту рязанского губернского архитектора Н.И. Воронихина (племянник известного А.Н. Воронихина), использовавшего проект К.А. Тона. Общая высота колокольни 83,2 м. Есть данные, что уже при строительстве первого яруса в проект Воротилова были внесены изменения, приведшие к ослаблению живописных черт. Во втором ярусе И.Ф. Русско исходил уже из ранне-классических образцов. В третьем ярусе явны отзвуки позднего ампира. Четвертый ярус (вместе со шпилем) возведен Н.И. Воронихиным на железном каркасе. Камень заменен листовым железом (!). В целом рязанская колокольня представляет уникальное произведение. Несмотря на разновременное участие разных архитекторов, в стиле колокольни не чувствуется разнобоя. Еще удивительнее то, что столь громадное произведение ордерной архитектуры не диссонирует с безордерной архитектурой Успенского собора. Колокольня удачно вписывается в силуэт собора и ритмом своих многочисленных колонн как бы откликается на вертикальную устремленность сдвоенных тяг-полуколонок, расчленяющих фасады Успенского собора. Первоначально колокольня была окрашена в желтый (стены) цвет. Позднее желтый цвет был заменен кирпично-красным. Именно на этом этапе колокольня хорошо гармонировала с собором. Возвращение колокольне желтого цвета нарушило эту гармонию. Колокольню украшают колонны коринфского ордера и скульптуры трубящих ангелов. Ее градостроительное значение для Рязани сравнимо со значением колокольни Ивана Великого для Москвы или построек А. Захарова для Санкт-Петербурга. По чистоте и строгости стиля Колокольня Успенского собора в Рязани уникальна, подобных ей колоколен в стиле классицизма в других городах России нет. Колокольня Успенского собора – это самое высокое сооружение на территории Кремля высотой 86 метров с позолоченным почти 25-метровым шпилем. Выстроена она в классическом стиле, несмотря на то, что создавалась в течение более чем 50 лет (1789-1840 гг.). На третьем ярусе колокольни оборудована смотровая площадка, откуда открывается прекрасная панорама Кремля, Рязани и окрестностей города. В июле 2007 года Колокольня была передана в пользование Рязанской епархии. |
| Однако Монферран не копировал слепо эти образцы. На основе самых передовых достижений строительной техники того времени он сумел создать собственную конструкцию, отличную от предшествующих. Традиционные кирпичные своды он заменил на полносборные чугунные фермы, связав их легкими металлическими стержнями со стропилами, поддерживающими кровлю. Одновременно они надежно скреплялись с основной кирпичной кладкой и мраморной облицовкой. Благодаря легким металлическим конструкциям Монферран исключил боковой распор и уменьшил нагрузку на несущие колонны и стены. Все конструктивные изменения портиков архитектор внес в новый, третий по счету высочайше утвержденный проект, датированный 14 февраля 1835 г. К концу 1837 г., когда было возведено основание барабана купола началась установка верхней колоннады. Для этого Монферран вынужден был разработать еще одну необычную конструкцию лесов, предназначенных для подъема на значительную высоту двадцати четырех колонн, каждая из которых весила шестьдесят четыре тонны. Весь процесс подъема и установки одной колонны на основание барабана длился два часа, притом что в работах было занято примерно триста человек. Однако если первая колонна была поставлена на место в начале ноября 1837 г., то последняя только через два месяца. Теперь можно было начать сооружение самой ответственной и сложной части собора - купола на барабане. Но прежде чем приступить к детальной разработке купольного завершения, Монферран вновь обратился к богатому опыту своих предшественников. Он досконально, с карандашом в руках изучил конструкции куполов знаменитых сооружений Флоренции и Рима Лондона и Парижа, а также Петербурга. В результате вместо привычных кирпичных сводов, имевших место в предыдущих проектах, архитектор предложил собственную конструкцию из трех взаимосвязанных полносборных металлических оболочек, тем самым значительно опередив не только своих предшественников, но и современников. Если старший современник зодчего - архитектор А.Н. Воронихин, построивший Казанский собор, впервые в Петербурге создал металлический наружный купол при сохранении двух внутренних кирпичных сводов, то Монферран - автор первой цельнометаллической пространственной конструкции связанных воедино сводов. |
|
|
