| Татьяна Королева ЦВ 24 (421) декабрь 2009 / 24 декабря 2009 г. Богословие стихир За годы свободного существования в Русской Церкви произошло много изменений. Эти процессы затронули все стороны жизни Церкви, в том числе очень важную — клиросное пение. На вопросы о прошлом, настоящем и будущем клироса отвечает регент хора Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Татьяна Королева. — Татьяна Ивановна, какие принципы исполнения богослужебных песнопений вы считаете наиболее важными в своей работе? — Хор ПСТГУ — это учебный хор. Мы знакомим студентов с проблемами современного клироса, показываем в исторической последовательности, каким было богослужение в разные эпохи, глубоко и внимательно осваиваем церковно-певческое наследие. У нас есть определенные принципы исполнения, которые в процессе обучения мы хотим привить нашим студентам. Первое. Центром музыкальной традиции, которая соответствует духу богослужения и должна передаваться из поколения в поколение, является обиход, понимаемый нами как свод традиционных, постоянно и широко употребляющихся в церковном богослужении роспевов1. Он включает в себя довольно много пластов: фрагменты древнерусского одноголосия, ранние формы многоголосия, некоторые поздние напевы в многоголосном изложении, а также обиход отдельных монастырей с богатым духовным и певческим наследием и обиход поместных Церквей (Греческой, Грузинской и др.). Иногда приходиться слышать от профессиональных светских музыкантов, что так понимаемый обиход слишком примитивен по сравнению с концертной музыкой. Например, Старосимоновская Херувимская в обиходном изложении звучит примитивнее Старосимоновской А.Д. Кастальского. Но богослужение не должно превращаться в концерт. В храме самое главное — молитва, и пение церковного хора должно помогать молитве, а не отвлекать от нее. Это очень похоже на икону. Древние иконы, например, Владимирская, Казанская и другие замечательные, хотя и простые, святые иконы, учат молиться, помогают молитве. А более поздние иконы, где слишком много внимания уделялось внешним моментам: цвету, орнаменту, пропорциям и т.п., могут быть очень красивыми, но молитве они не помогают. Подобно этому красота фактуры, сложная полифония, великолепные сольные партии и другие музыкальные достоинства концерта могут не помогать молиться, а отвлекать человека от молитвы. Духовные концерты — это очень интересно, это целый пласт нашей музыкальной культуры. Но пусть он занимает свое место, а не заменяет собой службу, церковное богослужебное пение, которое должно быть простым, для всех доходчивым, бесстрастным, возвышающим душу к молитве, а не изображающим разные душевно-эмоциональные состояния, когда пение то затихает, то изображает драматическое волнение, то — вопли отчаяния. Так ведь никто не молится, потому что так невозможно молиться. |
| Разделы портала «Азбука веры» Каталог православного видео (6+) ( 18 голосов: 4.3 из 5) Предыдущий Следующий Беседы с батюшкой. Гадания, приметы, гороскопы — это неприемлемо для христианина. От 17 августа 2017 В петербургской студии телеканала «Союз» на вопросы телезрителей отвечает клирик храма святого великомученика Димитрия Солунского в Коломягах протоиерей Александр Рябков. Расшифровка видео – Тема нашего сегодняшнего эфира: «Приметы, гадания, гороскопы – почему все это неприемлемо для христианина». Мы собрали много вопросов, которые появляются в сети по этому поводу, и постараемся сегодня их осветить. Мы знаем, что сегодня люди готовы поверить во что угодно, но доверять Богу они зачастую не готовы. Существует масса примет, плохих и хороших, множество различных гаданий, гороскопов и так далее. И Господь остается на всякий случай; когда уж совсем станет невмоготу, обратиться к Нему, вспомнив о Нем, как о том друге, к которому человек обращается только тогда, когда ему что-то от него нужно. Почему так происходит? – Тема, которую мы поднимаем сегодня, конечно, многогранна и многопланова, и говорить о ней, как мне кажется, можно бесконечно. Но чтобы не растекаться мыслью, начнем с того, что вера в Бога требует от человека отдачи всех своих сил. Из Евангелия и Ветхого Завета мы знаем, что Господь требует всего человека без остатка: Он – Бог ревнитель. И человек, читал он Евангелие или не читал, но как-то подспудно понимает, что вера в Бога требует кардинальных изменений в его жизни, и к этим изменениям он часто не готов. Но при этом, родившись или взрослея в культуре христианской, человек не может быть абсолютно чуждым Церкви, христианству или православию (в нашем узком сегодняшнем понимании). И, не изменив своей жизни, оставшись язычником, человек начинает совмещать свои христианские корни с тем язычеством, которое уже не несет каких-то корневых, национальных, народных основ. Скорее, мы сталкиваемся с язычеством, которое знакомо нам из Библии. Сегодня мы, конечно, можем признать, что какая-то эмблематика народной религиозности сохранилась и вписалась в церковный обиход. Мы знаем, что есть Масленица, которая каким-то образом отмечается: есть блины и солярная знаковость, эмблематика, которая уже вмонтировалась в христианскую парадигму, потому что Христос – Солнце Правды, и здесь нет больших противоречий. Но есть и другие символы, которые тоже вошли в нашу церковную жизнь и церковный обиход. Это не только дни заговенья перед постом, но и праздник Пасхи. Ведь в какой-то мере наш пасхальный кулич (у южных славянских народов он называется «пасхальный колач», колач великого дня Пасхи) тоже солярный (солнечный) символ. Но народное толкование полностью от этого отошло, особенно у южных славян, и этот пасхальный калач обозначает терновый венец. То есть эта символика уже начинает заменяться. |
| Русская церковная музыка – это незабываемые встречи Образ Богородицы «Клиросная» Образ Богородицы «Клиросная» Во время моего трехнедельного паломничества в Россию в сентябре 2006 года мне удалось побывать в 35 приходских и монастырских храмах Москвы, Сергиева Посада, Санкт-Петербурга, Пскова и Валаама. Одиннадцать раз я была на вечерних богослужениях и десять раз – на литургии и смогла увидеть возрождение Русской Православной Церкви. За последние пятнадцать лет в России вновь зазвонили колокола в закрытых и полуразрушенных в советское время храмах и стали возводиться новые церкви и соборы. Как регента, меня в первую очередь интересовала церковная музыка, в особенности старинное знаменное пение. В Японии сложилось представление о том, что в русской церкви поют единообразно, потому мне и захотелось рассказать о многообразии русского церковного пения. Если в Японии в основном используется обычный обиход, то в России можно услышать и византийское пение, и знаменный распев, причем последний – как в традиционном, так и в современном переложении. В кафедральных соборах крупных городов России церковное пение обычно совершается на высокопрофессиональном уровне: ведь здесь часты архиерейские богослужения и сам чин службы воспринимается как образец для остальных приходов. Я побывала на литургии в Александро-Невской лавре Санкт-Петербурга и на всенощном бдении в московских Сретенском и Свято-Даниловом монастырях. В Александро-Невской лавре пели два хора: мужской на балконе, а женский – на клиросе справа от иконостаса. Почти все храмы Петербурга построены в пышном византийском стиле с величественными куполами, поэтому «Херувимская» Бортнянского очень органично воспринималась именно при таком расположении двух хоров в соборе. Свято-Данилов монастырь – старейший в Москве. Правый и левый хор стояли за массивными колоннами, расположенными в центре Троицкого собора. Каждый певчий праздничного мужского хора пел сильным и густым голосом. По словам регента хора Георгия Сафонова, «со времени крещения Руси церковное пение было уделом профессионалов. Очень важно, чтобы певчие воспринимали свое участие в богослужении именно как работу». |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Глава VIII. Монастырские владения и монастырское хозяйство в XVI–XVII вв. И.К.Смолич. Русское монашество 988—1917. (Оглавление) 10. Монастырская торговля Вследствие постоянного роста монастырских владений и развития монастырского хозяйства обители зачастую располагали множеством изделий разного рода, количество которых превосходило потребности монастырей, что заставляло их заниматься торговлей. А с другой стороны, монастыри нуждались в разных продуктах и товарах для своих насельников. Первым и самым важным предметом торговли был хлеб. Некоторые монастыри имели его в избытке, другие, напротив, вынуждены были покупать его для своей братии. Поскольку монастыри нередко обладали немалыми капиталами, которые складывались из денежных вкладов, в основном на помин души, они имели возможность использовать эти капиталы в торговых целях. Маленькие, бедные монастыри должны были продавать часть продуктов своего хозяйства, чтобы закупать необходимые съестные припасы. Иноки Печенгского Троицкого монастыря на Крайнем Севере в челобитной царю Ивану IV писали, что из-за сурового климата и неплодородия земли они не могут заниматься земледелием, а «питаются-де в оном монастыре... коли на море рыбы уловят и соли уварят, и они тое соль возят продавать... И как тое соль они на Вологде и в Вологоцком уезде продадут, и они теми денгами, что возьмут на соли, покупают... на монастырский обиход всякий запас: рожь, и муку, и ячмень, и овес, и толокно, и крупу, и масло, и сукна, и обувь, и всякий монастырский запас» . К покупкам прибегали и монастыри в южных плодородных уездах, если их хозяйство не в состоянии было полностью удовлетворить их собственные потребности . Для ведения торговли многие монастыри строили в Вологде, которая в XVII в. стала крупным торговым центром, собственные лавки и подворья, а специально назначенные монахи или доверенные лица занимались там куплей и продажей. Так, в 1626 г. в Вологде было не менее 36 монастырских лавок и складов . |
| Богослужение: Зачем говорить о Христе красиво? В первый год своего церковного служения, осваивая тонкости богослужебного устава, я горько жаловался духовнику: «Какая, ну какая может быть связь между порядком пения тропарей и кондаков на Литургии и тем, что стоит в основе нашей веры – Евангелием, Евхаристией и Животворящим Крестом?!» 29 января, 2010 В первый год своего церковного служения, осваивая тонкости богослужебного устава, я горько жаловался духовнику: «Какая, ну какая может быть связь между порядком пения тропарей и кондаков на Литургии и тем, что стоит в основе нашей веры – Евангелием, Евхаристией и Животворящим Крестом?!» «А зачем, собственно, все это надо?» Под «все это» подразумевается все то, что мы испытываем на православной службе с помощью пяти данных нам Богом чувств: вид икон и облачений, звуки речитативного чтения и гласового пения, запахи ладана и горячего воска, вкус хлеба и вина, осязание губами священных предметов и руки священника. Писать о православном Богослужении легче всего, отталкиваясь от чинопоследования, рассматривая каждый его элемент. Например, так: «Каждое Богослужение начинается великой или мирной ектенией. Эта ектения вошла в обиход Церкви в П-ом веке как результат такой-то редакции. Давайте вдумаемся в смысл прошений этой ектении. Начинается она словами священнослужителя «Миром Господу помолимся!» и т. д. и т. п. Человек, хорошо знающий и понимающий Богослужение, может таким образом написать целую книгу, практически не отрывая пера от бумаги, – примерно так же, как хорошая хозяйка без особого труда может написать из головы собственную «Книгу о вкусной и здоровой пище». У разных людей это будут, безусловно, разные книги. В зависимости от эрудиции и наклонностей автора где-то будет сделан больший акцент на истории, где-то – на лингвистике, где-то – на логике чина, где-то – на личных переживаниях молящагося. Но во всех книгах будет нечто общее, а именно то, что структура Богослужения, слова молитв и гимнов и опыт многолетнего их восприятия будут во многом говорить сами за себя. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла В. Ф. Комаров с семьей. Фотография. 1901 г. Василий Федорович (1838, г. Серпухов - 3.11.1901, Москва), исследователь церковного пения, регент, педагог. Сын протоиерея ц. св. Жен-мироносиц в Серпухове. В детстве пел на клиросе. Окончил Донское ДУ, затем МДС и МДА (1862; канд. богословия). В академии руководил студенческим хором. Нек-рое время преподавал математику и физику в Симбирской ДС, с 1864 г.- в Казанской ДС, одновременно слушал курсы математических и естественных наук в местном ун-те. С 1869 г. до конца жизни преподавал в МДС алгебру и тригонометрию, в 1869-1874 гг.- церковное пение. В 1875 г. в университетской типографии в Москве было издано его пособие «Практическая школа хорового пения» (переизд.: М., 1894, 1895). В нач. 80-х гг. К. стал одним из членов-учредителей и самых активных сотрудников московского Об-ва любителей церковного пения (ОЛЦП) (см., напр., его доклад в публикации: Отчет Совета ОЛЦП. М., 1885). К. входил в состав комиссии, которая проверяла записи, сделанные в 1881 г. Ю. Н. Мельгуновым для изд. «Круг церковных песнопений обычного напева Московской епархии» (М., 1881-1915. 4 ч.). В сер. 80-х гг. изложил заново литургийные московские напевы; впосл. именно эта запись легла в основу издания 4-й ч. «Круга...»; он же готовил дополненное 2-е изд. 2-й ч. (Ирмосы. 1907). Вместе с В. Н. Кашперовым и Мельгуновым записал одноголосный напев кремлевского Успенского собора с голоса сакеллария собора прот. Петра Виноградова (изд.: Собрание церковных песнопений напева Московского Большого Успенского собора. М., 1882; переизд. с измененным заглавием: Одноголосный Обиход Большого Успенского собора Моск. Кремля. М., 2003). В ОЛЦП К. также занимался организацией конкурсов по гармонизации церковных мелодий. По-видимому, ему принадлежит вступление к изд. «Опыты переложений древних церковных напевов» (М., 1887. Вып. 1). Обработки К., вошедшие в «Опыты...» (воскресные ирмосы (песни 6-8), знаменного распева, «Радуйся, Живоносный Кресте», «Единородный Сыне» напева XVII в., «Милость мира» на Литургии св. Василия Великого), выделяются среди остальных: если др. авторы остаются в пределах «строгого стиля», то К., по словам председателя ОЛЦП П. Д. Самарина, стремится к тому, «чтобы гармония переложений была согласна с гармонией русских народных напевов и чтобы сопровождающим голосам давалось движение в духе церковных и народных мелодий» (РДМДМ. Т. 3. С. 313). По воспоминаниям Самарина, К. сделал множество обработок для муж. любительского хора ОЛЦП, который в 80-90-х гг. постоянно выступал на певч. собраниях об-ва вместе с профессиональными хорами; не все из этих произведений сохранились. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание МЕСТНЫЕ РАСПЕВЫ В рус. церковном пении муз. варианты песнопений, обозначенные по их принадлежности к региональной певч. школе или по месту возникновения (новгородский, московский, усольский , псковский, ярославский, киевский распевы и др.). Монодия. Кон. XVI - XVII в. Образованию М. р. способствовали сложившиеся в церковном пении региональные традиции исполнения общих гимнографических текстов (феномен многораспевности ) в рамках единых традиц. певческих стилей. В ходе централизации гос-ва и формирования единой культуры репертуар рус. профессиональных церковных хоров все более обогащался этими распевами, что особенно заметно по певч. рукописям. Одним из крупнейших центров певч. искусства в Московском царстве того периода был Вел. Новгород. Особый новгородский патриотизм, культ местных традиций, стремление к независимости способствовали появлению особого течения в рус. искусстве - новгородской певч. школы. Центром, способным сосредоточить и содержать высокопрофессиональных мастеров пения, стал Софийский архиепископский (с 1589 митрополичий) двор, при к-ром действовал хор певчих дьяков и подьяков. Из произведений, относящихся к новгородской традиции, сохранился, напр., особый «перенос софийский» (т. е. херувимская песнь - РГБ. Ф. 379. 46. Л. 105, сер. XVII в.). По свидетельству источников (см. изд.: Голубцов. Чиновник. С. 20, 36, 48, 53, 55, 95, 97 и др.), в праздники новгородского происхождения в 20-30-х гг. XVII в. Софийский хор исполнял «Обиход, новгородцкой роспев». В празднование местночтимых чудотворцев, напр. блж. Николая Кочанова , новгородским распевом пели только обедню, причем строчную (см. Строчное пение ) (Там же. С. 65). Рукописи, содержащие эти циклы обиходных песнопений новгородского распева, пока не выявлены. Однако известны отдельные обиходные произведения новгородских мастеров, которые получили бытование в певч. рукописях, напр.: задостойник знаменный «Владычице приими» (РГБ. Ф. 299. 154. Л. 347), задостойник демественный «Светися, светися, новый Иерусалим» (БАН. Осн. 21.2.3. Л. 46), прокимен «Всяко дыхание» (РНБ. Кир.-Бел. 638/895. Л. 180). Для Стихираря праздничного новгородцы также создали собственные распевы к славникам «Волсви персидстии» и «Благовествует Гавриило» (РГБ. Ф. 210. 1. Л. 201-208 об.), славник свт. Николаю Мирликийскому «Доблестей твоихо» (БАН. Осн. 16.7.24. Л. 184-185). В Стихираре Триодном обнаружен новгородский вариант распева 1-го антифона «Князи людестии соберашася» из службы Страстям Христовым (БАН. Осн. 32.16.18. Л. 116). |
| ЦВ 11 (288) июнь 2004 / 9 июня 2004 г. Патриаршая резиденция в Чистом Переулке Многие десятилетия епископы, священники и миряне со всей страны с разными нуждами приезжают в Патриаршую канцелярию, расположенную в Чистом переулке. Выражение «еду в Чистый» прочно вошло в церковный обиход. Сегодня у Святейшего Патриарха есть резиденция в Даниловом монастыре и Патриаршии покои в Храме Христа Спасителя, однако по-прежнему многие встречи Патриарх Алексий проводит в своей рабочей резиденции в Чистом переулке. Об истории резиденции рассказывает церковный историк. Современное домовладение 5 по Чистому переулку было основано в XVIII веке капитаном Артемием Алексеевичем Обуховым, и по его фамилии переулок долгое время именовался Обуховским или Обуховым. В 1796 году этот участок городской территории перешел к дворянской семье Офросимовых. В частности, с 1805 года владельцем усадьбы был генерал-майор Павел Афанасьевич Офросимов (1752—1817), а после его смерти — его супруга Анастасия Дмитриевна Офросимова (1753—1826), многократно упоминавшаяся в мемуарах начала XIX века. Колоритный образ этой московской барыни нашел отражение на страницах комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» под именем Хлестовой и романа Л.Н. Толстого «Война и мир» под фамилией М.Д. Ахросимовой. После пожара Москвы 1812 года архитектором Ф.К. Соколовым был создан проект усадьбы с типичной для сторомосковских дворянских жилищ планировкой: главный дом в глубине и два флигеля по бокам. Все деревянные строения усадьбы были снабжены мезонинами и портиками уличных фасадов — ионическим у главного здания и тосканскими у флигелей. В 1847 году главный дом был расширен за счет пристройки боковых ризалитов из кирпича. После реконструкции в 1878 году фасад главного корпуса получил существующее в настоящее время архитектурное оформление, тогда же были изменены интерьеры, внутренняя планировка, устроен стеклянный фонарь над внутренней лестницей, ведущей в мезонин. Вдоль линии переулка протянулась ограда с массивными столбами, двумя воротами и кованными решетками. |
| De incarnationis dominicae Sacramento Предисловие переводчика Сочинение «О тайне Господнего воплощения» (De incarnationis dominicae Sacramento) 1 завершает основные догматические работы свт. Амвросия «О вере» и «О Святом Духе». Вошедшее в научный обиход название дано в тексте трактата самим автором (63). Значимость этого текста для святоотеческой литературы, не только латинской, но и греческой подтверждается тем, что выдержки из него приводились на Эфесском и Халкидонском соборах, а на средневековом Западе его ценил и цитировал Фома Аквинский 2 . Отличительной чертой произведения выступает его композиционная неоднородность. Резкая смена тематики и адресата внутри книги позволяет выделить в ней две самостоятельные части. Первая (1–78) написана в форме церковной проповеди и обсуждает христологическую проблематику, вторая (79–118) возвращается к тринитарным спорам и обращена к императору Грациану. Конкретность обстоятельств, вызвавших написание этой книги, помогает определить время её появления. Важным основанием для датировки служат слова самого автора, что все пять книг «О вере», завершение которых относится к концу 380 – началу 381 г., им уже написаны (62). Дьякон Павлин описывает обстоятельства появления трактата о воплощении 3 : два арианина, кувикуларии 4 императора Грациана, задали свт. Амвросию вопрос о воплощении Господа и пообещали вернуться за ответом. На следующий день святитель и народ ждали их у Порцианской базилики, но те, забыв о встрече, отправились на загородную прогулку, на ней с ними произошёл несчастный случай, и оба погибли. Свт. Амвросий, не дождавшись их прихода и не зная о происшедшем, произнёс проповедь , которая и стала первой частью сочинения. Упоминание кувикулариев свидетельствует о пребывании императора Грациана в Медиолане (датируется периодом с весны 381 до лета 383 г.). Во второй части сочинения автор отвечает на возражение: как могут Нерождённый и Рождённый быть одной сущности? – высказанное Палладием Ратиарским на Аквилейском соборе в сентябре 381 г. 5 Всё это позволяет утверждать, что сочинение «О тайне Господнего воплощения» было написано в конце 381 – начале 382 г. 6 |
| Амфилохий (Сергиевский-Казанцев Павел Иванович), еп.Угличский, вик. Ярославской епархии Родился в семье священника с.Любец Боровского уезда Калужской губернии 20 июня 1818 года. Окончил Калужскую духовную семинарию и Московскую духовную академию. 14.XI.1842 на втором курсе академии постригся в монашество. I.VIII.1844 был рукоположен во иеромонаха и I.VIII.1845 года по окончании академии назначен в Суздаль учителем и смотрителем Духовного училища. В 1852 году получил назначение на должность настоятеля в Ростовский Борисоглебский монастырь, с возведением в сан архимандрита. Как начальник о.Амфилохий отличался величайшим добродушием и полным отсутствием формализма. 28.VII.1858 назначен настоятелем Ставропигиального Воскресенского монастыря, именуемого «Новый Иерусалим», обладающего драгоценной библиотекой из старинных рукописей. Это назначение определило дальнейшую деятельность о.Амфилохий. Ранее в 1845 году он издал в Москве свое академическое сочинение о трех обетах монашества – девстве, настяжании и послушании, теперь же он занялся исключительно палеографическими трудами. В 1860 году, после четырехлетнего управления Новоиерусалимским монастырем, он переселился в Москву и в течение I0 лет состоял в числе братии Московского Покровского миссионерского монастыря, предаваясь научным занятиям. В 1863 году избран членом-корреспондентом Академии Наук по греческой и славянской палеографии. 30.XII.1874 года назначен настоятелем Московского Данилова монастыря. За время пребывания в монастырях архимандрита Амфилохия, труды по палеографии потекли обильным потоком. Трудоспособность у о.архимандрита была необычайная. Труды приносили ему неоднократно ученые премии от Академии Наук (уваровскую, демидовскую, Ломоносовскую), сделали его ученое имя известным не только в России, но и за границей и принесли ему звание почетного члена многих ученых учреждений. Живя в Москве, он занимался изучением древнеславянских и греческих богослужебных рукописей, хранившихся в Румянцевской и Синодальной библиотеках. Все его сочинения по палеографии, изданные, конечно, не для широкого круга читателей, имеют неоспоримое значение для науки и многие содержащиеся в них данные, касающиеся древних рукописей и в особенности древнего церковного искусства, особенно по иллюстрировании книг, вошли уже в общенародный обиход. |
|
|
