| Игумен Никон (Воробьев) Атеизм, неверие Каждому человеку нужно для себя знать: есть ли бессмертие и будущая жизнь? Иначе его жизнь бессмысленна. Наука положительного ответа на это пока не дает, хотя и отрицать не может. В науке те гипотезы принимаются, которые дают удовлетворительные объяснения фактам. Такой «гипотезой» для неверующих может быть христианская религия. Она не имеет внутреннего противоречия, все объясняет и дает удовлетворение человеку во всех обстоятельствах. Но Бог трансцендентен 8 миру. Поэтому обосновывать или отрицать бытие Божие на основании только тех или иных свойств мира нельзя. Хотя наличие порядка, разумности, экономии в средствах для достижения цели в природе говорит много в пользу бытия Божия. Однако весь этот вопрос должен сводиться к следующему: есть ли возможность личной проверки бытия Бога, осуществления непосредственного «контакта» с Ним? Какие требования предъявляют к человеку теистические воззрения для возможности этого контакта? В состоянии ли психика (душа, дух) человека выполнить эти условия? И если контакт возможен, существовал и существует, то что необходимо для этого? Кратко на это можно ответить следующее. Необходимы: 1 . Честное, бескорыстное искание истины. 2 . Безупречная евангельская нравственность. 3 . Обращение к Богу (если Ты есть, Господи) со страхом, благоговением, со смирением не отказать открыть Истину. Если есть у теистов минуты сомнения, то не в меньшей мере они есть и у атеистов, вернее будет сказать – в большей гораздо мере. Верующий при желании, т.е. при жизни по вере, приходит к опытному познанию истинности веры, а атеист при нежелании приходит к опытному познанию всех ужасов неверия в личной и общественной жизни. Здесь, как и во всех других случаях, в полной мере применим способ познания истинности того и другого взгляда, данного Самим Господом Иисусом Христом – по плодам их познаете их (см.: Мф. 7:16 ). Это виднее всего в предельных случаях: плоды веры на подвижниках веры и плоды неверия на преступниках. Даже внешний вид уже достаточно убедительно и ярко говорит об этом. |
| Игумен Никон (Воробьев) советовал в течение каждого часа несколько минут молиться Безусловно, у человека могут быть свои предпочтения в многообразии духовной пищи: он может выбрать для наиболее частого употребления то, что приносит ему особую пользу и в то же время ему нравится. Скажем, молитва человека в течение дня может быть очень разной: кто-то повторяет отдельные стихи из псалмов, кто-то читает «Отче наш», кто-то тяготеет к молитве Иисусовой . Игумен Никон (Воробьев) в письмах часто советовал своим духовным чадам взять себе однажды за правило в течение каждого часа несколько минут посвящать тому, чтобы помолиться Богу, по-настоящему вспомнить о Нем и попросить о самом главном, то есть о своем спасении. Точно так же и с духовным чтением: кто-то очень любит жизнеописания подвижников благочестия, они его сердце особенно согревают; кто-то читает святоотеческие творения, достаточно сложные для восприятия, и через этот внутренний труд в нем горение духа лучше всего поддерживается; а кому-то ближе всего патериковые истории, где в очень немногих словах заключается глубокий смысл. Конечно, в круге чтения христианина в целом должно присутствовать всё это, но мы должны знать, чт о нас лучше всего пробуждает, чт о может для нас служить «согревающей зарядкой», когда мы почувствуем, что в нас ослабевает стремление к Богу. «Ты ради этого от Бога отказываешься?!» Нужно понимать: для того, чтобы воспринимать духовное тепло, наше сердце должно чему-то умиляться и чем-то умягчаться – оно должно быть как воск, чтобы наш дух мог гореть. И для этого каждый опять же находит свои образы, свои средства. Кто-то будет, к примеру, вспоминать преподобного Герасима Иорданского со львом и каждый раз плакать, представляя, как лев умер на его могиле. Кто-то будет возгораться сердцем при мысли о мучениках; для кого-то особенно трогательны образы милостивых святых. И в завершение нужно обязательно сказать о том, чт о в нас горение духа особенно быстро угашает, чт о нас его лишает. Это всё то, что мы предпочитаем Богу и что с памятью о Боге оказывается совершенно не совместимым. |
| Кто выдержал до конца, не помнит о скорби – игумен Никон (Воробьёв) Друг мой, одно прошу: никогда не отступай от Бога, как бы глубоко ни пал, как бы ни согрешил и ни оскорбил Господа… 10 марта, 2015 Друг мой, одно прошу: никогда не отступай от Бога, как бы глубоко ни пал, как бы ни согрешил и ни оскорбил Господа… Почему наш путь к Богу невозможен без скорби и как сохранить доверие Богу в минуты страданий? В сегодняшнем чтении на каждый день Великиго поста – одно из писем игумена Никона (Воробьёва) студентам Московской духовной академии, в котором мы можем найти для себя ответы на эти непростые вопросы. Ты выбрал себе путь жизни исключительно трудный в наше время, и если выдержишь до конца – все твои скорби, мало сказать, возместятся в миллионы раз, а просто (не скажу, что забудутся) даже пожалеешь, что они были слишком малы. Может, тебе покажется это странным, но это так. Я глубоко уверен, что даже древние великие мученики – и они жалели, что мало страдали и поэтому не могли ответить Богу той любовью, которой должны бы были возлюбить Господа. Любовь даже к человеку стремится выразить себя деланием приятного любимому, каких бы жертв это ни стоило. Чем сильнее любовь, тем больше стремление доказать ее, а доказать бескорыстную любовь можно только жертвой, и как истинная любовь не имеет предела, так не имеет предела и жажда жертвы, как проявление любви. Кто любит Бога, тот захочет страдать ради Бога, и по мере роста любви будет возрастать желание все перенести, лишь бы не удалился от нас Господь, лишь бы быть ближе к Нему. А не любить Господа нельзя, если приблизимся к Нему, вернее, если Он к нам приблизится. Можно полагать, что червь неусыпающий и огнь неугасающий в будущей жизни есть нескончаемая скорбь сердца о том, что было время, когда можно было доказать свою любовь ко Господу, потерпеть разные страдания ради Него, доказать любовь не только страданиями, но и верой в Него среди сомнений всяких, среди страхов, духовного одиночества, сознания своих немощей, бессилия и проч. и проч., – и не доказали… |
| …Ни арест, ни последующие испытания не имели над ним власти, он оставался с Богом, что бы ни не выпало на его долю: быть в услужении, освящать вновь открывшиеся в годы войны храмы или вести ремонтно-восстановительные работы. А сколько переводов выдержал о. Никон! Из Козельска его направили в Белев, оттуда – в Ефремов, затем – в Смоленск, и, наконец, Гжатск. Были на этом пути и разочарования, и неудачи, но и при неблагоприятных обстоятельствах он не опускал рук, и все больше приходил к состоянию начального мытарева смирения. И так до самого конца: служба с соблюдением правил, без каких-либо привнесений и внешних «артистических» эффектов, труд по заповеди, – в Вышнем Волочке и в Козельске в свободное время он насадил сады, снабжая саженцами всех желающих, и притом совершенно бесплатно, – заботы о духовных детях. Почти до самой кончины своей 7 сентября 1963 г. батюшка оставался на ногах, исповедовал, причащал. Духом собранности, проверки себя, – в Боге ли ты, так ли живешь, как заповедано, – проникнуты его письма к мирянам . «Не ищите высоких состояний» О чем же пишет о. Никон? О «первом камне» в основании спасения – о смирении . « Мне все больше и больше открывается глубокое падение человечества, а отсюда – значение Спасителя Господа Иисуса Христа. От дел не спасется никакая душа, только одно спасение – Христос, спасающий тех, кто верует в Него и сознает нужду в Спасителе, т.е. считает себя грешником, недостойным царствия Божия. Таких грешников и пришел Иисус Христос призвать к покаянию да спасению ».(1) Напоминает он и о том, что человеку, видящему свои грехи и надеющемуся получить прощение от Бога, не свойственно осуждать: «… чем грешнее человек, тем он меньше видит в себе грехов и тем больше и злостнее осуждает других. Истинным, неложным признаком правильности духовного устроения является глубокое сознание своей порчи и греховности, сознание своего недостоинства милостей Божиих и неосуждение других ».(2) Часто пишет и о непременном прощении других, без которого надежда на спасение была бы тщетна: « Только тогда Господь не прощает нам, когда мы сами не прощаем другим. Поэтому помиримся со всеми, чтобы Господь помирился с нами. Простим всем, чтобы и Господь нас простил» (3). |
| Скачать epub pdf Жизнь игумена Никона Игумен Никон (в миру Николай Николаевич Воробьёв) родился в 1894 году в Тверской губернии, в большой крестьянской семье. Всего в семье было семеро детей, все мальчики. С детских лет Коля отличался серьёзностью, особой честностью, удивительной сердечностью, жалостью ко всем – и ничем неутолимой жаждой истины, высшей правды, жаждой постижения смысла человеческого существования. Семья, из которой вышел батюшка, была православной. В вере воспитывались и дети. Но вера эта, как и у большинства простых людей, была внешней, традиционной, не имела под собой твёрдой духовной основы и ясного понимания сути христианства. Подобная вера в лучшем случае воспитывала честных людей, но, полученная по традиции, без труда и искания, не имевшая личного опытного подтверждения, легко могла быть потеряна. Это и случилось с Николаем. Поступив в реальное училище, он с искренним горением ринулся сначала в изучение разных наук, а затем и философии, наивно веря, что там скрывается истина, но вскоре увидел, что это не так. Позже он признавался: «Понял я, что как наука не даёт ничего о Боге, о будущей жизни, так не даст ничего и философия. И совершенно ясен стал вывод, что надо обратиться к религии». Ничего кроме разочарования не дало ему и обучение в Петроградском психо-неврологическом институте: «Я увидел: психология изучает вовсе не человека, а «кожу» – скорость процессов, апперцепции, память... Такая чепуха, что это тоже оттолкнуло меня». Окончив первый курс, он ушёл из института. Летом 1915 года наступил окончательный духовный кризис. После мучительных исканий, переживая уже состояние полной безысходности, двадцатилетний юноша вдруг вспомнил веру раннего детства и от всей глубины своего существа, почти в отчаянии стал взывать: «Господи, если Ты есть, то откройся мне! Я ищу Тебя не для каких-нибудь земных, корыстных целей. Мне одно только надо: есть Ты – или нет Тебя?» И Господь таинственно открылся. Как именно это произошло – отец Никон не говорит, но, подобно апостолу Павлу, передаёт свои впечатления, начиная с отрицаний. Вспомним, как, обращаясь к общине христиан города Коринфа, апостол пишет: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его ( 1Кор. 2:9 ). Нет слов на человеческом языке! |
| 369 Воробьев 1893, 9 – 10; Гиббенет 1884, 10. По другим источникам, это письмо от 7 июня 1663 г. – СГГД 4 28). 374 Известия об успехах посольства иеродьякона Мелетия достигли русскую столицу только через десять месяцев. 29 октября 1663 г. датировано его донесение царю Алексею Михайловичу о том, что свитки с ответами восточных патриархов подписаны константанопольским, антиохийским и александрийским святителями и отправлены Мелетием в Москву – Гиббенет 2, 655 – 660. 385 «И Никон патриарх говорил, коли они, боярин с товарыщы, присланы от великаго государя, и они бы шли, а с ними, де, есть сказывается газский митрополит Паисей, и тот бы, будет у него есть вселенских патриархов грамоты отпустныя, яко же правила святых Отец показуют, да и к нам от братий наших, вселенских патриарх. И боярин сказал, что, де, у него есть отпустные грамоты от святейших вселенских патриарх... И патриарх спрашивал, для какова дела прислали и по которым святым правилом. А сего, егоже вы глаголете газский митрополит, сказывал у себя грамоту вселенских патриарх, и он нам ныне бы дал. И боярин сказал, есть, де, у государя от вселенских патриарх грамота. И Никон говорил: „Которая у государя – та государю, а не нам. Мы законные истязуем по уставу святых Апостол и святых Отец. Не пристойно и государю царю таковых приимати чрез божественныя за- поведи " » – Никон 1982, 640, 642; Гиббенет 2, 56, 61 – 63, 77 – 78, 628, 630; Шушерин 1997, 81 – 82; Успенский 2002в, 373 – 377. 389 Леонид 1883а, 3; Лавровский 1889, 714 – 715; Каптерев 2, 275 – 276; Каптерев 1914, 191 – 192; Фонкич 1977, 47, Макарий 1996, 228 – 229. 399 А.С. Елеонская называет послание Никона Лигариду в числе ярких публицистических писем патриарха современникам, но никак его не характеризует – Елеонская 1978, 44. 401 В дальнейшем ссылки на текст «Послания 1» по рукописи РГАДА, помещенный мной в Приложении 6.II, даются в исследовании в круглых скобках после цитации с пометой «Паисий». 402 В дальнейшем текст «Послания 2» цитируется мной по ркп.: РГАДА, ф. 357, оп. I, д. 127, л. 226 – 234 об., который издается в Приложении 6.II. ссылки на листы ркп. проставляются в исследовании в круглых скобках после цитации. |
| Признаться, мы были смущены, потому что, привыкнув с уважением относиться к советам старцев, не могли просто отмахнуться от этих строк. А опыт взаимодействия с алкоголиками – профессиональный (поскольку таковые нередко встречаются среди родителей наших маленьких пациентов) и жизненный – свидетельствовал о другом: о том, что далеко не со всеми подобные советы приводят к желаемому результату. Поэтому мы решили обождать с выводами в надежде, что ситуация со временем прояснится. И она действительно прояснилась. Совсем недавно, находясь далеко от Москвы, купили брошюрку – игумен Никон (Воробьев). «Будь милостив к себе: Письма к пьющему брату и его жене» (М., 2002). Вкратце суть дела такова. Сначала игумен Никон писал письма жене «пьющего брата». Утешал, уговаривал потерпеть, говорил: «Ты стоишь на верном пути, а он на гибельном». Потом к нему приехал ее муж. По словам игумена Никона, «со скорбью рассказал» об их взаимоотношениях и, как это часто бывает с алкоголиками, постарался в своем пьянстве обвинить жену. Она-де сварливая, то и дело осуждает и огорчает. А учитывая нередко присущий алкоголикам артистизм, обвинения его могли прозвучать вполне правдоподобно. Во всяком случае, игумен как раз после этой встречи и послал К. (жене «пьющего брата») процитированные наставления. Но потом познакомился с С. (мужем) поближе, и тон его разговора с ним стал меняться, постепенно переходя от мягко-увещевательного к строгому и даже суровому. Вначале: «Дорогой, милый, добрый, умный С.! Опомнись: куда ты идешь? Если тебе здесь еще тяжело, то каково будет после смерти?.. В светлую минуту помолись Господу, Он поможет тебе и все простит… Приезжай к нам». Через какое-то время тон уже более сдержанный: «С., ты имеешь все условия для покаяния и спасения… какие в наше время редко кто имеет… Очень советую тебе: не оправдывай себя ни в коем грехе, как бы мал он ни казался». Жене (К.) старец, кстати, уже не делает выговоров за недостаточную кротость, а наоборот, пишет мужу: «С., у тебя есть дома учительница духовной жизни – К. Ты перед ней младенец-сосунок. Поэтому слушайся ее, спрашивай о всем, что тебя интересует в духовной жизни. Ни один духовный отец так не может любить, как она тебя… К. не обижай и еще говорю – слушай ее в вопросах духовных». |
| И действительно — не сдался и справился. Утром шторм утих, Линдеманн перевернул байдарку в нормальное положение и продолжил плавание. «Решающей для моего 72-дневного путешествия, — писал он впоследствии, — была формула „Курс вест!“, то есть направление строго на запад. При отклонении от этого курса меня ждала неминуемая гибель. Поэтому предупреждение „Курс вест!“ звучало во мне каждую минуту днём и ночью». В последние 18 дней плавания было особенно тяжело. Накопившийся за два месяца дефицит сна становился невыносимым. Путешественник то и дело засыпал, сам этого не замечая. Но закрепленная до полного автоматизма формула пробивалась даже сквозь бред и галлюцинации. При всплывающих в уме словах «Курс вест!» Линдеман тут же приходил в себя, смотрел на компас и поправлял курс. И сумел совершить невозможное — переплыть океан на байдарке в одиночку. Фото West Des Moines Community Schools Примерно в те же годы, когда Линдеманн покорял океанские просторы, жил в России монах-подвижник. Звали его игумен Никон (Воробьев). У него был дар непрестанной молитвы, который он тщательно от всех скрывал. Известно об этом его даре стало лишь случайно. Однажды батюшка парился в бане и ему стало так плохо, что он потерял сознание. Его перенесли в дом, и окружающие с удивлением увидали, как игумен Никон не приходя в себя, непрерывно произносил молитву: «Господи, Иисусе Христе, помилуй меня, грешного». Вот ни в коем случае не ставлю рядом аутотренинг Линдеманна и умную молитву православных подвижников (в «Фоме» о молитве мы писали тут — прим. ред.). Слишком разные у них цели, методики и вообще — почти все разное. Кроме одного. И формулы Линдеманна, и молитва игумена Никона произносились ими обоими ради спасения. Немецкий врач-мореход повторял их, чтобы спастись от грозной стихии и собственного отчаяния. Русский монах — чтобы спастись от вечной погибели. Линдеманн уповал на силу своего тела и тренированной психики. Игумен Никон — на Господа милующего и любящего всех нас. И подумалось мне вот о чем. А ведь молиться-то я как раз и не умею. И хотя через океан на байдарке, конечно, не поплыву, но ведь умирать все равно когда-нибудь придется. А умирают люди очень по-разному. Знакомые священники рассказывали, что иногда приходят напутствовать умирающего, а тот уже из рассудка вышел — лежит, бредит, видит что-то, с кем-то разговаривает. Короче, уже не здесь. И, увы, зачастую совсем не слова молитвы звучат из уст человека, отходящего в мир иной. |
| При этом был очень мягок и деликатен. Он предупреждал молодежь, готовящуюся к священнослужению, что с этим Таинством нужно быть очень осторожным, благоговейным и внимательным. Ибо исповедью священник может спасти человека, а может развратить и погубить, если начнет копаться, особенно в плотских грехах. Человек должен грех назвать, а не его историю рассказывать, тем более упоминать и судить о других людях. Он сетовал и на то, что многие верующие на исповеди вместо раскаяния в грехах начинают рассказывать о своей жизни, о своих житейских проблемах и многом другом, не имеющем никакого отношения к Таинству Покаяния. Часто просто делают отчет о проделанных грехах, да еще пишут этот отчет на бумаге и зачитывают. Батюшка не одобрял такую практику, говоря, что исповедь заключается не в том, чтобы перечислить все на свете (чего никто сделать не сможет), но в раскаянии в том, о чем болит душа, что подсказывает совесть, а этого не забудешь. На исповеди нужно сказать самое главное и прежде всего покаяться в тяжелых грехах, особенно в тех, которые совершены против других людей. В то же время он выражал сожаление, что многие из духовенства на исповеди обращают основное внимание не на нарушения заповедей Евангелия: на зависть, лицемерие, тщеславие, фарисейство, сребролюбие и прочее, а на внешние дела, на церковную дисциплину: все ли правила выполнил, как часто ходил в храм, сколько говел перед Причастием, не съел ли молочка в пост и т.п. Это хотя и необходимо, но такие нарушения не столь загрязняют душу, как грехи против заповедей Христовых. Он говорил: «Комара отцеживают, а верблюда поглощают (см.: Мф. 23:24 ): правила можно вычитать, а причаститься в суд и осуждение». Особенно его расстраивало, когда слышал, как некоторые священники на исповеди чисто механически разрешают верующего от грехов, нисколько не беспокоясь о чистоте его совести. В результате люди начинают смотреть на исповедь как на какой-то обряд, а не Таинство Покаяния. Во время Литургии игумен Никон не исповедовал, совершая это или до нее, или, если исповедующихся предполагалось большое число (например, в Великий пост ), накануне вечером. |
| К таким произведениям можно отнести и книгу писем иг. Никона (Воробьева). В ней собраны письма к разным лицам, мирянам и монашествующим, их духовного отца. Автор писем вряд ли помышлял о том, что они будут когда-нибудь изданы. Поэтому, не опасаясь никакой цензуры, он высказывает откровенно и нелицеприятно все, что думает. В этом большая ценность писем. Книга родилась во время гонений. Письма датированы концом сороковых — началом шестидесятых годов. Массовых расстрелов и арестов духовенства и верующих тогда уже не было, но гонения на религию продолжались. Монастыри были почти повсеместно закрыты и разорены. В тех немногих, которые чудом уцелели, было очень тяжело. Тихой и мирной жизни, столь необходимой для духовного делания, не было ни в одной обители 95 . По этой причине тысячи монашествующих, вернувшихся из заключения и ссылок, потерявших там здоровье, были вынуждены жить в миру и спасаться на приходах. Отец Никон, сам проведший четыре года в сибирских лагерях, гонимый властями с прихода на приход, очень хорошо понимал их положение. Он утешает, назидает, обличает своих духовных детей, призывая к покаянию и терпению, учит молитве. В его письмах постоянно звучит мысль о том, что в наши духовно скудные времена, при почти повсеместном отсутствии духовных наставников, нам осталось только покаяние и терпение скорбей: " Нашему поколению Господом допущен путь, предсказанный давно: вера и безропотное терпение скорбей и болезней. Личный же подвиг мы не можем вынести — впадем в высокоумие и погибнем в духовной прелести " (письмо 71). Отец Никон так же, как и свт. Игнатий, в своих письмах уделяет очень большое внимание добродетели терпения: учит правильно преодолевать скорби, показывает, что нужно делать, какие помыслы нужно держать, утешает. Письма о. Никона, написанные полвека назад, обращены в сегодняшний день. Это Божиим Промыслом данное нам руководство ко спасению. Письма, удивительно созвучные учению свт. Игнатия, уникальны. Так же, как и во время игум. Никона, сейчас многие монашествующие и благочестивые миряне, склонные к монашеской жизни, вынуждены жить и спасаться при приходских храмах. Несмотря на то, что открыто множество обителей (свыше пятисот), жизнь в них не устроена ни материально, ни — еще более — духовно. |
|
|
