| Но этим служение г.Позднеева России не должно ограничиться. У всех больших европейских народов уже нашлись (лл. 166–167) ученые, которые написали для своего отечества многие тома об Японии и во всех отношениях познакомили свое отечество с нею. Не говоря уже о научном интересе их трудов, польза от них великая. (Например, не поставила бы Англия Японию о плечо с собою, если бы глубоко не узнала, что она достойна этого; не было бы нашей войны с Японией, если бы мы поглубже знали Японию.) Пусть же будет таким ученым г. Позднеев. Он обладает и достаточным писательским талантом и достаточным аппаратом солидной эрудиции, чтобы смело взять для себя это в высшей степени важное дело – всестороннее ознакомление России с Японией – и успешно исполнить его. Нужно считать счастливым обстоятельством то, что он поселился в Японии. Пусть же он проживет здесь многие годы, и результатом этого пусть будет много прекрасных книг об Японии, знакомящих Россию с ее многовековой историей и с ее настоящим бытом во всех отношениях. В высшей степени желательно, чтобы Ваше Высокопревосходительство явили сочувствие сему, и Вашим веским словом и авторитетным влиянием содействовали осуществлению сего. Призывая благословение Божие на Вас, с истинным почтением и совершенной преданностью имею честь быть Вашего Высокопревосходительства покорным слугой и богомолец [подп.] Николай, Архиепископ Японский 2. Отзыв преподавателей Токиоской Православной Духовной семинарии об учебниках Позднеева (л. 171): На заданный нам Высокопреосвященным Николаем, архиепископом Японским, вопрос о пригодности составляемых Д.М.Позднеевым учебников по японскому языку, я, на основании суждений, высказанных по этому поводу преподавателями, пользующимися первой частью учебника «Токухон» г. Позднеева при преподавании японского языка русским ученикам, обучающимся ныне в семинарии, и моего личного опыта, могу дать следующий отзыв. Учебники Д. М. Позднеева, хотя и имеют некоторые несущественные недостатки, – много облегчают труд преподавателей при уроках японского языка и доставляют русским ученикам немалую пользу. Вообще они должны быть признаны полезными руководствами для русских, желающих изучать японский язык. |
| 62–летний ветеран с большой заботой отнесся к 24–летнему юноше, у которого все было еще впереди, и даже собственноручно скроил ему новую рясу, поскольку старая, академическая, была недостаточно солидной. «Поедешь туда, все будут смотреть, какой–де он, что у них за священники. Нужно сразу внушить им уважение», — говорил преосвященный будущему миссионеру, посылая его за бархатом (С. А. Архангелов. Наши заграничные миссии. СПб., 1899). О. Николай в Хакодате 2/14 июля следующего, 1861–го, года иеромонах Николай прибыл на русском военном корабле «Америка» в Хакодате. Едва открывшись для внешних сношений в конце эпохи Токугава, Хакодате уже был оживленным портовым городом, поприщем активной деятельности японцев из разных частей страны и иностранцев со всех концов света, одним из маленьких центров международной культуры наряду с Нагасаки и Канагава. В этот японский город и прибыл после долгого путешествия 25–летний русский миссионер. Однако сразу после своего приезда о. Николай, кажется, пережил глубокое разочарование. Он так рассказывает об этом своему сотруднику Сергию (Страгородскому), позже присоединившемуся к миссионерской деятельности в Японии: «Когда я ехал туда, я много мечтал о своей Японии. Она рисовалась в моем воображении, как невеста, поджидавшая моего прихода с букетом в руках. Вот проснется в ее тьме весть о Христе, и все обновится. Приехал, смотрю — моя невеста спит самым прозаическим образом и даже и не думает обо мне» (Архимандрит Сергий. На Дальнем Востоке: письма японского миссионера. 1897). С такой пылкой решимостью выполнить свой долг приехал молодой миссионер в Японию. О. Николай немедленно стал готовиться к тому, чтобы разбудить «спящую невесту». Совершая в качестве священника консульской церкви службы для консула, его семьи и подчиненных, а также для экипажей приходящих в порт русских судов, он с достойным удивления рвением готовится к проповедничеству — изучает японский язык и историю страны, характер ее народа, терпеливо пытается завести знакомства с японцами. |
| Свои наблюдения над Японией иеромонах Николай сообщает в письме к Стремоухову: «Здесь образование не высоко и не глубоко, но зато разлито почти равномерно по всем слоям народа... Весной вы идете по улице и видите толпы ребятишек, пускающих змея. Нас заинтересовала чудовищная рожа, намалеванная на змее. Спросите у ребятишек, кто нарисован. Они наперерыв друг перед другом поспешат рассказать, что это – кикимора или Такаудзи или другой, и будьте уверены, что расскажут историю удовлетворительно: мать или старший брат, готовя им змея, позаботились в то же время ознакомить их с этими историческими лицами; здесь такое множество общественных библиотек и так баснословно дешево берут за чтение книг, что вам даже не нужно трудиться ходить в библиотеки, потому что книги разносятся ежедневно по всем улицам и закоулкам». Читая это письмо, видишь, как молодой о. Николай идет по японской улице, разговаривает с детьми, наблюдает остро и проницательно народную жизнь – семейную и общественную. Дальше в письме философский вывод: «Гений народа не может развиваться без взаимодействия других народов. Японцы одарены удивительной упругостью духа». Известный востоковед Г. Востоков также говорит именно об «упругости» японского характера: «Европеец упирается в определенный народный характер, который при всей своей гибкости очень упруг и стоек» 15 . Иеромонах Николай дает дальше наглядный пример этой японской «упругости»: «Весь наплыв китайской цивилизации был как будто чем-то допущенным по уговору на время; теперь она не нужна, и японцы легко и свободно бросают ее, как сбрасывают устарелое платье, и смелою, можно сказать, дерзкою рукою хватаются за все европейское...» Все это писалось почти 100 лет назад, но как оно перекликается с заметками о современной Японии советского журналиста В. Овчинникова, опубликованными в журнале «Новый мир» за 1970 г.. 2 и 3. «Японский характер очень гибок, податлив, но вместе с тем стоек, как бамбук». Или: «Поневоле напрашивается мысль, что кажущаяся податливость японской натуры подобна приемам дзюдо: уступить натиску, чтобы устоять, т. е. уйти на перемены с тем, чтобы остаться самим собой» 16 . |
| Лишь спасена была бы Россия. Посмотрим, как все эти. Как – у них… Да помоги им Бог. Хотя не видел Николай среди них, право же, ну право же, таких уж замечательных работников, сколько-то лучше его собственных неудачных министров. А ведь изо всех перебывавших председателей Думы, ну, кроме ещё Хомякова, – Гучков ему был когда-то наиболее к сердцу: и любит Россию, это несомненно, и умён, и как-то ярок. Первый раз, когда он представлялся, в японскую войну, он и Аликс понравился. Так тепло его принимали, так долго хорошо разговаривали. Не было никакого предчувствия, что он станет таким злым врагом. А ведь – подлый человек. Сегодня – ждал признаков унижения царя и хотел ими насладиться. И как дёрнул его наставнический снисходительный тон: помолитесь! От человека, который сам забыл, как молиться. А ещё – старообрядец… А император, все годы, сколько случаев имел ему отомстить – ведь не мстил же. Но спасибо, что отпустил в Ставку. Так рвался Николай в Царское Село, так искал поддержки Аликс! – но пока ещё надо было что-то решать, пока нужны были силы и мужество. А как только отречение свершилось – сразу вдруг не осталось ни борьбы, ни задач (ещё плечи не привыкли к такой лёгкости, ещё не верят). И вдруг внутри – переменились стрелки тяготений. Семье – обещали депутаты безопасность. И с семьёю Николай пребудет теперь до скончания своего века, с кем же и чем же ещё. А Ставку, – Ставку свою он уже никогда потом не увидит. Проститься со Ставкой, в этой мужественной расширенной семье пребыть ещё несколько последних дней – он только и мог сейчас, до приезда Николаши. Вот рок: один только жребий измечтать и любить – не императора совсем, но полководца, вождя армии, отца всех военных, – и не поехать в японскую (а всё могло бы пойти иначе!), и не решиться, когда возгоралась германская, – и с таким чрезмерным усилием взять, наконец, главнокомандование от Николаши – чтобы вот опять Николаше и отдать. Рок. Как Николай любил военных! Каким военным он чувствовал сам себя! Как – на месте среди этих мужественных, простых, понятных людей. Уж он ли не был отдан семье! Но если бы Бог положил перед ним два жребия жизни и один бы исключал другой: или жениться на Аликс, иметь сегодняшнюю семью, Алексея, – но никогда не надеть военного мундира; или – быть всю жизнь военным, генералом, да даже полковником, как есть, но никогда не жениться, – он выбрал бы второе. |
| Целые века японцы, убаюкиваемые своими национальными учениями, дремали в сладком сознании, что они – первая нация в мире, потомки небесных богов, что другие народы – варвары, стоящие вне попечений богов и проч. Велико было удивление их и крайне неприятен укол для их самолюбия, когда, с открытием страны для иностранцев и особенно с того времени, как сами стали посещать иностранные земли, они увидели, что они совсем не единственная почтенная нация в мире, что есть много других весьма почтенных наций, и что те, кого они считали варварами, напротив далеко их превосходят умственным и политическим развитием. Но не слепы были японцы, чтобы стать упорствовать в отрицании этой столь очевидной истины, – не вялы, чтобы терять время в бесплодном унынии. Они, так сказать, быстро переместили центр тяжести своей национальной гордости, поставив отныне для себя лестной задачей – возможно скорее догнать опередившие их народы, и вот – столько наделали в продолжение 20 лет, что в истории других народов едва ли найдутся достойные параллели. «История японского народа не знает поражений; национальный дух японцев не ослаблен никакими внешними несчастьями, никаким унижением перед внешним врагом. И потому, что удивительного, если они до последнего времени смотрели на себя, как на самый великий народ в мире, и с пренебрежением относились ко всем другим народам и царствам! «Однако, это далеко не было тем глупым самодовольством и неисправимым самомнением, которое для многих других народов делалось и делается источником великих народных бедствий и унижения. Достаточно было в 1867 году нескольких удачных выстрелов с английских кораблей, не по японскому национальному флагу, а по прибрежным батареям и судам двух удельных князей, Нагато и Сацума, чтобы весь японский народ встрепенулся. Осмотревшись, японцы увидели и тотчас сознали, что они в военном деле до того отстали от некоторых других народов, что весьма легко могут быть побиты, могут потерять многое. Этой ясностью взгляда и трезвостью сознания японский народ обязан тому, что он, при многих других хороших качествах, исторически приобретенных, обладает еще качеством замечательного умственного развития» (Ib. |
| (Продолжение следует) Об этом, в частности, свидетельствовал ведущий химик и экономист Дмитрий Менделеев. «U.S. Naval Institute (1970). Цитируется по: Вахрушев С. Первые авианосцы России. По разным оценкам, 1 рубль 1913 года примерно соответствует 1300-1500 рублям 2016г. Следует иметь ввиду, что рабочих пожилого возраста в 1917 году и раньше было немного, потому что широкая индустриализация в России развернулась лишь при Императоре Александре III в конце XIX века. Многие рабочие имели и хозяйства в деревне, куда возвращались ежегодно или после выхода на пенсию. Генерал Алексей Куропаткин был талантливым военачальником, храбрым воином, по-своему любил Россию, но, увы, вошел в союз с масонами (в том числе с Сергеем Витте), стремившимися к изменению монархического строя в России, и вел войну так, чтобы не победить японскую армию, вызвать недовольство народа Царем и тем способствовать революции. Например, в сражении под Сандепу в январе 1905 года он сознательно остановил наступление 2-ой Маньчжурской армии генерала Оскара-Фердинанда Гриппенберга, прорвавшего фронт на одном из флангов японской армии и наступавшего в тыл японцам. Русские войска, среди которых были 1-й Сибирский корпус Г.К. Штакельберга, 10-й армейский корпус К.В. Церпицкого, конный отряд генерала П.И. Мищенко и другие, были в шаге от окружения и разгрома японской армии. Но Куропаткин заставил войска отойти на исходную позицию, а барона Штакельберга отстранил от командования корпуса, фактически, так же, как и генерала Гриппенберга. Куропаткин воспрепятствовал неизбежному сокрушительному поражению Японии. Неслучайно под началом Алексея Куропаткина служил один из главных предателей февраля 1917 года, начальник штаба 2-й Маньчжурской армии генерал Николай Рузский. Более подробно об этом: Рерберг Ф.П., Галенин Б.Г., Бойко-Великий В.В. Исторические тайны великих побед и необъяснимых поражений. Записки участника Русско-японской войны 1904-1905 гг. М.: Русский издательский центр имени святого Василия Великого, 2015. |
| Оттого-то в Японии никто так не способен к принятию европейских учений, как последователи Конфуция. Веками приученные ставить себя высоко над другими по своему умственному превосходству, они, обыкновенно, свысока относятся и к европейцам, пока не попадет в их голову какая-нибудь европейская мысль: тогда их теории разом летят вверх дном, их прежний кумир разбивается вдребезги, они смиренно низводят себя на степень учеников и делаются искренними и горячими приверженцами нового учения. Все, сказанное доселе, можно формулировать в следующих словах: японский народ слишком умен, развит и свеж, а его религии слишком отсталы и нелепы, чтобы могли удовлетворять его. Но показывает ли японский народ наклонность к принятию христианской религии? Обратимся к фактам, прямо отвечающим на этот вопрос. В 1570 г. в первый раз испанское судно пристало к берегам Японии. Японцы так хорошо приняли иностранцев и показались им так способными к принятию христианства, что Франциск Ксаверий, друг и сподвижник Игнатия Лойолы, при первом известии о них, вскипел желанием посвятить себя апостольскому труду между ними. Блестящий успех сопровождал его труды. По следам его нахлынули толпы монахов разных орденов, и все имели успех: в 25 лет христианство охватило весь юго-восток Японии. Уже европейские проповедники стали вести себя как дома, уже прелаты с пышностию являлись среди народа, уже они отправили японских князей к его святейшеству, в качестве смиренных поклонников, и по пальцам рассчитывали время, когда вся Япония будет у подножия престола наместника Христова. Вдруг страшное гонение, и в Японии – ни души христианской. Что за причина? Взглянем на тогдашние события японской и испанской истории. До появления европейцев Япония долго была терзаема беспрерывными междуусобиями: то было несчастнейшее для нее время правления сёогунской династии Асикага; императоры давно были заброшены, и о них никто не думал; сёогуны наслаждались выгодами своего положения и не имели ни времени, ни охоты вникать в дела правления; кванрёо (регенты), на попечение которых оставлены были дела правления, но которые, как богатые князья, и сами имели средства жить не хуже сёогунов, тянулись за последними; забытая и заброшенная власть не находила себе приюта. |
| target="" > Поделиться РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Закрыть Закрыть 8. Ответ на 7, охтенский охранитель: Всё верно. Только в 1904 году не Россия напала на Японию, а Япония на Россию, совершив нападение на Порт-Артур, официально находившийся в аренде России. И Россия, насколько я знаю, не собиралась захватывать и оккупировать Японские острова, как это сделали американцы в 1945 году, поэтому Отечеству японских солдат никто не угрожал. А Маньчжурия, на территории которой развернулись сухопутные сражения той войны, никогда не являлась японской территорией, и, если уж на то пошло, географически она гораздо ближе к нашему Дальнему Востоку, чем к японскому архипелагу. Поэтому что там вообще забыли японцы непонятно... Россию и Японию тогда в 1904 году столкнули американцы и англичане. Когда читаешь про Цусимский бой, диву даешься: с одной стороны - русские корабли, построенные на верфях Портсмута и Филадельфии, а с другой стороны - японские корабли, построенные на тех же или на соседних верфях. Долго готовили Россию и Японию к этому столкновению, чтобы в столкновении ослабить обе державы. Такими же методами и те же силы столкнули Россию и Германию в 1914 году, а потом еще раз - в 1941 году. Известный факт. Николай Стариков, ученый, писатель, публицист и депутат " Кто заставил Гитлера напасть на Сталина: Роковая ошибка Гитлера " http://www.chitai-gorod.ru/catalog/book/389046/ 7. Ответ на 4, Русский Сталинист: Всё верно. Только в 1904 году не Россия напала на Японию, а Япония на Россию, совершив нападение на Порт-Артур, официально находившийся в аренде России. И Россия, насколько я знаю, не собиралась захватывать и оккупировать Японские острова, как это сделали американцы в 1945 году, поэтому Отечеству японских солдат никто не угрожал. А Маньчжурия, на территории которой развернулись сухопутные сражения той войны, никогда не являлась японской территорией, и, если уж на то пошло, географически она гораздо ближе к нашему Дальнему Востоку, чем к японскому архипелагу. Поэтому что там вообще забыли японцы непонятно... |
| Вы развертываете историю, прочитываете про Воодзина и, правду говоря, не находите ничего особенного: он был из очень обыкновенных микадо. Но вы забыли главное; загляните в историю предшествовавших микадо: это была мать Воодзина, Дзингу 41 , завоевавшая Корею; а завоевала-то собственно, не она, а Воодзин, которым она была беременна в ту пору. Всякому известно, как это было; императрице совсем уж приходило время родить, когда она собиралась в Корею, но она взяла на берегу простой камушек, заткнула его за пояс и сказала: «да не родится дитя, пока я с победой не вернусь в отечество», и дитя не родилось, оно только переместилось на более удобную, по его мнению, квартиру. Дзингу во время похода была вооружена; между прочим один из рукавов ее платья замечали постоянно наполненным чем-то; все думали, что там у нее нужные в походе вещи: ремешки, веревочки и тому подобное, но все ошибались: там и был Воодзин, только не в рукаве, а в руке. Итак, не великая ли услуга отечеству и вместе не дивная ли сила божественная – завоевать государство, будучи еще в теле матернем? Понятно после этого, отчего Хацимана так усердно чтут военные, считающие его по преимуществу своим богом. Предки микадо – боги и самого микадо, и всего народа вообще. Но с неба вместе с Ниниги пришло много великих мужей; их потомки живут и доселе, и чтут их как своих фамильных богов; но деяния тех мужей принесли пользу отечеству, поэтому и весь народ, за исключением самого микадо, обязан чтить их, и чтит. Наконец, весь японский народ, если разобрать его родословную, божественного происхождения: все в конце концов происходят от Изанаги и Изанами, поэтому все боги, и каждый человек обязан чтить своих предков как богов, молить их о покровительстве, приносить им жертвы; степенью богопочтения к предкам обусловливается для каждого домашнее счастие или несчастие. Входя в японский дом и любопытствуя взглянуть на божницу, вы всегда найдете бумажку с именами и жертвы пред нею; на вопрос о значении бумажки, вы узнаете, что на ней имена домашних пенатов. |
| Налицо очень тщательный подбор кадров Генерал-майор Николай Александрович Ухач-Огорович стал единственным крупным армейским чином, привлеченным к ответственности за хищения в интендантском ведомстве во время русско-японской войны. Обычно это трактуют как безнаказанность интендантов «при царском режиме». Не отрицая того, что, наверное, были в русско-японскую войну подобные Ухач-Огоровичу, должен сказать, что Огорович был весьма нетипичной фигурой среди русского офицерства по всей совокупности его нравственных качеств. Приведу эпизод из книги генерала Рерберга, когда в разгар Мукденского отступления, среди горячки боя, несколько офицеров, по просьбе Рерберга, рассовали за голенища сапог 400 тысяч казенных денег, (от 600 миллионов до почти миллиарда на наши сегодняшние рубли!) и до копейки вернули их после сражения. И типичным для русского офицера был именно такой поступок. Можно привести еще массу примеров, что такие нормы офицерского поведения продолжали действовать даже в Гражданскую войну, когда казалось были попраны все нормы. Наоборот, проблемой было найти в помощники человека с нравственностью Ухач-Огоровича. И здесь мы вновь возвращаемся к странностям генерала Куропаткина. По его собственным словам, перед сенатской комиссией, он, Куропаткин, во время войны прикрывал, (по-нашему крышевал), своего начальника транспортов и главу разведочного отделения «в одном флаконе», от всех нападок на того, поскольку Огорович доставлял ценные разведданные, которые в первую очередь сводились, напомним, к преувеличению сил японской армии. И вот здесь, если предположить, что целью Куропаткина было затягивание войны, и отступление, во что бы то ни стало, то такому помощнику, как Ухач-Огорович, действительно цены не было. Второго найти было бы трудно, если не невозможно. Генерал Куропаткин дирижирует отступлением. Карикатура времен той войны Полученные через Огоровича «разведданные» оправдывали и отступление от Лаояна, ссылаясь на таковые можно было терроризировать генерала Гриппенберга во время намечавшейся уже победы под Сандепу, и так далее. Примеры читатель, знакомый с записками генерала Ф.П. Рерберга, легко сможет умножить сам. Если захочет. |
|
|
