| В начале 1930-х годов Н. Д. Жевахов переехал на жительство в Италию. Обосновался на Никольском подворье в Барграде (Бари), выстроенном тщанием Императорского Палестинского общества в первые годы XX века. В строительстве Подворья в свое время непосредственно участвовал и сам Николай Давыдович. Но теперь у Подворья уже не было никаких средств. Перед эмиграцией возникла труднейшая задача: сохранить в неприкосновенности святыню, не допустить передачи ее в собственность безбожникам, изыскать необходимые средства к существованию православной общины. В Италии князь Жевахов пишет обширный очерк «Сергей Александрович Нилус»; издан отдельной книжкой в сербском городе Новый Сад в 1936 году и вскоре переведен автором на итальянский язык (Рим, 1939). Тогда же князь Жевахов перевел на итальянский язык «Беседу преп. Серафима Саровского с Николаем Мотовиловым о цели христианской жизни», открыв для итальянцев драгоценную жемчужину старческого духовного опыта. Благодаря настоянию Жевахова Никольское подворье в Бари оставалось неприкосновенной святыней вплоть до окончания Второй мировой войны. Умер Николай Давыдович в 1947 году в лагере для беженцев в Австрии, под Веной, похоронен там же. Очерк «Раб Божий Николай Николаевич Иваненко» посвящен автором тем же проблемам русской святости, что и книга Сергея Нилуса. В России печатается впервые. А. Н. Стрижев Князь Николай Жевахов. Отвергнутый себя (Раб Божий Николай Николаевич Иваненко) Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единаго Бога, не ищете ( Ин. 6:44 ). Истинно, Истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши на землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода ( Ин. 12:24 ). Вступление Слепы те люди, какие сквозь толщу повседневной жизни не замечают промыслительных путей Божиих и на сером фоне этой жизни не улавливают благодатных лучей Небесной правды, то предостерегающей и вразумляющей, то милующей и прощающей… Какие волшебные панорамы открываются тем людям, кои владеют духовным зрением, кои и на земле видят отражения неба и славят Бога среди жгучих страданий и испытаний, точно не замечая и не чувствуя их!… Пред ними стоит не только настоящее, но и будущее, они улавливают самый процесс перерождения минутного страдания, временной скорби в вечную радость… Их плоть остается на земле, а дух живет и действует в пределах вечности, сквозь призму которой они рассматривают окружающее и свои обязательства к Богу и ближнему, подчиняя своему водительству волю человека, укрощая его страсти и искореняя их… Это — не только «земные ангелы и небесные человеки», но и ангелы, имеющие специальную миссию на земле, возложенную на них безмерною любовью Господа Бога к немощным, злым и неблагодарным людям… Они и сейчас живут среди нас, как всегда жили, как и будут жить, доколе не истощится милосердие и долготерпение Божии. Но их или не замечают, или, замечая, осуждают. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ВИНОГРАДОВ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Протоиерей Николай Виноградов. Москва. Тюрьма НКВД. 1937 год Священник Николай Виноградов с супругой Екатериной Павловной (fond.ru) В 1918 году был настоятелем Никольской церкви в Пупышах . Затем стал священником Благовещенской церкви на Тверской и одновременно служил в Петропавловской церкви при Мариинской больнице . В 1920 году был возведён в сан протоиерея . В 1924 году назначен благочинным 1 отдела Замоскворецкого сорока. 8 сентября 1927 года назначен благочинным и 3 отдела того же сорока. В 1920-х годах о.Николай дал подписку о сотрудничестве, но исполнить, что от него требовало ОГПУ, из нравственных соображений не смог. В 1929 году стал настоятелем храма свв. Флора и Лавра на Зацепе . 1 января 1933 года он был арестован вместе с другими членами причта и некоторыми из членов церковной двадцатки и заключён в Бутырскую тюрьму . На следующий день после ареста следователь допросил священника. Отвечая на вопросы следователя, он сказал, что действительно рассказывал анекдот о 15-летии Октябрьской революции, - это был случай, который он увидел на улице. Он сказал также, что рассказывал и другие анекдоты, в которых " высмеивалась личность Сталина " . Что касается " произнесённых мною проповедей за церковными службами, то они антисоветского характера и критики существующего строя не носили " . 19 февраля следствие было закончено. Священники обвинялись в том, что " являлись участниками контрреволюционной группировки церковников при церкви так называемых Флора и Лавра. Основное содержание контрреволюционной деятельности обвиняемых заключалось в систематической антисоветской агитации пораженческого и антиколхозного характера и в устройстве нелегальных антисоветских собраний по квартирам участников группировки " . 15 марта 1933 года осуждён Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ по групповому делу - " дело священников церкви свв.Флора и Лавра на Зацепе Виноградова Н.И., Розанова Д.И. и др. Москва. 1933 г. " По статье 58-10 УК РСФСР приговорён на 3 года ссылки в Северный край, которую он отбывал в городе Каргополе Архангельской области. |
| Самые светлые воспоминания — об Иване Николаевиче Аксенове, преподавателе пения. Он очень любил гласовое пение, осмогласие, отдавал ему всего себя, требуя и от нас четкой дикции, строгого соблюдения мелодического рисунка — мы на память пели догматики знаменного распева, и его уроки были для нас действительно памятны большим духовным содержанием, так как помимо музыкальности он вкладывал душу в само исполнение всех учебных заданий. Инспектором был Анатолий Васильевич Ведерников. Его помощником был уже упомянутый Анатолий Васильевич Ушков, тоже преподаватель технических учебных заведений (кажется, его первой специальностью была математика), человек высокой методичности. потом, по окончании Духовной Академии, он стал преподавать славянский язык и немилосердно истязал учеников своей методикой — заучиванием правил славянской грамматики, которого, конечно, хватало только для ответа на экзамене. Встречая впоследствии его воспитанников уже в качестве священников на московских приходах, я видел, что они не могут даже элементарных славянских фраз перевести на русский. Апологетику у нас преподавал Николай Семенович Никольский. Он был учеником Патриарха, в бытность его ректором Тульской духовной семинарии. Это был яркий, разносторонне одаренный человек, ни в каких обстоятельствах не терявший чувства юмора, великолепный популяризатор, обладал находчивым, точным языком. Слушать его было интересно — но, конечно, он не был специалистом в области апологетического богословия на том уровне, которого требовало наше время. Надо сказать, что он брался за все — далеко не всегда успешно. Помимо апологетики преподавал основное богословие, еврейский язык, церковную археологию — не имея достаточно глубоких познаний ни в одной из этих областей. Так, на церковной археологии рассказывает: «Краски в то время разводили на яичном белке…» Паша Голубцов не выдерживает и возражает с места: «На желтке, а не на белке!» Никольский, как ни в чем ни бывало, продолжает: «Итак, на белке…» — «Да невозможно на белке разводить, он же тянется!» Иногда, когда он в чем–то сбивался, его спрашивали: «Николай Семенович, а как же правильно?» — «Как я сказал, так и правильно». Или скажет: «Разные существуют источники, разные энциклопедии. Вот, так называемая Большая Советская энциклопедия — это дрянь, а вот Брокгауз и Ефрон — это действительно энциклопедия». Очень был неосторожен на язык, постоянно допускал ненужные каламбуры. Дело кончилось тем, что на втором году своей преподавательской работы он попал в заключение — к счастью, ненадолго. |
| Омские епарх. ведомости. Омск, 1917. 12. Часть неофиц. С. 20. 61. Из обращения к народу епископа Омского и Павлодарского Сильвестра (Ольшевского) на городской площади в Омске во время празднования «торжества гражданских свобод» 10 марта 1917 г. ...Император Николай II, давший при своем священном миропомазании обет перед Господом блюсти благо народное, 156 снял с себя обет отречением от престола и от верховной власти. Величайший долг устроения государственной жизни приняли на себя народные избранники из Государственной Думы. Они составили временное правительство, которое ныне заменило собою царскую власть. Так, своим отречением от престола Император Николай II не только себя освободил, но и нас освободил от присяги ему. Наш долг повиновения за совесть мы должны поэтому перенести всецело на новое Временное Правительство. Будем же мы крестоносцами по духу Христову. Будем верны новому правительству, дабы и врага победно отразить и внутреннюю жизнь наисовершеннейше устроить. Поскольку наша присяга бывшему Императору делом молитвенным была, то и освобождение от нее утвердим молитвой. Помолимся Господу. Омские епарх. ведомости. Омск, 1917. 12. Часть неофиц. С. 2122. 62. Из «Призыва» епископа Пермского и Кунгурского Андроника (Никольского) к духовенству Пермской епархии 10 марта 1917 г. В настоящую переходную пору прежде всего надлежит нам иметь полное искреннее подчинение Временному полномочному Правительству; к тому же всемерно призывать и все население. Только так и может быть устроен желанный порядок в Отечестве на основаниях объявленной гражданской свободы. Это, отцы и братие, и поставьте за свою первую и священную заботу. Наряду с этим предстоит нам готовиться к Учредительному собранию, на котором будет вырешена форма управления Российским Государством и основные для того законы. Предстоит дело великой и исключительной важности. Надо добиться, чтобы все мы без различия звания и состояния граждане Великого нашего Отечества отнеслись к этому делу с полным сознанием и пониманием дела. Ошибка или неосновательность в этом повлечет к тяжелым испытаниям и потрясениям нашего Отечества. |
| – Господа, – обратился начальник поезда ко всей четверке сразу. – Поездная бригада для обеспечения порядка посадки к вашим услугам. Люди надежные, со мною много лет. Вот только с представителями что делать? – А это кто ж такие и представители кого? – спросил Штакельберг, ему начальник поезда сразу глянулся. – А того самого, кого ждал, да Слава Богу, не дождался – спецотряда матросского. Вроде как эшелон старожат, а пьют в подвале диспетчерской. Пару раз прошлись по вокзалу с матерковым обыском, этого хватило, чтоб сюда никто носа не казал. – Сколько их? – Шестеро. – Ерунда. К ним мы боцмана Жуткого пошлем. Брови начальника поезда вопросительно поднялись. – А это я. Честь имею представиться… – но, видя, что происходит с лицом начальника поезда, взял его за локоть и продолжал: – Барон Штакельберг Рудольф Александрович. Простите дурную шутку. А «Жуткий» – это псевдоним для некоторых случаев жизни. – А я – Николаев Николай Николаевич. Весь в Николаях. И день рождения имею честь иметь с Государем Николаем II. Крещен в Никольском храме, хожу туда же, духовник у меня о.Николай, езжу, в основном, по Николаевской дороге, привязан к Николаевским вокзалам, сын и внук у меня – Николаи, живу в селе Никольском под Москвой, где сейчас по приезде в Москву и останусь. Все. Пенсион выслужил, служить больше невмоготу. С таким спецотрядом, который ждал, не ясно, доехал бы живым, или нет. Этот месяц стоит всех двадцати пяти лет, что я на железной дороге. Простите, можно пожелание труса? – Нужно. Только сие определение мало подходит начальнику поезда в эдакие-то времена. – Подходит. Не снимайте как можно дольше ваши вензеля, а? Глядишь, и, ей Богу, молодеешь! – Обещаю, Николой Николаевич, обещаю их вообще не снимать. Разве что, представители сдерут, руки связав. А я снова одену, коли жив останусь. Да вы свои-то ведь тоже не снимаете. – Да чего ж ровнять-то! У меня служебные, а у вас – именные, благословенные. А то тут едем недавно московским маршрутом, ну я говорю на ушко каждому офицеру, что в Твери проверка будет. Ну, входит проверка – офицер с тремя солдатами, а офицера приперло, открой, говорит, туалет. А на остановке-то нельзя, но тут открыл: вижу, совсем ему плохо, а по простому, не стесняясь, где угодно, как «представители» – не может. Ну не умирать же ему. Открываю, давай, говорю. Он вошел, и вижу – столбом стоит, с открытым ртом на унитаз таращится. Ну, его слегка отодвигаю, гляжу туда же, и волосы у меня дыбом: унитаз доверху наполнен сорванными погонами и аксельбантами. И не спустить, и не протолкнуть, так забито! Ох и клял я себя. Получается, я ж их спровоцировал. До сих пор не могу эту картинку из глаз выбить. Нет, господа, не хочу я больше в поездах и вокзалах на людей смотреть, уткнусь в свою земличку, около тыщенки саженей есть, буду с клубникой возиться. |
| В настоящее время эти сокровища служат для изданий разных лиц и учёных учреждений 19 , но не того учреждения, которое ими владеет. Самим Уставом Духовных Академий 1884 года (§ 168) Академиям предоставляется разрабатывать и издавать источники христианского вероучения, памятники и вообще материалы, относящиеся к истории и современному состоянию церкви. С учреждением Общества, которое занималось бы как разысканием и охраною для науки, так и изданиями первоисточников изысканиями, относящимися к церковной старине, упомянутые материалы, хранящиеся в Академической библиотеке, к чести нашей Академии нашли бы себе место в её изданиях, и Академия осуществила бы те задачи, которые указываются ей Уставом, и те надежды, которые возлагает на неё церковная наука 20 ... К этому считаю необходимым присовокупить и то, что от Академии нашей не только на Руси, но и за границей ожидается учёное описание рукописей Софийской и Кирилло–Белозерской библиотеки 21 . В виду всего вышеизложенного, осмеливаюсь полагать, что учреждение проектируемого «Общества церковной археографии и археологии» является не только желательным для оживления научной деятельности нашей Академии и для успехов преподавания, но что всякое продолжительное замедление в открытии такого Общества несовместимо с научным достоинством нашей Академии. Поэтому, полагаю, было бы весьма полезным, если бы Совет Академии вошёл в обсуждение указанных мотивов к учреждению проектируемого Общества, так и составленного мною проекта его устава, при сём прилагаемого 22 … Доцент Николай Никольский . 6-го марта 1894 г. 3 Почва для такого разгрома церковно-монастырской письменности была подготовлена ещё в то время, когда у духовенства были отобраны недвижимые имущества. Монастырские архивы и библиотеки с этой поры утратили своё прежнее значение хранилищ юридических документов первостепенной важности; самые документы в глазах монастырских начальств стали казаться ненужною более макулатурою, почему со временем прекратилась и их проверка по заведённым издревле описям. |
| Самые светлые воспоминания — об Иване Николаевиче Аксенове, преподавателе пения. Он очень любил гласо-вое пение, осмогласие, отдавал ему всего себя, требуя и от нас четкой дикции, строгого соблюдения мелодического рисунка — мы на память пели догматики знаменного распева, и его уроки были для нас действительно памятны большим духовным содержанием, так как помимо музыкальности он вкладывал душу в само исполнение всех учебных заданий. Инспектором был Анатолий Васильевич Ведерников. Его помощником был уже упомянутый Анатолий Васильевич Ушков, тоже преподаватель технических учебных заведений (кажется, его первой специальностью была математика), человек высокой методичности. Потом, по окончании Духовной Академии, он стал преподавать славянский язык и немилосердно истязал учеников своей методикой — заучиванием правил славянской грамматики, которого, конечно, хватало только для ответа на экзамене. Встречая впоследствии его воспитанников уже в качестве священников на московских приходах, я видел, что они не могут даже элементарных славянских фраз перевести на русский. Апологетику у нас преподавал Николай Семенович Никольский. Он был учеником Патриарха, в бытность его ректором Тульской духовной семинарии. Это был яркий, разносторонне одаренный человек, ни в каких обстоятельствах не терявший чувства юмора, великолепный популяризатор, обладал находчивым, точным языком. Слушать его было интересно — но, конечно, он не был специалистом в области апологетического богословия на том уровне, которого требовало наше время. Надо сказать, что он брался за все — далеко не всегда успешно. Помимо апологетики преподавал основное богословие, еврейский язык, церковную археологию — не имея достаточно глубоких познаний ни в одной из этих областей. Так, на церковной археологии рассказывает: «Краски вто время разводили на яичном белке…» Паша Голубцов не выдерживает и возражает с места: «На желтке, а не на белке!» Никольский, как ни в чем ни бывало, продолжает: «Итак, на белке…» — «Да невозможно на белке разводить, он же тянется!» Иногда, когда он в чем-то сбивался, его спрашивали: «Николай Семенович, а как же правильно?» — «Как я сказал, так и правильно». Или скажет: «Разные существуют источники, разные энциклопедии. Вот, так называемая Большая Советская энциклопедия — это дрянь, а вот Брокгауз и Ефрон — это действительно энциклопедия». Очень был неосторожен на язык, постоянно допускал ненужные каламбуры. Дело кончилось тем, что на втором году своей преподавательской работы он попал в заключение — к счастью, ненадолго. |
| Наши прихожане – это выходцы из разных общественных групп. Есть прихожане, чьи предки являлись жителями Финляндии в XVIII и XIX веках. Большая часть прихожан – это русскоязычные выходцы из разных стран постсоветского пространства – России, Украины, Белоруссии, Прибалтики, Грузии, Молдавии, Азербайджана, Казахстана. Также в общине есть шведы, эстонцы, латыши, румыны и даже выходцы из Латинской Америки. Есть в приходе и природные финны. Мотивы, по которым финны приходят к нам на приход, различны. Некоторые очарованы красотой славянского богослужения, но для основной части финноязычных прихожан это сознательный выбор в пользу старого календарного стиля, церковной практики и русского богослужебного и канонического уклада. Сегодня Свято-Никольский приход в Хельсинки – это самая большая по численности членов русскоязычная организация в Финляндии. Свято-Никольский приход в Хельсинки – это самая большая русскоязычная организация в Финляндии – Есть ли какая-то закономерность в мотивации тех или иных прихожан-соотечественников, перебравшихся в страну из России и других территорий «Русского мира»? – Наши соотечественники приезжают в Финляндию по разным причинам. Самая значительная часть прихожан – это ингерманландцы, этнические финны, исторически проживавшие на территории Ленинградской области, которые в 1990-х годах получили право переезда на жительство в Финляндию. Другая группа – это трудовые иммигранты, лица, находящиеся в рабочей командировке, и студенческая молодежь. Еще одна группа – это члены финских семей. Есть какое-то количество беженцев. – Вспомните самый яркий случай обращения кого-то из местных в Православие. – Мне рассказали один случай, который произошел у нас в храме. Пришел один человек, который в детстве был крещен в Католической церкви, сам он не был практикующим христианином. Предыдущие 10 дней он сильно болел, воспаление легких, эти дни он не мог спать. Он пришел со своим взрослым верующим сыном. Во время всенощной под Успение он подошел к Помазанию и вкусил благословенного хлеба. Пробудившись наутро, он спросил у сына: «Что мне вчера дали в храме? Я впервые за эти дни мог спокойно спать». С этого дня начался его путь в православной вере. Кто-то скажет, что рассказ этот неубедителен, что историю чудесного исцеления можно объяснить естественными причинами. Согласен, когда Господь касается души человека, для пережившего встречу с Богом – это потрясающее событие, которое не обязательно является очевидным для окружающих. |
| В синоде Никольского считали за человека, богатого опытностью, осторожного, зрелого в суждениях; на самом деле же это был человек холодный, формалист в высшей степени и самый точный блюститель мельчайших подробностей системы чинопочитания. Несмотря на независимость, в служебных отношениях, от митрополита московского, лета свои, значительные должности и украшавшую его звезду св. Владимира 2-й степени (что составляло небывалое явление в Москве), Никольский, следуя существующему между московскими священниками обычаю, кланялся в ноги Филарету и этим удивлял даже самих москвичей. Но кроме личных свойств, он обращает на себя внимание еще по исполнению возложенного на него некогда одного поручения. Известно, что до покойного Государя православное духовенство в Царстве Польском не имело над собою никакого высшего духовного начальства и оставалось почти без призрения и руководства, зависев прежде, но и то весьма мало, от слуцкого архимандрита, потом, не более того, от буковинского епископа, который состоял сам под начальством константинопольского патриарха. Император Николай, в первые же годы своего царствования, обратил внимание на такое неустройство и подчинил сказанное духовенство епархиальному епископу волынско-житомирскому. Но как Царство Польское имело свои местные законы и относительно духовных лиц православного исповедания, то, при подчинении их волынскому епископу, необходимо было определить, какие из дел должны ведаться сим епископом и какие оставаться в ведении польского министерства духовных дел, установив, при том, и порядок взаимных сношений между сими властями. С этою целью, по Высочайшему повелению, командирован был в 1827 году Никольский, которого синод снабдил по этому случаю особою инструкцией, велев, при том, войти в непосредственное сношение с действительным тайным советником Новосильцовым, состоявшим при Цесаревиче Константине Павловиче. При посредстве Новосильцова, московский протопресвитер исполнил возложенное на него поручение и, по соглашению с министерством, было постановлено отнести к суду епископа все дела касательно веры, богослужения и Таинств, определения на места священно и церковнослужительские, браков и злоупотреблений священно и церковнослужителей по должности; министерству же духовных дел предоставить попечение о внешнем и материальном благосостоянии как православного духовенства Царства, так и православных там церквей, именно: наблюдение за церковными фундушами и целостью церковных и монастырских зданий, учреждение новых приходских церквей, определение пространства приходов, принятие богоугодных записей и производство по ним взысканий, определение содержания для священно и церковнослужителей, защиту их, а также их жен и детей по местным законам, и исполнение постановлений об актах гражданского состояния; вместе с тем, установлены были определительно образ и формы взаимных сношений. |
| По его мнению, для поднятия училища необходим был другой, «более свежий и энергичный руководитель учебно-воспитательной частью» 162 . Этот отзыв был получен в правлении училища 17 июля 1876 г., а 1 августа смотритель протоиерей А. П. Соколов по прошению был уволен в отставку, 20 августа вышел в отставку учитель латинского языка М. Шадрин, 20 декабря – учитель греческого языка П. Суровцев 163 . Исполняющим должность смотрителя некоторое время был Д. Ф. Попов. После Рождества прибыл новый ректор о. Николай Александрович Сырнев, назначенный сразу после окончания КазДА. При нем в 1877 г. был устроен «в училищном здании подле лестницы на чердак темный карцер», но к этой мере наказания начальство прибегало «в исключительных случаях» 164 . Будучи воспитанником VI класса Вологодской семинарии, Глубоковский поместил в петербургском «Церковно-общественном вестнике» (1883, 126, 25 сент. С. 4) корреспонденцию об окончании приемных экзаменов в семинарии и «плохих успехах» учеников Никольского училища, с целью «обратить внимание на это печальное положение» 165 . Комментируя появление этой заметки, Глубоковский писал впоследствии: «В нем я сам учился и оно считалось чуть ли не лучшим во всей епархии, почему об упадке его я писал с сердечною скорбию, чтобы обратить внимание на столь печальное положение близкой и дорогой мне школы, воспитанники которой поразили меня своею крайнею, распущенною недисциплинированностию во время долгого (около недели) совместного путешествия нашего на лодке, влекомой с берега лошадью, из г. Тотьмы в Вологду в августе 1883 г.» 166 . Следствием этой заметки стала очередная ревизия училища преподавателем Вологодской семинарии Г. И. Можаровым и увольнение смотрителя Н. А. Сырнева, человека «интеллигентного, добрейшего, но крайне слабого, все распустившего и самого сильно опустившегося» 167 . Сравнивая ревизоров Учебного комитета 1870-х годов с чиновниками 1890-х и последующих лет, Глубоковский с теплотою говорил о первых, вспоминая одного из них: «Сам я, напр., с искреннею благодарностью вспоминаю почившего С. В. Керского [† 1 октября 1903], который к заброшенной мелюзге Никольского Духовного Училища (в Вологодской губернии) обнаруживал трогательную заботливость, входя во все наши ребяческие интересы и нужды» 168 . Глубоковский упоминает имя одного из самых известных ревизоров тех лет 169 , но, по-видимому, допускает ошибку. Во время его учебы в Никольском училище была только одна ревизия и ее проводил Μ. X. Григоревский. Ревизорские печатные отчеты, представляющие собой настоящие педагогические трактаты, в которых изображалась подлинная жизнь духовной школы «с массою ярких наблюдений и удостоверенных соображений» 170 , и основанные на них распоряжения Учебного комитета рассылались по библиотекам духовных семинарий и училищ, будучи доступны всем, включая воспитанников. В 1892 г. по распоряжению обер-прокурора Синода такая практика была отменена, что, по мнению Глубоковского, негативно сказалось на развитии духовной школы. |
|
|
