| Хованского, раскольники стали требовать, чтобы правительство назначило публичное прение православных с раскольниками. За день до коронации царей Иоанна и Петра Алексеевичей раскольники, под предводительством Никиты Пустосвята, большою толпой пришли в Кремль к Красному крыльцу. Никита держал в руках крест, у других двоих раскольников были евангелие и икона страшного суда. «Пришли мы, –заявил Никита Хованскому, – бить челом великим государям о старой православной вере, чтобы они велели патриарху служить по старым книгам, на семи просфорах. Если же патриарх не изволит служить по старым книгам, то повелели бы ему дать с нами правильное рассмотрение, почему он на это не согласен». Хованский приказал им от имени государей прийти после коронации. Раскольники уступили, потребовали, чтобы коронование государей и обедня в этот день были совершены по старым книгам. Чтобы отделаться от них, Хованский обещал устроить это по их желанию и поручил им самим приготовить просфоры и принести в Успенский собор. Раскольники удалились. В день коронации Никита с просфорами пришел в Кремль, но в собор его не пустили. Озлобленные раскольники несколько дней буйствовали в Москве и потом снова, под предводительством того же Никиты, большой толпою, с зажженными свечами, с крестами и иконами пришли в Кремль, поставили аналои и скамьи, положили на них иконы и старопечатные книги и требовали, чтобы патриарх шел к ним на состязание. Так как толпа была возбуждена, многие были пьяны и держали под одеждой камни, то патриарх не вышел к ним, а прошел в Грановитую палату, куда собрались и другие архиереи, архимандриты, игумены, бояре, окольничие и др. чины; пришла сюда и царевна София Алексеевна, правившая государством за малолетством царей. Позвали раскольников. С великим бесчинием вошла пьяная ватага. Стали было читать челобитную, но Никита заглушал чтение бранью и даже бросился бить одного архиерея. Взяв в руки евангелие, писанное рукою святителя Алексия чудотворца, патриарх со слезами вразумлял бунтовщиков, показывал им древние книги, свидетельствующие о заблуждениях раскольников. |
| В результате были провозглашены царями оба брата, и Иван и Петр, а сестра их Софья – правительницей. Это положение длилось с 1682 г. по 1689 г. Смута, однако, не сразу улеглась. Ее новая вспышка вынудила всех трех «царей» бежать временно в Троице Сергиевскую Лавру, оттуда они могли вернуться только в октябре 1682 г. Патриарх Иоаким был посредником, увещателем «расходившихся» стрельцов. По его ходатайству бунтовщики были прощены. В ноябре 1682 г. царский двор из бегства вернулся в Москву. Эту бунтовскую атмосферу использовала старообрядческая оппозиция. А стрельцы и сам князь Хованский корыстно воспользовались этой раскольнической энергией. Уже отлученные соборами 1666–1667 гг. от церкви расколо-вожди поставили ставку на высоко поднявшуюся волну бунта летом 1682 г. и вырвали у патриарха Иоакима уступку: публичное состязание в вере с иерархами. Во главе раскольников стоял суздальский протопоп Никита Добрынин, окрещенный потом официальным прозвищем «Никита Пустосвят». С ним тут сошлись Волоколамский инок Савватий, инок Сергий с севера из Олонецкого края и еще трое. Составилась «злая шестерица», державшая совет в Гончарах у калачницы Федоры. Никита предложил текст челобитной. Понесли ее читать в стрелецкую слободу. В Титовом стрелецком полку толковали, «как бы восстановить старую веру». Инок Сергий написал челобитную «от лица всех полков и чернослободцев». Впечатление от Сергиевой челобитной было исключительное. Слушали ее со слезами. «От роду мы не слыхали такого слога!» «Подобает, братцы, постоять за старую веру и кровь свою пролить». А Сергий взвинчивал толпу. «Попекитесь, братие, о стольких душах, погибающих от новых книг!» Хованский рад был такому эффекту и указал на Никиту, как на главного оратора перед властями: «этот заговорит им уста!» На 25 июня назначена была коронация юных царей. Бунтари хотели устроить заранее состязание, чтобы провести чин по старым книгам. Подали челобитные 23-го июня. На литургию Никита пробивался с узелком, неся «5 просфор», но, конечно, напрасно. Однако бунтари ходили по улицам и площадям с пропагандой «старого обряда». Уже после коронации, бунтари 28 июня вломились в патриаршую крестовую палату и вступили с самим патриархом в дерзкие препирательства. |
| 397 Об этом Савва. Он же говорит, что Никита, понадеявшись на обещание Хованского, напек было и просвир, чтобы Патриарх служил на них в день венчания Царей, носил просвиры и в Кремль, но воротился с ними назад: «нельзя, говорил, пробраться». 398 Об этом все современники. Савва говорит, что у Патриарха были «в среду за неделю пред собором». В среду было 3 июля, а собор был, как все говорят, 5 июля. Потому у Патриарха были за два дня до собора, как и пишут Патриархи Иоаким и Медведев. Савва был вместе со стрельцами у Патриарха, говорил много дерзостей. Но когда спросили: «кто он такой?», назвал себя Василием, а стрельцы сказали, что он пятидесятник, т. е. не краснея, лгали. 399 Матвеев: «многие же от них вошли, напившися вина… едва не у всех пазухи камением были наполнены». То же Медведев и Патриарх Иоаким. 400 Патриарх Иоаким, Медведев, Митрополит Игнатий, Савва говорят, что в грановитой палате заседали царицы и царевны. В грамоте, извещавшей о преступлениях князя Хованского, сказано: «и тот вор, проклятый раскольник, Никита Пустосвят… холмогорского Афанасия Архиепископа, в хулительстве его Никиту обличавшего, в той палате, при великих Государынях, царицах и царевнах, ухвати, начал было бити». Но ни Петра, ни Иоанна тут не было; точно также не бывало того, чтобы раскольники выгнали Патриарха из собора, о чем, однако, пишет Крекшин. 401 Савва пишет, будто первые вопросы заговорщикам предлагал Патриарх. Но другое говорит Патриарх Иоаким и Медведев. Да и само по себе понятно, что если бы и не София занимала первое место, Патриарх должен был предоставить царственной особе начать разговор, особенно с такими людьми, каковы были ворвавшиеся в царскую палату. Слова Никиты передаем мы так, как передает их Савва. 402 Медведев, Иоаким, Савва, грамота об измене Хованского. Слова Никиты передаем и здесь, как передает Савва. Только как из грамоты, так и из слов Патриарха видно, что Никита наговорил гораздо больше дерзостей, чем пересказывает Савва. Патриарх пишет: «начатой проклятый Никита, напияся пьян, кричати и досаждати словесы нашей мерности и всему освященному собору, яко бесноватый». |
| В 1682 году, когда нужно было избрать первого епископа Воронежского, царь Феодор, благоговейный к пр. Макарию, избрал «ученика и наместника его, игумена Митрофана, мужа истинно праведного и святого», так говорит современная монастырская записка 379 . Новые епархии, в том числе и Воронежская, открыты были тогда с тем, чтобы ближайший надзор святителей мог во время видеть замыслы раскола и вовремя принимать меры для противодействия расколу. Митрофан посвящен в епископа Воронежского 2 апреля 1682 года патриархом с 16 архипастырями. Скоро в самой Москве пришлось ему видеть, что значит для Церкви и отечества раскол. Так как благочестивый царь Феодор скоро скончался, а епископу новой епархии надобно было приготовить многое для новой кафедры, запастись и советами и вещами нужными для архиерейского служения (много утвари и книг получил он от архипастыря соседней – Рязанской епархии), то святитель Митрофан. присутствовал при венчании царей Иоанна и Петра Алексеевичей. Вместе с тем, в его глазах происходили и кровавые неистовства стрельцов против бояр и следовавший затем бунт Пустосвята с теми же стрельцами, домогавшийся передать все высшие правительственные меры в заведывание раскола. Он был в Кремле в тот страшный день (5 июля 1682 года), когда Хованский от имени раскольников объявил Софии, что если патриарх и архиереи не явятся на площадь к раскольникам, они ворвутся во дворец, убьют патриарха и всех духовных. Он был в тот же день на соборе в грановитой палате, когда раскольники, иные и пьяные, ворвались в палату с шумом, с образами, налоями, свечами и подали челобитную, которую надлежало слушать. Он видел, как Пустосвят Никита, которому волею царскою запрещено было говорить, говорил дерзости патриарху, и когда Холмогорский архиепископ Афанасий заметил ему грубость его, пьяный Пустосвят, в порыве ярости, бросился ва архипастыря, стал бить его и едва удержан был силою. Твердость правительницы Софии и ум патриарха спасли тогда Церковь и отечество от страшных бед 380 . Нельзя было не удержать до гроба в душе этих страшных сцен буйства людей испорченных. И святитель Митрофан до гроба был столько же твердым обличителем своеволий невежественного раскола, сколько ревностным попечителем о благе государственном. |
| Все начинало устрояться в тихое шестилетнее правление Феодора; усмирилась Малороссия и с Портою заключен был мир, прочный с другими соседями, Швециею и Польшею. Одним словом Царя, на соборе духовных и мирских чинов государства, уничтожено, по увещанию патриаршему, пагубное местничество, которое причиняло столько бедствий России, и торжественно сожжены книги разрядные. Благоденствовала и Церковь , ибо, содейством Государя, бдительный пастырь Иоаким угашал расколы, распространял просвещение в училищах духовных, и даже, для лучшего надзора за духовенством и паствою, хотел учредить в расширяющемся царстве, до пятидесяти кафедр епископских, местных и викарных. Предприятие рушилось со смертью Феодора, и государство временно погрузилось в смуты и волнения, из коих исторгла его только мощная десница возмужавшего Петра. Неистовый стрелецкий бунт (1682 г.) был началом зол, когда Патриарх, с благонамеренными боярами, провозгласил на царство, вместо болезненного Иоанна, десятилетнего бодрого отрока Петра, под управлением матери Царицы Натальи и добродетельного боярина Матвеева. Честолюбивая сестра их, Царевна Софья, действуя втайне с родственными ей Милославскими, взволновала стрельцов, и жертвами их сделались, в течение трехдневного бунта, Матвеев, Нарышкины и все бывшие опоры царствования Алексея и Феодора; едва не погиб сам Патриарх, устремившийся с Красного крыльца увещевать толпу. Вынужденное провозглашение Иоанна, для соцарствия Петру, и приглашение Софьи управлять с малолетними братьями, были плодами первого мятежа стрелецкого, стоившего отечеству столько драгоценной крови. Скоро смятение гражданское, приняло личину церковного. Пользуясь слабостью правительства, поп Никита пустосвят, вторично отпавший в раскол, стал собирать за Яузою и на лобном месте грубую чернь, для защиты будто бы православия от лютых волков, как называл он все духовенство. Наглость его дошла до такой степени, что с толпою единомышленников ворвался он в Кремль и, поставив налои с иконами у Архангельского собора, требовал на состязание самого Патриарха, который служил литургию в Успенском соборе; – высланный к ним священник, едва спасся. Тогда для усмирения черни, оба Царя велели собраться в свои палаты всем архиереям, и мятежники позваны были пред лицо Патриарха, семи Митрополитов, пяти Архиепископов и двух Епископов, в числе коих находился новопоставленный святитель Воронежа Митрофан. Пустосвят, сильно опровергаемый во всех своих доводах, красноречивым Архиепископом Холмогорским Афанасием, в порыве ярости бросился задушить его, но был удержан окружающими, и отрок Царь, грозно восстав с престола, посреди общего смятения, твердым словом изгнал буйную толпу. Скопище разорилось, пристыженное беснованием своего лжеучителя, которого постиг тяжкий припадок на площади, где был казнен; но тайные приверженцы его не переставали распускать вредные толки, особенно между стрельцами и в окрестностях столицы. |
| В другой обстоятельной и методологически отлично разработанной челобитной уже упомянутый суздальский священник Никита Добрынин (Пустосвят) детально разобрал все изменения в обряде и текстах, сделанные никоновскими справщиками. Страница за страницей он сравнивал новые издания со старыми и удивлялся, для чего вообще понадобились эти изменения. По мнению отца Никиты, русская церковь уже тем отличалась от других, что она была единственной, которую после падения Византии Господь спас от ига неверных. Оставаясь свободной, она смогла лучше сохранить чистоту своей веры, чем греки, что, воздавая хвалу русскому государству и русскому православию, признавали до самого последнего времени и восточные патриархи. Эти свидетельства самих восточных патриархов, сделанные в XVI и XVII веках, лучше всего подтверждали правильность русской литургической традиции и русского богослужения, которые поэтому не нуждались в никаких исправлениях. На более чем двухстах страницах Никита спокойно и последовательно разобрал все правки текстов и показал, что очень часто они сводились просто к замене одних слов и выражений вполне эквивалентными им другими. Зачем, спрашивал этот суздальский литургист, нужно было заменять слова»отрочарождаеши» словами«деторождаеши»,»певцы» словом«песнословцы», »Давид» вместо " Давыд« и т. д. Приводя сотни примеров мелких придирчивых и бессмысленных поправок, которые заменяли привычные русским ушам и умам тексты молитв и песнопений, о. Никита Добрынин приходил к заключению, что целью правки было внесение смущения в души русских людей, подрыв их доверия к смыслу обряда и богослужения, замена старых православных текстов новыми, уже испорченными латинской ересью греческими, желание поселить " еретическую новизну» 524 . Эту мелочность правщиков замечали и авторы ряда других челобитных, которые презрительно говорили о новых редакторах богослужебных книг, подчеркивая, что была " мелка их грамматика» 525 . Помимо патриарха, нападкам защитников традиции подвергались именно правщики Печатного Двора и особенно Арсений Грек, которого за его многочисленные отступления от веры и, особенно, за его переход в мусульманство называли еретиком, иезуитом, бесерменом и жидовским обрезанцем. В глазах авторов челобитных Арсений был главным оружием сил Антихриста, действовавших против русской церкви 526 . Но постепенно росло раздражение и против старца Епифания Славинецкого, и других»нехаев» (от слова " нехай« – пусть так будет, оставь), как сторонники старого обряда стали называть киевских выходцев, которых обвиняли в том, что они ради личных благ и выгод портили книги, подлаживались к властям и переделывали на свой и греческий лад московское богослужение и обычаи церкви. |
| Огромная толпа раскольников явилась в Кремль, шумно требуя прения о вере. После долгих переговоров оно назначено было в Грановитой палате в присутствии правительницы Софии Алексеевны, патриарха и архиереев, в числе которых был и святитель Воронежский Митрофан. Раскольники с шумом и криком вошли в палату, расставили аналои и скамьи, положили на них образа и старые книги, зажгли перед образами свечи и подали царевне челобитную. Во время чтения челобитной расстриженный поп Никита-пустосвят (один из главных вождей раскола), для смелости сильно выпивший, начал кричать и дерзко поносить патриарха и весь священный собор. Холмогорский епископ Афанасий хотел воспретить расстриге. Никита в присутствии всех бросился на святителя и ударил его. Царевна София Алексеевна грозно крикнула на него, и только тогда он образумился. Патриарх Иоаким со слезами увещевал раскольников и указывал им на Евангелие, переписанное и исправленное с греческого святителем Алексием, в доказательство того, что можно и должно было сделать необходимые исправления в церковно-богослужебных книгах. Раскольники не хотели слушать и, подняв вверх руки с двумя сложенными перстами, кричали: «Вот так! Вот так!» Наконец их выпустили из палаты. Тогда они высыпали на площадь с криками: «Победили, победили!» Шли от Кремля до Яузы с пением, за Яузой вошли в одну из церквей, отслужили молебен и три часа звонили в колокола. На другой день стрельцы принесли повинную царевне и выдали пустосвята и его сообщников. Никита был казнен, прочих мятежников разослали по монастырям. Князь Хованский замышлял поднять новый мятеж, но был схвачен и тоже казнен. После этого правительство усилило свою строгость к раскольникам: их велено разыскивать и судить строго. Раскольники от преследований и наказаний стали тогда убегать в непроходимые леса костромские, нижегородские, в Северное Поморье, за границу – в Швецию и Польшу. С течением времени образовались многочисленные раскольничьи общины по реке Выге (нынешней Олонецкой губернии), в Керженце (Нижегородской), по реке Соже (Ветка в нынешней Могилевской губернии) и в заволжских степях по реке Иргизу. |
| Едва только определение собора 1682 года стало приводиться в исполнение, как в том же году возгорелся новый раскольнический бунт в самой Москве. Раскольники воспользовались борьбой, возникшей после смерти бездетного царя Феодора Алексеевича, между партией Нарышкиных и партией Милославских из-за престола. С этой целью они начали подговаривать стрельцов, имеющих большое значение в деле государственного переворота, постоять за старую веру. Стрельцы согласились. Была написана челобитная о восстановлении старой веры. Суздальский поп Никита пустосвят, получивший прощение от собора 1666 года («Деяния собора», лист 17 об.) и снова перешедший в раскол, был назначен для публичного прения с властями. Пятого июля раскольники огромной толпой привалили на дворцовую площадь, неся с собой старые книги, иконы и свечи, и шумно вызывали властей на состязание. Их пригласили в Грановитую палату, куда явились и царевна София, и другие лица царской семьи, патриарх Иоаким и архиереи; туда же явились раскольники во главе с Никитой пустосвятом, для смелости сильно выпившим. С самого же начала Никита стал шуметь, а когда Афанасий, архиепископ Холмогорский, стал его унимать, то Никита бросился на него и ударил. Шумели и остальные раскольники, оскорбив даже царевну Софию. Патриарх Иоаким, взяв в руки Евангелие, писанное рукой святителя Алексия, со слезами убеждал их образумиться, но раскольники, поднявши руку с двуперстием, одно кричали: «Вот так, вот так!» Челобитную их взяли, обещаясь рассмотреть и просили их разойтись. С шумом вышли они из палаты, крича: «Победихом, победихом!» В ту же ночь София призвала к себе на увещание стрелецких начальников, которые не устояли перед соблазном царского погреба и выдали зачинщиков бунта. Никите была отсечена голова, а других разослали по разным местам 82 . После этого бунта правительство ещё более усилило свою строгость, издав в 1685 году особый указ, которым раскол совершенно был запрещён в государстве. Этим указом повелевалось после троекратного допроса виновных предавать казням, раскаявшихся же отсылать в монастыри. Множество раскольников стало скрываться в непроходимых лесах, более рьяные изуверы сами шли на казни, считая их подвигом мученичества или же сами себя сжигали в домах или часовнях. Иные же занялись разбоем, делая набеги на местечки и селения, и даже осадили в 1693 году город Черный Яр (Астраханской губернии). С течением времени раскол, предоставленный самому себе, стал распадаться на толки. 18. Общая характеристика раскола |
| Это определение будто бы было одобрено потом и скреплено подписью всех упомянутых архиереев и отправлено на хранение в книгохранительницу Соловецкой обители. В качестве участников собора в сказании названы известный архимандрит Никанор, соловецкий архимандрит Илия, игумен Досифей, протопоп Аввакум, протопоп Логгин, попы Лазарь, Никита, Иов, Варлаам, Илия, Пафнутий и протопоп Иоанн Неронов. Сказание то известно у раскольнических библиографов под именем «Исторического описания первого собора благочестивых и ревностных мужей, бывшего в пределах Олонца града» и приписывается перу Андрея Денисова. 902 В рукописях оно обычно следует непосредственно за вышеназванным сказанием Денисова о Павле Коломенском. В последующее время на основании этого сказания было составлено и самое «соборное положение». Редакции последнего различны. Приводится оно и в истории раскола Павла Любопытного «Хронологическое ядро» под 1656 годом. Не приводя доказательств того, что сказание о Курженском соборе, равно и самое определение последнего, есть грубый вымысел безпоповца, 903 мы ограничимся замечанием лишь о тех лицах, которые действительно были деятелями в расколе после 1667 года. Известие сказания о попах Иове, Варлаааме, Илье и Пафнутии, как сторонниках перекрещивания, подтверждается, как мы знаем уже, другими источниками и поэтому в свою очередь может подтверждать их. Об Аввакуме, Досифее и Лазаре было сказано в другом месте, а о Никаноре ничего не известно. Что же касается попа Никиты Пустосвята, то его скорее следует вычеркнуть из числа устроителей внутренней жизни раскола в рассматриваемый период. В самом деле, убеждения Никиты являются неопределенными. Известно, что на соборе 1667 г. Никита, лишенный сана и отлученный от церкви собором 1666 года, принес раскаяние и получил прощение, без возвращения ему священного сана. 904 Дальнейшие обстоятельства его жизни, в течение целых 15 лет, до 5 июля 1682 года, в подробностях неизвестны. Автор «Винограда Российского» говорит, что когда Никита, после принесения повинной, был «отпущен на волю», то «исправился» в своем падении и «паки древлецерковного держашеся благочестия», так что и казнь принял за оное. |
| Поп Никита, известный под названием Пустосвята, явился с толпой последователей «старой веры» на лобное место и потребовал прения о вере. Это было в правление Софьи. Стрельцы волновались. Многие из них высказались за иноков и казаков, защищавших в Соловецком монастыре «старую веру». Для многих из стрельцов вопрос о старой вере был вопросом о старых обычаях, о заведении в то время в Москве новых порядков, вопросом жизненным, потому что взятое с запада солдатство уже теперь грозило искоренить прежнюю стрелецкую рать. Стрельцы поддержали Никиту на лобном месте. Смелость старообрядцев увеличилась. Никита потребовал спора с патриархом. Старообрядцы приводят, что патр. Иоаким предлагал сначала отдать спор о вере на суд св. Петра митрополита: какой ответ явился бы на раке угодника в Успенском соборе в определенный срок – так и следовало быть 113 . Старообрядец Савва, передающий об этом, прибавляет, что старообрядцы тотчас же поняли в чем дело, и, чтобы патриарх, пройдя тайно в собор, не мог положить на раку ответ какой хотел, решили приставить к собору стражу из стрельцов. Это будто бы отклонило Иоакима исполнить его намерение отдать спор со старообрядцами на суд мощей св. Петра. Не останавливаясь на этом рассказе, передаваемом старообрядческим писателем, нельзя не заметить, что положение патриарха было действительно затруднительно. Москва была в руках стрельцов; народная толпа видимо благоприятствовала старообрядцам. Требование Никиты пришлось принять; решено быть спору о вере. В назначенный день, среди густой народной толпы, ряды старообрядцев, предводимые иноком Сергием и Никитой Пустосвятом, двинулись к Кремлю. Они несли изображение страшного суда и старопечатные книги; но есть известие, что за пазухой многих были и камни. Один из предводителей старообрядцев – Никита – был горячая голова, и камни за пазухой могли бы не остаться там, если бы инок Сергий – другой предводитель – своим хладнокровием не сдерживал волнения. Правительница Софья видела из дворцового окна старания Сергия утишить толпу и выказала ему свое одобрение. |
|
|
