| Л.; 6) блюдо серебряное 7116 [(1607/08)] года; 7) блюдо серебряное 7192 [(1683/84)] года; 8) блюдо серебряное 1708 года; 9) ковш серебряный 7137 10) ковш серебряный 7191 [(1683/84)] 11) ковш серебряный без рукоятки 1765 12) крест напрестольный басменный; 13) панагия Благовещение с жемчужным крестом; 14) панагия «Господь Вседержитель» и «Знамение» с жемчугом; 15) панагия св. Гурий 16) панагия «Господь Вседержитель» на стекле (дефектная); 17) панагия в виде креста эмалевая; 18) Панагия аспидная с мелким жемчугом; 19) панагия «Господь Вседержитель» 1702 года; 20) панагия «Вознесение», миниатюра; 21) панагия «Знамение» с эмалью; 22) панагия «Благовещение» с польской надписью; 23) панагия «Знамение» на стекле (дефектная); 24) панагия «Христос» в виде Петра I, миниатюра; 25) панагия деревянная резная «Благовещение» с жемчугом; 26) панагия костяная резная с 15 изображениями; 27) панагия круглая маленькая с крупным жемчугом; 28) Панагия маленькая 8-угольная с изображением Эммануила. Настоящий акт составлен в г[ороде] Казани в двух экземплярах – один для кафедрального собора, другой для Музейной комиссии. Означенные вещи в сем акте сдали: кафедральный протоиерей А. Яблоков, кафедрального собора священник А. Сердобольский, кафедрального собора староста С. Угрюмов. Означенные в настоящем акте предметы искусства и старины принял М. Худяков. С подлинным верно: предс[едатель] Муз[ейной] ком[иссии] [В. Егерев]. Означенная в сем акте коллекция занесена во врем[енную] Главную книгу Центр[ального] музея ТССР за 8 от 23/IX–24 г. Директор Музея [Н. Воробьев]. 50 23 сентября 1924 г. – Отношение Музейной комиссии Татнаркомпроса в Центральный музей ТАССР Музейная комиссия в заседании своем 26 августа т[екущего] г[ода] постановила предметы искусства и старины, находящиеся в ризнице кафедрального собора г[орода] Казани и состоящие на учете Музейной комиссии, передать на хранение в Центральный музей ТССР. Во исполнение этого постановления состоялась приемка от общины верующих и передача в Центральный музей по акту от 16 сентября 1924 г. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > «Здравый национализм»: как теперь будет выглядеть история Белоруссии 17.03.2017 1496 Время на чтение 4 минуты В конце февраля, знакомясь с разработками, выдвинутыми в 2016 году на соискание Государственной премии в области науки и техники, президент Белоруссии Александр Лукашенко обратил внимание на цикл научных работ «Истоки белорусской государственности: Полоцкая и Витебская земли в IX - XVIII веках». Заведующая центром археологии и древней истории Белоруссии Института истории НАН Ольга Левко рассказала президенту, что «белорусская государственность начала формироваться в середине IX века - с созданием Полоцкого княжества и даже в последующем Полоцкие земли, входя в состав Великого княжества Литовского и Речи Посполитой, развивались автономно». Лукашенко, в свою очередь, заявил, что сегодня идет работа над новыми учебниками, и указанные моменты становления белорусского государства в них обязательно надо отразить. «Надо прописать и внедрить в умы наших людей правду. Здесь если и есть какой-то национализм, то это национализм здравый», - подчеркнул белорусский лидер. Исходя из этого, можно сделать вывод, что скоро в белорусских учебниках истории появятся элементы националистической трактовки прошлого Белоруссии. В чём же состоит эта трактовка? Разберём по пунктам. 1) Проводится этногенетическое дистанцирование белорусов от великорусов при помощи теории балтского происхождения белорусского этноса, в рамках которой белорусы объявляются либо балтами, либо славянами, имеющими «балтский субстрат». Как пишет «свядомый» историк-любитель Вадим Деружинский, «белорусы - западные балты, а русские и восточные украинцы - славянизированные финны». 2) Полоцкое княжество позиционируется как полностью независимое от Киева государство, а не часть Древней Руси. Популярный у местечковых националистов историк Владимир Орлов называет общерусскую святую Евфросинию Полоцкую «знаменем борьбы полочан за независимость», а изготовленный по её заказу напрестольный крест - «символом древней государственности белорусов». |
| «Свете тихий» Прокимен После Богородична поется «Свете тихий», произносится прокимен дня. Прокимен и стих прокимна священник может говорить или в алтаре пред престолом или на солее, куда он выходит во время пения «Свете тихий». Прокимен предваряется положенными возгласами: «Вонмем», «Мир всем», «Премудрость», «Вонмем», – священник обращается лицом к народу и по обычаю благословляет предстоящих. «Сподоби, Господи» Читается «Сподоби, Господи». Затем произносится ектения просительная: «Исполним вечернюю молитву». Эту ектению и возглас на ней произносит священник на солее. После просительной ектении поются стихиры «на стиховне» из Октоиха. При пении или чтении этих стихир священник входит северными вратами в алтарь и становится пред престолом. После стихир чтец читает: «Ныне отпущаеши», «Трисвятое», «Отче наш», тропарь святому из Минеи, «Слава и ныне», Богородичен по гласу тропаря и по дню. После сего священник выходит северною дверью на солею, произносит здесь сугубую ектению: «Помилуй нас, Боже» и говорит полный отпуст. Отпуст Отпуст совершается так: по возгласе «Яко милостив и человеколюбец», священник, стоя на том же месте, возглашает: «Премудрость». Лик: «Благослови». Священник: «Сый благословен...» Лик: «Утверди, Боже...» Священник возглашает: «Пресвятая Богородице, спаси нас». Лик: «Честнейшую херувим». Священник возглашает: «Слава Тебе, Христе Боже, упование наше...» Лик: «Слава и ныне», «Господи, помилуй» трижды, «Благослови». Священник, обратясь лицом к народу, говорит отпуст, в котором «поминает святого, его же есть храм, и святого, ему же служба поется». При произнесении слов: «Христос Истинный Бог наш...» (а в среду и пятницу при словах: «Силою честнаго и животворящаго креста») священник истово полагает на себе крестное знамение. Лик поет многолетие. Малое повечерие Начало малого повечерия По окончании вечерни священник возглашает: «Благословен Бог наш...» и по трех поясных поклонах на «Приидите, поклонимся» уходит северною дверью в алтарь, где, закрыв завесу, полагает поклон пред престолом, целует лежащее на престоле святое Евангелие, край престола и напрестольный крест, покрывает престол покрывалом и разоблачается из фелони. |
| Таинство считается совершенным, если священник, по освящении елея, успеет хотя однажды прочесть над больным совершительную молитву и помазать указанные в Требнике части тела. 8 . Священникам в проповедях следует объяснять прихожанам значение и сущность Таинства елеопомазания. Не надо смотреть на соборование как на Таинство для умирающего, его благодатная сила необходима всем страждущим, понимаемым в самом широком значении этого слова. 9 . Таинство елеопомазания не влечет за собой особых обязанностей и не налагает специальной ответственности. Мнения, что соборовавшийся должен жить в безбрачии, не есть мяса, налагать на себя особые посты, не ходить босыми ногами, какой-то срок не мыть тело – все это является предрассудками, противоречащими учению Православной Церкви. 10 . Встречаются люди больные, очень верующие в благодатную силу Таинства св. елея, они желают (каждый пост) собороваться: их следует останавливать и нее разрешать собороваться раньше, как через год. Схема последования святого елея (индивидуальное соборование) Подготовительные действия. На столе, покрытом чистой скатертью, или лучше церковной пеленой, поставляются: св. Евангелие, Крест напрестольный, Дароносица (перед св. Дарами следует сразу же зажечь свечу) «блюдо с пшеницею (удобнее глубокая миска), в которую ставятся 7 свечей и 7 «стручец» (палочки величиной с карандаш, на одном конце обвитые ватой, при многих помазающихся лучше помазок-кисточка); «кандило праздное» (сосуд в форме лампады, в крайнем случае – пустой стакан) – ставится в середину сосуда с пшеницею. Священникам свечи подаются незажженными, возжигать свечи в руках, следуя древности, пресвитеры должны сами по окончании молебного пения, во время великой ектеньи, перед освещением елея. Над елеем зажигать свечи надо после влития елея и вина в «кандило», т.е. перед чтением молитвы «Господи, милостию и щедротами.». Семь свечей пред елеем ставятся по числу семи совершителей Таинства, которым эти свечи положено держать в руках. По обычаю, каждый священник по прочтении молитвы после Евангелия (и помазания) гасит свою свечу. Если елеопомазание совершается одним священником, то он гасит после Евангелия поочередно одну из семи свечей, стоящих пред елеем. Помазуемый св. елеем держит в руках свечу только в том случае, если оно ему не затруднительно по состоянию здоровья. Обычно и все присутствующие стоят с зажженными свечами. |
| С лицевой и оборотной стороны этого драконообразного орнамента, по сторонам правильной кривой линии, в кружках, образующихся из ее разветвления, помещены поясные изображения святых. С первого взгляда покажется несколько странным появление изображений святых на украшении, заменившем собою дракона и ясно припоминающем этот старый символ; но неудобство это легко устраняется, если мы, с одной стороны, припомним, что и на шее дракона в напрестольных крестах помещались предстоящие, с другой, если узнаем, какие святые изображены по сторонам драконообразного орнамента святые, имеющие к этому символу самое близкое отношение, святые ветхозаветные, преимущественно пророки и праотцы; наконец, если мы сообразим, что драконообразный орнамент все-таки орнамент, а не прямой, первоначальный символ; идея дракона в нем уже сильно ослаблена орнаментикой, которая, в свою очередь, была вызвана, быть может, особым назначением крестов благословящих. Тогда как напрестольные кресты, стоя для мирян в недоступном месте, открыты были только их созерцанию, кресты благословящие были в постоянном их чествовании, лобызании. Драконообразный орнамент с святыми изображениями был на последних, конечно, приличнее своего первообраза. Существенная разница между двумя изображениями того же символа, кроме уже замеченного нами, состоит в том, что в изображении дракона преобладает характер животного царства, в изображении орнамента — растительного. Последним признаком драконообразный орнамент под благословящим крестом сближается с орнаментом разветвления нижнего конца креста в древнейших памятниках византийской архитектурной орнаментики. Драконообразный орнамент занимает средину между последним архитектурным орнаментом в кресте и драконов и служит весьма удобным переходом от одного к другому. На памятниках древневизантийского зодчества, особливо внутри церквей, на мраморных щитах алтарной преграды, четырехконечный, а иногда и шестиконечный крест изображается снизу разветвляющимся. Два отрога по обе стороны креста идут совершенно подобно отрогам драконообразного орнамента, по той же кривой линии: вся разница между теми и другими состоит в том, что в архитектурном орнаменте, на верхних концах двух полуколец, составляющих кривую линию, отделяющиеся побеги исполнены большей растительной силы, они вполне походят обыкновенно на листы аканта; кроме того, разветвление на две стороны креста образует здесь как бы его корень, от которого отделились две ветви; оно составляет, таким образом, прямое продолжение развития боковых стенок нижнего конца креста. |
| Улучив минуту, пока он собирался, я отвел Володю на кухню и, закрыв за собой дверь, шепотом сказал: – Августин – скорее всего не тот человек, за которого себя выдает! Вполне возможно, он какой-то страшный преступник! Я не шучу. Мы с ним сейчас уедем, а ты срочно обыщи его вещи, вдруг там оружие или что-то такое. Володя вытаращил на меня глаза и с минуту не мог произнести ни слова. Потом он открыл рот: – Ты соображаешь, что говоришь? Ты сумасшедший? Как ты вообще представляешь, чтобы я – и обыскивал чужие вещи? – Слушай! – сказал я. – Брось свои интеллигентские заморочки! Все слишком серьезно! Речь может идти о жизни твоих детей! Наконец Володя начал что-то понимать. Не говоря больше ни слова, я прихватил отца Августина и уехал с ним на такси в Издательский отдел. По дороге мы о чем-то болтали, потом поели мороженого – я дал Володе побольше времени. А когда вернулись, хозяин квартиры предстал перед нами белый как мел. Я быстрее поволок его на кухню, а Августину крикнул, чтобы он встречал гостей. На кухне Володя еле прошептал: – Там документы на имя какого-то Сергея (Володя назвал фамилию), крест напрестольный, деньги – две с половиной тысячи рублей, орден князя Владимира… Что вообще происходит?! – Оружие есть? – спросил я. – Оружия нет. В прихожей раздался звонок. Это приехал игумен Димитрий из Троице-Сергиевой лавры. Мы слышали, как его встретил Августин и как они прошли в гостиную. Но даже несмотря на новые находки мне все равно до конца не верилось в реальность происходящего. Это было поразительно! Я поделился своими ощущениями с Володей. Он, который своими глазами только что видел и документы и крупную сумму денег, тоже не в состоянии был поверить, что Августин – не тот человек, за которого себя выдает. Приехали Зураб и Лена Чавчавадзе. Когда мы с Володей вошли в гостиную, все были в сборе. Детей мы отправили гулять. – Ну и что ты нас собрал? – недовольно спросил игумен Димитрий: ему пришлось ехать из Сергиева Посада. Я взглянул на отца Августина. И сразу понял: он обо всем догадался, и все – на самом деле – правда! И еще я понял, что если сейчас начну свою историю со следователем Порфирием Петровичем, то ситуация будет разворачиваться именно так, как я и намечал, вплоть до: «Да это ты, отец Августин! Больше и некому…» – с последующей соответствующей реакцией и Августина и остальных присутствующих. И вдруг мне стало его по-настоящему жалко. Хотя, признаться, было и еще одно чувство – торжество. Торжество охотника, который видит, что еще мгновение – и добыча у него в руках! Но такое чувство было явно не христианским. |
| А. Крюденер-Струве, человек богатый, к тому же имевший в приходе строящейся церкви доходное хозяйство, пожертвовал 500 рублей - сумму значительную, но блекнущую в сравнении с пожертвованиями живших на жалование братьев Соболевых (1400 рублей) или жителя сельца Молитвено И. Г. Инарова (2000 рублей). Всего собрали 8500 рублей и на заводе Самгиных в Москве заказали колокол в 406 пудов. На нём была сделана надпись: «Благовествуй колокол милой родине, призывай на молитву прихожан, пробуждай в умах их память о жертвователях: Г. Инарове, А. Лазареве, В. Чистове, А. и В. Марковых, Е. и Ф. Ермоловых, братьях Ф. и М. Соболевых, Е. и А. Бабушкиных, Г. Лабзиной, А. Ф. Мейснере-архитекторе». Колокол доставили в Коломну, подальше, в Микульское, довезти не дала наступившая весенняя распутица. Однако прихожане столь сильно желали к Пасхе поднять его на колокольню, что, собравшись со всеми родственниками и знакомыми, тысячной толпой впряглись в сани и волоком притащили колокол в село. Поскольку день был ненастный, в дороге людей подкрепляли едой, чаем и вином. В пятницу, на Пасху 1904 г., после литургии и молебна, собравшимся из окрестных сел и деревень народом колокол был поднят. При первом его ударе все сняли шапки и перекрестились. Почти всё внутреннее убранство храма и необходимые для богослужения предметы были пожертвованы разными лицами. Фабрикантом Константиновым - серебряные вызолоченные напрестольные крест и евангелие. Святая дарохранительница, потир, дискос, звездица, лжица из массивного серебра - потомственным почётным гражданином Ф. Н. Васильевым в память своих родителей. Семисвечник - женой московского фабриканта А. Ф. Бутюгина. Серебряное вызолоченное Евангелие на престоле в приделе Святителя Феодосия Черниговского - крестьянином Ф. Борисовым. Стоящие перед местными иконами высеребренные 17 подсвечников - вдовой московского купца А. А. Бутюгиной. Все стёкла для храма пожертвовал A. M. Бабушкин, а двери (первая из соснового дерева, вторая наполовину из цветных стекол) - подрядчик столярных работ С. |
| В прямоугольный формат оправы хорошо вкомпоновано наугольники с рельефами четырех евангелистов. Они изображены на фоне архитектурного ландшафта целиком в стиле гравюр. Ювелир знает законы перспективы и соблюдает их. С полным знанием анатомии человеческого тела тщательно моделирует он лицо, руки и форму складок. В центре доски, в картуше сложной формы помещено «Распятие», а вдоль него крест-накрест - медальоны с рельефами четырех главных праздников. Всю плоскость доски укрывает растительный орнамент. Он буйно стелется, окутывая сюжетные композиции и образуя с ними одно целое. Аналогии для хрупких орнаментов некоторых наличников восточных окон можно найти в украшениях сделанного в 1723 г. напрестольного креста с этого собора. Легкие ветви с короткими листочками и почками очень тонко чеканные, что придает серебряной плоскости приятный вид. Итак, орнаменты на серебряных вещах и на стенах собора построены на одних художественных началах. Центром орнаментальных композиций в ризалитах боковых фасадов, как и на главной стене, являются окна. Вдоль крещатой нишки помещены стилизованные розетки-цветы, стебли которых, извиваясь, спадают вокруг окон, переходя под окном в большую гирлянду. В верхних частях лепные орнаменты далеко не такие «густые» и занимают меньшую площадь. Над лучков фронтончиком расцветает огромное рокайлева цветок, ответвлениями охватывает верхнюю часть окна. В ее ветви вкомпанованы рельефы домашних животных, лошадиные и овечьи головы. На боковых фасадах орнаменты размещены так, чтобы подчеркнуть центральную часть фасадов – ризалиты. Над порталами в первом ярусе, вокруг круглых окон, закомпонованы крупные орнаментальные панно, целиком заполняющие всю плоскость между пилястрами. Над украшениями работало несколько артелей мастеров. Те, которые украшали восточный фасад, были воспитаны на традициях народного искусства, их композиции напоминают орнаменты выбойных тканей или резьбы по дереву. Орнаменты южного фасада имеют мягкое моделирование, а на северном, наоборот, форма моделируемая очень энергично, потому что здесь нет солнечного освещения, как на южном фасаде. |
| Впрочем, после упомянутого выше определения, возникшие было, препирательства надолго прекратились, да и само отношение к светскому начальству несколько изменилось: вместо конторы вдовьего дома, стала заведывать собором контора Мариинского сиротского отделения, на сношение с которой «по хозяйственности о предметах, принадлежащих к содержанию причта и дома церковного», и дано дозволение настоятелю собора указом консистории от 20 января 1838 г., за 175. Таким образом, с разрешения епархиального начальства и при наблюдении благочинного, из серебряных и медных вещей упраздненной монастырской церкви, оказавшихся или ненужными или негодными к употреблению, продано на сумму 1260 р. 47 коп. сер., 35 а вновь приобретено для собора на 1428 руб. 78 коп. Несколько вещей вошли в состав соборного имущества, как-то: крест напрестольный, Евангелие, немногие из облачений и церковный круг богослужебных книг; остальные за тем, по ненадобности, розданы в беднейшие финляндские церкви. 36 Такой порядок дел установился и на последующее время. За ремонтом собора и дома наблюдала контора Мариинского межевого училища; она же, по представлениям причта, восполняла и церковную ризницу; в утвари недостатка не было. Причт и староста не имели никакого отношения к штатным суммам, не имели и сведений ни о приходе, ни о расходовании оных, а потому не могли вмешаться в это дело даже и тогда, когда и в 3073 руб. 15 коп., назначенных ежегодно для образования капитала большого ремонта, отнято было 2237 руб. 15 коп., на чуждый совершенно собору предмет. И светское начальство не требовало отчетов в суммах собственно церковных, из коих свечная прибыл отсылалась по назначению, а кружечная и кошельковая употреблялись на предметы, необходимые при Богослужении, из коих одно освещение поглощало чуть не половину; на эти же суммы производились мелкие починки утвари и ризницы. А так как, несмотря на скудость этих доходов, при рачении и пожертвованиях старост, с течением времени образовались небольшие остатки, то время от времени они употреблялись на приобретение предметов, в которых чувствовалась потребность для храма, но которые не входили в соображения комиссии, а также на вспомоществование членам причта и их сиротствующим семействам. |
| Себя же он выдавал за иеромонаха Стефана, уверяя своих последователей, что, «пребывая на Афоне в посте и непрестанной молитве, он изнемог и ради смертного часа, принял там монашество и посвящен в иерейский сан». Он имел у себя священническое облачение, напрестольный крест и евангелие, кадило и все богослужебные книги. В свои общины Подгорный набирал, обыкновенно, только молодых девиц и вводил монастырский строй с общей молитвой, общим столом и общими занятиями – днем; а по ночам, особенно, под воскресные и праздничные дни, в каждой общине были устраиваемы собрания для чтения книг и пения хлыстовских песен, а сам Подгорный изгонял своими молитвами бесов из некоторых своих последовательниц. Главным сотрудником Подгорного по устройству женских общин был схимонах Пантелеймон, лет 30 от роду, красивый и здоровый мужчина, бывший крестьянин села Ямного, Богодуховского уезда, по ремеслу кузнец, Петр Важенко. Но, кроме него, и многие другие мужчины были постоянными посетителями ночных собраний, происходивших в общинах Подгорного. Показное благочестие и мнимые чудотворения, соединенные с благотворительностью, при энергичном содействии странствовавших повсюду с полумонашеским видом последовательниц Подгорного, создали его славу и возбудили к нему общее внимание. Всякого рода пожертвования стекались к нему с разных сторон. Но скоро стали распространяться и дурные слухи, настойчиво утверждавшие, что последователи Подгорного на ночных собраниях предаются разврату. Жалоба одной крестьянки за изнасилование ее несовершеннолетней дочери заставила епархиальное начальство обратить внимание на деятельность Подгорного. Произведенным следствием Подгорный был уличен в крайне предосудительных поступках: под личиною внешнего благочестия, он распространял в среде темных и легковерных людей лжеучение, подрывавшее основы семейной жизни, уважение к церкви, ее священнодействиям, таинствам, духовенству; между тем, сам вел жизнь безнравственную, погрязая в необузданно-грубом разврате, ради чего собирал женщин и девиц в общежитие, пользуясь их доверием, растлевал и насиловал их, не стесняясь никаким возрастом 107 . |
|
|
