| Разделы портала «Азбука веры» ( 18 голосов: 3.9 из 5) Александр Кондратьев Кондратьев Александр Алексеевич (1876–1967) – поэт, прозаик, переводчик. Он дебютировал в самом начале ХХ века вместе со своим сокурсником по юрфаку Петербургского университета Александром Блоком, а в конце ХХ века в США вышла его первая посмертная поэтическая книга «Закат», как сообщают издатели, «реконструированная по архивным материалам». Автор этой «реконструкции» Вадим Крейд пишет: «Из всех значительных поэтов Серебряного века Кондратьев, по-видимому, наименее известен. К успеху он относился спокойно, в литературе шел независимым путем, оказавшись в эмиграции, жил уединенно. Вместе с благородной архаичностью образов в стихах Кондратьева дышит какое-то свежее веянье. Его всегда влекла юность мира – древние культуры и цивилизации. Он модернист, но только в том смысле, в каком относится к модернизму распространенное в разных странах в начале века неогреческое направление. Он близок к символизму, но назвать его символистом можно лишь с колебаниями. Он участвовал в ряде модернистских кружков, но и не чувствовал себя чужим на традиционных «Вечерах Случевского». Лично знал почти всех современных выдающихся поэтов, но не поддавался их влияниям. Кроме древних греков, ему были особенно близки поэты XIX века: Толстой, Щербина, Бутурлин». Тяга к древним культурам и цивилизациям в полной мере сказалась в его мифологических романах «Сатиресса» (1907), «Улыбка Ашеры» (1911), «На берегах Ярыни», в ранних и поздних поэтических стилизациях – «Черная Венера» (1909), «Славянские боги» (1936), внеся свой вклад, по его словам, в «позорный бег назад». Но это «неоязычество» было для него таким же литературным явлением, как «неогреческое направление», не оказав никакого влияния на его, как он сам выражался, «конституционно-монархическое credo», остававшееся незыблемым всю его долгую жизнь. Его мифологический и демонологический романы «Сатиресса», «На берегах Ярыни» переизданы и в наши дни (СПб., 1993). В поэтический сборник «Боги минувших времен», изданный в 2001 году в «Молодой гвардии», тоже вошли в основном его «ирреальные» романы из книг «Черная Венера», «Славянские боги». До сих пор остается в числе «забытых» его поэтический сборник «Отзвуки войны», изданный в 1915 году Скобелевским комитетом. Сборник открывается стихотворным эпиграфом: |
| Епископ Мефодий (Кондратьев): Тяжелобольным людям нужно облегчить получение наркопрепаратов 12 февраля, 2014. Епископ Каменский и Алапаевский Мефодий (Кондратьев) Как говорится, замки существуют не для воров, а для честных людей. Глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов предложил смягчить слишком жесткие, по его мнению, требования к хранению и отпуску наркосодержащих препаратов. Поводом для дискуссии в верхах послужила трагическая гибель контр-адмирала Вячеслава Апанасенко. Комментирует епископ Каменский и Алапаевский Мефодий (Кондратьев), член Общественного совета при ФСКН России, представитель Русской Православной Церкви в Межведомственной антинаркотической рабочей группе Коллегии при Полномочном представителе Президента РФ в Центральном федеральном округе: — В этой проблеме я склонен доверять мнению авторитетных специалистов, одним из которых в данном случае является глава ФСКН. Если Виктор Иванов видит причиной проблемы чрезмерно строгий контроль со стороны Минздрава, то, наверное, так оно и есть. Но сама проблема очевидна и серьезна. Как говорится, замки существуют не для воров, а для честных людей. Лица, злоупотребляющие наркотиками, так или иначе, находят возможность преодолевать или обходить создаваемые государством системные преграды. Тогда как для тяжелобольных людей, в частности онкологических, такие преграды зачастую становятся непреодолимыми. Возможные перестраховки медиков могут создавать сложности для больных, это правда. К сожалению, выверенного решения проблемы пока что не предложено. Над ним еще нужно работать. Чтобы люди, жизненно нуждающиеся в лекарственной помощи, получали ее без проблем, а те, кто злоупотребляет наркотиками, не имели доступа к таким лекарствам. Нужно корректировать законодательство, облегчать получение наркосодержащих препаратов для тяжелобольных. Записал Артем Левченко Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. |
| 5. Ещё несколько комментариев, дающих представление о человеческих качествах К.Я.Кондратьева. 4. Н.Я. Лактионова (Институт экономики РАН) Наука как самоцель никогда не интересовала Кирилла Яковлевича. Его наука была служилая, действенная, общественно востребованная. Много сделавший для развития отечественной космонавтики, Кирилл Яковлевич со временем возглавил серьезный, пользующийся заслуженным авторитетом журнал «Исследования Земли из Космоса», где в течение многих лет был бессменным главным редактором. С 1992 г. и до конца жизни К.Я. Кондратьев - советник РАН в СПб НИЦЭБ РАН. Ему принадлежит целый ряд научных открытий и изобретений в самых разных областях научных знаний. Кирилл Яковлевич является автором (или соавтором) более 1200 научных статей, в том числе более 120 монографий и учебников. Научная школа академика К. Я. Кондратьева представлена его многочисленными учениками, достойно представляющими отечественную науку, как в нашей стране, так и за рубежом. Сам Кирилл Яковлевич не стремился к публичной известности - он просто работал, самоотверженно и бескорыстно. 3. Г.И.Марчук, Академик РАН, президент АН СССР с 1984 по 1991 г. МОЙ ДАВНИЙ ДРУГ КИРИЛЛ КОНДРАТЬЕВ С Кириллом мы познакомились в 1945 году, когда оба были демобилизованы из действующей армии. Талант Кирилла заметили сразу же, поскольку он ушел на фронт с четвертого курса Ленинградского университета. Его помнили еще с тех давних времен и вскоре избрали секретарем комитета комсомола университета. Это была большая честь. Учился же он на физфаке университета и уже вскоре после его окончания опубликовал (в 1950 г.) свою первую книгу, посвященную проблемам изучения коротковолновой и длинноволновой радиации в атмосфере. Это была очень актуальная тема, которая прокладывала путь сложнейшим задачам физики атмосферы и прогноза климата. Академик К.Я. Кондратьев был и остается бескомпромиссным ученым. Он стал как бы эталоном порядочности и в науке, и в жизни. Хотел бы отметить некоторые результаты научной деятельности Кирилл Яковлевича. Круг научных проблем, которые были предметом исследований К.Я. Кондратьева, поистине огромен. Им посвящены несколько десятков монографий и статей в нашей и зарубежной печати. Поэтому в одной статье их невозможно изложить даже в сжатой форме. Их полный набор является, по существу, энциклопедией физики атмосферы и океана, космических исследований, Солнца и планет в геофизическом отображении. |
| Они кончают смолить. Ефим Кондратьевич осматривает работу и молча показывает пальцем на огрехи. Костя краснеет: огрехи на его половине. — Не придирайся, тато! — говорит Нюра. — Сделано по-стахановски, на совесть! — Да ведь совестью щель не замажешь, смолой надо. — Ладно, сейчас замажем! А ты свое обещание помнишь? Лодку будешь давать? Да? — А если утонете? — Мы утонем? Да? — Рыжие косы Нюры с таким негодованием взлетают, что, кажется, вот-вот оторвутся. — Да я же саженками Старицу переплывала! Ты уже не помнишь? Да? А Костя — ого! Он знаешь как ныряет? Так даже я не умею… А ну, Костя, покажи! Пусть он не думает… — Ему и впрямь выкупаться надо, вон он как извозился, — смеется Ефим Кондратьевич. — Ой, батюшки! — всплескивает руками Нюра. — Давай скорее песком, пока не застыло! Она хватает Костю за руку и тащит к воде. Костя оттирает мокрым песком смоляные пятна, пока кожа не начинает нестерпимо гореть, но оттереть смолу до конца так и не удается. — Ничего, — утешает его Нюра. — Я раз нечаянно в платье на смолу села и прилипла — и то отстиралось. А с кожи само сойдет. После обеда они переворачивают лодку и сталкивают ее в воду, но покататься Ефим Кондратьевич не разрешает: ветер развел волну, и отпускать одних ребят он не решается. Видя их огорчение, он утешает: — Вечером я поеду по своему хозяйству, и вы со мной. До вечера еще далеко. Нюра убегает в дом и принимается чистить картошку для ужина. Послонявшись по берегу, Костя идет к ней и пробует помогать, но из огромной картофелины у него остается такой маленький орешек, что Нюра удивленно открывает глаза: — Что это ты какой-то такой, что ничего не умеешь? Ты никогда не чистил, да? А кто у вас чистит — мама? А ты ей не помогаешь? Костя обижается и уходит. Подумаешь, картошка! Он умеет делать вещи поважнее и потруднее. Но все это осталось дома, в Киеве, а здесь ему некуда девать себя, и он идет к дяде. Ефим Кондратьевич сколачивает запасную крестовину для бакена. Несколько бакенов, белых и красных, выстроились рядком на берегу, а дальше, опираясь на перекладину между двумя столбами, стоят полосатые вешки. |
| Наконец Ефим Кондратьевич подтаскивает лодку к берегу и приседает на нос — отдышаться. Костя подбирается к нему вплотную и, не веря и не надеясь, отчаиваясь, начинает горячо убеждать: — Дядя Ефим, возьмите меня!.. Вам же трудно… Разве можно с одной рукой?.. А я помогу… Ну, хоть немножечко, а помогу. Думаете, я боюсь? Я нисколечко не боюсь! Вам же надо и грести и смотреть… И мы найдем!.. А, дядя Ефим?.. Возьмите, а? Ефим Кондратьевич ничего не отвечает и отрицательно покачивает головой. Костя принимается уговаривать еще горячее: — Вы думаете, я буду бояться? Да я здесь один еще хуже боюсь! А с вами я не боюсь… И как же вы там с одной рукой? И опять не найдете, а скоро пароход… А, дядя? Я же теперь сильный, я же хорошо гребу!.. — А что нам твоя мать скажет? Мама? Костя даже зажмуривается от этой мысли. Ну, если мама узнает!.. Это не Лельку за бант дернуть или сесть за стол с грязными руками… — Так она же и знать не будет! — находит Костя выход. — Ну нет, врать я не стану, — отвечает Ефим Кондратьевич. И после долгого раздумья говорит: — Ладно… Времени мало, а я с одной-то рукой опять могу промахнуться. Костя садится на весла, Ефим Кондратьевич отталкивается кормовым веслом. Лодку подхватывает течение и судорожно мотает с борта на борт, с носа на корму. Только теперь Костя начинает понимать, на что он вызвался. Это совсем не то, что грести в тихую, ясную погоду на спокойной реке. Весла дергает, бьет волной, они то загребают пустоту, то по самые вальки зарываются в воду, мокрые вальки скользят, бьются в руках, как живые, норовят стукнуть Костю в грудь, в колени, сбросить с банки и вырваться на свободу. Сцепив зубы, Костя борется с ними изо всех сил, но силы слабеют, он начинает задыхаться, а волны становятся крупнее, весла все упрямее рвутся из рук. И откуда-то снизу по Косте идет ледяная волна неудержимого, отчаянного страха, от которого спирает дыхание и все тело немеет. Ничего они не найдут и не сделают! Волны сильнее, они вырвут весла, зальют, опрокинут лодку, разметают их, дядю и Костю, в разные стороны, потащат по беснующейся воде к Чертову зубу, с размаху швырнут о Каменную гряду и забьют, зальют в водовороте… Надо скорей, скорей, пока не поздно, выбраться из этой злобной водяной толчеи. Судорожно напрягаясь, Костя бьет по воде все чаще и торопливее. |
| Вершнев, секретарь совета, с возмущением читает про себя эту наглую строчку и стучит кулаком по столу: — Да что это такое: опять бурак? Да когда он кончится, черт проклятый!.. Вы, может, по ошибке старую заявку дали? — Новая заявка, — спокойно говорит Шере. — Сорок человек, и, пожайлуста, старших. На совете сидит Мария Кондратьевна, живущая на даче в соседней с нами хате, ямочки на ее щеках игриво посматривают на возмущенных колонистов. — Какие вы ленивые мальчики! А в борще бурак любите, правда? Семен наклоняет голову и выразительно декламирует: — Во-первых, бурак кормовой, хай вин сказыться! Во-вторых, пойдемте с нами на прорывку. Если вы сделаете нам одолжение и проработаете хотя бы один день, так тому и быть, собираю сводотряд и работаю на бураке, аж пока и в бурты его, дьявола, не похороним. В поисках сочувствия Мария Кондратьевна улыбается мне и кивает на колонистов: — Какие! Какие!.. Мария Кондратьевна в отпуску, поэтому и днем ее можно встретить в колонии. Но днем в колонии скучно, только на обед приходят ребята, черные, пыльные, загоревшие. Бросив сапки в углу Кудлатого, они, как конница Буденного, галопом слетают с крутого берега, развязывая на ходу завязки трусиков, и Коломак закипает в горячем ключе из их тел, криков, игры и всяких выдумок. Девчата пищат в кустах на берегу: — Ну, довольно вам, уходите уже! Хлопцы, а хлопцы, ну уходите, уже наше время. Дежурный с озабоченным лицом проходит на берег, и хлопцы на мокрые тела натягивают горячие еще трусики и, поблескивая капельками воды на плечах, собираются к столам, поставленным вокруг фонтана в старом саду. Здесь их давно поджидает Мария Кондратьевна — единственное существо в колонии, сохранившее белую человеческую кожу и невыгоревшие локоны. Поэтому она в нашей толпе кажется подчеркнуто холеной, и даже Калина Иванович не может не отметить это обстоятельство: — Фигурная женщина, ты знаешь, а даром здесь пропадает. Ты, Антон Семенович, не смотри на нее теорехтически. Она на тебя поглядаеть, как на человека, а ты, как грак, ходишь без внимания. |
| Рисположенский. Ан вот простили. Вот, матушка Аграфена Кондратьевна, хотели меня суду предать за это за самое. Я сейчас к генералу к нашему, бух ему в ноги! Ваше, говорю, превосходительство! Не погубите! Жена, говорю, дети маленькие! Ну, говорит, Бог с тобой, лежачего не бьют, подавай, говорит, в отставку, чтоб я и не видал тебя здесь. Так и простил. Что ж! Дай Бог ему здоровья! Он меня и теперь не забывает; иногда забежишь к нему на празднике: что, говорит, ты Сысой Псоич? С праздником, мол, ваше превосходительство, поздравить пришел. Вот, к Троице ходил недавно, просвирку ему принес. Я, Аграфена Кондратьевна, рюмочку выпью. (Пьет.) Аграфена Кондратьевна. Кушай, батюшко, на здоровье! А мы с тобой, Устинья Наумовна, пойдем-ко, чай, уж самовар готов; да покажу я тебе, есть у нас кой-что из приданого новенького. Устинья Наумовна. У вас, чай, и так вороха наготовлены, бралиянтовая. Аграфена Кондратьевна. Что делать-то! Материи новые вышли, а нам будто не стать за них деньги платить. Устинья Наумовна. Что говорить, жемчужная! Свой магазин, все равно, что в саду растет. Уходят. Явление десятое Большов и Рисположенский. Большов. А что, Сысой Псоич, чай, ты с этим крючкотворством на своем веку много чернил извел? Рисположенский. Хе, хе… Самсон Силыч, материал не дорогой. А я вот забежал понаведаться, как ваши делишки. Большов. Забежал ты! А тебе больно знать нужно! То-то вот вы подлый народ такой, кровопийцы какие-то: только б вам пронюхать что-нибудь здакое, так уж вы и вьетесь тут с вашим дьявольским наущением. Рисположенский. Какое же может произойти, Самсон Силыч, от меня наущение? Да и что я за учитель такой, когда вы сами, может быть, в десять раз меня умнее? Меня что попросят, я сделаю. Что ж не сделать! Я бы свинья был, когда б не сделал; потому что я, можно сказать, облагодетельствован вами и с ребятишками. А я еще довольно глуп, чтобы вам советовать: вы свое дело сами лучше всякого знаете. Большов. Сами знаете! То-то вот и беда, что наш брат, купец, дурак, ничего он не понимает, а таким пиявкам, как ты, это и на руку. Ведь вот ты теперь все пороги у меня обобьешь таскамшись-то. |
| Ведь я злостный – умышленный… ведь меня в Сибирь сошлют. Господи!.. Коли так не дадите денег, дайте Христа ради! (Плачет.) Подхалюзин. Что вы, что вы, тятенька? Полноте! Бог милостив! Что это вы? Поправим как-нибудь. Все в наших руках! Большов. Денег надо, Лазарь, денег. Больше нечем поправить. Либо денег, либо в Сибирь. Подхалюзин. И денег дадим-с, только бы отвязались! Я, так и быть, еще пять копеечек прибавлю. Большов. Эки года! Есть ли в вас христианство? Двадцать пять копеек надо, Лазарь! Подхалюзин. Нет, это, тятенька, много-с, ей-богу много! Большов. Змеи вы подколодные! (Опускается головой на стол.) Аграфена Кондратьевна. Варвар ты, варвар! Разбойник ты эдакой! Нет тебе моего благословения! Иссохнешь ведь и с деньгами-то, иссохнешь, не доживя веку. Разбойник ты, эдакой разбойник! Подхалюзин. Полноте, маменька, Бога-то гневить! Что это вы клянете нас, не разобравши дела-то! Вы видите, тятенька захмелел маненько, а вы уж и нб-поди. Олимпиада Самсоновна. Уж вы, маменька, молчали бы лучше! А то вы рады проклясть в треисподнюю. Знаю я: вас на это станет. За то вам, должно быть, и других детей-то Бог не дал. Аграфена Кондратьевна. Сама ты молчи, беспутная! И одну-то тебя Бог в наказание послал. Олимпиада Самсоновна. У вас все беспутные – вы одни хороши. На себя-то посмотрели бы: только что понедельничаете, а то дня не пройдет, чтоб не облаять кого-нибудь. Аграфена Кондратьевна. Ишь ты! Ишь ты! Ах, ах, ах!.. Да я прокляну тебя на всех соборах! Олимпиада Самсоновна. Проклинайте, пожалуй! Аграфена Кондратьевна. Да! Вот как! Умрешь, не сгниешь! Да!.. Олимпиада Самсоновна. Очень нужно! Большов (встает) . Ну, прощайте, дети. Подхалюзин. Что вы, тятенька, посидите! Надобно же как-нибудь дело-то кончить! Большов. Да что кончать-то? Уж я вижу, что дело-то кончено. Сама себя раба бьет, коли не чисто жнет! Ты уж не плати за меня ничего: пусть что хотят, то и делают. Прощайте, пора мне! Подхалюзин. Прощайте, тятенька! Бог милостив – как-нибудь обойдется! Большов. Прощай, жена! |
| Устинья Наумовна. А, лягушка его заклюй, нешто мы другого не найдем? Большов. Ну, уж ты другого-то не ищи, а то опять то же будет. Уж другого-то я вам сам найду. Аграфена Кондратьевна. Да, найдешь, на печи-то сидя; ты уж и забыл, кажется, что у тебя дочь-то есть. Большов. А вот увидим! Аграфена Кондратьевна. Что увидать-то! Увидать-то нечего! Уж не говори ты мне, пожалуйста, не расстроивай ты меня. (Садится.) Большов хохочет. Устинья Наумовна отходит с Липочкой на другую сторону сцены. Устинья Наумовна рассматривает ее платье. Устинья Наумовна. Ишь ты, как вырядилась, – платьице-то на тебе какое авантажное. Уж не сама ль смастерила? Липочка. Вот ужасно нужно самой! Что мы нищие, что ли, по-твоему? А мадамы-то на что? Устинья Наумовна. Фу ты, уж и нищие! Кто тебе говорит такие глупости? Тут рассуждают об хозяйстве, что не сама ль, дескать, шила, – а то, известное дело, и платье-то твое дрянь. Липочка. Что ты, что ты! Никак, с ума сошла? Где у тебя глаза-то? С чего это ты конфузить вздумала? Устинья Наумовна. Что это ты так разъерепенилась? Липочка. Вот оказия! Стану я терпеть такую напраслину. Да что я, девчонка, что ли, какая необразованная! Устинья Наумовна. С чего это ты взяла? Откуда нашел на тебя эдакой каприз? Разве я хулю твое платье? Чем не платье – и всякий скажет, что платье. Да тебе-то оно не годится; по красоте-то твоей совсем не такое надобно, – исчезни душа, коли лгу. Для тебя золотого мало: подавай нам шитое жемчугом. Вот и улыбнулась, изумрудная! Я ведь знаю, что говорю! Тишка (входит) . Сысой Псович приказали спросить, можно ли, дескать, взойти. Они тамотка, у Лазаря Елизарыча. Большов. Пошел, зови его сюда и с Лазарем. Тишка уходит. Аграфена Кондратьевна. Что ж, недаром же закуска-то приготовлена – вот и закусим. А уж тебе, чай, Устинья Наумовна, давно водочки хочется? Устинья Наумовна. Известное дело – адмиральский час – самое настоящее время. Аграфена Кондратьевна. Ну, Самсон Силыч, трогайся с места-то, что так-то сидеть. Большов. Погоди, вот те подойдут, еще успеешь. |
| Новости Репортажи Мониторинг СМИ Интервью Документы Фотогалереи Статьи Анонсы Анонсы Выставка «Кижи. Небесное послание». Москва Выставка «Тайны храмов эпохи Ивана Грозного». Москва Выставка «Сотворение мира. Произведения религиозного искусства XV – начала XX века». Москва Фестиваль «Весна духовная. На пути к Пасхе». Москва Выставка «Праздник Благовещения». Москва Выставка «Ars Sacra nova. От мифа к символу. Русская история и евангельские мотивы в творчестве художников модерна России и русского зарубежья 1900-1940-е гг.». Москва Концерты фонда «Искусство добра» в Соборе на Малой Грузинской и на других площадках Встреча с главным раввином России Берлом Лазаром Премьера фильма «Синод – радость идти вместе». Москва Открытие конференции «Люди и судьбы русского зарубежья». Москва Коммюнотарные и соборные начала в общественных и церковных объединениях России. VI Международная научно-практическая конференция «Православные братства в истории России». Кострома Все » Мониторинг СМИ В воронежском музее-заповеднике «Дивногорье» меняется руководство 25.05.2020 14:14 Версия для печати Фото: Олег Харсеев/Коммерсантъ Исполняющая обязанности директора музея-заповедника «Дивногорье» Софья Кондратьева с 28 мая потеряет этот статус. Об этом на своих страницах в соцсетях сообщила сама госпожа Кондратьева. «Кто станет новым директором, я пока не знаю, но это точно смелый человек и ему предстоит большая работа»,— отметила Софья Кондратьева. За год под ее руководством в заповеднике был проведен капремонт административно-хозяйственного здания, начат ремонт в одном из других помещений. «На шаг, а может и на два» «Дивногорье» стало ближе к включению в перечень всемирного наследия ЮНЕСКО, возобновлено проведение «Ночи в Дивногорье». Но главной заслугой коллектива учреждения в этот период Софья Кондратьева называет приостановку передачи пещерного комплекса в Больших Дивах церкви: «Для Дивногорья очень важно сохранить целостность и сберечь эти хрупкие памятники. А защищать Дивногорье я буду в любом случае. Даже когда перестану там работать». |
|
|
.jpg)
