| Канцлер О. фон Бисмарк и папа Римский Пий IX. Гравюра из еженедельника «Kladderadafsch». 1875 г. Канцлер О. фон Бисмарк и папа Римский Пий IX. Гравюра из еженедельника «Kladderadafsch». 1875 г. В 1874 г. в Прусском королевстве был принят закон о гражданском браке, согласно к-рому действительным признавался лишь брак, зарегистрированный гос. чиновниками, а венчание разрешалось лишь после гражданского заключения брака. 6 февр. 1875 г. нормы прусского брачного закона были распространены на всю Германскую империю после принятия рейхстагом Закона «О документальном подтверждении гражданского состояния и заключения брака», которым с 1 янв. 1876 г. вводился обязательный гражданский брак во всей Германии с его регистрацией в органах местного самоуправления, а не в религ. общинах. Несмотря на протесты Папского престола, Бисмарк выступил за принятый 22 апр. 1875 г. Закон «О хлебной корзине» (Brotkorbgesetz), запрещавший выделение для Римско-католической Церкви помощи из гос. средств; гос. субсидирование приходов возобновлялось после письменного признания законов К. католич. епископами или священниками, однако на признание согласились лишь 24 из 4 тыс. нем. католич. клириков. Законом от 18 июня 1875 г. отменялись статьи 15, 16, 18 Конституции Пруссии, к-рые со времен кор. Фридриха Вильгельма IV (1840-1861) предоставляли клирикам широкую свободу передвижения в гос-ве. 20 июня 1875 г. был принят закон об управлении имуществом католич. церковных общин, передававший часть функций в этом вопросе муниципальным властям, после чего последовало закрытие епископских средних и специальных учебных заведений, продолжилось закрытие отделений монашеских орденов и конгрегаций. К сер. 1875 г., когда противостояние с католич. Церковью в рамках политики К. достигло апогея, был наложен арест на церковное имущество общей стоимостью ок. 16 млн золотых марок, в тюрьмах находилось более 1800 католич. священников, в т. ч. Гнезненский архиеп. Мечислав Халька Ледуховский и Трирский еп. Маттиас Эберхард, приговоренный к 9 месяцам заключения и штрафу в 130 тыс. золотых марок. К этому времени суду были преданы 250 священнослужителей, 230 из 731 приходов Трирского еп-ства были вакантными. |
| 27. И укрепит Завет для многих седмина единая. И посреди седмины прекратится жертва и приношение. И за птицею мерзости опустошение. И до решительнаго совершения воскаплет над опустошением 851 . Сам святитель Московский добавляет к сему в письме к А. Н. Муравьеву: «это с Еврейского. Но чтение и смысл последних слов имеет нужду в поверке с чтением, которому следовали семьдесят толковников» 852 . И действительно, до слов 27 стиха: и за птицею перевод святителя весьма точно, даже почти буквально передает слова еврейского подлинника, не отступая далеко и от перевода LXX и славянского, которые также не далеки от подлинника. Есть места, в которых он даже возвышается над переводом издания 1875 года, не говоря уже о переводе Макария. Так, например, в 24 ст. выражение: lechalleh (chalah – совершать, оканчивать, от chol – весь, целый) точнее переведено у святителя Московского словами: да совершится, нежели в переводе Макария: чтоб пресечь и в издании 1875 года: чтобы покрыто было; или дальнейшее выражение того же стиха: lechapper опять точнее передано в переводе святителя Московского: (да) очистится, нежели в переводе издания 1875 года: заглажены; да и в славянском, которого более придерживается издание 1875 года, нежели перевод святителя, читается: (да) очистятся 853 . Равным образом и в следующем (25) стихе слова подлинника: min mozar dabar lehaschib velibnoth Ieruschalaim буквально переданы в переводе святителя: от исхода слова о возстановлении и о создании Иерусалима, между тем как в издании 1875 года мы читаем: с того времени, как выйдет повеление о возстановлении Иерусалима, причем с одной стороны есть лишние против подлинника слова, а с другой оставлено не переданным выражение: velibnoth 854 . Также в 26 стихе выражение veacharei буквально переданное в переводе Филарета: и после (также и у Макария), в издании 1875 года передано так: и по истечении. И так далее. Кроме того, в передаче еврейского слова: nagid, которое и в 25 и 26 стихе одинаково употребляется о Мессии Христе и переводится у LXX словом: γομενος (вождь), а в славянском: старейшина, святитель Московский, следуя последнему переводу, в обоих случаях также одинаково употребляет слово: старейшина, тогда как перевод издания 1875 года в 25 стихе передает его чрез слово: Владыка, а в 26 – чрез слово: вождь 855 . |
| А между тем еще 11 июня того же года он согласно заявленному им желанию 326 , приказом обер-прокурора Св. Синода графа Д.А. Толстого определен был на должность преподавателя греческого языка в Литовскую духовную семинарию 327 и с 1-го сентября означенного —255— года вступил в должность. Сверх того, не далее, как чрез год, именно 20 июня 1875 года, резолюцией высокопреосвященного Макария (Булгакова) , архиепископа Литовского 328 он определен быть преподавателем русской словесности в Виленском женском училище духовного ведомства, с оставлением и в должности преподавателя семинарии. На новом месте службы В.Ф-ч в короткое время так успел зарекомендовать себя, что в том же 1875 году был избран и 6 октября сего года утвержден в звании члена педагогического собрания правления семинарии. Но не долго послужил В.Ф. Кипарисов на пользу Литовской епархии и для преподавания предметов, не бывших предметами специального изучения для него в академии. Выдающиеся успехи его академических занятий указывали ему место не на семинарской, а академической кафедре. Еще в 1874 году профессор гомилетики и пастырского богословия в Московской Духовной Академии протоиерей Ф.А. Сергиевский был избран и утвержден в должности ректора Вифанской духовной семинарии, с увольнением от профессорской должности в академии. Но так как новое назначение о. протоиерея состоялось уже в конце означенного года (22 ноября), т.е. после начала учебного 1874–1875 года, то академический совет упросил его продолжить преподавание своего предмета на академической кафедре и в остальное время означенного 1874–1875 учебного года. А в начале 1875–1876 учебного года и приглашен был академическим Советом к занятию этой кафедры В.Ф. Кипарисов . 26 ноября 1875 года он был избран и 26 декабря утвержден в знании приват-доцента по кафедре пастырского богословия и гомилетики в Московской Духовной Академии, с увольнением от должностей, которые занимал в Вильне. С тех пор начались и почти до самой смерти непрерывно продолжались неустанные труды его по Академии, причем он, сверх профессорских обязанностей и ученых работ, нес еще неко- —256— торое время труды по исполнению побочных должностей, именно – должности помощника-секретаря Совета и Правления Академии (с 6 октября 1882 и по 15 августа 1884 г.) и помощника инспектора Академии (с 8 сентября 1884 и по 15 августа 1887 г.), побуждаемый к тому скудостью доцентского жалования и необходимостью содержать семейство, которым обзавелся в 1882 году. |
| Дж. Пристли (унитарий, полемизировал с Эвансоном, 1793). Шлейермахер и его школа, в особенности Люке (1820, 1840), Блик (1846, 1862) и Де Bette (после некоторого колебания, 1837, 5–е изд. под редакцией Брюкнера, 1863). Креднер (1836); Неандер (Neander, Leben Jesu, 1837), Толук (Tholuck, Glaubwürdigkeit der evang. Geschichte, 1837, полемика со Штраусом); Эндрюс Нортон (унитарий, Andrews Norton, Evidences of the Genuineness of the Gospels, 1837 — 1844, 3 vols.; 2d ed. 1846; сокращенное издание Boston, 1875); Эбрард(1845, полемика с Бауром; переизд. 1861,1868 и 1880 в «Энциклопедии» Герцога); Тирш (1845, полемика с Бауром); Шнайдер (1854); Хенгстенберг (1863); Астье, (1863); Хофстед де Гроот (Basilides, 1863; нем. перевод 1868); Ван Оостерзее (полемика с Шольтеном, нем. изд. 1867; англ. перевод Хёрста); Тишендорф (Tischendorf, Wann wurden unsere Evangelien verfasst? 1865, 4th ed. 1866; также переведена на англ. язык, но очень плохо); Риггенбах (1866, полемика с Фолькмаром); Майер (Meyer, Com., 5th ed. 1869); Вайсе (в 6–м издании работы Майера, 1880); Ланге (Lange, Leben Jesu; 3–е издание его же «Толкования», 1868, переведено и дополнено Шаффом в 1871 г.); Сэндей (Sanday, Authorship and Historical Character of the Fourth Gospel, London, 1872); Бейшлаг (в альманахе «Studien und Kritiken» за 1874 и 1875 г.); Лютхардт (2–е изд., 1875); Лайтфут (в альманахе «Contemporary Review» за 1875 — 1877 г., полемика с автором «Сверхъестественной религии»); Фишер (Geo. P. Fisher, Beginnings of Christianity, 1877, ch. X; статья «Четвертое евангелие» в журнале «The Princeton Review» за июль 1881 г., pp. 51–84); Годе (Godet, Commentaire sur l " Évangile de Saint Jean, 2d ed. 1878; 3d ed. «complètement revue», vol. I, Introduction historique et critique, Paris, 1881, 376 с); Уэсткотт (Westcott, Introd. to the Gospels, 1862,1875, a также Com. 1879); Млк–Клеллан (МсС1е11ап, The Four Gospels, 1875); Миллиган (несколько статей в альманахе «Contemp. Review» за 1867, 1868, 1871 г., а также толкование Евангелия от Иоанна, написанное совместно с Мултоном в 1880 г.); Эзра Аббот (Ezra Abbot, The Authorship of the Fourth Gospel, Boston, 1880; переиздано в его сборнике Critical Essays, Boston, 1888; прекрасное исследование внешних фактов, в особенности важного свидетельства Иустина Мученика); Джордж Сэлмон (George Salmon, Historical Introd. to the N. T., London, 1886; 3d ed. 1888, pp. 210 sqq.). См. также Α. Η. Francke: Das Alte Test, bei Johannes, Göttingen, 1885. |
| Между тем, представление Н. П. Игнатьева обратило на себя особое внимание Великого Князя-Наместника, и ему был дан ход. По приказанию Его Высочества, главным управлением Наместника Кавказского сделаны были сношения с различными ведомствами и лицами, который могли бы оказать поддержку и помощь афонским монахам. Начальнику Кавказского горского управления предложено было (28 февраля 1875 г.) высказать свое мнение по поводу просьбы монахов, указать в Абхазии соответствующее для основания скита место и прислать план того участка земли, который окажется возможным отвести, с кратким описанием избранной местности. Затем обер-прокурор Св. Синода граф Д. А. Толстой был запрошен (12-го марта 1875 г.) о том, на каких условиях основаны отношения находящегося в Москве Никольского греческого монастыря к Афонскому Иверскому монастырю, так как на этих же условиях афонские монахи предполагали основать свой скит на Кавказе. Русский посол в Константинополе Н. П. Игнатьев был уведомлен (27-го марта 1875 года) о том, что Великий Князь-Наместник принял с особым сочувствием просьбу афонских иноков; вместе с тем посла нашего просили сообщить, в каком составе иноки Пантелеймоновского монастыря желают основать на Кавказе обитель и какое количество десятин земли потребуется для них и для удовлетворения нужд обители. Начальник горского управления после сношений с начальником Сухумского военного отдела уведомил главное управление (14-го июня 1875 г.), что сделать окончательный выбор участка военное ведомство желало бы после предварительного осмотра его монахами, и поэтому всего удобнее выборным Пантелеймоновского монастыря явиться прямо к начальнику Сухумского отдела, который направит их к осмотру земли. Граф Толстой (24-го апреля 1875 г.) сообщил сведения, которые испрашивались у него об отношениях Никольского греческого монастыря в Москве к Афонскому монастырю. Не приводим здесь этих сведений, так как впоследствии они оказались неосуществимыми для Ново-Афонской обители. Из Константинополя от нашего посла получено было уведомление (17-го мая 1875 г.), что по сделанному монастырем приблизительному расчету число иноков для первоначального поселения на Кавказе предполагается около 30 человек и столько же послушников; земли для основания скита с хозяйственными при нем заведениями, имея в виду впоследствии увеличить братство, нужно не менее 100 десятин и до 200 десятин строевого и дровяного леса; что же касается земли для удовлетворения нужд обители, то количество ее будет зависеть от усмотрения правительства. |
| Но возникает невольное сомнение: неужели на самом деле возможно, руководствуясь естественнонаучными исследованиями, дойти до таких противоречий с положительным христианским учением? Если учение о едином всемогущем Творце есть истина, если возможность и достоверность чудес – истина, явление Христа и бессмертие человеческой души – истина, тогда и наука, как исследование истины, должна прямо или косвенно или подтверждать эту истину, или может быть не доходить до нее, но никогда, как истина, не может находиться в противоречии с истиною. Выходя из этой точки зрения, мы и переходим теперь к разбору религиозных воззрений Милля, твердо веруя, что истина всегда может подтверждать и доказывать истину. В виду же того, что каждое конечное знание не может проникнуть вполне в бесконечное, мы будем довольны тем, если уясним на основании научных и рассудочных данных веру человечества в сверхъестественное и покажем несостоятельность тех положений Милля, которые дали ему основание отвергать все христианское мировоззрение. 116 Религиозные вопросы Милль подробно исследует в сочинении «Three Essays on Religion Nature, The Utility of Religion and Theism» (три рассуждения o религии. Природа, польза религии и Теизм), которое было издано в 1874 г. в Лондоне, вскоре после его смерти. Указанный труд, по своем появлении, вызвал небольшие заметки в английских журналах: «Edinburg Review» (1875 г.), «Quaterly Review» (1875), «Westminster Review» (1875) и др., в немецких изданиях: «Evangelische Kirchenzeitung» (1875), «Theologisches Literaturblatt» (1876) и др.; в русских изданиях: «Вестник Европы» (1875 г. январь), «Церковный Вестник» (1875 г. 20), и др. Полного же и подробного раскрытия, уяснения и разбора религиозно-философских воззрений Милля нет как в иностранной, так и русской литературе. 117 Джон Грот, профессор нравственной философии, в специальном разборе утилитарианских систем, выделяет систему Милля, ставит ее несравненно выше других и называет «новым утилитарианизмом» (Neoutilitarianism). |
| В деле Гнидиной обязательство выдано было от имени крестьянского общества двумя его поверенными, неграмотными, и подписано за них сторонним лицом без засвидетельствования; явлено в волостном правлении. 4 Деп. Сената признал этот акт не имеющим силы судебного доказательства; но Общ Собр. Сената утвердило акт в силе, как признанный ответчиком (28 февраля 1875 г.). (См. еще Касс. реш. 1876 г., N 553; 1877 г., 63 и 80.) Одно решение Касс. Деп. 1875 г., N 808 не признает действительным условие, подписанное за неграмотную ее сыном, при трех свидетелях, тут же подписавшихся. Сенат находит, что несогласно с ст. 409 Уст. Суд. восполнять столь существенную принадлежность домашнего акта свидетельскими показаниями (см. еще 1869 г., N 85). Едва ли основательно. Закон не говорит, что требуется непременно свидетельство представителя публичной власти; 921 ст. Зак. Гражд. упоминает о постороннем засвидетельствовании. Посему нет законного основания отвергать свидетельство посторонних, бывших при подписи лиц, которыми дается возможность разобрать сомнение о подлинности акта. В 1876 г. подобный вопрос обсуждался во 2 Общ. Собр. Сен. по делу Бутвиловской, и решено, что по акту заемному, подписанному от безграмотного посторонним лицом без надлежащего засвидетельствования, но при частных свидетелях, следует допустить опрос свидетелей для исследования о подлинности акта. В 1875 г. (N 564) Сенат не признал на расписке от безграмотного достаточным удостоверением подпись двух волостных судей, что они находились при даче сей расписки. Подтверждение подписи, сделанной за неграмотного самим рукоприкладчиком, само по себе не придает силы акту (Касс. реш. 1875 г., N 907). В Касс. реш. 1875 г., N 977 изъяснено, что засвидетельствование подписи за неграмотного требуется по каждому акту особливо, и его не может заменить даже общая доверенность от неграмотного прикладывать за него руку к актам. В 1886 г. (реш. N 80) по вопросу о том: если выдавший домашний акт умел подписывать только свою фамилию, то может ли он считаться неграмотным в смысле 882 ст. Зак. Гражд. (соответств. ст. 119 прил. I к ст. 708 Зак. Гражд., изд. 1887 г.), т.е. требуется ли засвидетельствование подлинности такого лица под выданным им актом, как это установлено приведенной статьей в отношении подписи неграмотных, Гражд. Касс. Деп. нашел, что вопрос этот должен быть разрешен отрицательно, так как в том случае, когда домашний акт, согласно требованию 919 ст. Зак. Гражд., подписан самим дающим оный, таковая подпись дающего акт, по смыслу 921 ст. тех же Законов, ни в каком постороннем засвидетельствовании не нуждается (в этом же смысле см. реш. 1869 г. N 65; 1879 г., N 141, 151). |
| С такою же осторожностью относился высокопреосвященный Исидор и к другим преобразовательным стремлениям того времени, как например к вопросу о церковно-судебной реформе, которая, как известно, так и не осуществилась благодаря дружному действию более осторожных и мудрых архипастырей русских, с первенствующим членом Св. Синода во главе, в том виде, в каком желал видеть ее осуществленною сам обер-прокурор Св. Синода (то же граф Д.А. Толстой) с некоторыми сотрудниками. В этом-то смысле, когда в 1875 году, в самый разгар движений общественной мысли по вопросу о духовно-судебной реформе, приближалось время пятидесятилетнего юбилея общего служения высокопреосвященного Исидора пользам церкви и отечества, и когда многие преосвященные епархиальные выразили ему искреннее желание лично прибыть в Петербург для его приветствования, он всячески отклонял исполнение этого желания и в объяснение сего между прочим к преосвященному архиепископу Тульскому Никандру от 3 августа означенного (1875) года писал: «Не говоря о том, что съезд преосвященных в столицу не может скрыться от Двора, люди, ревнующие особенно о судебной реформе, могут дать этому вид собора, созванного мною для известных инсинуаций» 83 . Но и духовно-учебная и церковно-судебная и другие реформы того времени затрагивали и обнимали собою лишь преимущественно одну какую либо сторону церковной или государственной жизни, преимущественно одно ведомство или одну часть церковного управления. Более широкое, общецерковное и общегосударственное значение имели такие дела и явления, как окончательное присоединение западно-русских униатов к православной церкви и в 1875 году, перевод Библии на русский язык, и под. Много и деятельно послужив воссоединению западно-русских униатов с православной церковью в бытность свою епископом Полоцким в 1839 году, высокопреосвященный Исидор имел истинное счастье послужить таковому же воссоединению и остатка их (в несколько сот тысяч человек), в 1875 году. В виду этого радостного события и сопряженного с ним изменения в церковной администрации тех западно-русских местностей, где жили нововоссоединённые, высокопреосвященный Исидор от 26 мая означенного (1875) года писал к преосвященному архиепископу Никандру: «Собираюсь в Новгород, по рукоположении Холмского администратора Попеля (Маркелла) в епископа Люблинского, викария Варшавской епархии. |
| Рассмотрению критики Е.Л. Маркова и его статьи «Софисты XIX века» посвящён ряд публикаций в литературных и юридических журналах: «Избиение адвокатов г. Марковым, по избиении литераторов г-м Катковым и Леонтьевым» (ВЕ, 1875, 3); «О русской адвокатуре. Софисты XIX века г. Маркова и заметки об адвокатуре г. Арсеньева» ( Журнал Гражданского и Уголовного Права, 1875, 3); «Наша адвокатура» ( Судебный Вестник, 1875, 32, 34); «Современный вопрос об адвокатах» (Гражданин, 1875, 11, 14); «Суд над русской адвокатурой» (Неделя, 1875, 7) и др. Вопросы нравственного отношения судебных инстанций, поставленные Марковым, требовали прямых ответов, но их так и не дождались. Впоследствии сам Евгений Львович ещё раз пробует осветить проблему. Свою статью «Суд совести. Мысли присяжного заседателя по поводу нападок на суд присяжных» он опубликует 15 апреля 1884 г. в аксаковской газете «Русь». Во второй книжке «Отечественных Записок» 1865 года появился критический этюд Е.Л. Маркова «По поводу Полного собрания сочинений гр. Л.Н. Толстого», и связан он с повестью «Казаки». В редакционной заметке говорится, что несмотря на опубликованную в этом журнале статью Евгении Тур о «Казаках» Л. Толстого, редакция посчитала нужным вернуться к этому произведению и поместить в своём журнале «превосходный этюд» Е. Маркова, поскольку он рассматривает повесть, прежде всего как художник, и уже потом как публицист. Он видит типы художника, а не придерживается идеалов, против чего выступала Евг. Тур. «Превосходный анализ простого русского человека, сделанный Марковым, выкупает ту строгость, с которой он относится к массе… Он ничего не утаивает, так же как и гр. Толстой; ничего не преувеличивает, ни перед чем не плачется. Такова и должна быть трезвая, реальная критика, если она желает быть полезною; она даёт чувствовать жизнь и не представляет её иною, чем она есть, не ведёт за собою утрированных тенденций в пользу одного класса народа. Космическая сила массы не является первенствующею; вы чувствуете, что возле нее должен быть руководитель». |
| Соловьев отвечал Лесевичу не менее резко (статья «Странное недоразумение» в «Русском вестнике», 1875). Оппонент ничего не понял. «А в таком случае, пишет Соловьев, мне остается только дать ему один добрый совет — исполнить высказанное им на моем диспуте намерение и убеждать как можно дальше не только от моей, но и от всякой философии». Единственный серьезный критический отзыв на книгу Соловьева принадлежит К. Д. Кавелину. В брошюре: «Априорная философия или положительная наука? (По поводу диссертации г. В. Соловьева)» (1875) Кавелин подвергает философскому разбору два главных пункта учения Соловьева: вопрос о действительности внешнего мира и о возможности метафизического познания. В ответе Кавелину («Русский вестник», 1875) молодой магистр уточняет свою гносеологическую точку зрения: внешний мир есть лишь мое представление, но из этого не следует, что он сам по себе не имеет действительности. Метафизическое познание дано в нашем внутреннем опыте; в нем мы знаем «некоторое действительное психическое существо, наше собственное, и существо вообще». Кавелин не удовлетворился этими туманными объяснениями и возражал Соловьеву в статье: «Возможно ли метафизическое знание?» («Неделя», 1875). Под влиянием этой полемики Соловьев обращается к гносеологической проблеме и в 1877 г. пишет несколько глав своей теории познания «Философские начала цельного знания». Его работа остается незаконченной. На защиту молодого ученого выступил наконец престарелый историк М. П. Погодин; он с возмущением писал о злобных нападках позитивистов: «Осудить, не говоря ни одного доброго слова, но снабдить свой приговор еще ядовитыми инсинуациями о воспитании, о нравственном характере, — это больше чем не хорошо, это стыдно… А главная вина молодого человека состоит в том, что он объявил себя противником позитивизма. Петербургские газеты — позитивные философки, покровительницы позитивной философии! Risum teneatis, amici!.. Где же свобода мнений, которую они проповедуют?» Любопытно письмо Страхова Льву Толстому (1 января 1875 г.): «Ваше мнение о Соловьеве я разделяю; хотя он явно и отрицается от Гегеля, но втайне ему следует. |
|
|
