| В своем Reisebeschreibung Олеарий очень подробно описывает все то, что он видел и слышал; а его наблюдения, как известно, были очень обширны и касались не только крупных явлений в жизни русского общества, но даже и мелких, не выделяющихся резко из среды других явлений, не заставляющих обращать на себя особенное внимание. Олеарию далее известны не только прежние события, но и случившиеся сравнительно в недавнее время, даже события современные ему; так еще в первом издании описания его путешествия находятся данные, свидетельствующие о том, что Олеарию известны события русской истории тридцатых и начала сороковых годов XVII столетия. Если теперь мы у него в первом издании описания путешествия не находим никаких сведений о школе Арсения грека, то это уже может служить свидетельством того, что этой школы тогда еще не было. В самом деле, чем иначе объяснить это молчание Олеария? Если он говорит и о мелких событиях, событиях не большой важности, то как он мог опустить, ничего не сказать в первом издании о таком выдающемся, удивлявшем его самого, явлении в жизни русского общества, как открытие или существование в Москве греко-латинской школы, если бы она была в то время? Поэтому из молчания Олеария о школе Арсения грека в первом издании описания путешествия следует вывод, что школы Арсения грека в то время еще не было, что она открыта уже после выхода первого издания (1647 года) этого описания путешествия Олеария в Московию и Персию. Другое основание это мнение встречает в том обстоятельстве, что дополнения, внесенные Олеарием во второе издание описания путешествия, почти все касаются новейших событий (1647 – 1655 гг.), происшедших в период времени после появления первого издания описания путешествия Олеария. Поэтому можно думать, что и свидетельство Олеария о школе Арсения грека принадлежит тоже к новейшему времени – годам 1647 – 1655. Если теперь греко-латинская школа открыта за период времени 1647 – 1655 гг., то к числу признаков учителя ее мы можем присоединить еще один. Учителем ее должен быть тот грек Арсений, который жил и действовал в Москве в середине XVII столетия, около 1647 – 1655 гг. Таким образом ряд возможных учителей новой школы еще более суживается. |
| Что касается того обстоятельства, что у всех историков (за исключением разумеется Колосова и митропол. Макария) цитируется первое издание (Шлезвиг, 1647 г.), то это объясняется очень просто. До А.В. Горского цитата свидетельства Олеария была не полна: не была указываема страница описания путешествия Олеария, на которой он говорит о школе Арсения грека; обыкновенно указывалось только сочинение Олеария с обозначением года его издания (1647 г.); иногда же не делалось и этого. Очевидно, что никто из писателей не читал в подлиннике свидетельства Олеария, а брал сведения о нем из вторых рук. А.В. Горский первый указал страницу описания путешествия Олеария, на которой тот говорит о школе Арсения грека, а у него стали заимствовать это указание и другие историки, не обращаясь за поверкой к подлиннику. Но и А.В. Горский также не читал свидетельства Олеария в подлиннике 38 . Цитируя «Reisebeschreibung Олеария, изд. в Шлезвиге 1647 p. 280», он рядом ставит «Strahl, Gelehrt Russland, с. 200» и тем показывает, откуда им взята предыдущая цитата. Strahl, сообщая об Арсении греке (р. 199 – 205) то же, что и митрополит Евгений, в примечании (19-м на р. 200) к свидетельству Олеария говорит: «in der Folio-Ausgabe dieser Reisebeschreibung, gedruckt zu Schleszwig 1647 s. 280 heisst es: «jetzund aber wollen sie» и т. д. (приводится самое свидетельство Олеария). Таким образом отсюда от Strahl заимствовано А.В. Горским указание и на страницу, и на издание описания путешествия Олеария. Неверным указанием Strahl был введен в заблуждение А.В. Горский, а через него и остальные писатели, поверившие цитате такого ученого и авторитетного лица, как А.В. Горский. Таким образом Strahl – виновник неправильной цитаты свидетельства Олеария у всех наших писателей. Теперь к какому же году должно отнести свидетельство Олеария? Что он разумеет под «настоящим временем», в которое открыта греко-латинская школа Арсения грека? Решение этого вопроса находится в большой зависимости от решения другого вопроса: кого Олеарий разумеет под «Арсением греком»? |
| Но Фирлей был не таков, чтобы сразу повиноваться даже определениям высшей власти. Тем более неприятно было ему уступить простому игумену и его братии. Потому, не смотря на все старания пр. Иова, дело поднятое между Фирлеем «и отцем Иоанном Железо, и всею братиею его чернецами монастыря почаевского», длилось до самого 1647 года, когда по определению коронного любельского сейма, «на консерватах воеводства брацлавского», часть сокровищ, захваченных Фирлеем, была возвращена монастырю почаевскому и Фирлей (4 марта 1647 г.) покончил актом примирения с иноками «не в унии состоящими». 547 В то же время, между прочим, Фирлей получил квитанцию от монастыря почаевского и за чудотворную икону, которая, по словам горы почаевской, «хотя и была возвращена обители после поражения жены Фирлея, в 1641 году, но чтобы ясновельможный Каштелян Бельзский ранее этого был расквитован по этому предмету судебным порядком, об этом (в актах монастыря почаевского) не читаем». 548 Затем впрочем дело так и остановилось. «А тем временем как выражается Гора почаевская, воздвижеся бране на Польшу от Хмельницкого и татаров» (1648 – 1651). В тоже время, между прочим, козаки разрушили (1648 г.) г. Кременец, в котором на ту пору сосредоточены были все тяжебныя дела по искам почаевской обители. 549 Вследствие этого, как читаем в одном современном документе Почаевской лавры, «они (т. е. козаки) разбили сундуки, находящиеся под крепкими замками в склепах кременецкого замка, в которых хранились акты как городские, так и земств, и сии акты, реестры и протоколы одни повырывали из переплетных досок, другие совсем порвали, иные посекли, третьи, попортив, побросали в колодезь (остатки которого и доселе существуют в Кременце, в развалинах замка, на яре Боне), и поразбрасывали в других местах; в каковом виде, по свидетельству того же документа, они лежали под снегом и дождями с декабря до самого апреля (1648 г.), так что только некоторые из них были найдены, и то в попорченном виде. 550 А при таком положении дела, очевидно, вести какие либо дела не было положительно никакой возможности, тем более, что самая война Хмельницкая на ту пору как раз сосредоточивалась в окрестностях Кременца, невдали от Почаева, у Берестечка. Совместно с этим, в тоже время в замке Фирлея случился пожар, который истребил большую часть захваченного имущества монастырского. 551 Наконец в 1647 году скончался сам Фирлей. 552 Потому, «хотя, как замечает гора Почаевская, иноки (почаевские) и имели великое попечение, купно со игуменом своим Иоанном Железом, о том, дабы возмогли отыскать похищенное, в особенности фелоны, бисеры, серебро и золото, однако часть сокровищ, захваченных Фирлеем, даже до нашего времени (т. е. до конца XVIII в. и доселе) не суте возвращена. 553 |
| В 1647 г. К. выполнил важное дипломатическое поручение. В сер. 40-х гг. XVII в. в связи с планами войны против Крыма возникла необходимость в сближении Речи Посполитой с Россией. При избрании послов на сейм 1646 г. волынская шляхта рекомендовала К. как политика, способного добиться соглашения с Россией. Сейм дал ему полномочия обсудить с рус. правительством планы союза против татар, соглашение следовало представить на утверждение сейму. В июне 1647 г. К. направился в Москву. Сейм предписывал заключить договор только об оборонительном союзе, король желал более широкого соглашения. В Москве К. говорил, что союз 2 государств может привести к устранению татар с сев. берегов Чёрного м. В сент. 1647 г. было заключено соглашение, к-рое предусматривало, что одно гос-во должно оказать помощь другому в случае нападения на него татар. Когда началось восстание Хмельницкого, которого поддерживали татары, К. добивался, чтобы в соответствии с соглашением русское правительство выслало против них войска. Одновременно по поручению Е. Оссолинского, фактически возглавившего правительство после смерти Владислава IV в мае 1648 г., К. попытался вступить в переговоры с казаками, чтобы добиться соглашения с ними и разрешить им морские походы. К. рассчитывал при этом на содействие духовенства. Его посланцем к Хмельницкому в июне 1648 г. стал Петроний (Ласко), игум. мон-ря в Гоще. К. предлагал Хмельницкому отослать татар и искать соглашения с Речью Посполитой. На собравшемся в июле 1648 г. конвокационном сейме было принято решение начать переговоры с Хмельницким. Во главе представителей Речи Посполитой был поставлен К., к-рый предлагал искать соглашения с казаками, чтобы разорвать их союз с татарами и начать совместные действия против Крыма. В инструкциях К. предписывалось добиваться, чтобы казаки разорвали союз с татарами, выдали пленных, за что им была обещана амнистия и увеличение реестра. Однако бунт стихийно разрастался, захватывая все новые территории, и соглашение с казаками на предложенных условиях становилось все менее вероятным. Киевские, черниговские и часть волынских владений К. были охвачены мятежом. В авг. 1648 г. комиссары не смогли проехать к Хмельницкому через земли, охваченные восстанием. Пришлось отправить Хмельницкому письма, а К. просил содействия митрополита, обещавшего помочь. Бурная дипломатическая деятельность не принесла успеха, в разных местах постоянно вспыхивали военные столкновения, и в 20-х числах августа переговоры были прерваны. К. пытался добиться их возобновления при содействии митрополита, который, по его сведениям, находился в лагере Хмельницкого, но из этого ничего не вышло. К. присоединился к армии, стоявшей в районе Константинова, и затем вместе с ней бежал из лагеря, опасаясь, что войско будет окружено пришедшими на помощь Хмельницкому татарами. |
| Однако 14 нояб. 1644 г. И. возвел Франческо Фарнезе в кардинальское достоинство. Осенью 1645 г. кардиналам Антонио и Франческо Барберини пришлось бежать из Рима во Францию, где они нашли покровительство кард. Дж. Мазарини и были с почестями приняты при королевском дворе. Не желая обострения конфликта с Дж. Мазарини, 7 окт. 1647 г. И. возвел в кардинальское достоинство его брата М. Мазарини, а также прекратил преследования Барберини, к-рые в 1648 г. смогли вернуться в Рим. Тем не менее папа продолжил поддерживать противников политики Мазарини. 19 февр. 1652 г. И. возвел в кардинальское достоинство коадъютора Парижского архиепископа Жана Франсуа Поля де Гонди (кард. де Рец ; 1613-1679), в 1654 г. с почестями принял его в Риме, когда тому пришлось бежать из Франции. В отношении герц-ства Кастро И. продолжил политику папы Урбана VIII. В 1649 г. в качестве повода для начала войны было использовано убийство по дороге в Кастро недавно назначенного туда епископом Кристофоро Гварду. Город был взят и уничтожен (на его месте установили колонну с надписью: «Qui Fu Casrto» (Здесь был Кастро)), а герц-ство присоединено к папским владениям. В 1647 г. И. осудил начавшееся 7 июля в Неаполе восстание под рук. рыбака Томмазо Аньелло (Мазаньелло), направленное против власти испанцев над городом. Испания отвергла предложение папы о посредничестве в решении проблемы, а И. в свою очередь не одобрил чрезмерного применения силы в окт. 1647 г. доном Хуаном Хосе Австрийским Младшим. Буллой «Zelus domus Dei» от 26 нояб. 1648 г. папа осудил заключенный в окт. 1648 г. Вестфальский мир , к-рый положил конец Тридцатилетней войне , как нарушающий права католич. Церкви. И. оказал финансовую поддержку Венецианской республике в войне с турками, а также поддержал боровшихся за независимость от протестант. Англии ирл. католиков, отправив в Ирландию в качестве представителя Папского престола архиеп. Джованни Баттисту Ринуччини († 1653). Папа внес вклад в развитие просвещения в колониальных владениях европ. |
| Эйнгорном вопрос. а) Проф. Н.И. Петров в сравнительно недавнем своем труде: «Киевская Академия во второй половине XVII века. Киев, 1895 г.» (труде, заметим, кстати, очень обильном погрешностями, не оправдываемыми совокупностью обнародованных данных) утверждает, якобы Лазарь Баранович никогда не был профессором философии в киево-могилянской коллегии. Приводим рассуждения г. Петрова по этому поводу: «В 1646/7 учебном году – говорит он – профессором риторики в киево-братской школе был Лазарь Баранович. По естественному порядку вещей, в следующих 1647/8 или 1648/9 учебных годах, Лазарь Баранович должен был бы перейти на кафедру философии; но этого на самом деле не случилось, потому что непосредственный ученик Лазаря Барановича по инфиме и риторике Иоанникий Галятовский уже не был учеником его в философском классе. Следовательно, философию в 1647–1648 годах преподавал кто-либо другой и, всего естественнее, сам ректор Иннокентий Гизель. Что же касается Лазаря Барановича, то он, окончив в 1647 г. риторический курс, по всей вероятности, выбыл из Киева, может быть в ректоры Гойской коллегии на Волыни... Вероятно, Гойским ректором Баранович был после Луки Шашкевича» (см. упомянутого исслед. стр. 22–23). Разумеется, тот факт, что Иоанникий Галятовский, будучи учеником Барановича в инфиме и риторике, не слушал его лекций по философии, отнюдь не дает основания для категорического утверждения, что последний и не преподавал философии, ибо переход учеников из одного класса в другой далеко не всегда мог совпадать с таковым же передвижением их наставников. А что это имело место и в данном случае, свидетельствуется несомненными данными. Известие, что Галятовский был учеником Барановича в инфиме и риторике имеет своим первоисточником заявление самого Галятовского. Посвящая Лазарю Барановичу свое, уже упомянутое нами, сочинение Stary Koscio Zackodni... еат сает. (1678 г.), он в обширной посвятительной предмове, распространившись о благодеяниях, оказанных ему Барановичем, отмечает между последними и то, что «когда он – Галятовский – начал учиться в Киевском коллегиуме, велебный милостивый пан (т.е. |
| Одно из писем датировано 16 июня 1647 года. «От O.K. (Оливера Кромвеля) к Эбенезеру Пратту». Вот текст письма: «В обмен на финансовую поддержку буду бороться за разрешение евреям вернуться в Англию. Но это невозможно, пока Карл жив. Но его нельзя казнить без суда, достаточные основания на данный момент не существуют. Поэтому я советую его убить, но сам не буду заниматься поиском человека, готового это сделать, хотя я согласен помочь организовать его побег». На это письмо был послан ответ следующего содержания. «12 июля 1647 г. Для O.K. от Э. Пратта. Предоставлю финансовую помощь, как только Карл будет убран и евреям разрешен въезд. Убийство слишком опасно. Карлу надо предоставить возможность попытаться совершить побег. Это даст повод для суда над ним, после того как он будет схвачен и казнен. Поддержка будет щедрой, но, до тех пор пока суд не начался, вряд ли стоит обсуждать условия» (Lord Douglas A. Plain English, North British Publishing Co., от 3 сентября 1921 г.). В «Заде» суда События в Англии развивались именно так, как и предполагала эта переписка. Тихая война между королем и парламентом, желавшим ограничить королевскую власть, вспыхнула сразу, как только Карл вступил на престол в 1625 году. Прокатолическая политика короля настроила против него английские и шотландские реформатские группы. В 1642-м Гражданская война полыхает уже в полную силу. После ряда поражений, следующих за битвой при Нэйзби (14 июня 1645 г.), Карл оказывается в руках шотландских протестантов, которые за большую сумму в январе 1647 года передают короля комиссарам парламента. С этого времени парламент держит Карла под почетным арестом в Гольмби. Однако 3 июня люди Кромвеля, угрожая силой, забирают короля. Дизраэли пишет, что план похищения короля принят Кромвелем 30 мая на секретном совещании. Карл оказывается в Хэмптон-Корт, а 11 ноября (как и было задумано заговорщиками) бежит, направляясь к губернатору острова Уайт полковнику Роберту Хэммонду. Король считал Хэммонда человеком лояльным, однако тот заключает Карла под стражу. Все это, как пишут английские историки (Холлис, Лудлоу), было исполнением замыслов лорда-протектора, так что король «каждый раз попадал в ловушки, поставленные для него Кромвелем» (Дизраэли). |
| До конца июня 1916 года на фронте 3-го кавалерийского корпуса продолжались упорные встречные бои: его части занимали горный хребет и упорно оборонялись. Из опросов пленных выяснилось, что во время наиболее тяжелых боев 25 и 26 июня 3-й кавалерийский корпус не только выдержал натиск 30 полностью укомплектованных австрийских и немецких батальонов с большим количеством легкой и тяжелой артиллерии, которые сильно превосходили келлеровцев, но и отбросил их на исходные позиции. 30 июня, вслед за своим командиром, был ранен и заменивший его генерал В. Е. Марков. Временное командование 3-м кавалерийским корпусом принял генерал-лейтенант Ф. С. Уже 3 июля он повел " келлеровцев " в энергичное наступление, которое было остановлено противником только к концу месяца. До середины августа на фронте корпуса шли ожесточенные бои3. 3-й кавалерийский корпус и под руководством нового командира продолжал успешную боевую работу. В июле 1916 года генерал Рерберг писал: " 9 июля начальник Уссурийской казачьей дивизии, получив донесение, что австрийцы с высоты 1647 (ур. Боирувка) сильно беспокоят нашу пехоту, занимающую позицию рядом с указанной высотой, приказал командиру Донской партизанской сотни сотнику [И. Ф.] Быкадорову произвести разведку этой высоты и по возможности сбить австрийцев, занимающих ее. Сотник Быкадоров с 49 спешенными казаками пробрался через густой лес и овраги и на высоте 1647 произвел разведку ее и решил атаковать австрийцев. Зайдя в тыл противнику, повел наступление, но оно было обнаружено австрийским полевым караулом, поднявшим крик. Партизаны не дали опомниться караулу, бросились на австрийцев, троих закололи, а четверых взяли в плен и сейчас же вышли на австрийцев, занимающих высоту. Забросав австрийцев гранатами, кинулись в штыки. На месте боя осталось 33 австрийских трупа, остальные австрийцы побежали. Оставив на занятой высоте взвод казаков, сотник Быкадоров с остальными людьми побежал преследовать австрийцев, все время отрезая им путь, выгнал их на нашу пехоту, где австрийцы сложили оружие: сдалось в плен четыре офицера и 53 нижних чина. На высоте 1647 австрийцами оставлено много оружия и палаточный лагерь. В сотне партизан ранено казаков: один тяжело и четыре легко. За беспримерно лихие действия сердечно благодарю сотника Быкадорова и наиболее отличившихся казаков представляю к наградам " 4. |
| Когда охранение края принял на себя Харьковский Полковник: то военное управление Чугуевского Воеводы ограничено одними Русскими поселениями, расположенными близ Чугуева. По переписным книгам 1710 – 1712 годов, Чугуевский уезд ограничивался: а) Станом Удским, где были сёла: Покровское (Старое), Веденское, Терновое, Шубино, Васищево; б) Станом Верховским, где были сёла: Кочеток, Пятницкое, Большая Бабка, Пещаное, Тетлега. По «Регистру о состоящих селениях для укомплектования полков казачьих, регулярного Чугуевского и конвойного Его Светлости», составленному 1782 года, к Чугуевскому Округу отнесены земли, занимающие пространство между Змиёвом, Печенегами, Мартовою, Салтовом, Пещаною, Каменною Яругою и Терновою, в коих, кроме Чугуева, считалось 36 слобод и сёл. Это Чугуевский гражданский уезд, открытый с 1782 года, который скоро заменён Змиевским. «Регистр» важен только в том отношении, что указывает на восточный и южный пределы древней Московской земли. Царь Михаил Феодорович в 1647 году велел сказать новым поселенцам Балаклеи: «Чугуевские земли и всякие угодья искони века нашего Царского Величества Московского Государства». В «Книге большого чертежа» виден целый ряд городищ по Донцу от Белгорода, и другой ряд по реке Удам. После городища Белгорода следует по течению Донца: Салтовское городище, ниже его Колковское гордище, за ним Гуменье (по Чугуевской переписке Гумницкое) городище, ещё ниже Чугуево городище, затем на левом берегу Мохначёво городище, опять на правом Змиёво городище; по другим памятникам, на берегу Донца Каменное городище, иначе Снетчино на Гомольше. По реке Удам, при впадении её в Донец, Кабаново городище на Кабановой поляне (В списках «Книги большого чертежа» видим то Кабаново, то Баново или же Кагаское городище. Но в Чугуевской Писцовой книге 1647 года два раза встречается Кабаново городище и много раз Кабанова поляна. Земля Соборному причту «за рекою Удами на Кабанове поляне… У реки Уд пониже городища». Земля Никольскому причту «за рекою за Удами на Кабанове поляне… У реки Уд выше Кабанова городища». Земля Александру Марченку с товарищами «на реке на Удах по обе стороны, на Кабанове поляне… На право земля приходских церквей… Поворотить к реке Удам на Курган, от Кургана к бору… к реке Удам через луку на Кабанову поляну». Земля Максиму Степанову на реке Удах выше Александра Марченка… «Межа с Кабановы поляны». «Земля Макару Беляеву за рекою Удами на Кабанове поляне, против Государева лугу, в низ к Донцу. Возле лесу»), вверх по Удам Хорошево городище, ещё выше Донецкое городище, а ещё далее Павлово селище. |
| «Описание путешествия в Московию...». Ок. 1647 г. С 1639 г. О. жил в замке Готторп, состоял придворным математиком, археологом и антикваром при герцогском дворе. В 1643 г., когда он посетил Москву в 3-й раз, царь Михаил Феодорович предложил ему остаться в Русском гос-ве в качестве придворного астронома и землеведа. О. отказался, полагая, что жители Москвы будут считать его волшебником и чернокнижником. По др. данным, ему было предложено место в герцогском совете Шлезвиг-Гольштейна, и он предпочел эту должность, обещавшую ему стабильное социальное и материальное положение. С 1649 г. заведовал кунсткамерой и б-кой, к-рую значительно обогатил вывезенными им с Востока персидскими и арабскими рукописями. Составил описание Готторпской кунсткамеры, работал над арабско-персидко-турецким словарем (не опубл.), перевел на нем. язык поэмы Абу Мухаммада Саади «Гулистан» (Розовый сад) и басни Лукмана. Автор кратких эпиграмм-сентенций. Вероятно, курировал работы и внес значительный вклад в создание Готторпского глобуса (1651-1664; см.: Карпеев. 2003. С. 12-16), который в 1713 г. подарен царю Петру I и в 1717 г. был привезен в С.-Петербург (Там же. С. 30-35). О. похоронен в кафедральном соборе св. Петра в г. Шлезвиг. Наибольшую известность получило сочинение О. «Offt begehrte Beschreibung der newen orientalischen Reise so durch Gelegenheit einer Holsteinischen Legation an den K o nig in Persien geschehen durch M.» (Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно; впервые опубл. на нем. языке в 1647). Основу «Описания...» составил отчет О. о поездке, который он представил герц. Фридриху III по возвращении. Впосл., во 2-м издании (1656; неоднократно переиздавалось) О. серьезно переработал текст, после чего его сочинение стало представлять собой одновременно путевой журнал, энциклопедическое описание Русского гос-ва и Персии и этнографические заметки, перемежавшиеся многочисленными личными подробностями, стихотворениями, перечнями, речами, произнесенными различными лицами, выдержками из деловых документов (грамот герц. |
|
|
