| Но такой ограниченный объем возможен разве в начале или у недостойного пастыря, к которому овцы не идут, но бегут от него ( Ин.10:5 ), а если он начнет стараться быть «пастырем добрым», то весьма скоро количество нуждающихся в любви его разрастется очень широко. И тогда от него потребуется громадная трата духовной энергии. Наконец, что особенно характерно, Обычно к пастырю обращаются люди не столько с радостной, здоровой духовно душой, сколько именно скорбные, изломанные, духовно-больные. Не здоровые требуют врача, но болящие, – говорил Спаситель, пришедший спасать не праведников, а грешников [см.: Мф.9:12 ; Мк.2:17 ; Лк.5:31 ). И если со здоровыми душевно и то требуется большое напряжение, то несравненно большее нужно при общении с больными. Понятно, какие нужны при этом смирение, терпение, снисхождение, глубокое внимание, мудрая рассудительность – эти проявления пастырской любви. Может быть, иному больному нужно сказать острое слово обличения, а между тем он и без того раздражен и, наоборот, ожидает для него в тот момент вредной ласки; другой вполне согласен умом со словами пастыря, но по самолюбию протестует; третий готов сам обличить пастыря; четвертый вообще не желает никакого постороннего вмешательства в его личную жизнь; и т.д. А известно, что, насколько Нам самим нередко приятны грехи собственные, настолько, наоборот, неприятны грехи других, и, между прочим, особенно их самолюбие, протест и прочее; все это способно весьма раздражить и самого пастыря, а если он совладает с собой, то, во всяком случае, это потребует с его стороны большого напряжения, креста самоотвержения. Желая ярче выразить эту сторону крестного подвига пастыря, святые отцы вслед за Спасителем весьма часто употребляют сравнение его с врачом. Действительно, аналогия очень уместная; только врачевание духовное еше труднее, еше сложнее и ответственнее. «Трудно, – говорит св. Григорий Богослов , – «врачевание» телесное; но духовное врачевание еще труднее... и по свойству врачуемого, и по силе знания, и по цели врачеваний» (I, 28) 258 . |
| В Ветхом Завете притчи (евр. mashal, мн. ч. meshalim) были необыкновенно широкой и эластичной формой речи мудреца. Это и поговорки, и метафоры, и сатирические стишки, и аллегории. Например, пророк Исайя аллегорически уподобил Израиль винограднику, который перестал приносить плоды ( Ис.5:1-7 ). Говоря притчами, Иисус был далек от того, чтобы рассказывать приятные остроумные истории. Чаще всего Его притчи звучали опять-таки неожиданной и жесткой критикой того религиозного мира, к которому принадлежали Его слушатели. При этом, при всей укорененности в библейской традиции, притчи Иисуса представляют собой в высшей степени самобытный феномен. Так, в Ветхом Завете и в литературе междузаветного иудаизма мы встречаем притчи, скорее напоминающие басни, в которых в качестве действующих лиц выступают растения или животные ( Суд.9:8-15 ; 4Цар.14:9 ; Иез.17:3-8; 31:3-14 ; 3Езд.4:13-21 ). Но Иисус вообще не использует подобные аллегории. В Его притчах всегда главными героями являются только люди. Более того, притчи Иисуса совершенно не похожи на какой-нибудь специальный вымысел с увлекательным сюжетом. Все очень обычно и знакомо: сеятель сеет семя, рыбак закидывает сети, женщина ищет потерянную монету. А фарисей заходит в храм, чтобы, «как у себя дома», совершить привычную уставную молитву. Разве что в притче о блудном сыне разворачивается настоящая драма. Не случайно это, наверное, самая богатая смыслами, поразительная и известная евангельская притча. Некоторые притчи сказаны так, чтобы человек был сейчас же поставлен перед выбором, причем неожиданно и в результате диалога. Яркий пример — притча о милосердном самарянине, когда, вопрошая Иисуса «а кто мой ближний?» ( Лк.10:29 ), Его собеседник вынужден сам ответить на этот вопрос. Причем вразрез с общепринятым и собственным религиозным представлением. Ведь ближним «оказался» самарянин, а вовсе не священник и левит, то есть те, кого полагалось считать ближними. С другой стороны, при всей понятности и образной выразительности притч уже манера Спасителя говорить притчами вызывала у Его учеников вопрос : «Для чего притчами говоришь им?» ( Мф.13:10 ). А Сам Он усугублял интригу, заканчивая притчи словами: «Кто имеет уши слышать, да слышит!», как будто речь идет о какой-то сокрытой тайне. Обращаясь же к ученикам, Он говорил: «Вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах» ( Мк.4:11 ). |
| И потому, когда пастырь ходит по стремнинам, то что тут удивительного, если стадо, которое следует за ним, ниспадает в пропасть. Обличая такое, пренебрежения достойное, знание пастырей, Господь обращается к ним чрез пророка с следующими между прочим словами:... яко на благой пажити пасостеся, и останок пажити вашея ногами вашими попирасте, и устоявшуюся воду пивасте, и останок ногами вашими возмущасте; и овцы Моя папранием ног ваших живяху, и возмущенную воду ногами вашими пияху ( Иез.34:18:19 ). И действительно, сами пастыри на доброй пажити пасутся и пьют чистую воду, когда они почерпают учение свое из чистого источника истины, разумно понимая его; но сию же самую пажить попирают и сию же самую воду мутят они ногами своими, когда порочною жизнью своею омрачают и позорят те святые правила учения, до которых стремятся возвыситься посредством созерцательного размышления. И вот попранною ногами пастырей своих пажитью овцы их питаются и пьют возмущенную ими воду; потому что на подчиненных, обыкновенно, не столько действуют слова начальников, сколько примеры и дела их жизни. Пасомые алчут и жаждут чистого учения, но поскольку это учение у пастырей их омрачено и опозорено безнравственною их жизнью, то они по неволе питаются гнилым хлебом и пьют грязную воду. Таковые-то священнослужители называются у пророка пруглом (мрежи, силок, тенеты) строптивым ( Ос.5:1, 9:8 ), которые соделались в дому израилеве соблазном беззакония и нечестия ( Иер.5:30,31 ; Ос.6:9:10 ). И никто в Церкви из членов ее не бывает столько вреден и пагубен для ней, как такие священнослужители, которые, живя дурно и уродливо, прикрываются именем и саном священным: ибо никто из пасомых не позволит себе обличать пастыря своего в пороках, а между тем пример слабостей его сильно может действовать на паству, которая, из уважения к сану священнослужителя, привыкает уважать грешника. О, конечно, эти недостойные пастыри с трепетом избегали бы такой тяжкой вины и ответственности, если бы чутким слухом сердца своего наперед вняли приговору возвещающей Истины: иже аще соблазнит единого от малых сих, верующих в Мя, уне есть ему, да обесится жернов осельский на выи его, и потопит в пучине морской ( Мф.18:6 ; Мк.9:42 ; Лк.17:1:2 ). |
| Что касается до содержания речей Господа у Иоанна, будто бы отличного от содержания речей Его у первых евангелистов, то и здесь также нет недостатка в указаниях первых евангелистов на изречения Господа, имеющих совершенно тот же характер, как и речи у Иоанна. Таковы речи Господа о Его божеском достоинстве и Его отношении к Отцу, особенно Мф.11:27 (ср. Лк.10:22 ), Мф.9:4 и дал. (ср. Мк.2:8 и дал., Лк.5:22 и дал.), Мф.16:16 и дал., Мф.21:37 (ср. Мк.12:6 и Лк.20:13 ), Мф.22:41 и дал. (ср. Мк.12:25 и дал. и Лк.20:41 и дал.), Мф.25:31 и дал., Мф.26:64 (ср. Мк.14:62 ), Мф.28:18 и дал. и мн. друг. 352 Эта места из первых евангелистов с наглядностию уверяют, что и по содержанию речи Господа у них и у Иоанна совершенно совместимы в устах одного лица. У Иоанна только более сообщается таких речей, в которых Господь говорит о Себе и отношении к Отцу; но это, как мы заметили, совершенно удовлетворительно объясняется обстоятельствами происхождения и особенною целью этого евангелиста. – Зачем же, повторяем, насильственно ставить в противоречие речи Господа у первых евангелистов и Иоанна? Это противоречие, эту несовместимость речей может видеть только предубежденная мысль. Особенности у Иоанна есть, это правда; но это – особенность не противоречащая прочим Евангелиям. То же должно сказать и об особенности словоупотребления у Иоанна в речах Господа. «В них, фразируется по обыкновению Ренан, развивается целый язык, совсем новый» – язык, о котором первые три евангелиста не имеют никакого понятия (мир, истина, жизнь, свет, тьма и пр.)». 353 Целый язык, и совсем новый – из пяти слов и пр.! О, всемогущая фраза! Язык, о котором первые три евангелиста не имеют ни малейшего понятия! Будто бы?! Мир употребляется в том же смысле, как у Иоанна; у Мф.13:37, 28:7 и друг.; истина – у Мф.22:16 ; ср. Мк.12:14 ; Лк.20:21 и др.; жизнь – у Мф.7:13,14; 18:8; 19:17 и др.; свет и тьма – у Мф.5:14 и дал., Мф.6:22 и дал., и пр. – И это язык, о котором первые евангелисты не имеют никакого понятия? Бесспорно, что в речах Господа у Иоанна чаще встречаются эти слова, и шире развиваются их понятия; но зачем же говорить, что этих понятий вовсе нет в речах Господа у первых трех евангелистов, что эти последние не имеют о них никакого понятия? И причина, почему Иоанн избирает беседы по преимуществу с этим словоупотреблением, вполне понятна: этими словами так злоупотреблял развивавшийся гностицизм около того времени, когда написано Евангелие от Иоанна, и который он имел в виду при написании Евангелия. – Что же после этого значат фразы, в роде сейчас приведенной, Ренана и подобных ему, и руководителей его? |
| Лк.18:18–30 . Сказание о беседе с богатым юношей и с учениками у ев. Луки также совершенно согласно со сказаниями об этом у евв. Марка и Матфея (у последнего несколько полнее ответ Петру). См. прим. к Мф.19:16–30 и Мк.10:17–31 . – «Некто из начальствующих»: у ев. Матфея некто (ст. Мф.19:16 ), юноша (ст. Мф.19:20 ); у ев. Луки определение – один из начальствующих, может быть, один из начальников синагоги; ср. Мф.9:13 . Лк.18:31–34 . Предречение Господа о своих страданиях, смерти и воскресении изложено у ев. Луки несколько полнее, чем у евв. Матфея и Марка. См. Мф.20:17–19 и Мк.10:32–34 и прим. – «Совершится все, написанное через пророков»: выражение, сохраненное только в Евангелии от Луки, хотя сущность этих пророческих изречений, изложенная в дальнейших словах Господа, изложена У всех трех евангелистов одинаково. – «Написано»: см. Лк.22:37 . – «Они ничего не поняли»: замечание, находящееся при этом случае только у ев. Луки. Это более усиленное выражение того же, что замечал он еще ранее при подобном же случае – Лк.9:45 . ср. прим. к этому стиху и Мк.9:32 . Лк.18:35–43 . Сказание об исцелении слепца иерихонского у ев. Луки сходно со сказанием об этом ев. Марка, который говорит также об одном слепце (тогда как ев. Матфей говорит о двух; ср. прим. к Мк.10:46–52 и Мф.20:29–34 ), но отличается от него тем, что по нему исцеление, по-видимому, совершилось при входе Господа в Иерихон, тогда как по ев. Марку (и Матфею) при выходе из этого города. Греческое слово, употребленное у ев. Луки ( γγι’ζειν), означает собственно находиться близ чего-либо с какой-либо стороны. Можно переводить его так, что когда Господь был близ Иерихона; – при входе или при выходе из него, – этим словом точно не определяется, а два первые евангелиста говорят, что при выходе, и слово Луки не противоречит им. Значит, исцеление совершилось при выходе Господа из Иерихона. Дальнейшее сказание евангелиста Луки, что «потом Иисус вошел в Иерихон и проходил чрез него» ( Лк.19:1 ), не противоречит этому объяснению, так как в распорядке частных событий из истории евангельской евангелисты не следуют строгому хронологическому порядку, как это видно из сравнения множества мест в них. – «Весь народ» и пр.: об этом впечатлении чуда Христова на народ сообщает только один ев. Лука, как нередко он делает при подобных случаях: ср. Лк.5:26, 7:17, 9:43, 13:17 . Это народное славословие было как бы преддверием тому осанна, которым вскоре после этого народ встретил Господа при входе Его в Иерусалим: Лк.19:37–38 и парал. |
| Рождаясь от Святой Девы и Святого Духа, Иисус исполняет предвещание богоглаголивого пророка Исаии (см. Ис.7:14 ), справедливо наименовавшего Его «Эммануилом, что значит: с нами Бог» (ср. Мф.1:22–23 ). Бесконечная Божественная тайна окружает как рождение Иисуса по плоти, так и Его предвечное рождение от Отца по Божеству. Посему слова пророка Исаии: «но род Его кто изъяснит?» ( Ис.53:8 ) – можно отнести и к тому, и к другому. Ангел Господень, явившийся пастырям, называет новорожденного Иисуса «Христом Господом» (ср. Лк.2:11 ). В посланном от Бога имени: Иисус (Спаситель) – которое нарекли Новорожденному (см. Мф.1:22, 25 ; Лк.1:31, 2:21 ), предсказана Его Божественная миссия – спасение людей от греха. А спасать от греха может только Бог (см. Ис.43:11 ; Ос.13:4 ), потому что Он один имеет силу и право отпускать грехи (см. Мф.9:2–7 ; Мк.2:1–12 ; Лк.5:20–25 ). Само имя Иисус «показывает, что Он – истинный и по природе (vere et natura) Господь всех». Когда благочестивый и праведный Симеон Богоприимец берет в свои руки младенца Иисуса, то, исполненный Духом Святым, именует Его «спасением» (ср. Лк.2:30 ), потому что Иисус есть воистину Бог, Который как Слово по природе от Отца, а от Девы Он, Тот же Самый, по плоти. Иисуса сопровождают Божественные тайны и украшают Божественные свойства с самого рождения. При крещении же на Иордане Он открывает Себя как второе Лицо Пресвятой Троицы, как Сына Божия, как Бога. Сам Бог Отец голосом с неба свидетельствует о Нем: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» ( Мф.3:17 ; Лк.3:22 ; Мк.1:11 ). Те же самые слова Бог Отец повторил при преображении Спасителя на Фаворе, когда Спаситель беседовал со святыми пророками Моисеем и Илией о Своем искупительном страдании за спасение человеческого рода (см. Мф.17:5 ; Мк.9:7 ; Лк.9:35 ). Но самое убедительное доказательство того, что Иисус есть воистину Бог и Господь, дано нам в Его досточудном и славном Воскресении. Очевидной реальностью Своего воскресшего тела Спаситель неопровержимо влияет и на такого скептика, каким был апостол Фома, и тот восторженно и радостно восклицает: «Господь мой и Бог мой!» ( Ин.20:28 ). «Апостол Фома осязал тело своего Господа,– говорит святой Иоанн Кассиан ,– и засвидетельствовал, что Он есть Бог, ибо Иисус не может отделяться от Бога». Как Воскресение Спасителя, так и Его Вознесение, и ниспослание Духа Святого на апостолов, являют и неопровержимо удостоверяют, что Иисус из Назарета – действительно Бог и Господь. |
|
|
