| Здесь-то, в крайнем и беспочвенном, «космическом» (и, если угодно, космополитическом) индивидуализме укоренена ее творческая идея… Откровенное и эпохальное признание содержится в письме художницы Оресту Розенфельду, датируемом 1928 годом: «свое махровое “я” прежде всего» . Хочется дважды подчеркнуть эти слова и поставить их эпиграфом к ее «капризным иконам»… Отсюда понятно, что у картин Гончаровой на религиозные сюжеты «нуминозной ауры», сакрального настроения не может быть вообще. Они экспериментальны, манера их письма произвольна. Это – «протестная» иконография, иконопись «ослиным хвостом». И, в конечном счете, крайний индивидуализм… Вспоминается Ницше: «и тот, кто знает читателя, уже не старается ради Оправдание декоративностью Любопытна в целом оценка творчества Гончаровой со стороны старшего ее современника художника Василия Ивановича Денисова (1862–1922). Задаваясь вопросом, захочет ли посетитель выставки работ Гончаровой «вернуться к какой-нибудь вещи и остановиться на ней», он отвечает отрицательно: «Все лежит на поверхности, не уводя глаза в глубину, в какие-то тайники картины Произведения Гончаровой не выдерживают долгого рассматривания, с ними нельзя жить в одной комнате, они нуждаются в известной обстановке. Их назначение – служить чему-то, а не существовать самостоятельно. Это – вывеска, плакат , стильные мотивы для декоративно-прикладного искусства» . Развивая эту мысль, «капризные» иконописные и религиозные экскурсы Н.Гончаровой можно вроде бы покрыть и «оправдать» их декоративностью... Нечто подобное высказал в свое время А.Н. Бенуа, сыгравший важную роль в восхождении Гончаровой на художественный Олимп, но высказал не в связи с ее работами, а по поводу творчества ее старшего современника Д.Стеллецкого – тоже и скульптора, и декоратора, и, конечно, иконописца: «Лиц у Стеллецкого, – писал Бенуа, – даже нет совершенно. То, что он выдает за лица, это – иконописные схемы. Но Стеллецкий в своем аскетическом презрении к человеческому лицу, к человеческой жизни идет еще дальше, нежели Рёрих, и в нем оно выражается в какой-то полной чуждости ко всему, что живет, что играет, любит и страдает. Вот, пожалуй, почему искусство Стеллецкого в высшей степени декоративно. Я бы даже сказал, что основная стихия Стеллецкого: декоративность – в этом преимущественно смысл его искусства, точно так же, как преимущественный смысл традиционной Церкви – та же декоративность...» . |
| Тогда меня удивило, что среди подписей разных сионистских и космополитических деятелей стояло имя русского художника Павла Корина, далекого от этой воинственной антирусской среды. Андрей Тихонович объяснил мне, что подпись от тяжело больного (вскоре он умер) русского художника была получена автором письма Э. Генри обманом. Последнего мой учитель характеризовал как «хитрого, воинствующего сиониста, служившего одновременно и в КГБ, и в ЦРУ». Андрей Тихонович, хорошо знавший Генри, рассказывал о нем, как о подлейшей личности. Когда в 1969-м стал публиковаться в журнале «Октябрь» роман В.А. Кочетова «Чего же ты хочешь?» о подготовке западными спецслужбами агентов влияния среди еврейских кругов советской интеллигенции, многие угадывали в одном из персонажей черты Э. Генри. Да и сам прототип узнал себя, и рассказывали, что был взбешен. Осенью 1969-го он написал донос на Кочетова в КГБ и ЦК КПСС, в котором обвинил писателя в антисемитизме, а также организовал коллективное письмо «советской интеллигенции» против публикации романа «Чего же ты хочешь?» отдельной книгой. В нашем институте роман пользовался популярностью. В библиотеке института на прочтение его в журнальном варианте выстроилась очередь в несколько десятков человек. Терновый мой венец В одном из «Политических дневников», распространяемых сионистами, я прочитал описание встречи в СССР известного сиониста посла Израиля Голды Меир. Перед синагогой, куда Меир пришла, собрались 50 тыс. человек. Собравшиеся кричали: «Наша Голда! Шолом Голделе! Живи и здравствуй!» Русофобку и сионистку встречала жена Молотова – Жемчужина, жена Ворошилова – Гитля Горбман и еще целый ряд евреев-сионистов. В том же году жена Молотова была арестована по делу о Еврейском антифашистском комитете, который на поверку оказался самым махровым сионистским комитетом. Учился в институте я легко и с удовольствием. Освоение основных предметов не составляло для меня труда, три четверти времени я тратил на самообразование и свои увлечения. С помощью Миндарова я составил план проработки научной и художественной литературы, которая не входила в программу института. В список вошли более 50 авторов, представлявших лучшие образцы русской и зарубежной философии, экономики и литературы. |
| Подтверждением служил исписанный именами, адресами и телефонами пакет, правда, разобрать эти иероглифы на трезвую голову не представлялось возможным. С последним и самым стойким защитником границы Кошкин расстался в половине четвертого утра, когда топленое молоко майской ночи сменялось мутной водой в ожидании первых солнечных лучей. — Если что, если не дай Бог кто, если не так — ищи Григория! Понял?! Ищи Гришу Корина! Придешь или позвонишь в Промстройбанк, там сразу найдут. Понял, Серёга?! До обеда Кошкин дожил, как узник концлагеря. Голова напоминала ту самую боеголовку за секунду до взрыва. После обеда чуть отпустило, но мир прекраснее не стал. Пришедший под вечер Дорохов мгновенно оценил обстановку и сбегал вниз на пост, где в сейфе дежурила заветная фляжка. Кошкин откровенно поморщился, увидев, как он наплескал ему полстакана в лекарственных целях. — Нет, ты, Сергей, не пренебрегай. Так и сердце может заклинить, инсульт и прочие непроизводственные травмы нажить недолго. Разве можно так над организмом издеваться? Дед мой, потомственный казак, говаривал, бывало: за похмельную рюмку только шашку отдавать нельзя. — Да я уж скоро алкоголиком стану. Вторая стадия обеспечена. — Мусоргскому это не мешало быть гениальным композитором, — обосновал Дорохов и сам удивился своим познаниям. Спасибо, друг, утешил. — Ты все-таки накати, я тут новую идею принес, ты мне живой нужен. Протолкни её, родимую, а я тебе ещё морсика накапаю, Наталья из клюквы сварила. Тоже природная микстура. Давай, брат. При слове «брат» Кошкин глубоко вздохнул и на выдохе опрокинул содержимое стакана внутрь. Дорохов удовлетворенно крякнул вместо Кошкина и даже отер губы. — Себе, — напомнил Сергей Павлович, но Дорохов отрицательно покачал головой с видом безнадежно больного человека. — Я ж тебе говорю, есть у меня некоторые соображения. — Китаева спасать будем? — дошло до Кошкина, и он обреченно налил себе вторую дозу. — Будем, брат, а на что ты тогда машину свою мастерил? В любви, как я понял, с неё толку мало, так, может, хоть на войне пригодится. |
| В рукописи пленный француз назван Синекуром, но так как при этом Пушкин пишет: «назову же и его именем, данным ему г-м Загоскиным», то эта форма является, несомненно, результатом описки. (1) «…носил ключ и звезду…» – Ключ – знак придворного чина камергера; звезда – знак ордена первый степени. (2) Пале-Рояль – дворец герцогов Орлеанских в Париже. Здесь имеется в виду внутренний двор, где находились магазины и разные увеселительные заведения. «Кажется, слова Шатобриана». – Цитата взята из повести Шатобриана «Рене» (1802), слова Шактаса. (3) «Корина» – роман г-жи Сталь (1807). Роман этот, имевший целью охарактеризовать Италию в ее нравах и ее искусстве, полон диалогов на высокие темы. (4) Растопчинские афишки – объявления от главнокомандующего в Москве графа Растопчина, вывешивавшиеся во второй половине августа 1812 г. Объявления эти, содержавшие краткие сведения о ходе военных действий (всегда прикрашенные), писались псевдонародным слогом. (5) Proverbes – драматизованные пословицы, мелкие комедии на темы пословиц, приспособленные для игры в светском обществе, силами любителей, без грима, костюмов и декораций. Основателем этого жанра был французский писатель Кармонтель. Первый сборник его пословиц вышел в 1768 году. В том же году под названием «Théâtre de Société» вышел аналогичный сборник пьес другого писателя – Колле. Дубровский Время создания «Дубровского» определяется очень точно, так как Пушкин в своей рукописи поставил даты под каждой главой и иногда даже в середине глав. Роман начат 21 октября 1832 г. К 11 ноября было написано восемь глав, затем произошел перерыв в работе; снова начал писать Пушкин 14 декабря. Последняя глава помечена 6 февраля 1833 г. Впервые напечатан посмертно в изд. соч. Пушкина, т. X, 1841 г., с многими пропусками и искажениями. Сохранились планы романа (в первом из них Дубровский назван Островским), на основании которых можно судить об эволюции замысла. I Островский, воспитываяся в Петербурге, по смерти отца возвращается в деревню, о которой идет тяжба. Находит одну усадьбу с дворовыми людьми без крестьян и без земли. Люди его питают его и себя как-нибудь – едет заседатель, люди Островского его убивают из мести. Следствие начинается. Суд приезжает к Островскому. Островский заступается за своих людей – вяжет суд и делается разбойником. |
| К сожалению, видимо, действительно необходим закон, чтобы преградить поток вопиюще вульгарных, искажающих смысл и форму первоисточника вариантов классических произведений на теле– и киноэкранах, театральных, балетных и даже эстрадных подмостках. Что же, как не подрыв духовных основ, нравственных и эстетических критериев, разного рода «экспериментальные» интерпретации Чехова, Толстого, Достоевского, Островского и т. д., все эти микрофонопоющие, пляшущие, искаженные, неузнаваемые образы героев классической литературы и теара. Истинная культура неразрывно связана с почитанием того, что сделано художниками предшествующих поколений, и ценности эти негоже пускать на распыл в угоду ветрен-ной моде и дурному вкусу. Но коль скоро находятся любители спекуляций на классическом наследии, стремящиеся погреть на ней руки, то и защищать его следует, видимо, законом, государственно. Все эти проблемы теснейшим образом связаны с нравственным воспитанием людей, ведь небрежение историей своей земли, наплевательское отношение к прошлому в конечном счете обездоливает человека, ожесточает его душу. Гибнущие по глухому чиновничьему равнодушию памятники культуры, забытые могилы предков, исчезающие изделия народных промыслов – многие неразрешенные и назревшие конкретные проблемы поднимает в этих очерках Солоухин. Созидательный пафос очерков в высокой духовности героев Солоухина – художника Павла Корина, просветителя Алексея Кулаковского и, конечно, Марии Клавдиевны Тенишевой, создательницы Талашкина, одной из тех, кто, как писал Н. Рерих, «слагал ступени грядущей культуры». Жаль, конечно, что порушились эти выложенные на смоленской земле ступени, но горький урок, который преподает на примере судьбы Талашкина В. Солоухин, в высшей степени поучителен. В очерке о Корине есть отличная мысль: «В отстаивании своих принципов настоящий художник может пойти на костер, на плаху – вовсе не потому, что он такой уж бесчувственный и прирожденный храбрец, но просто потому, что это для него наиболее естественная линия поведения. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > «Выставка является плодом американского проекта» Заслуженный художник России Александр Полозов о темных делах, проворачиваемых в петербургском «Манеже» 14.06.2016 1146 Время на чтение 4 минуты На 24 июня в петербургском «Манеже» запланировано открытие выставки т.н. современного искусства «Русские художники — участники Венецианской биеннале. Избранное», говорится в пресс-релизе, поступившем в редакцию «Русской народной линии». В связи с этим производится реконструкция здания для проведения подобных выставок. Перестройка «Манежа» вызвала возмущение у представителей культурного сообщества. Ситуацию прокомментировал в интервью «Русской народной линии» заслуженный художник России, член Союза художников России профессор Александр Федорович Полозов: Я убежден, что планируемая выставка не соответствует истории «Манежа» и русской культуре изобразительного искусства. Выставка является плодом американского проекта современного искусства, раскручиваемого с 30-х годов ХХ века после провала рузвельтовского проекта регионализма. В 1933 году Рузвельт пришел к власти с желанием вывести Америку из кризиса, поэтому решил показать всему миру красоту США с целью привлечения инвестиций и для воодушевления американцев. В конце 30-х годов проект рухнул, потому что американский художник имеет менталитет протестанта-индивидуалиста. Как известно, в протестантизме нет икон и традиций изобразительного искусства. Менталитет протестанта-индивидуалиста не позволял полюбить иного человека и его красоту. Именно наш православный менталитет направлен на это. Проект Рузвельта рухнул, ибо не мог конкурировать с Европой, тем более с блистательным советским периодом 30-х годов, который он заимствовал для поднятия экономики. А этот период дал миру Петрова-Водкина, Дейнеку, Пластова, Корина, Мухину, Самохвалова. На исходе 30-х годов Соломон Гуггенхейм на деньги Рокфеллеров при государственной поддержке госсекретаря США Джона Фостера Даллеса и его брата директора ЦРУ Аллена Даллеса стал продвигать проект современного искусства. После войны американцы раздавили ядовитый пузырь беспредметного искусства в Европе, разрушили все европейские школы и уже давно принялись за Россию. Особенно с 1975 года, когда начались т.н. выставки «газаневщины». Этот проект был направлен на разрушение единого культурного пространства страны в порядке информационной войны, но только изнутри. Целью воздействия была, прежде всего, молодежь и вековые традиции. |
| Флоренский работал над «Иконостасом» в 1922 г., но опубликован этот труд был только в 1970. Несмотря на то, что сам автор не торопился с его публикацией и, по всей видимости, оставил работу над ним, не доведя её до конца, «Иконостас» считается классическим трудом по теории иконы. Во всяком случае, идеи Флоренского были сохранены и развиты - часто без всякой критики - первой русской эмиграцией, и дошли до наших дней в качестве аксиоматических. Не будем, однако, забывать, что Флоренский был не единственным, кто в предреволюционные и первые послереволюционные годы проявил научный интерес к византийской иконописи. Этот интерес уже начиная со второй половины XIX в. можно считать устойчивым и всё возрастающим. Труды и публикации таких знатоков церковной старины, как И. М. Снегирёв, Д. А. Ровинский, Н. П. Кондаков, Ф. А. Каликин, Ф. И. Буслаев, Н. В. Покровский, Н. И. Троицкий по сей день остаются незаменимым источником по истории и теории русской иконописи. Иконы старинного письма и художественно ценные новонаписанные иконы были предметом серьёзного коллекционирования. Собрания Д. Ровинского, художника П. Корина, писателя и директора Оружейной палаты М. Загоскина, И. С. Остроухова, братьев Рябушинских и других знатоков соперничали с коллекциями, издавна бытовавшими в старообрядческой среде. Среди старообрядцев же сохранялась неизменно художественная традиция иконного письма высокого качества. Иконы в «древнем» стиле писали также сотни мастеров-кустарей в известных всей России сёлах Палехе, Мстёре, Холуе. Историки искусства не обошли вниманием эти заповедники традиционной русской культуры (см. работы С. М. Прохорова, Г. Д. Филимонова). Работа Флоренского стоит особняком от всей этой научной и культурной среды, которая бережно хранила и исследовала традиционную икону. Ни методологически, ни по духу «Иконостас» с этой средой не связан, ни одного из названных авторов Флоренский не цитирует. Он предложил свою особенную версию, с точки зрения человека образованного и одарённого, особенно в области естественных наук. Новизна и возвышенно-философский характер его взгляда на икону, видимо, произвели неизгладимое впечатление на ту часть русской интеллигенции, которая впоследствии, в эмиграции, создала свою особенную школу иконописания и богословия иконы. |
| Национальность - корень и проводник сознания человека как личности, как исторического существа, в ней - корневая система духа . Дух нации , закреплённый исторической традицией , - выразитель её самобытности. Национальность - залог сознания исторического человека, основа национального достоинства , национальной ответственности и национального долга . «Сила государства, говоря словами С.Н.Трубецкого, в его жизненных принципах, во внутреннем единстве духа, которое обусловливает его политический и культурный слой...» . Непричастность человека к некоторым из указанных признаков нации - восполняется иногда глубинной укоренённостью - в остальных. Глубинная укоренённость означает преимущественную духовную склонность по реальному родству, природной, исторической близости и осознанной причастности - к какому-либо народу и его культуре. Глубинная причастность к культуре утверждает человека как сына или дочь какого-то определённого народа. Без такого рода склонности не может совершиться «очеловечивание» человека и становление личности. Культура - национальна . У народа может быть либо своя культура, либо - никакой, ибо чужая культура ему не принадлежит. Отечественная школа при всём разнообразии национальных культур выстраивается на сопряжении национальной культуры и традиционной русской культуры, предрасположенной к мирному сосуществованию и взаимообогащению самобытных наций без ущемления их духовного своеобразия... 2 Мы живём в условиях тяжелейшей информационной войны, к воздействию которой недопустимо привыкли. От этой привычки, питаемой растлевающими идеями плюрализма и толерантности, рождается смертельное равнодушие к разрушению нашей духовной Родины. Родина - это всё наше великое и трагическое историческое прошлое, величайшее наследие нашей культуры, образования, науки и искусства. Родина - это наши великие писатели, от автора «Слова о Полку Игореве...» до Пушкина , Гоголя, Достоевского, Л.Толстого, И.Бунина, С.Есенина, М.Шолохова, Н.Рубцова и В.Распутина, наши художники - от Андрея Рублёва до В.Васнецова, Д.Поленова, П.Корина до П.Рыженко и других достойных современных живописцев. Это и наши композиторы и музыканты от Бортнянского и Хандошкина до Чайковского, Рахманинова и Свиридова, наши учёные от М.Ломоносова до Н.Вавилова, И.Курчатова и С.Королёва и многих других. |
| — Как приходят сестры в Обитель притом, что статус сестры милосердия определён нечётко? — Если девушка хочет уйти из мира, перед ней не встает вопроса — быть сестрой милосердия или монахиней? Конечно же, ей хочется быть монахиней. Необычность статуса сестры милосердия создает определенные трудности. Людям, в самом деле, непонятно, кто это такие. Как результат — белых сестер у нас сейчас на порядок меньше, чем монашествующих. И всё же некоторые женщины приходят и говорят: «Я бы хотела помогать ближним, я бы хотела заниматься детишками, ухаживать за больными…», — и при этом она желает жить в Обители, ее уставом, то есть, ей хочется более сосредоточенной церковной жизни. Такие становятся сестрами милосердия. В самом начале каждая сестра сама определяется, кем она хочет быть. В зависимости от этого я направляю ее в то или иное русло. Но в любом случае, поселяясь в Обители, она включается в общежительный монастырский уклад, подчиняется тем порядкам, по которым живет Обитель. — Кто сейчас в основном поступает в обитель? Сёстры обители — кто они по возрасту, образованию? Москвички или нет? — Сейчас наши сёстры — это женщины и девушки разного возраста. Понятно, что маленьких мы не берем. Вступление в Обитель возможно с 18 лет. Верхнюю границу Великая княгиня ограничивала сорока годами. Поначалу мы тоже пытались поставить такое ограничение, но поняли, что это не работает. Теперь женщины дольше сохраняются — так сказать, меньше изнашиваются в течение жизни. И, например, если в пятьдесят лет женщина вышла на пенсию, но еще полна сил, энергии, готова всем помогать, и у нее появилось для этого свободное время, — не дать такой возможности только из-за её возраста мы не можем. Мы не оговариваем верхнюю возрастную границу, но если вдруг женщина хочет быть именно сестрой милосердия, конечно, описываем ей все трудности, с которыми придется столкнуться. Даже в анкете для приема сестер у нас есть специальные графы, посвященные здоровью соискательниц — например, тому, какие у них есть хронические заболевания. |
| Когда к нам кто-то приезжал в гости и сослужил владыке Корнилию, почти всегда, неизменно все эти разные люди подходили после службы и признавались: – Как же у вас благодатно служить. У вас митрополит никогда никого не окликает на Божественной литургии! Владыка Корнилий действительно за богослужением не делал никаких замечаний. Никому: ни священникам, ни диаконам, ни иподиаконам. Он был весь сосредоточен на молитве и давал молиться другим. Во время предстояния пред Господом не велось никаких разбирательств, кто что сделал не так. Иногда, бывало, молодые ребята забудут, не положат ему орлец, он тихо возвращается, и потом только, помню, уже скажет мне: – А вообще-то орлецы мне положено класть, нет? Или по возрасту уже нельзя? Он все переносил смиренно. Даже когда не хватало иподиаконов, – ничего страшного. Но некоторые вещи были важны, – даже когда уже плохо видел, обязательно у меня спрашивал: – Примикирий горит? С примикирием стоят? Это для него, как архиерея старой школы, было непреложно: чтобы стоял посошник, был примикирий, митра всегда должна была лежать на престоле, даже когда его не было. Когда приезжали архиереи, первенство, как за старшим по хиротонии, всегда оставляли за ним. – Это не обсуждается, – говорил владыка Волоколамский Иларион, который и возглавил отпевание митрополита Корнилия. Отпевание митр. Корнилия Однако наш архипастырь всегда требовал, чтобы все архиереи за богослужением были с посохами, – не так, как сейчас часто бывает: старший с посохом, а остальные могут так идти. Точно так же, как и книги держались во время службы перед всеми архиереями. Знаете, есть незавершенная картина Павла Корина «Русь уходящая». Мне иногда кажется, что владыка Корнилий – персонаж этой картины. Помню, когда писался его портрет, художник сделал первый карандашный набросок, смотрю: владыка сидит такой сосредоточенный… «Точно, – думаю, – с этого известного незаконченного полотна». Но при этом владыка Корнилий не замыкался в себе. В общении он был очень доступным. Всегда у него можно было что-то спросить: выслушает, подскажет. Ему можно было звонить в любое время суток. Священники беспокоили его и днем и ночью. В последнее время он уж попросил: |
|
|
