| Cp. 1Kop. XV, 3 , Eфec. I, 6, 7 , Puм. III, 25 , 1Nempa I, 18 ). Это учение божественного откровения настолько близко сознанию каждого христианина, что в существенных своих чертах оно никогда не требовало, да и не будет требовать никаких особенных разъяснений. Здесь излита вся жизненная сила христианства, и никто не может быть христианином, если наперед не сознает и не прочувствует всю глубину принесенной Христом искупительной жертвы. Поэтому-то именно глубокий ум великого христианина – апостола не хотел ничего знать, „кроме Иисуса Христа и притом распятаго“ ( 1Kop. II, 2 ); поэтому же и апостольские Мужи не хотели ни о чем говорить, кроме крестной смерти Бога-Спасителя. „Будем взирать, – говорит св. Климент Римский , – на Господа Иисуса Христа, кровь Которого дана за нас… Будем внимательно смотреть на кровь Христа, и познаем, как ценна пред Богом кровь Его, потому что, пролитая за наше спасение, она всему миру приобрела благодать покаяния“ 886 . В этих немногих словах высказано все христианское учение о спасении не одного только Климента римского , а и всех вообще Мужей апостольских, потому что все они только напоминали и проповедовали о факте спасения, не встречая никаких недоумений и потому не задаваясь никакими рассуждениями 887 . И непосредственные преемники их – церковные писатели II века, хотя точно также часто говорили о спасении людей, но всегда говорили кратко и в сущности только повторяли то, что сказано об этом предмете в св. писании. Они точно также говорили о спасении человека – или как об освобождении его от власти диавола 888 , или как о примирении его с Богом 889 , точно также приписывали всю спасительную силу крестной смерти Иисуса Христа, и точно также смотрели на эту смерть, как на кровавую жертву за людские грехи. Единственное различие, которое они допустили сравнительно с Мужами апостольскими, и которое показывает, что они уже не только исповедывали факт спасения, но и старались исследовать его, касается вопроса о том, кому собственно принес Спаситель Свою кровавую жертву? Мы уже видели ясное решение этого вопроса в учении св. |
| Старец удалился в пустыню, и авва Амон, зная его привычку, последовал за ним. Уйдя далеко, старец встал на молитву и сильным голосом вскричал: «Боже! Пошли мне Моисея, и пусть он наставит меня относительно этого речения!» И сошёл к нему глас, глаголющий с ним. Авва Амон говорил об этом: «Глас я слышал, но смысл сказанного не разобрал " " 11 . Естественно, что этот путь молитвенного диалога со Словом Божиим бывает доступен только для тех, кто достигает высокой степени святости: Слово Божие и богонаученные авторы священных книг Писания и таковых святых толкователей делают также богонаученными. Кроме того, в приведённых выше словах святого Игнатия Богоносца , одного из великих свидетелей христианской Истины, проявляется и глубокая уверенность в единстве Ветхого и Нового Заветов, причем Новый Завет воспринимался, естественно, как высшая точка и средоточие Божественного Откровения, явленного в двух Заветах. Идея единства двух Заветов развивалась и другими мужами апостольскими, причём часто в полемическом контексте с акцентом на значимость ветхозаветного Откровения 12 . Названная идея тесно увязывалась с мыслью о том, что совершившееся в Ветхом Завете было как бы прообразами Завета Нового, явленного через Воплощение Бога Слова, т.е. через Иисуса Христа. Отсюда развилось так называемое «типологическое толкование» Ветхого Завета, ставшее одним из стержневых моментов всей христианской экзегезы. Оно уже ясно намечается как в сочинениях мужей апостольских (например, в «Послании Варнавы»), так и у греческих апологетов II века (например, у святого Мелитона Сардийского ) 13 . Основы такого понимания и толкования Ветхого Завета заложены были в известном изречении Самого Господа ( Мф.5:17 – «Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков: не нарушить пришёл Я, но исполнить») 14 и развиты священными писателями Нового Завета; для всех них само собою разумелось, а) что вся ветхозаветная история была направляема к указанию на Христа и Его великое дело спасения, б) весь ветхозаветный закон был детоводителем ко Христу ( Гал.3:24 ), скрывая в себе тайну явления Самого Слова, как Законодателя». |
| Да и окружающие их сродственники и друзья, видя болящих своих в таком положении, в таких чувствованиях, в таких рассуждениях, хотя и примечают, что последние приходят минуты, что смерть уже приближается, что тление тела уже начинается, примечают сие из внутренней тоски их, из помрачения зрения их, из притупления языка их, из охладнения некоторых частей тела, примечают сие; но предложить им о сем не смеют, боятся сказать им, что смерть их близка, что разрушение их видимо, и что, приведши в порядок домашние обстоятельства жен, детей или сродников своих, надобно приуготовляться надлежащим образом к исходу своему из мира сего, надобно приуготовляться, занимаясь чистосердечным покаянием, хватаясь верой за Христа и укрепляясь в сии страстные последние минуты твердым упованием на Господа своего, боятся тако сказать им, опасаясь, чтобы не устрашить их через сие и не привести в совершенное бесчувствие. А от сего невнимания о смерти самих болящих и от нежных тщетных чувствований окружающих весьма часто происходит то, что болящие или совсем без покаяния и напутствия святыми таинствами умирают, или хотя таинства сии над ними и совершаются, но совершаются тогда, когда они уже в мыслях смущены, в чувствах ослабли, языком онемели, рассуждение теряют, кратко полумертвы. Таковое нынешних христиан обыкновение или лучше расположение к смерти, расположение холодное, без размышления, без приуготовления, без желания, есть ясное свидетельство маловерия их, и есть существенное последствие нечестивой жизни, которая всегда страшится смерти, яко пути, вводящего в вечность, на суд, и для восприятия по делам своим. Таковое нынешних христиан обыкновение или расположение к смерти весьма постыждается не только первенствующими христианами, Апостольскими мужами, которые, имея в виду своем вечный живот, славу и блаженство Божие по смерти, говорили с Апостолом Павлом: «нам еже жити, Христос, и еже умрети, приобретение есть: и что изволим, что лучше избрать, не вемы. Обдержими есмы от обою, влечемся и к житию, и к смерти. |
| Изменения не простираются далее того, что вызовет трансформация во внешней обстановке, причем люди будут уже не упражняться, а наслаждаться. Ясно, что и Мессия равно повинен перед заповедями исполнением их, которое помогает его религиозному возрастанию до возможной степени. Тому же, конечно, способствуют и страдания в качестве чрезвычайного орудия к достижению преизобильных наград. Они просто средство его нравственного саморазвития и необходимы ему для последнего 371 . Это достаточно подтверждается раввинским изображением достоинства Мессии. Он велик, но больше всего сравнительно с прочими святыми мужами 372 , потому что выше Авраама, Моисея, ангелов и всех нас 373 . Его личное превосходство сопровождается не менее преимущественным результатом, хотя существо самой миссии остается одинаковым по своему содержанию 374 . «Каков был первый Избавитель (Моисей), таков будет и второй (Мессия): тот появился и исчез (при бегстве из Египта), а затем, через девять месяцев, снова выступил; этот, в свою очередь, покажется, будет невидим и опять откроется» 375 . «Как первый, так и второй Избавитель. О том говорится ( Исх.4:20 ): „и взял Моисей жену свою и сыновей своих и посадил их на осла»; об этом замечено ( Зах.9:9 ), что он „кроткий (бедный), сидящий на осле " » 376 . При подобном воззрении вполне нормально, что, по иудейской теологии, «возвеличению Мессии предшествует время его уничижения» 377 , когда он сам возрастает и укрепляется до потребной зрелости 378 . Не выходит из этих рамок и его «пораженность». Напротив, допускалось, что «у кого окажется один из четырех цветов проказы (ср. Лев.13 ), то он подобен жертвеннику очищения»: настолько умилостивительно это страдание! Для праведника оно бывает залогом особенного вознаграждения в здешней или будущей жизни 379 , и в обоих случаях это точно удовлетворяет фарисейскому образу Мессии. Мы обозрели всю группу соответствующих раввинских известий и находим, что они нимало не совпадают с апостольским благовестием. В них рисуется внутренняя нравственная борьба Примирителя для его морального закаления. |
| В его отношении к власти не имеется ничего вызывающего или раздражающего. Он не напрашивается на мученичество, это возможно в пределах христианской совести и христианского исповеднического долга, старается отклонить опасность. Замечательно в нем то священное благородство, с которым он отказывается защищаться перед мятежной языческой толпой, которая не имеет над ним законной власти и не расположена выслушать справедливую защиту. Священномученик Поликарп Смирнский был последним из числа известных очевидцев и учеников апостольских, которые в Церковной истории именуются «мужами апостольскими». При Марке Аврелии сильное гонение разразилось и в Галлии. О положении тамошних христиан в то время мы почерпаем сведения из послания галльских церквей (Лиона и Вьены) к церквам малоазийским. Христиане были объявлены в галльских городах лишенными всех гражданских прав. Для них были закрыты дома, бани и общественные рынки; запрещено им даже показываться на улицах. Где только они появлялись, в них бросали камнями, нападали на них, грабили их дома и подвергали всевозможным притеснениям. Городские власти, потворствуя народному настроению, дали распоряжение разыскивать христиан; начались аресты в массовом количестве. Гонители христиан, не различая гражданского их положения, забирали рабов и свободных, знатных и незнатных; после предварительного допроса с пытками заключали в темницы, в ожидании прибытия проконсула. Положение христиан ухудшилось еще и ложными показаниями, которые давали под пыткою рабы из язычников, что будто бы все то истинно, что рассказывалось о мерзостях, совершаемых якобы христианами втайне. После прибытия проконсула начались судебные процессы с ужасными пытками, чтобы вынудить у христиан то же самое признание или заставить отречься от веры Христовой. Иногда целый день были они мучимы, пока не утомлялись мучители, но христиане оставались верными своему исповеданию. Во время истязаний, которым подвергали христиан, один молодой человек, хорошо образованный, Веттий Эпагаф, просил проконсула разрешить ему выступить на суде в качестве защитника христиан, чтобы доказать, что они не делают ничего худого, что в безбожии, непочитании к государю обвиняют их совершенно напрасно; но проконсул в ответ на это предложение спросил его: «Не христианин ли ты?» И когда Веттий ответил утвердительно, причислил к мученикам и его. |
| Но при этом Цельс имел еще какой-то самостоятельный источник жизни Спасителя 197 ), только он не захотел им пользоваться. Большую трудность представляет доказательство того, что Цельс пользовался письменными произведениями других апостолов. Приводя изречения христиан, которые несомненно принадлежат напр. ап. Павлу, Цельс употребляет выражения: «вы (христиане) говорите это; это у вас постоянно на языке» 198 ) и т. п. и таким образом показывает, что он эти изречения заимствует не из книг. Но, кажется, было бы излишнею придирчивостью отрицать, что Цельс пользовался посланиями апостола Павла к римлянам, коринфянам и галатам. Большая часть христианских изречений, которые приводит Цельс не из евангелие, указывает именно на эти послания апостола. Но подлинность этих посланий признает даже новотибингенская историческая критика 199 ). В некоторых местах сочинения Цельса видят указания на Деяния апостольские и апокалипсис 200 ). Из позднейшей христианской литературы Цельс знал очень не многое. У него нет следов знакомства ни с апостольскими мужами, ни с апологетами времени Антонина Пия и Марка Аврелия. Находящийся у Цельса унизительный отзыв об апостолах, по мнению Оригена , заимствован из послания Варнавы. Но очень может быть, что источником этого отзыва служили одни евангельские сказания и отзывы апостолов о самих себе 201 ). Цельс знал искаженные христианами сивиллины книги 202 ), Прение Паписка и Иасона 203 ), диаграмму офитов 204 ) и гностический «Небесный разговор 205 ). В заключение можно привести следующую характеристику Цельса, как противника христианства, которую делают Баур в истории догматов и Мосгейм в предисловии к своему переводу сочинения Оригена против Цельса: Цельс не принадлежал, говорит Баур, к глубокомысленным философам, но, как противник христианства, он необыкновенно искусен. Он сумел напасть на христианство с различных сторон. Одинаково искусно ведет он это нападение как оружием философии и учености, так и оружием остроумия и насмешки. С тою целию, чтобы своему нападению придать большую силу и выступить с большим успехом против христианства, которого всемирно-историческое значение он правильнее ценил, чем большая часть его современников, Цельс предался точнейшему изучению современного ему состояния христиан и их писаний. |
| Чтобы нам не оставаться чадами необходимости и неведения, но чадами свободы и знания, получить нам отпущение прежних грехов, — в воде именуется на хотящем возродиться и раскаявшемся во грехах имя Отца всего и Владыки Бога. Это одно имя произносит тот, кто ведет приемлющего омовение к купели, потому что никто не может сказать имя неизреченного Бога; если же кто и осмелился бы высказать, что оно есть, тот показал бы ужасное безумие. А омовение это называется просвещением, потому что просвещаются умом те, которые познают это. И при имени Иисуса Христа, распятого при Понтии Пилате, и при имени Духа Святаго, Который чрез пророков предвозвестил все относящееся к Иисусу, омывается просвещаемый . Сочинения Иустина Философа являются первым после Нового Завета весомым вкладом в развитие христианского учения об имени Божи–ем и, в особенности, учения об имени «Иисус». Как мы видели, Иустин воспринимает это имя не просто как одно из человеческих имен, но как имя Божие: это, по его мнению, то самое имя, с которым Бог открыл Себя Моисею. Имя «Иисус» обладает чудодейственной силой. Даже применительно к героям Ветхого Завета оно имеет таинственный преобразовательный смысл, символически указывая на Христа: ветхозаветные носители этого имени, такие как Иисус Навин, действовали не своей силой, но силой имени Иисуса Христа. Для новозаветной Церкви имя «Иисус» имеет центральное значение: вокруг него сосредоточена вся литургическая и молитвенная жизнь. Наконец, для каждого отдельного христианина имя «Иисус» является источником многообразных дарований. Ориген и Евсевий Кесарийский В сочинениях Оригена (ок. 185—ок. 254) богословие имени получает дальнейшее развитие. Некоторые темы, обсуждаемые Оригеном и связанные с богословием имени, рассматривались уже мужами апостольскими. К числу таких тем относится, в частности, тема имени «Иисус» применительно к Иисусу Навину. В «Беседах на Книгу Иисуса Навина» (сохранившихся только в латинском переводе) Ориген подчеркивает, что имя «Иисус», являющееся именем «выше всякого имени», не было дано никому из ветхозаветных праведников: ни Авелю, ни Ною, ни Аврааму, ни Исааку, ни Иакову, ни Моисею. Первым, кто получил это имя, был Осия, сын Навин . Значимость Книги Иисуса Навина, по мнению Оригена, заключается в том, что она «не столько показывает сына Навина, сколько изображает таинства Господа нашего Иисуса Христа» . Весь цикл бесед посвящен развитию типологического сопоставления между Иисусом Навином и Иисусом Христом: при этом используется, как и у Иустина, аллегорический метод истолкования библейского текста. |
| Само собою понятно, что в силу такого своего характера иерархические лица должны получать свои полномочия и силы для отправления своих обязанностей не от членов видимого общества, но от Бога невидимого; в противном случае они не могли бы быть раздаятелями божественных даров верующих. Но в каком акте лица иерархические получают свои благодатные полномочия? Что касается до акта получения даров священства, то прямых на это указаний не находится в творениях мужей апостольских, а есть только несколько намеков, довольно впрочем ясных, напоминающих соответствующие им изречения св. Писания. Так св. Игнатий, приветствуя филадельфийцев, оговаривается при этом: «если они в единении с епископом, с находящимися с ними пресвитерами и диаконами, указанными по мысли И. Христа, которых по собственной воле Он утвердил незыблемо Духом Своим святым» 132 . Здесь обращают на себя внимание два действия, во-первых указание на лица иерархические по мысли И. Христа, и во-вторых утверждение этих, кем-то указанных, лиц собственною волею И. Христа чрез Духа св. Первый акт принадлежит, по всей вероятности, обществу верующих; последний – Духу св. или поставляющим лицам, органам Духа св. Второй акт есть нечто весьма важное, так как для обозначения его употребляются усиленные выражения: «утвердил, незыблемо, по собственной воле, Духом св.». Между тем Климент римский говорит, что епископы «поставлены Апостолами или потом другими знаменитыми мужами с согласия всей церкви» 133 . В этом последнем месте также указывается на два действия: с одной стороны на соизволение всей церкви, с другой – на поставление Апостолами и первое отличается от второго. Сопоставляя с этими словами св. Климента вышеприведенные слова св. Игнатия, мы не удалимся, вам кажется, от истины, если усвоим апостольским мужам следующее учение об акте поставления лиц Иерархических. Дух св. (Игн.) чрез апостолов и их преемников (Клим.) незыблемо утверждает, облекает благодатию (Игн.) лиц, избранных по мысли И. Христа (Игн.), с согласия всей церкви (Клим.). |
| Напоминаем описание Тертуллиана: тоже возжигание светильников, пение псалмов или песней своего сочинения, вкушение от трапезы. Агапы были известны и в пустынных монастырях [ 22 ]. Не следует забывать, что на Востоке в монастырях, например, в лавре святого Саввы Освященного и теперь во дни больших праздников, когда предлагается " утешение " в виде " красовуля " вина, кроме того, после трапезы все испивают от большой чаши вина, благословленного настоятелем. Если в чине о Панагии видеть пережиток агапы, где отделяющийся кусок просфоры знаменует как бы невидимое присутствие Господа, то и общее вкушение от такой " чаши благословения " переносит мысль к древним временам первохристианских молитвенных собраний. Происхождение " чина о Панагии " от первохристианских агап готовы поддерживать Скабалланович и Гольц. Кроме того, Скабалланович считает, что " благословение хлебов " на вечерне есть пережиток агапы [ 23 ]. Вот что на основании исторического исследования нашего богослужения можно сказать о взаимоотношении " вечерей любви " и евхаристического богослужения. Евхаристия и агапы вовсе не синонимы в первохристианском быту. Евхаристия часто присоединяли к концу " Вечери Господней " или " вечери любви " , но могли и не присоединять (эфиоп. церк. постан.). Скоро и такой порядок был заменен уже вполне отделившейся Литургией. Впоследствии " агапы " стали просто благотворительными установлениями в некоторых частях христианского мира (Африка, Рим, Милан и др.). Наконец, они исчезли, но память о них может быть восстановлена в некоторых богослужебных обычаях. III век До сих пор предметом нашего исследования были свидетельства древнехристианских писателей о Евхаристии, агапах и некоторых богослужебных обычаях, унаследованных апостольскими мужами от иудейского ритуала. Первые два века христианства не знают записанного чина анафоры. Во всяком случае, он до нас не дошёл. Объяснять это можно и харизматической настроенностью эпохи, о которой уже было сказано, а также и возможным конспиративностью " disciplinae arcanae " [тайное учение], запрещавшей открывать сокровенное учение непосвященным и потому не допускавшей письменных формуляров богослужебного чина таинств. |
| Кто был действительным писателем Проповеди, об этом нельзя даже высказать каких-нибудь предположений, так как для этого нет данных; впрочем, некоторые (Kihn, Batiffol) склонны считать Ерму , автора «Пастыря», составителем проповеди, очевидно, забывая, что попытки приписать анонимные произведения определенным авторам редко оправдывались. С уверенностью можно сказать только, что он был пресвитер (см.: гл. 17 и 19). Предположение, что он был мирянин-проповедник, не может быть признано основательным: хотя миряне, хорошо известные своим благочестием и ученостью, и допускались иногда к проповедованию (например, Ориген ), однако это снисхождение было так редко, что едва ли есть надобность обращаться к нему для объяснения того, что может быть объяснено проще и естественнее. IV. Святой Игнатий Богоносец IV. 1. Сведения о жизни святого Игнатия Между Мужами Апостольскими преимущественно сильный интерес возбуждает личность и в особенности литературная деятельность Антиохийского епископа Игнатия Богоносца , благодаря важному догматическому и церковно-историческому значению связанных с его именем Посланий: несмотря на свой сравнительно незначительный объем, эти Послания заключают в себе столько ценных Христианских мыслей в весьма оригинальной сжатой форме, столько указаний на церковные отношения того времени, что на них обращено исключительное внимание исследователей разных богословских и церковно-исторических направлений. Тем более достойно сожаления, что, несмотря на славу святого Игнатия, достоверно известны только обстоятельства, предшествовавшие мученической кончине его. Его прежняя жизнь совершенно неведома; его смерть описана только по предчувствиям самого мученика. Немногие сведения о нем у достоверных писателей позднейшего времени ничем не восполняют недостатков современной ему истории. Самое раннее упоминание о святом Игнатии находится в Послании Поликарпа Смирнского к Филиппийцам, написанном незадолго до мученической кончины святого Игнатия; но заключающиеся в нем сведения весьма кратки (13). |
|
|
