| Такова в сущности теория лучшего защитника и наиболее полного выразителя мнений ученых первой группы – преосв. Макария, автора «История русского раскола». Взгляды преосв. Макария разделяются и многими другими учеными того же направления, труды которых перечислены нами в примечании 251-м. Справедливость требует сказать, что названная теория обработана в высшей степени тщательно, на защиту ее потрачена масса труда, остроумия, учености. К сожалению, нам не удалось встретить между сочинениями ученых противоположного направления ни одного, более или менее полного критического разбора этой теории, а также столь же обстоятельного изложения собственных мнений. А между тем к этому направлению принадлежат такие авторитетные ученые, как преосв. Макарий, автор «Истории русской церкви», проф. Беляев, проф. Павлов, барон Розенкампф, Жмакин и Лебедев, труды которых исчислены нами в примеч. 251-м. Из них преосв. Макарий, Павлов и Жмакин ограничиваются лишь сравнительно немногими, но чрезвычайно важными замечаниями по интересующему нас вопросу. Что касается г. Лебедева, то он прямо заявляет, что в своем исследовании о Стоглаве он будет держаться исключительно почвы исторической, не преследуя никаких полемических задач. 290 Только у г. Беляева, покойного профессора Московского Университета, в его небольшой статье под заглавием «Памятники русского церковного законодательства. Стоглав и наказные списки соборного уложения 1551 года». (Православное Обозрение, 1863 г, июль) находится весьма интересный разбор мнений о Стоглаве одного из видных представителей названной выше школы, г. Добротворского, бакалавра Казанской Духовной Академии. Но в этой статье имеется в виду опровержение взглядов одного г. Добротворского, между тем как весьма важные положения преосв. Макария, автора «Истории русского раскола», совершенно не затрагиваются. Впрочем, этой цели уважаемый автор кажется и не желал преследовать в своей статье, отличающейся полемическим характером и вызванной появлением в печати Стоглава, издания Казанской Духовной Академии, и Наказных списков во Владимир и Каргопол. |
| Широте изучения источников вполне соответствует и обширность изучения литературы. Г. Мишин прочёл не только все исследования о Евсевии Кесарийском , какие только мог разыскать в различных библиотеках, но и очень много курсов и монографий, имеющих косвенное отношение к его теме. Им прочитаны важнейшие курсы истории догматов, много специальных исследований, посвящённых выяснению сущности и истории отдельных богословских направлений – арианства, монархианства, полуарианства, – ряд сочинений о влиянии греческой философии на церковных писателей, значительное количество монографий об отдельных отцах и учителях церкви. В своём отчёте г. Мишин даёт краткую характеристику прочитанных им курсов и монографий. Эти краткие характеристики свидетельствуют о серьёзности занятий автора и о зрелости его литературных вкусов и суждений. Хотя занятия г. Мишина были связаны с переработкой его кандидатского сочинения, но они получили такую широкую постановку, что далеко не были простым изучением —393— одного специального научного вопроса, а скорее были посвящены изучению церковной истории первых четырёх веков вообще. Из всего этого видно, насколько интенсивны и плодотворны были занятия г. Мишина. Год, проведённый им при Академии в качестве профессорского стипендиата, несомненно принёс ему большую пользу“. Определил и: Принять к сведению. VIII. Отношение Учебного Комитета при Святейшем Синоде от 4 октября за 1753: „Окончивший в 1901 году курс кандидат Московской Духовной Академии Александр Мишин, состоявший в 1901–1902 учебном году профессорским стипендиатом в означенной Академии, в прошении, от 19 сентября, изъяснил, что слабое его здоровье не позволяет ему в настоящее время поступить на должность преподавателя в духовную семинарию или духовное училище и посему ходатайствует об отсрочке назначения его на духовно-учебную службу впредь до выздоровления. Вследствие сего Учебный Комитет имеет честь покорнейше просить Совет Московской Духовной Академии сообщить Комитету свой отзыв по содержанию просьбы Мишина“. |
| Савва еп. Можайский. Авг. 31 дня 1864 г.» 4-го сентября преосвящ. Леонид обращался ко мне с таким вопросом: «Сколько у вас ставленников и в какие степени? У меня есть излишние и для той и для другой: не прикажете ли?»... —169— 1864 г. На это я отвечал на той же записке: «В диаконы у меня есть ставленники; если есть у вас лишние в пресвитеры, благоволите прислать ко мне одного». Так мы всем делились между собою по-братски!.. 15-го числа получил я от ректора Московской духовной академии, прот. А.В. Горского официальное приглашение на предстоящий 50-ти-летний юбилей академии в следующих выражениях: «Преосвященнейший владыко, милостивый архипастырь и отец! В 1-й день октября текущего года совершится пятидесятилетие со времени учреждения Московской духовной академии. Получив Высочайшее Его Императорского Величества соизволение ознаменовать сей достопамятный для академии день особым празднованием, академия долгом почитает довести о сем до сведения вашего преосвященства, и благопокорнейше просит вас, милостивый архипастырь, почтить вашим присутствием сие торжество академии, в которой и вы получили высшее духовное образование и которая с благодарностию хранит в памяти ваше служение в оной в званиях наставника и главного начальника. Испрашивая вашего архипастырского благословения, с глубочайшим почтением и совершенною преданностию честь имею пребыть вашего преосвященства милостивейшего архипастыря и отца покорнейший слуга и пр.» 19-го ч. получено было мною из Петербурга от кн. С.Н. Урусова 263 официальное письмо от 15-го сентября за 5824 следующего содержания: «Во французской газете «Le Monde» 250) помещена статья по поводу изданного кардиналом Питра сочинения о греческой церкви 264 . В этой статье выражено, что сочинение это содержит в себе большую часть неизданных документов, которые —170— 1864 г. в подлинниках находятся в нашей бывшей патриаршей, ныне Синодальной библиотеке, где, по мнению автора статьи, находится еще много подобных материалов, чего наши ученые не подозревают. |
| Тем удивительнее, что Погодин, напечатав в «Москвитянине» отрывки писем к нему Шафарика с указанием на сочинения Климента, там же сделал не вполне ясное заявление: «я нашел их в своих —537— сборниках» 4302 , вызвав, впрочем, впоследствии выразительное замечание Бодянского, что эта находка Погодина случилась «уже после того, как объяснилось дело, кто таков этот Климент» 4303 . Таким образом, выступивший на очередь в 40-х годах вопрос о литературной деятельности Климента сразу же привлек к себе внимание самых видных представителей славянской науки. Стремления открыть новые произведения Климента поддерживались не только соревнованием ученых, но и заманчивой мыслью воскресить в целостном виде литературную производительность одного из самых первых славянских писателей, с памятью которого тесно связан момент зарождения всей нашей древней литературы. Вопрос о сочинениях Климента особенно увлек Ундольского. Под влиянием удачного почина, Климент на долгие годы сделался центральной заботой его ученой жизни, предметом его особенного одушевления и труда 4304 . В Московском Румянцовском музее, в собрании Ундольского, под 1393, хранится связка его бумаг, относящихся к сочинениям Климента. Этими бумагами воспользовался отчасти покойный митр. Антоний 4305 ; важнейшие извлечения из них опубликовал проф. Π.А. Лавров 4306 ; —538— вся связка с целым рядом непереведенных в систему набросков и заметок еще раз пересмотрена нами. Автографы Ундольского наглядно представляют нам историю разысканий покойным библиографом сочинений полюбившегося ему писателя, посвящая нас не только в открытия, но и в научные стремления и искания Ундольского. Идя навстречу назревшему интересу к сочинениям Климента, Ундольский еще в 1843 году изъявил готовность прочитать в Обществе Истории и Древностей Российских доклад о результатах своих разысканий под заглавием: «Об открытии и издании творений Климента, еп. Словенского». Но чтение реферата состоялось только 24 ноября 1845 года, а напечатан он был лишь впоследствии, после смерти автора († 1864 г.), в «Беседах в Обществе любителей российской словесности» за 1867 г. |
| Летом 1893 г. Ернштедт отправился в Москву поработать над рукописями. В письмах к жене он упоминает братьев Соболевских – «наш» (т. е. петербургский) Алексей Иванович 1692 и московский профессор-классик Сергей Иванович. В письме от 28 июля (Д. 6. Л. 9) он описывает визит к Соболевским: «Классик Соболевский милый довольно человек, скромный, но себе на уме. Живут они в ветхом домике на Пресне, с порядочным садом фруктовым и овощным...». От С. И. Соболевского Ернштедт получил 2 письма и 1 открытку (1895–1901 гг. Д. 193. 3 л.). Письмо от 14 мая 1895 г. содержит просьбу, если это возможно, напечатать в одной из осенних книжек ЖМНП его рецензию на учебник греческого синтаксиса Исаенкова. Можно было бы напечатать ее в «Филологическом обозрении», пишет Соболевский, но Исаенков – окружной инспектор в Московском учебном округе, а Адольф (редактор ФО) состоит учителем в гимназии, и не хочется подвергать его неприятностям, так как рецензия отрицательная: книжка весьма плохая, но из-за положения автора усиленно вводится в гимназиях (Л. 1–1 об.). 1693 О другом письме и открытке см. примеч. 1645 и 1670. В фонде Ернштедта сохранилось письмо А. В. Адольфа от 12 сентября 1890 г. с просьбой принять участие «своими трудами» в издании «Филологического обозрения» (Д. 13. 1 л.). Адрес редакции: Москва, Староконюшенный пер., близ Пречистенки, д. 3, кв. 6. В обзоре научного рукописного наследия В. К. Ернштедта (РНРВ. С. 119) упоминалось о его командировке в 1896 г. в Одессу, в Новороссийский университет: он был назначен Министерством народного просвещения председателем Историко-филологической испытательной комиссии. Подробный научный отчет о его деятельности (Оп. 1. Д. 62) дополняется письмами к жене (Оп. 2. Д. 6), в которых Виктор Карлович описывает свое путешествие: он осмотрел Херсонес (отчасти с помощью директора Херсонесского музея К. К. Косцюшко-Валюжинича), Севастополь, Одессу, Ялту, Ливадию, Гурзуф, Алупку, Ореанду; в Ливадии отыскал дачу Ольги Павловны Лепер, жены P. X. Лепера (письмо из Одессы от 16 мая 1896 г. Л. 72 и след.). В письмах упоминаются профессора Новороссийского университета: филологи-классики Э. Р. фон Штерн, О. Ф. Базинер, 1694 А. В. Никитский и декан А. Н. Деревицкий, 1695 историк Г. И. Перетяткович, византинисты С. Д. Пападимитриу, 1696 А. И. Кирпичников, Η. Ф. Красносельцев, историк искусства А. А. Павловс кий, 1697 философ Казанский и др. 1698 Ернштедт написал, что нанес визит Базинеру, собирается с визитами к Пападимитриу и Казанскому, был на обеде у декана Деревицкого. «В музее, – сообщил он жене 3 мая (Л. 69 и след.), – я сделал маленькое открытие, о чем (вероятно, через Штерна, директора музея) весть скоро облетела факультетских». «Моя поездка в Одессу была очень удачной», – подытожил Виктор Карлович в письме к С. А. Жебелеву от 24 июня 1896 г., уже находясь на даче под Ригой (Д. 7. Л. 9). |
| Но, к счастью для г. Таланкина, серьезная мерка к нему не приложима. Несмотря на все его претензии, «читателю» приходится ценить его произведение вовсе не как ученый труд, а как простое студенческое сочинение с его неизбежными недостатками, т. е. ценить снисходительно. Только в этом случае можно до некоторой степени извинить самомнение, дурной литературный тон и дурные научные приемы автора его умственной незрелостью и его юношеским задором. Только в этом случае можно считать его заслугой то, что он, как прилежный (хотя и неблагодарный) ученик проф. Несмелова, старательно собрал его мысли, изложил их в новом порядке и, влив в общем много воды в вино своего учителя, кое-где все-таки попытался развить и дополнить его взгляды. Только в этом случае можно видеть достоинство его работы в том, что он компилирует не механически, а руководится известной апологетической идеей и известным планом, – очень широким и многообещающим планом, полное осуществление которого он «предлагает» в еще не написанных им частях —288— своего сочинения (486). Только в этом случае можно сказать, что компиляция в 486 страниц большого почтового формата есть действительно «труд», стоивший автору, по-видимому, немало времени и усилий. И, наконец, только в этом случае можно признать, что такой «труд» заслуживает кандидатского балла». Справка: Василий Таланкин окончил курс в Московской Духовной Академии в текущем 1901 году со званием действительного студента Академии и правом на получение степени кандидата богословия по представлении удовлетворительного кандидатского сочинения. Определили: В виду отмеченных рецензентом недостатков сочинение действительного студента Академии Василия Таланкина признать неудовлетворительным для присуждения автору его степени кандидата богословия, предоставив г. Таланкину право вновь представить означенное сочинение в исправленном виде. XVIII. Заявление Преосвященного Ректора Академии о том, что действительный студент Академии выпуска 1898 года Леонид Багрецов допущен был им к сдаче новых устных испытаний по трем предметам академического курса и получил следующие баллы: по Священному Писанию Ветхого и Нового Завета – 4+ и по пастырскому богословию – 4. |
| Впрочем, из одной оговорки в конце сочинения (стр. 262) видно, что сам автор догадывался, в чём тут дело. С помощью собранного материала и указаний ученых пособий автор старался выяснить, как в продолжение веков изменялся самый характер влияния язычества, существовавшего в религиозном сознании народа сначала как особое верование рядом с христианством, потом как обряд и, наконец, как склад мышления, и какими путями первоначальное двоеверие постепенно превращалось в суеверие. Этот результат труда, внимательное изучение предмета, умение обращаться с материалом и вникать в сущность вопроса, стройность и живость изложения – все это дает основание признать сочинение А. Песочина весьма хорошим». О сочинении студента Смирнова Сергея на тему: «Рабство в древней Руси и отношение к нему Церкви». «Автор вставил свою задачу в очень широкие рамки, предприняв изложить историю древнерусского рабства в связи не только с движением русского права и юридического сознания, но и со всем складом быта древней Руси. Такая постановка задачи вынуждала автора, по его собственному признанию, попутно довольно подробно останавливаться на нелегких вопросах нашей начальной истории (стр. 475). Так, излагая в первых четырех главах своего значительного по объему труда происхождение, (Продолжение следует) 123 Св. Ефрем следует Иудейским рассказам о том, что из скалы в пустыне истекло двенадцать источников. 124 Смысл, по-видимому, таков: различествовал по причине старости, которая казалась ему препятствием к деторождению, тогда как старец Авраам поверил обетованию о потомстве. 125 Т. е. уже и ныне народ иудейский, как и его отцы, почитает единого Бога; посему слова Писания исполнились уже на Иоанне, и нет необходимости ожидать исполнения их чрез Илию при кончине мира. 127 Св. Ефрем допускает, что Мария была и родстве с коленом Левиным, но в нижеследующем он прямо отвергает ту мысль, что Мария происходит из этого колена. И в толковании на 2Тим.2:8 св. Ефрем говорит, что Мария и Иосиф – оба были из дома Давида (см. Толкование к эт. м. и примеч.). 128 Т. е. Давид, предрекая, что священство Христа будет не по чину Аарона, а по чину Мелхиседека, сим самым предсказал, что Христос родится не из колена Левина. 130 Т. е. слова: «ты – сестра Елисаветы» показывали бы, что Мария принадлежит роду Елисаветы, т. е. колену Левину, слова же «Елисавета сестра Твоя» показывают, что Елисавета принадлежала к роду Марии, откуда не следует необходимо, что Мария происходила из колена Левина. 137 Речь пред защитой магистерской диссертации на тему: «Историческая судьба сочинений Аполлинария Лаодикийского с кратким предварительным очерком его жизни». |
| При этом случае Герлах роздал драгоценные подарки патриарху и обоим Зигомала, присланные оттуда же. Именно всем им, при посредстве Андрэ и Крузия, по поручению герцога Лудвига, вручены были – редкость в то время – карманные часы (прехорошенькие, добавлю я, имея на то основания): Иеремии в 40 талеров, старшему Зигомала в 23 талера, а младшему Зигомала – в 20 172 . За этот подарок патриарх потом письменно благодарил и Андреэ и Крузия, причем он так выражается: «Бог всяческих да хранит вас своею благодатию, вас питомцев всякой благодати» 173 . Мая 30-го, 1578 года происходила прощальная аудиенция патриарха Иеремии с Герлахом. Патриарх просил его чаще писать к нему, обещался с своей стороны подробно отвечать и желал, по выражению автора «Дневника», всем нам (?) (вероятно, Крузию, Андреэ и др.) тысячекратного счастия и благополучия 1000 Glück). Он вручил Герлаху коллективное письмо на имя Андрэ, Геербранда, Озиандера и Крузия, а также по отдельному письму для каждого из них. Послал Андреэ в подарок пурпуровый Хиосский ковер (Деске), который и в Хиосе стоил не дешевле —36— 30 талеров, всем прочим поименованным протестантским ученым, по личному утиральнику (προδψιον). Самому же Герлаху Иеремия подарил личной утиральник, а его внук (?) кошелек (конечно, пустой) 174 . Герлах навсегда оставил Константинополь. А. Лебедев (Продолжение следует) . Глаголев С.С. Религия и наука в их взаимоотношении к наступающему ХХ-му столетию 175 [Вступительные чтения по Введению в богословие в Московской Духовной Академии]//Богословский вестник 1900. Т. 1. С. 37–74 (3-я пагин.). —37— Как около религии всегда ютятся нежелательные приросты – суеверия, заблуждения: так и около того зерна истины, которое постепенно растет, как результат научных изысканий, всегда бывает много шелухи – ошибочных гипотез, преждевременных обобщений. Трудно избежать их, но нужно стараться избегать их по возможности. Подобные заблуждения часто бывают для веры камнем претыкания и соблазна, однако, мне думается, что корень зла и принцип разделения кроется не в них: не научные изыскания – естественноисторические, исторические и историко-философские – отталкивают человека от религии: нет, есть некоторый prius, который отводит его от нее и для которого в науке пытаются искать опоры уже после того, как вопрос об истинности религии бесповоротно решен отрицательным образом. Многие писали и пишут доселе, что человек отрицает религиозную истину во имя нравственных побуждений. Нравственные люди исповедуют религию и безнравственные отрицают ее. Такое объяснение, без сомнения, лестно для самолюбия религиозных людей, но, будучи лестным, оно часто оказывается неправильным. На эшафоте погибало и на каторге работает множество людей которые искренно веруют в Бога и преступления которых |
| По моему мнению, автор прекрасно выполнил взятую им на себя задачу. Предмет сочинения – один из важных и мало обследованных памятников раскольнической письменности XVIII века – изучен им всесторонне и настолько полно, что едва ли можно требовать большего от срочной студенческой работы. Не довольствуясь печатными изданиями «Керженских ответов», г. Казанский сопоставил его с рукописным текстом последних, имеющимся в академической библиотеке, а весьма нелегкие для московско-академического студента поиски в других книгохранилищах дали ему возможность полнее своих предшественников осветить по неизданным еще материалам обстоятельства происхождения изучаемого памятника. В общем построении исследования, постановке частных вопросов и способе их трактования ясно проглядывает, кроме несомненного трудолюбия, и достаточно определив- —141— шийся навык к ученой работе, делающий честь начинающему автору. В виду указанных качеств сочинения кое-какие мелкие недочеты в нём не мешают признать г. Казанского достойным не только искомой степени, но и большой похвалы». б) Экстраординарного профессора С.И. Смирнова: «Сочинение г. Казанского отличается похвальными свойствами. Оно исчерпывает до конца, правда небольшой, вопрос темы, обнаруживает в авторе умение ясно, дельно, немногословно и стройно излагать свои мысли, наблюдательность (напр. сопоставление Керженских ответов с Поморскими), обширную начитанность в источниках и специальной литературе, наконец, большую любознательность, побудившую автора обратиться к рукописям, из которых (гр. Уварова 476–280) он проводит в приложении «переписку староверов с игуменом Питиримом и их вопросы». Всё это дает основание признать сочинение Пл. Казанского выдающейся кандидатской работой». 19) О сочинении студента священника Князева Александра на тему: «Лукреций Кар и Соломон» («Мировоззрение Екклесиаста сравнительно с мировоззрением Лукреция Кара в поэме «о природе вещей»). а) И. д. доцента священника Е.А. Воронцова: «Сочинение о. Князева представляет собою соединение двух относительно самостоятельных исследований, причем первое всецело посвящено анализу поэмы Лукреция «о природе вещей», а второе – экзегетическому изучению книги «Когелет» Соломона. |
| Итак, цель автора – дать редакцию православно восточную. Выдерживает ли он эту цель? Нет. Он избирает иногда чтения, не встречающиеся у отцов церкви, отвергая отеческие (см. 5 примеч. к 1 гл.; 18 пр. к 1 гл.; 1 пр. к 2 гл.; 1 пр. к 4 гл.; 5 пр. к 4 гл.; 5 пр. к 5 гл.; 1 пр. к 6 гл.; 3 пр. к 6 гл.). Во всех этих случаях автор избирает чтения, противоположные тем, какие показаны им у отцов. В прочих же случаях, хотя на стороне чтения автора и указаны отцы, но они есть большей частью и на стороне чтения, отвергаемого автором, так как у отцов встречаются почти все те варианты, какие известны и в рукописях. Таким образом, и здесь автор является самостоятельным в выбор варианта. Но, может быть, автор строго держится александрийского кодекса, как по преимуществу принятого в восточно православное употребление? Далеко нет. Он иногда отступает от него, как и от ватиканского кодекса (напр. VI, 13. 14 и др.) или отступает от александрийского, сходясь с ватиканским (напр. 2 )VI, 12; 40;IIU, 8, 9; VIII, 1. 5. 7. 12. 14; IX, 1. 2). А от александрийского кодекса в московском издании, не смотря на одобрительный отзыв о последнем 3 , г. Юнгеров, по нашему сличению, отступает не менее как в 39 случаях. Итак, чего же ищет г. Юнгеров? Древности ли и первоначальности перевода независимо от его исправности (т. е. согласия с подлинником) и употребительности у отцов церкви, или исправности перевода, или, наконец, независимо от этих двух условий, употребительности перевода у православных, отцов? Как видно из критических подстрочных замечаний издателя, он преследует в своем издании все эти цели. В одних случаях он ссылается на первоначальность перевода, в других – на правильность, в третьих на употребительность его у отцов церкви при заведомой его неисправности. Одним словом, он выбирает одно из этих условий для отдельных случаев по своему желанию. Можно составить критическое издание, отвечающее одному из указанных трех требований. Н ο составлять такое издание, которое руководилось бы всеми тремя требованиями, это значит дать полный простор своему желанию и отнять возможность у других указать на не выдержанность принципа. |
|
|
