| Свои рассуждения Михаил (Грибановский) строит также на антиномичности жизни «естественной» и духовной, но мысль его представляется более сложной и глубокой. Беды современных христиан в том и состоят, что в своем повседневном существовании они не ощущают потребности в благодати, но хотят быть христианами «при помощи только своих естественных сил и соображений». 91 Тем самым мир, еще именующий себя христианским, но желающий не обрести Христа, а свести Его на свой уровень, сам подчиняет себя «темной» детерминированности мира естественного. И даже признание нравственных идеалов Евангелия основанием европейской культуры ничего не меняет, ибо и здесь проступает стремление людей приспособить Христа к нуждам материальной жизни, но «Христос никогда не будет с теми, кто с помощью Его рассчитывает устроить земное царство со всяким комфортом и с общим сытым довольством всех». 92 Это, впрочем, не означает отвержения земной науки и культуры: Все будут научены Богом ( Ис.54:13 ; Ин.6:45 ). Толкуя эти евангельские слова, отец Михаил относит их к развитию именно «настоящей» науки. В прогрессе истинного знания и истинного просвещения следует видеть подготовку людей к восприятию Христа, «процесс богонаучения». 93 Однако «Бог есть конечный пункт жизни, а не конечный пункт теории». 94 Пока же следствием современной культуры является только все увеличивающееся «рассеяние сознания», которое и мешает нам услышать «голос Отца», и потому наша душевная жизнь стихийна и темна. Духовные основы действительности закрыты от нас, и мы не в состоянии сквозь лабиринт случайностей выйти к предопределенным от Господа целям. Хотя на самом деле даже и зло невольно подчиняется и служит великому закону неумолимого нравственного воздаяния, который направляет самые стихии мира. «И этот закон рокового саморазрушения зла, насилия, гибнущего от собственного же насилия, исполняясь здесь, на земле, очищает на ней место торжеству кротости». 95 Впрочем, ступить на эту землю кротких нельзя без свободного усилия духа, того усилия, в котором дух обнаруживает свою власть над стихийной природной жизнью 96 и сливается с Духом Божиим. Только тогда и только в Нем он обретает свое содержание и силу, но их осознание и выражение зависят от уровня развития душевной жизни. Следовательно, хотя Царство Божие внутрь нас есть, это не значит, что христианин должен быть только бездеятельным созерцателем в этом мире. «Благодатная жизнь неба открывается для нас по мере свободного просветления земли». 97 |
| Даже люди других вероисповеданий относились к нему с глубочайшим уважением. Вот отзыв одного протестанта: “Мы любили Владыку, — говорит он, — за то, что около него мы становились чище и лучше. Верил он глубоко и убежденно, и вера его действовала неотразимо и на молившихся с ним, и на его собеседников. Его чудная служба в церкви, где каждое слово произносилось им ясно и внятно, с теплым чувством и глубокой верой, привлекала толпы. Беседовать же с ним, слушать его умную, искренне убежденную речь было поистине счастьем”. Преосвященный Михаил был доступен для всякого. Простой, обходительный, ласковый, он глядел на каждого своими кроткими карими глазами и, казалось, видел душу собеседника. Но такого благодатного состояния он достиг не сразу, а посредством большого труда над собой и постоянной молитвы. “Я перед молитвой, — писал он в своем дневнике, — преклоняюсь потому, что это сила, точка опоры для действия…”. 2 Преосвященный Михаил, епископ Таврический и Симферопольский, — в миру Михаил Михайлович Грибановский — родился 2 ноября 1856 года в Елатьме Тамбовской губернии, ныне — Рязанской области, в семье священника. В детстве это был бойкий, резвый и не по летам любознательный мальчик, однако с ранних лет отличавшийся слабым здоровьем. В 1869 году он поступает в Тамбовское духовное училище. Все предметы давались ему очень легко, только греческий язык первоначально был камнем преткновения, — несколько месяцев он получал одни двойки. На даровитого и самолюбивого ученика это действовало удручающе. Но он не пал духом; притворился больным, на целый месяц закрылся в своей квартире и так выучил учебник греческого языка, что преподаватель был поражен происшедшей переменой в знаниях. С тех пор в классном журнале стояли только пятерки. По окончании училища Грибановский пятнадцатилетним юношей поступает в Духовную семинарию. С какой любовью и охотой занимается он новыми для него предметами! Он читает много книг, делает их них выписки, высказывает свои суждения, формирует выводы, применяя их к собственной жизни. Тогда же он начинает вести свой дневник. Вдумчивый и серьезный юноша не пропускает случая критически отнестись к тому или другому явлению окружающей жизни. Он пытается осмыслить свое поведение, отношение к делу, к учебным порядкам. |
| О которых я пишу бабушке. Поцелуй маму и папу. Не пишу им потому, что просто дохнуть некогда: страшно много работать приходится. Поцелуй Веру и Ваню. Твой дядя Михаил. Милая мамаша! Еще раз спасибо за подарок. Целую Вас. 2 Дорогая моя мамаша! Письмо и деньги получил. Не благодарю. Это стоит выше всякой благодарности. Рад, что Вы пока здоровы. Денег столько и не ожидал. Теперь на них кучу. Почти каждый день ем мясное. Прежде был упадок сил, – теперь здоров. Работаю, хотя дело подвигается не особенно быстро. Времени мало, а работы все прибавляется. Но я не особенно трушу: что-нибудь да сделаю, слишком принуждать себя не могу и не хочу. Хожу и в театр. Вчера смотрел московскую артистку Федотову, 914 которая приезжала только на вчерашний день, чтобы сыграть пьесу Шекспира «Укрощение строптивой жены». Чудесно провел вечер. У нас недавно много было толка о том, что царь проехал по Невскому на конке за 5 коп., а затем нанял простого извозчика и поехал на Васильевский остров. Народ просто массами бежал за конкой. Главное, это у нас явление небывалое. Тем более эта смелость удивительна при настоящих все еще смутных обстоятельствах. 915 Потом еще новость. Царица призывала профессоров Женских медицинских курсов и сказала им, что принимает курсы под свою защиту. Теперь судьба их обеспечена. 916 Скоро будет у них бал с официальным характером. Билетов приготовлено более 5000. Будет много придворных и даже министр двора. Это очень хорошо, если только дело будет поставлено лучше; а это теперь будет наверно так. Вообще, царь и царица ездят свободно по Питеру и чрезвычайно любезны при Высочайших выходах. Известный Лорис-Меликов опять приблизился ко двору и ожидаются многие перемены. 917 А впрочем, может быть все... одни слухи. Живы будем – увидим. А теперь пока прощайте. Поклон Ив Ив и Наде. Целую детей. Мое почтение Александру Ив и Марье Александровне с семейством. Будьте здоровы. Остаюсь Ваш любящий Вас сын Михаил Грибановский Санкт- Петербург 4 декабря 1882 г. Суббота P. S. Рад, что Люба учится хорошо. Я этого всегда ждал. Поздравляю с именинником. |
| Во второй половине октября 1890 года он и отправляется туда. Глава V. Годы служения в Афинах Знакомство архимандрита Михаила с лицами Греческого двора и русского посольства имели для него важное значение. Они сразу ввели его в круг новых людей, которые на первых же порах отнеслись к нему с замечательным вниманием и сочувствием. С особенной наглядностью обнаружилось это в первой половине декабря 1890 года, уже чрез полтора месяца по прибытии отца Михаила в Афины. В это время, 12 декабря, отец Михаил тяжело заболел брюшным тифом с воспалением легких и плевритом. Два раза он в буквальном смысле слова был на краю могилы и воочию видел смерть. Надежды на выздоровление, ввиду слабости организма больного, не было никакой. Но тут-то и выразилась вся сила любви к отцу Михаилу со стороны его новых знакомых. Эта любовь и побудила ее величество, королеву эллинов Ольгу Константиновну 1031 принять участие в положении отца архимандрита. К больному были приглашены лучшие врачи греческого двора из Афин, приняты всевозможные меры к восстановлению его сил. Живейшее участие в судьбе больного принимали также члены русского посольства с посланником во главе, К. П. и Е. А. Победоносцевы, постоянно обменивавшиеся телеграммами с врачами и русским посланником. Такое внимание к больному вместе со старательным лечением, наперекор всем соображениям человеческим, подняли архимандрита с одра болезни. Сам отец Михаил был глубоко тронут вниманием и любовью, которыми был окружен во время болезни. В своей повседневной отец Михаил придерживался заранее установленного порядка. Вставал он всегда в 6 часов утра. Утренняя молитва продолжалась около часа. После молитвы он неизменно всегда читал дневное Евангелие и по поводу прочитанного зачала излагал свои мысли на отдельных листках. Эти заметки потом он приводил в систему, перепечатывал на пишущей машинке и раздавал их близким знакомым. Так постепенно составлялся сборник статей, заключавших в себе размышления, вызванные чтением Евангелия. Впоследствии, уже в годы епископства, они были отпечатаны под заглавием «Над Евангелием». 1032 После молитвы и чтения Евангелия отец Михаил пил чай, а затем все время до обеда, который всегда бывал в 12 часов, занимался научными трудами. После обеда до 2-х часов дня отец Михаил отдыхал, а затем время до 5 часов вечера (до вечернего чая) проводил в прогулке, причем всегда брал с собою газету или журнал. Гулял он большей частью, с любезного разрешения королевы Ольги Константиновны, по прекрасному Королевскому парку. После вечернего чая, вплоть до 10 часов, отец Михаил продолжал заниматься научными трудами. Вообще годы службы в Афинах для архимандрита Михаила были временем продуктивнейшей работы по тем наукам, которые он более всего любил и к которым более всего лежало его сердце. Осталась масса заметок, сделанных им на клочках бумаги и распределенных по алфавиту, в порядке вопросов из основного или догматического богословия и Священного Писания. |
| Автор глубоко ошибается, если видит в приведенных им примерах яркое доказательство справедливости своей мысли. Скорее они идут для подтверждения того общевселенского опыта, что из монахов возможны пастыри, в чем никто и не сомневается. Уж если автор хотел иллюстрировать свое положение, то он мог бы указать на более новых великих иерархов Русской Церкви, которые действительно, пожалуй, прямо со школьной академической скамьи в чине иноческом выступали на подвиг пастырства, не прошедши, таким образом, настоящей монашеской школы. Но вряд ли они основывали внешнее соединение своего монашества с пастырством на горделивой мысли о их внутренней связи в смысле автора; навряд ли они полагали, что их пастырская деятельность сама по себе делает их истинными монахами. Мы думаем, что они скорее по силе возможности старались идти и тем и другим путем, смиренно сознавая недочеты и здесь и там и преклоняя свои личные помыслы о спасении пред призывом Церкви послужить ее современным потребностям. Нам кажется, что биографии наших великих иерархов служат подтверждением именно такого их взгляда на свой внутренний подвиг. В заключение не можем не сказать, что автор напрасно усиливался построить целый ряд не особенно твердых положений, чтобы принципиально оправдать и церковно и нравственно узаконить такой факт, который имеет за себя пока только историческое основание. Последнее, однако, столь вызывается потребностями русской церковной жизни, столь настоятельно и сильно, что вполне может обойтись без таких обоюдоострых аргументаций, как ссылка на святость церковной жизни, носящей в самой себе оправдание существующим в ней явлениям. Что, если к этой же аргументации прибегнут и такие люди, которых, мы уверены, автор далеко не желал бы видеть в числе своих союзников? Да и что ею не может быть оправдано?! Для защиты всяких личных желаний и мечтаний в ней прекрасное оружие. Но каждый должен знать, что оно остро со всех сторон: оно режет и того, кто его употребляет. Л. И. 344 Публикуется по: Михаил Грибановский . |
| Первое Лицо воспринимает Свою природу с точки зрения ума, чрез формальную призму, сквозь умственное созерцание; точка зрения – своя, формальная, определенная. Но то, что рассматривается с точки зрения ума, в то же время рассматривается с точки зрения единства, как это замечается и в нашем самосознании. Наше самосознание едино; – единство – тот же закон. К единству самосознания мы все приводим и из него же все выводим, это – αρχ, это – начало всего. И святые Отцы характеризуют первое Лицо главным образом признаком единства; в Ветхом Завете Богу Отцу главным образом приписывается единство. Самосознание второго Лица рассматривает ту же Божественную природу с точки зрения чувства. Характеристическою чертою чувства является субъективность. Оно служит содержанием субъекта и наполняет нашу жизнь; оно же есть и произведение и порождение субъекта. И второе Лицо, Иисус Христос , есть начало субъективное, рождаемое и производимое от единства первого Лица. Иисус Христос Сам о Себе сказал: «Я пришел исполнить закон (ветхозаветный), данный Отцом». И святые Отцы характеризуют Христа признаком любви. Любовь же и кротость, т.е. вообще чувство, служат содержанием Его учения. Третье Лицо рассматривает ту же природу с точки зрения воли. Характеристическим признаком воли является активность (а чувства – пассивность). Природа здесь воспринимается со стороны свободы, характеристическая черта которой – стремление к объективации, к проявлению того, что есть в нас. Воля – та сила, которая стремится к проявлению вовне. И самосознание должно характеризоваться как нечто стремящееся к проявлению. И действительно, Христос пришел для того, чтобы пострадать, принять на Себя грехи человечества (роль пассивная). Дух же Святый приходит для того, чтобы освятить, пересоздать и возродить (роль активная). Но все эти соображения не могут претендовать на верность и истинность, так как в себе самих мы не имеем надежного источника к постижению тайн Божества. Так, Бог проявляется в природе; но после падения и повреждения, помрачения в нас образа Божия и природа не может являться вполне достаточным, верным источником для познания Божества Поэтому все научные изыскания имеют лишь элементарный характер, и христианское учение о Троичности Лиц должно оставаться неприкосновенным для нашей веры. Мы лишь должны, насколько можно только, приближать его к своему сознанию теми или другими аналогиями или соображениями. Читать далее Источник: Лекции по введению в круг богословских наук/Еп. Михаил (Грибановский). - Киев : Пролог, 2003. - 249 с. (Богословская библиотека). Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Все наше содержание в нашем самоощущении является продуктом нашей личности. Понятно, эта личность, как ограниченная, подвергается влиянию окружающего нас мира. Но она отзывается на него по своим собственным законам. Наше я для нас является причиною наших психических явлений, и мы доходим до понятия души по категории причинности. Таким образом, наше я является причиною всей нашей духовной жизни. Следовательно, если мы Божество должны представлять как причину всех окружающих явлений, то мы должны именно представлять Его как личность. Таким образом, понятие причинности ведет к определению личности, а определение личности – к определению причинности. Если Божество – личность и самопричина, то оно и самоцель. Человек всегда придает своей личности самоценное достоинство. Таким образом, все представленные определения Божества не исключают теистического определения, а заключаются в нем как своем синтезе. Эти частные точки зрения на Божество и носят название доказательств бытия Божия. Все эти доказательства представляют собою отдельные воззрения на Божество. Так, доказательство необходимости Божества с точки зрения идеи Его есть онтологическое доказательство; доказательство необходимости понимания Божества как причины всех причин – доказательство космологическое; наконец, доказательство необходимости понимания Божества как самоцели – доказательство телеологическое. Все эти доказательства тесно связаны между собою; низшие воззрения ведут к высшим, а высшие необходимо заключают в себе и низшие. Если мы будем смотреть на них без взаимной их связи, они будут казаться схоластическими, не достигающими цели. Если же мы посмотрим на них с указанной точки зрения, – увидим в них различные моменты развития понятия Божества. В смене этих определении и их поверке заключалось развитие человечества. 1 Существуют два рода суждений – аналитическое и синтетическое. Аналитическое, когда сказуемым приписывается признак, необходимо мыслимый в самом подлежащем; синтетическое, – когда подлежащему приписывается не мыслимый в нем отдельный новый признак. Читать далее Источник: Лекции по введению в круг богословских наук/Еп. Михаил (Грибановский). - Киев : Пролог, 2003. - 249 с. (Богословская библиотека). Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Они не поддержат тебя, напротив, ослабят твою надежду и веру в собственные силы. Нет, делай немного, но сам. Лучше шаг, сделанный собственными силами, чем прыжок с чужою помощью. Все великие люди достигли известности с помощью постоянного труда, постоянной энергии и непременной любви к делу. Вспомним Ломоносова». «Время необходимо беречь. Обыкновенно говорят: «время – деньги». Но вернее сказать: дороже денег. Если употреблять часы удовольствия на самообразование, то через несколько времени необразованные были бы образованными. Нельсон говорит, что своим благосостоянием он обязан тому, что не тратил даром ни одной четверти часа». " " Научись владеть собой, и ты будешь в состоянии властвовать над миром», – говорит Фома Кемпийский. В совершенстве владеть собой – это мудреная, почти неразрешимая задача... Когда я добьюсь этого, неизвестно. У меня мало терпения и настойчивости, а это никуда не годится... Я мало успел в управлении собой. Я слишком робок, не могу свободно, легко высказывать свои убеждения, мысли; стараюсь побороть в себе этот недостаток, и немного успеваю. Слава Богу!» Озабоченный выработкой характера, самообладания, молодой семинарист сокрушается от сознания проявляющейся в нем неровности характера. «Отчего иногда находит какое-то раздражительное состояние? Малейшая вещь раздражает, делать ничего не хочется, в голову ничего нейдет; сидишь, как зачумленный какой. Кажется, это бывает после мечтаний. Думаешь Бог знает о чем, строишь воздушные замки, воображаешь себя обладателем всего мира и доволен. Как оторвешься от этого воображаемого мира, так тебе и кажется, что все вокруг тебя грязно, глупо, безобразно, отвратительно, всякое слово оскорбляет твое, привычное к воображаемым милым звукам, ухо. Ты говоришь почти что дерзкие слова людям, которых любишь и уважаешь. Они, конечно, сердятся, тебе неприятно; вообще положение твое невыносимо. А между тем поправить нельзя. Непременно нужно отказаться от мечтаний». В другом месте, поставивши вопрос «Каким должен быть настоящий человек?», Михаил Грибановский дает ответ: «Не должен быть мечтателем, давать волю своему воображению, своей фантазии... |
| От этого я не эгоист. Я желал бы сделать добро всем бедным, больным, угнетенным... Мне жалко их. Я за них страдаю». Одновременно с этими попытками осмыслить свои отношения к ближним он проводит мысль о необходимости «самообладания», «воспитания в себе твердого характера и силы воли, чтобы быть всегда готовым свои личные интересы подчинить велениям идеи долга». Все это, без сомнения, навеяно изучением философских наук и чтением книг философского содержания. Данное обстоятельство не могло не повлиять и на религиозные убеждения юного философа. На этот счет в записной книжке встречаем следующую заметку: «Не может быть, чтобы не было Существа, сотворившего мир. Впрочем, очень может быть, мир и есть сам Бог» (курсив А. Леонтьева. – Ред.). Значит, философский класс с его науками и соответствующим внеклассным чтением по пути выработки религиозно-философского мировоззрения для Грибановского был временем уклона в сторону учения пантеистов. Однако высказываемые им пантеистические взгляды не удержали его от дальнейших «поисков истины». На это указывает тот факт, что, кроме сочинений философских, он интересовался и другими сочинениями, в которых так или иначе решались занимавшие ум юного философа вопросы религиозного ведения. Так, им сделаны обстоятельные подробные выписки из истории Петрова (о религии и христианстве), 987 из сочинения Е. де Роберти «Миросозерцание крайнего Востока» (журнал «Знание», 1874, 4-я книга), 988 из статьи «Значение католичества в истории», из сочинения Тэйлора «Первоначальная культура», 989 из сочинения Фр. Геттингера «Апология христианства» 990 и другие. Подбор выписок, по содержанию касающихся вопросов о религии, показывает, что мысль Грибановского ищет выхода из того тупика, в который завела его философия. «Философия есть преддверие веры», – записывает он изречение Цезаря Барония 991 и твердо и неуклонно стремится к отысканию этой веры. В 1876/77 учебном году Грибановский переходит в богословский класс семинарии. В этом году Тамбовская семинария была преобразована по новому уставу, действовавшему до 1884 года. |
| Есть положительные факты свидетельства того, что некоторые его товарищи много, а может быть, даже и исключительно всем своим развитием обязаны ему». Между тем сам будущий Владыка смотрел на себя совершенно иначе. «Я эгоист, – пишет он в своей записной книжке после целого ряда выписок из множества прочитанных им книг по философии, психологии, логике и истории. – Я не столько желаю принести добро человечеству, сколько отличиться перед другими. Я учусь только для себя, но не для того, чтобы принести пользу другим». Объясняя это слабостью нравственного элемента в своем собственном воспитании, он далее пишет: «Уровень нравственности в России довольно низок. Она стремится сравняться с Европой в умственном отношении и совсем позабыла о нравственности. Может быть, при достаточном умственном образовании возвышается и нравственность? Я надеюсь на это относительно себя. Но ведь весьма часто попадаются люди с высоким образованием и низкою нравственностью. Это меня мучает. Может быть, спасет философия. Но будет ли выработанная нравственность такова же, как и естественная, всосанная с молоком матери? Нет. Но лучше что-нибудь, чем ничего». «Как бы я желал знать все, все, – пишет он далее, – смотреть на мир во всем его единстве и красоте!.. О, как неуловимо чувство! Хотел было написать о том, что я желал бы известности, – и вдруг это чувство пропало, но вот опять появилось... вот тут и улови их. И что такое чувства? Мысли бегут, бегут, и сам даже почти их не сознаешь. И усиленно хочется трудиться, учиться, знать, а теперь – лень. Что это значит? Неужели я буду дураком? Неужели я так и буду только мечтать о своем величии? Нет, лучше не жить. Даже и писать лень. Что за жалкое существо человек! Буду учиться!» Эти выдержки показывают, как строго относился Грибановский к себе, может быть, преувеличивая свои недостатки, как серьезно смотрел на дело самообразования и самовоспитания и какие мечты лелеял он относительно своей будущности. Немного позже он напишет: «В настоящее время сердце у меня получило право первенства. |
|
|
