| Когда же пришел он в Орду, месяца сентября в 6 день, на память чуда великого архангела Михаила, на устье реки Дона, там, где впадает она в море Сурожское, встретил его князь Константин, сын его. Царь же дал ему пристава, не давая никому его в обиду. И сперва «разнежились словеса их больше елея, а потом стали они нам как стрелы», когда одарил всех князей и царицу, наконец же и самого царя. И когда пробыл он в Орде полтора месяца, сказал царь князьям своим: «Что мне наговаривали на князя Михаила? Устроим им суд с князем Юрием: кого признаете правым, того хочу пожаловать, а виноватого казни предать». В один из дней собрались все князья ордынские за двором его, сели в одной веже и выложили множество грамот с многими измышлениями на блаженного князя Михаила и сказали: «Много дани ты взял с городов наших, а царю не отдал». Истинный же Христов страдалец князь Михаиле отвечал, любя истину, со всей правдой и обличал их лживое свидетельство. О таковых судиях было сказано: «Поставлю властителя, ругателя и судию немилостивого». Так и нечестивый Кавгадый сам был судьей и, судя, сам же был и лжесвидетелем, покрывая своею ложью правдивую речь верного Михаила. И наговорил он множество измышлений и вин на блаженного непорочного Христова воина, оправдывая свою сторону. Когда прошла неделя после того суда, в день субботний, снова вышло от нечестивых беззаконное повеление: поставили и пред другим судом блаженного Михаила, связанным, и вынесли ему неправедное осуждение, сказав : «Ты царевой дани не дал, против выступить осмелился и княгиню Юрьеву повелел уморить». Благоверный же князь Михаиле со многими доказательствами говорил: «Сколько своих сокровищ передавал я царю и князьям, ведь все это переписано», – и как посла он избавил на поле битвы и с большой честью отпустил, а про княгиню Бога в свидетели призывал, говоря, что «и на мысли того у меня не было». Эти же беззаконники, по сказанному пророком: «уши имеют и не слышат правды, уста имеют и не говорят, глаза имеют и не видят», ибо ослепила их собственная злоба, – и не прислушались они к словам блаженного, но решили промеж себя: «Поношением и узами опутаем его и безобразной смертью осудим его, ибо не годится он нам, не последует он нашим нравам». |
| Этим цветом церковного похвального слова окрашивались не одни церковные явления: он сильно заметен уже в житии великого князя Димитрия Донского, написанном, по-видимому, вскоре после его смерти. Автор биографии – начитанный книжник, сколько можно судить по его цитатам и многоречивым рассуждениям, и писал ее для какого-нибудь духовного лица 215 . Иногда у него заметно подражание житию Александра Невского; встречаем литературные черты, которые были не во вкусе агиобиографии: картину Донского побоища, плач княгини с причитаньями над умершим мужем. Но тем резче выделяются в биографии черты другого свойства: в характеристику князя допущены почти исключительно иноческие добродетели; несоразмерно длинное и до темноты витиеватое похвальное слово в конце жития рассматривает донского героя только как святого, и, перебирая исторические имена, которыми можно было бы характеризовать князя, оно называет только праведников обоих заветов. Вторая редакция сказания о кн. Михаиле Ярославиче Тверском наглядно показывает, что вся перемена, происшедшая в русской агиобиографии с XV века, состояла в приемах литературного изложения и не вызвала потребности более внимательного знакомства с фактами, относящимися к жизни описываемых лиц. Выше, в разборе древней повести о Михаиле, был отмечен признак, обличающий во второй ее редакции произведение XV века, хотя в ней, по обычаю древнерусских позднейших редакторов, удержаны выражения начального сказания, какие мог употребить только современник и очевидец описываемых событий 216 . Эта позднейшая редакция почти дословно повторяет текст своего оригинала, не только не прибавляя к нему новых фактов, но далее опуская некоторые фактические черты его, например хронологические и топографические пометки в рассказе о борьбе кн. Юрия Московского с Михаилом Переделка древнего сказания предпринята только для того, чтобы прибавить к нему длинное витиеватое предисловие и внести в простой рассказ современника обильные риторические распространения, тексты, исторические сравнения и т. п. |
| Чет. Минея (Act SS. ian. р. 591. Fabr. XI. р. 103. Хр. Чт. 1826. XXIV). Убиение блаженного Игоря Ольговича, Вел. Кн . Черниговского и Киевского. Вступил на престол в 1146 г., по смерти брата своего Всеволода. Нерасположенные к роду Ольговичей киевляне выдали его Изяславу Мстиславичу, князю Переяславскому, и заставили принять монашество и схиму, которые, однако, не обезопасили его от народной неприязни. В 1147 г. толпа мятежников извлекла его из обители, умертвила и влачила тело его по стогнам Киева. Впоследствии, мощи его, прославленные чудесами, перенесены в Чернигов. Чет. Минея от летописца Печерского и от Пролога. Блаженного Константина, митрополита Киевского и всея России. Правил церковью около 4 лет. Скончался в 1159 г., завещав извергнуть тело его из града без погребения. В продолжение двух суток оно лежало вне града, на третий день погребено в Спасском Черниговском соборе. Чет. Минея. Преставление св. благоверного князя Феодора Ярославича. Родился в 1219 г., скончался в 1233. Мощи его, обретенные в 1614, покоятся в Новгородском Софийском соборе. След. Псалт. 6 Преп. Илариона Нового, игумена Далматской обители и исповедника. Ученик преп. Григория Декаполита (20 ноября). Страдал за иконопочитание при Льве Армянине, Михаиле Косноязычном и Феофиле: скончался мирно при Феодоре и Михаиле в 845 г., на 70 г. от рождения. Чет. Минея. (Act SS. iun. I. р. 758–760). Есть служба. Преп. Висариона. Египтянин, современник преп. Герасима, что на Иордане (4 марта), ученик преп. Исидора Пелусиота (4 февр.). Он не имел «особого себе пристанища, но от места до места преходя, скиташеся по пустыни, не радя о нуждах телесных». Преставился в глубокой старости, в конце 4 века. Чет. Минея от Патерика Египетского и от Великой Минеи. (Act SS. iun. III. р. 299–303). Март. Р. 17 июня. В службе канон Иосифа. Свв. преподобномучч. дев Архелаи, Феклы и Сусанны. Пострадали в Салерне от Леонтия, в царствование Диоклетиана. Чет. Минея. (Act SS. 18 ian. р. 190–194). 7 Св. Феодота Анкирского. Усекнут около 304 г. |
| В период феодальной раздробленности (XIII-XIV вв.) унификации состава рус. святых в месяцесловах препятствовало отсутствие политической и церковной централизации. Поэтому почитание мн. святых домонг. периода (св. блгв. кн. Мстислав Великий († 1132), мч. кн. Игорь Черниговский († 1147), св. блгв. кн. Андрей Боголюбский († 1174), св. блгв. кн. Всеволод (Гавриил) Новгородский († 1138), мч. Авраамий Болгарский († 1229)), видимо, долгое время оставалось местным и ограничивалось храмами или мон-рями, в к-рых эти святые были погребены, или одним княжеством. В месяцесловы их имена попадают значительно позднее (самое раннее - в XV в., а иногда даже в XVIII в., как в случае со св. кн. Андреем Боголюбским). Отдельную группу святых составляют князья периода монг. нашествия, принявшие мученическую кончину или сыгравшие важную роль в деле укрепления гос-ва (Александр Невский, Роман Олегович Рязанский, Михаил Тверской и др.). Блгв. кн. Михаил Тверской. Роспись ц. свт. Николая (Надеина) в Ярославле. 1641 г. (запись 1882) Блгв. кн. Михаил Тверской. Роспись ц. свт. Николая (Надеина) в Ярославле. 1641 г. (запись 1882) Вплоть до XV-XVI вв. почитание этих святых также было местным. Св. блгв. кн. Александра Невского († 1263) начали считать святым сразу после смерти. Само его погребение ознаменовалось чудесным знамением (ПСРЛ. Т. 5. С. 191; Т. 7. С. 164). В 1380 г. произошло обретение мощей кн. Александра, и, видимо, тогда же было установлено его местное почитание во владимирском мон-ре Рождества Богородицы. Общерус. К. святого состоялась лишь на Соборе 1547 г. Не вызывает сомнения раннее местное почитание св. блгв. кн. Михаила Ярославича Тверского († 1318), несмотря на отсутствие ранних списков его Жития и молчание летописных источников. Автором «Повести» о кн. Михаиле Ярославиче был его современник, вероятно игум. Александр ( Кучкин В. А. Повести о Михаиле Тверском. М., 1974. С. 291). Аналогичные сказания, похожие, по словам исследователей, скорее на биографические повести, чем на жития, были составлены и о др. |
| К кон. 90-х гг. XX в. К. были подготовлены к изданию «Избранные труды» в 2 томах, куда вошли как публиковавшиеся ранее тексты, так и впервые издаваемые исследования. Том 1 посвящен изучению Жития прп. Сергия Радонежского и публикации его отдельных редакций. Исследователем было выявлено в архивных хранилищах России и др. стран более 400 рукописей, содержащих сведения о жизни и чудесах прп. Сергия, определены новые редакции Жития, высказаны гипотезы об отдельных фактах биографии святого, приведены и проанализированы данные о монастырской реформе на Руси в XIV в., уделено внимание проблеме происхождения иконы «Св. Троица» прп. Андрея Рублёва . Часть исследования посвящена троицкой лит. школе начиная с агиографа иером. Епифания Премудрого . Том содержит публикацию важнейших редакций Жития прп. Сергия. В томе 2 опубликованы «Очерки по истории русской агиографии XIV-XVI вв.»; освещены начальные этапы становления агиографического жанра в Москве (Жития святых митрополитов Петра и Алексия), Твери (агиографические сочинения о св. князьях Михаиле Ярославиче , Михаиле Александровиче , прп. Софии Ярославне, св. еп. Арсении ), Ярославле (произведения, повествующие о св. кн. Феодоре Ростиславиче Смоленском и Ярославском (см. ст. Феодор Ростиславич , Давид и Константин )), Суздале (Жития преподобных Евфимия и Евфросинии Суздальских). Изучена рукописная традиция о чудесах от Владимирской иконы Божией Матери («Повесть о Темир-Аксаке»). Предложена новая датировка «Сказания о Мамаевом побоище» - 1521 г., заново исследована история создания «Повести о Николе Заразском». В отдельной главе с привлечением памятников агиографии рассматривается формирование идеологии складывающегося Российского гос-ва (представления о Москве как об общерус. столице, о царе и самодержавии). Почти каждая глава тома сопровождается изданием различных редакций лит. памятников, в т. ч. впервые вводимых в научный оборот. Издание «Избранных трудов» К. вызвало неоднозначную реакцию среди исследователей Др. Руси (см.: Кучкин В. А. Антиклоссицизм//ДРВМ. 2002. 2(8). С. 113-123; 3(9). С. 121-129; 4(10). С. 98-113; 2003. 1(11). С. 112-118; 2(12). С. 127-133; 3(13). С. 112-130; 4(14). С. 100-122; Бобров А. Г., Прохоров Г. М., Семячко С. А. Имитация науки: О книге Б. М. Клосса «Избранные труды. Т. 1: Житие Сергия Радонежского. Рукописная традиция. Жизнь и чудеса. Тексты» (М.: Языки рус. культуры, 1998)//ТОДРЛ. 2003. Т. 53. С. 418-445), став тем не менее важной вехой в изучении рус. агиографии, возобновившемся в постсоветский период. |
| Очевидно, что для Жития Михаила Ярославича Тверского основным источником Макарию послужил взриант редакции Жития конца 50-х гг. XVII века (см.: Кучкин В. А. Повести о Михаиле Тверском. Историко-текстологическое исследование. М., 1974). Только в редакции конца 50-х гг. XVII века этот текст называется «житие и страдание» (такой заголовок мог быть не только во втором варнанте этой редакции, но и в первом, однако начало текста в первом варианте не сохранилось), в остальных разновидностях он озаглавлен «убиение» или «страдание». Это самый поздний средневековый вариант текста и как следствие – самый полный в отношении количества чудес. Скорее всего, в распоряжении автора был сборник, содержащий и Житие Михаила Ярославича, и Житие Арсения. Сборники подобного состава были очень популярны в Твери, только В. А. Кучкин насчитал их 22 (Там же. С. 45, 55–61, 64–67, 69–71, 73, 74), и все они, кроме одного, содержат использованный Макарием вариант редакции Жития князя Михаила конца 50-х гг. XVII века. Но у Макария было еще два важных источника, использование которых принципиально отличает текст его Жития от всех предшествующих редакций и наглядно характеризует Макария как литератора. Первый такой источник – это «Повесть о Тверском Отроче монастыре» (см. наст. изд., т. 15), текст не слишком достоверный в историческом отношении, но обладающий бесспорными литературными достоинствами, сюжетно непредсказуемый, держащий читателя в постоянном напряжении, символически насыщенный. Из этой повести Макарий извлекает историю знакомства родителей князя Михаила. Автор Жития не копирует слепо свой источник, в некоторых моментах он переосмысливает его, пытаясь предложить «рациональное» объяснение поведению своих героев. Так, некое внутреннее, изначально присущее героине «Повести о Тверском Отроче монастыре» знание своей судьбы, которое позволяет автору Повести называть ее «богомудрой», для Макария непонятно и требует объяснения (по версии автора Жития Ксения видит вещие сны), что наглядно иллюстрирует тот факт, что Повесть и Житие, созданные с интервалом менее века, принадлежат разным мировоззренческим эпохам. |
| … старци же се не похвалиша .., се бо здумаша бояре юнии. Таким образом, можно уверенно говорить о том, что общий материал (начала XV в.) был в какой-то мере распределен между Тверским сборником и Рогожским летописцем. Общим источником Тверского сборника и Рогожского летописца в таком случае являлся тверской свод 1412 г. Выясним, на каком этапе произошло «разъединение» текстов свода 1412 г. Обратим внимание на то, что изъятие статей 1402–1408 гг. из Рогожского летописца можно сопоставить с фактом составления (в рамках Тверского сборника) похвального слова тверскому князю Михаилу Александровичу, которое указанным статьям непосредственно предшествует и фрагменты из которых включены в самый текст похвалы 300 . Рука составителя прошлась по статье 1408 г. 301 и переработала предшествующий текст 302 . Если связать с указанной редакторской работой включение в текст свода известий из московского источника (так, сходно с Софийской I летописью дано описание нашествия Тохтамыша в 1382 г., разгрома смоленских войск под Мстиславлем в 1386 г.) и учесть, что изъятие статей 1402–1408 гг. произошло не позже 40-х годов XV в., то можно остановиться на дате 1446 г. составления свода, положенного в основание Тверского сборника: действительно, под 1445 и 1446 г. очевидно использование московского источника, вставки из которого были выявлены в текстах XIV в. (бой с татарами под Суздалем, пленение Василия Васильевича, его ослепление, война между Шемякой и Василием Темным). Житие Михаила Ярославича вошло в состав тверского свода 1412 г. уже в сокращенном, а также дополненном из других источников виде: именно, добавлен некролог Михаила Ярославича, списанный, как установил В. А. Кучкин 303 , с более позднего некролога тверского князя Михаила Александровича. «Слово» о Михаиле Александровиче атрибутируется Епифанию Премудрому и датируется серединой второго десятилетия XV века (произведение адресовано тому же архимандриту Кириллу, с которым Епифаний переписывался в 1415 г., стилистические характеристики «Слова» сближают его с Троицкой летописью и «Словом о житии и преставлении» великого князя Дмитрия Ивановича) 304 . Свод 1412 г., таким образом, также датируется серединой второго десятилетия XV в. и представляет тверскую реакцию на московскую Троицкую летопись (автором тверской переработки признается архимандрит Спасо-Афанасиева монастыря Кирилл) 305 . |
| С. Лихачёвым в качестве вероятного первоисточника рус. летописания, не представляется убедительной. Если в более позднее время проложные редакции житий являются, как правило, вторичными, то в ранний период литературная история ряда житий (свт. Леонтия , еп. Ростовского, прп. Варлаама Хутынского и др.) начинается с проложных текстов. Актуальным для истории Ж. л. XIII-XIV вв. является вопрос о соотношении летописных и нелетописных редакций житийных текстов. Внесение Жития блгв. кн. Довмонта в Прологи сразу после его смерти заставляет скорректировать т. зр. В. И. Охотниковой, которая полагает, что этот проложный текст является обработкой Жития Довмонта (называемого ею Повестью), близкого к редакции Псковской I летописи ( Охотникова. 2007. Т. 1. С. 407). Сопоставление ранних редакций Жития Довмонта с их источниками и между собой показывает, что составитель летописной версии имел перед собой Пролог, откуда взял в качестве источников не только Житие Довмонта, но и фрагмент Жития кн. Владимира, добавив к ним фрагменты Жития Александра Невского. Кроме Жития Довмонта еще 3 агиографических памятника, связанные с почитанием князей, получили широкое распространение как в составе летописей, так и во внелетописной традиции: Жития кн. Михаила Черниговского и его боярина Феодора, Житие Александра Невского и Житие Михаила Ярославича Тверского. Обращение к княжеским житиям в данном случае наиболее правомерно, поскольку князья - главные действующие лица на страницах летописей. История текста Житий Михаила Черниговского и Довмонта началась с Пролога, а Жития Михаила Ярославича Тверского - с Пространной нелетописной редакции, как это было установлено В. А. Кучкиным (см.: Кучкин В. А. Повести о Михаиле Тверском: Ист.-текстол. исследование. М., 1974), попытки оспорить эту т. зр. оказались крайне неубедительными. Ранняя история текста Жития Александра Невского окончательно не прояснена, однако существование посвященного ему долетописного агиографического памятника представляется достаточно обоснованным. Хотя наиболее ранний список Жития Александра Невского дошел в составе Лаврентьевской летописи, создание первоначального текста Жития исследователи связывают с кругом книжников, близких к митр. Кириллу , возможно с мон-рем Рождества Пресв. Богородицы во Владимире (см.: Охотникова В. И. Повесть о Житии Александра Невского//СККДР. Вып. 1. С. 354-363). |
| 239 См.: Горский А.А. Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы (конец XIII – начало XV в.)//Средневековая Русь. М., 1996. [Вып.] 1. С. 105, примеч. 81. 241 Приселков М.Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. М.: Л., 1950. С. 351; ПСРЛ. Т. 18. С. 85–86; Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. М., 1984. С. 129–131. 242 Приселков М.Д. Указ. соч. С. 351–352; ПСРЛ. Т. 18. С. 86. О датах см.: Бережков Н.Г. Хронология русского летописания. М., 1963. С. 120, 351. 243 По мнению Н.С. Борисова, Юрий не собирался «претендовать на великое княжение Владимирское... всерьез»; он надеялся «ценой отказа от притязаний на Владимир добиться признания прав Даниловичей на те владения, которые в разное время и на разных условиях признавал за Даниилом князь Андрей Александрович. Круг этих владений (Переяславль, Кострома и, может быть, Нижний Новгород) Юрий обозначил самым наглядным образом, отправив туда своих младших братьев» (Борисов Н.С. Политика московских князей: конец XIII – начало XIV века. М., 1999. С. 92–94). Однако, во-первых, ни один из этих центров Андрей не признавал владением Даниила: Кострома оставалась в составе великого княжества Владимирского, Нижний Новгород входил в собственное, Городецкое княжество Андрея, а Переяславль Андрей признал в 1303 г. временным владением не Даниила, а Юрия. Во-вторых, дальнейшие события показывают (см. об этом ниже), что Юрий после получения великого княжения Михаилом Ярославичем не приобрел ничего; наоборот, ему пришлось расстаться с Переяславлем. Как бы то ни было, два независимых друг от друга ранних источника – HIЛ старшего извода и «Повесть о Михаиле Тверском» – прямо говорят, что Юрий оспаривал у Михаила в Орде великое княжение (HIЛ. М.; Л., 1950. С. 42; Кучкин В.А. Древнейшая редакция Повести о Михаиле Тверском//Средневековая Русь. М., 1999. [Вып.] 2. С. 130–131). 247 HIЛ. С. 92. При этом были составлены проекты новгородско-тверского докончания, признающие Михаила новгородским князем (ГВНП. М.; Л., 1949. С. 15–19; Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV-XV веков. М., 1948. Ч. 1. С. 270–282). Очевидно, победа Михаила в споре за великое княжение в Орде почти не вызывала сомнения у новгородцев; тем не менее в проектах договора Михаил называется еще просто «князем», тогда как в самом договоре – «великим князем» (ГВНП. С. 19, 21). |
| И утвердившись честным крестом пошли они против войска. И как приблизились, стало видно ратников бесчисленное множество; как сошлись полки, сделалась сеча великая; уже не могут битвы выдержать противники и показали плечи свои; милостью святого Спаса и пречистой его Матери и с помощью великого архангела Михаила победил великий князь Михайло; и было видно бесчисленное множество воинов, падающих ранеными под коней, как снопы в жатву на ниве. Князь Юрий, видя воинов своих, распуганных, как птицы в стае, отъехал к Торжку с малой дружиной, а оттуда быстро к Новгороду. А окаянного Кавгадыя, от которого случилась последняя горькая погибель, с ближними повелел великий князь побить . Победа эта случилась месяца декабря в 22 день, на память святой мученицы Анастасии, в четверг, в часы вечерние. У самого же великого князя Михаила было видно, что все доспехи его изрублены, а на теле его не было никакой раны. Ведь сказал блаженный пророк Давид: «Падет подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя, к тебе же не подступит; не придет к тебе зло, и язва не подберется к телу твоему, ибо ангелам своим заповедает о тебе – сохранять тебя на всех путях твоих, на руках понесут тебя». Так вот и был он тогда сохранен великим архангелом Михаилом. И избавил от плена множество душ, бывших в скверных руках поганых, и возвратился в свое отечество с великою радостию. Привел окаянного Кавгадыя в свой дом, и много почтив его и одарив, отпустил восвояси. Тот же льстиво и долго клялся не жаловаться царю, говоря: «Ибо воевал я волость твою без царева повеления». А князь Юрий собрал множество новгородцев и псковичей и пошел к Твери. И встретил его благоверный великий князь Михаиле против Синеевского. И не хотя видеть нового кровопролития за столь малое время, разошлись они и целовали крест. И сказал блаженный князь Михаиле: «Пойдем, брат, оба в Орду, пожалуемся вместе царю, только чтоб чем-нибудь помочь этим христианам». Князь же Юрий вместе с Кавгадыем пошли наперед в Орду, взяв с собой всех суздальских князей и бояр из городов и из Новгорода. И по повелению окаянный Кавгадый, написав много лжи, свидетельствовал на блаженного Михаила. |
|
|
