| Здесь православные чувствовали себя довольно сильными, воеводою киевским был князь К. К. Острожский. Даже городские власти, бурмистры, райцы, лавники, не только сами сопротивлялись митрополиту, но еще получали и возбуждали духовных и мирян не покоряться ему. Митрополит Рагоза ничего не мог сделать одною своею властию и пожаловался королю. И король в один и тот же день (2 декабря 1597 г.) подписал две грамоты в Киев: одну – к православному духовенству, а другую – к магистратским сановникам и приказывал, чтобы они не возмущались против своего верховного пастыря и во всем были ему послушны, – грамоты, совершенно похожие на ту, с какою прежде король обратился ко всем православным и которая так мало произвела действия в Киеве. Особенно резко обнаружилась эта непокорность митрополиту и самому королю в Киево-Печерской лавре. Мы уже видели, что еще в 1595 г. король хотел отдать ее митрополиту Рагозе и отнять у архимандрита Никифора Тура, но последний воспротивился и остался ее настоятелем. Теперь, после того как униатский Собор в Бресте осудил в числе других православных духовных и Никифора Тура на низложение и лишение места, король снова дал приказ отнять у него лавру и ввести во владение ею митрополита. Об этом он известил самого Тура и воеводу киевского князя Острожского, чтобы последний не препятствовал передаче лавры митрополиту Рагозе. Но когда возный земли Киевской Роман Овсяный, исполняя приказ короля, прибыл с двумя другими лицами в лавру, здесь встретили его пред воротами обители всею своею капитулою монахи, имея позади себя за воротами немало вооруженных людей, и объявили ему: «Мы имеем архимандрита, иного нам не нужно; митрополита в Киеве нет, а Михаила Рагозу, которого за отступничество от православия наши духовные низложили, мы не признаем за митрополита и увязать его в наш монастырь не дозволим». Возный пытался отворить монастырские ворота, чтобы идти к самому Никифору Туру, – монахи все закричали: «Не дозволим этого увязанья и будем обороняться силою» – и возного в обитель не впустили. |
| Протесты, жалобы, просьбы — вот чем обыкновенно отвечали православные на притеснения от униатов. И эти протесты, жалобы, просьбы раздавались непрерывно и в бесчисленном множестве на судах, сеймиках, сеймах, пред троном короля. Но чем же оканчивались? Большею частию они оставлялись без всякого внимания и рассмотрения, иногда даже вовсе не принимались. В королевском задворном суде если рассматривались, то почти всегда решались в пользу униатов. В трибунальных судах хотя очень нередко решались в пользу православных, но такие решения обыкновенно отменялись властию короля. На генеральных сеймах или отлагались (всего чаще) до следующего сейма, или решались под давлением короля пристрастно и несправедливо, не в пользу православных, а если и решались иногда, как в 1607 г., по желанию православных, когда им обещали дать законного, православного митрополита и епископов, то такие решения оставались только на бумаге и вовсе не исполнялись на деле. Неудивительно, если, не находя нигде правды и законной защиты и испытывая новые и новые насилия со стороны униатских владык, православные выходили из терпения и иногда решались на самоуправство. Митрополита Михаила Рагозу в Слуцке побили было камнями, Потею в Вильне отсекли два пальца, Рутскому и Мороховскому нанесли побои во Львове, Крупецкого, епископа Перемышльского, втолкнули в болото и не раз встречали и провожали камнями, Кунцевича в Могилеве всячески поносили и вооруженною силою не впустили в город, митрополичьего официала Грековича в Киеве утопили в Днепре. Не забудем, что в глазах христиан православных эти униатские владыки были не пастыри Церкви, а, по слову Спасителя, татие и разбойницы (Ин. 10. 8), которые старались только расхитить, разогнать и погубить православное стадо Христово и потому не заслуживали никакой пощады. Жаловались православные на притеснения от униатов, и совершенно справедливо, потому что униаты действительно нападали на них и, не имея ничего, хотели все отнять у православных и пользоваться чужим достоянием, а им насильно навязывали только унию. Жаловались и униаты на притеснения от православных, но совершенно несправедливо, потому что последние только защищались, хотя иногда и крутыми мерами, и не могли не защищаться от своих врагов . |
| Но козаки днепровские, точно так же, как и донские, не могли не громить турецких кораблей, иначе им негде было достать себе зипунов. Благодаря козакам мир с Турцией не мог быть надежен; поэтому опять поднялся вопрос: быть или не быть козакам? В 1618 году известный публицист польский, Пальчовский, признал нужным издать книжку: О козаках – уничтожить их или нет? Автор дает ответ отрицательный; по его мнению, истребить козаков бесчестно, бесполезно и невозможно. Бесчестно: ибо это значит исполнить требование неприятеля турка, истребить христиан, тогда как Украйна при дворах европейских считается единственною оградою христианства. Бесполезно: если не будем иметь соседями козаков, то будем иметь соседями турок и татар: что лучше? Невозможно: еще при короле Стефане хотели истребить козаков, да отложили намерение за невозможностью, а тогда козаков было гораздо меньше, чем теперь. Если кто скажет, что можно, немецких рыцарей уничтожили же, то отвечаю: «с немецким орденом Польша боролась 200 лет, пока его уничтожила; кто будет советовать начать двухсотлетнюю борьбу с козаками для их уничтожения, того надобно подвергнуть остракизму». По смерти Сагайдачного, усилившиеся волнения религиозные, борьба униатских епископов с православными, усилившееся гонение на православных, убийство главного гонителя Кунцевича – все это выдвигало козаков на первый план, как защитников православия, тем более, что православная западнорусская церковь получила теперь в лице митрополита Иова Борецкого правителя энергического, не похожего на Онисифора Девочку и Михаила Рагозу. Борецкий понимал смысл того крика народного, который так обеспокоил Льва Сапегу: «Лучше в неволю турецкую, чем терпеть такие притеснения!» Но Борецкий не хотел идти в неволю турецкую: у него были под руками козаки, у него была еще Москва в виду. В конце 1624 года встало волнение в Киеве; войт Федор Ходыка да мещанин Созон вздумали печатать церкви православные; митрополит сейчас же дал знать об этом в Запорожье гетману Коленику Андрееву и всему войску; гетман прислал в Киев двоих полковников, Якима Чигринца да Антона Лазаренка, велел им в окольных киевских городах собраться с тамошними козаками и идти в Киев для оберегания веры христианской; полковники исполнили поручение, явились в Киеве в 1625 году после Крещенья, распечатали церкви и схватили Ходыку с теми мещанами, которые умышляли вместе с ним против православия. |
| Влияние восточных патриархов было действительно весьма благотворным в настоящее время, и патриархи, а также посылаемые ими греки, были достойны всякого уважения. Бывшие около того времени в южной Руси восточные патриархи – Александрийский Иоаким и Константинопольский Иеремия – были люди в высшей степени достойные и приняли горячее участие в делах южно-русской церкви. Иоаким благословил основание Львовского братства, дал устав этому братству, посоветовал братству завести училище. Братство это было рассадником многих других братств в юго-западной Руси, заботившихся об истинном благе православной русской церкви. Братства следили за точным соблюдением православных церковных обрядов, следили за тем, чтоб епископы южнорусские вели жизнь соответственно своему званию и были истинными пастырями для своего народа, восставали против всяких попыток ввести унию, защищали православных на сеймах против всяких притеснений, основывали школы, заводили типографии и заботились таким образом о распространении в народе истинных религиозных православных убеждений. Восточные патриархи поддерживали братства во всех этих начинаниях. Из Греции от патриарха присылались требники и другие богослужебные книги 15 , с которых печатали братства. Патриарх не только благословлял братства на основание школ, но и оказывал им деятельную поддержку в этом деле: из Греции присылались образованные греки в братские школы. В имениях князя Острожского жило много образованных греков, переводивших и составлявших сочинения для поддержания православия и распространения грамотности. Будучи в южной России, Иеремия, патриарх Константинопольский, помог братствам и в их заботах о том, чтоб иметь истинных пастырей. Он низложил епископов, недостойно принявших этот сан или ведущих противную каноническим постановлениям жизнь, и, по просьбе братства, рукоположил нового митрополита в южную Русь, Михаила Рагозу: «я не знаю его, говорит Иеремия, но так как вы представляете его мне человеком достойным, то пусть будет митрополит». |
| 6 июля 1596 г. духовенство Пинска подало в Пинский гродский суд протест против планов И. подчиниться Римскому папе. Клир и миряне не хотели признавать власть Римского первосвященника и «отступать от древнего благочестия», от подчинения К-польскому патриарху, которого И. в то время, как видно из документа, продолжал поминать за богослужением, хотя и дал ранее обязательство подчиниться папе. Протест, внесенный в пинские гродские книги, подписало не только белое духовенство, но и представители монашества: лещинский архим. Елисей (Плетенецкий) и игум. пинского во имя вмц. Варвары жен. мон-ря Евфимия (Войнянка-Сновская). Все подписавшиеся обязались в случае принятия епископами унии не признавать их и считать клятвопреступниками. И. присутствовал на унийном Брестском Соборе. 6 окт. 1596 г. он встречался с 6 депутатами от правосл. Брестского Собора, приглашавшими митр. Михаила (Рагозу) и др. епископов присоединиться к ним. Митрополит к депутатам не вышел, послав ответ через И. В правосл. Брестском Соборе участвовали мн. представители духовенства Пинской епархии: протопоп Димитриевского кафедрального собора Пинска Феодор, архим. Елисей (Плетенецкий) и др. Все они за нежелание принять унию митр. Михаилом (Рагозой) были лишены сана (Там же. 109). В 1596 г. из 14 приходских церквей Пинска только Димитриевский кафедральный собор и Рождество-Богородицкий храм перешли в унию, остальные 12 приходов и 2 мон-ря (вмц. Варвары и Лещинская архимандрития) остались православными. Во 2-м кафедральном городе епархии Турове все храмы, объединенные в Турово-Ильинскую протопопию, отказались признать власть И. и перейти в унию. Непрочность власти И. объясняется тем, что Туров и ряд др. населенных пунктов Пинско-Туровской епархии принадлежали кн. Константину Константиновичу Острожскому, влиятельному защитнику православных, открывшему в Турове школу. В 1597 г. грамотой короля был смещен с должности настоятеля Лещинской обители архим. Елисей (Плетенецкий); пользуясь поддержкой братии, он продолжал управлять мон-рем до 1605 г., когда мон-рь захватил униат. Владимирский и Брестский еп. Ипатий Потей (Там же. 162). Не подчинившийся И. протопоп Феодор умер в нач. 1598 г. православным, но его сын Андрей, кандидат на должность протопопа, был обязан королевской грамотой от 10 апр. 1598 г. принять иерейскую хиротонию от И. (Там же. 129). |
| Трудно поверить последним словам грамоты: панове рада еще могли участвовать в избрании Михаила, по крайней мере те, которые находились с королем в Вильне, но православное рыцарство, т. е. дворянство Литовской земли, рассеянное по всей стране, решительно не могло в такой короткий срок принять участие в избрании митрополита, и о рыцарстве упомянуто в грамоте, может быть, потому только, что о нем обыкновенно упоминалось в подобных грамотах короля и она написана по готовой, издавна установившейся форме, если не предположить намерения скрыть правду . Известно письмо виленских иезуитов к Рагозе, писанное в то время, когда он был уже митрополитом. Здесь они напоминают ему, что он возведен на свою кафедру «без содействия» дворянства , а только определением самого короля; уверяют митрополита, что они «тем пламеннее желают его благорасположения, чем б?ольшую и б?ольшую усматривают в нем склонность к латинской Церкви», что «велика будет радость всех латинян, когда они увидят счастливое совершение столь давно желаемой унии в правление и при мудрой деятельности такого великого пастыря», что «не менее блистательно будет, когда он в качестве примаса Восточной Церкви, находящейся в польских владениях, будет заседать в сенате рядом с примасом королевства», и, между прочим, дают Рагозе такой совет: «Что касается мирян, особенно простого народа, то, как Вы доселе благоразумно поступали, так и впредь Вам нужно, сколько возможно, беречься, чтобы не подать им малейшего повода догадаться о Ваших намерениях и целях» . Мы отвергаем мнение, будто Михаил Рагоза воспитывался у иезуитов, был их учеником: иезуиты появились в Литве только с 1569 г., а Михаил в 1576 г. был уже «дворным» писарем у воеводы Волынской земли князя Богуша Корецкого и с 1579 г. сделался архимандритом минского Вознесенского монастыря . Но приведенные слова иезуитского письма невольно располагают думать, не вошли ли иезуиты в сношение с Рагозою еще до избрания его на митрополию и, обольстив его обещанием митрополитской кафедры и сенаторского кресла, если он согласится действовать в пользу унии, не условились ли с ним, как ему действовать на митрополитской кафедре, чтобы до времени скрывать от православных свои намерения и цели? А затем, может быть, и убедили короля избрать Рагозу на митрополию. |
| Между тем, в южной России, усилия хитрого иезуита Антония Поссевина, отринутого Иоанном, о восстановлении союза Флорентинского, возымели, наконец, желанный успех, под покровительством Сигизмунда. Притеснения вельмож, которые вопреки статуту Литовскому, данному при его коронации, силою приобретали себе имения православного духовенства, принудили Митрополита Онисифора , пастыря ревностного, испросить новые привилегии у Короля, для ограждения своей Церкви. Уже десять лет управляя ею, с трудом мог он, при Стефане Батории, отклонить введение нового календаря Григорианского, запрещенного окружною грамотою Патриарха Иеремии. С одной стороны беспрестанные гонения, и внушения тайные и явные, к измене православию; с другой слабость защиты и крайняя борьба за основные права свои, произвели послабление нравов в духовенстве и неправильность в избрании Епископов. Сам Митрополит, хотя жития непорочного, был женат дважды, вопреки канонов, равномерно и Епископ Луцка Кирилл Терлецкий, первый виновник Унии. Патриарх Иеремия, посещая впервые паству, не мог равнодушно смотреть на подобные беспорядки: властью своею он отрешил Митрополита Онисифора, и посвятил на его место представленного ему в Вильне дворянами Литовскими, Михаила Рагозу , против своего желания, по свидетельству летописи, как бы предчувствуя его отпадение. К несчастью двоеженство и порочная жизнь Епископа Луцкого не были еще тогда известны Патриарху, обольщенному его притворною ревностью, но Иеремия лишил сана преступного архимандрита Супрасльского Тимофея, и отправляясь в Москву поручил новому Митрополиту созвать в его отсутствие собор для исправления церковного. Чувствуя необходимость просвещения, Патриарх Иеремия, по примеру той ставропигии, какую основал он в Успенском монастыре города Львова, принял под свое особое покровительство и училище братской Святодуховой обители в Вильне, объявив ее ставропигиальною, а на обратном пути благословил в Киеве начало Богоявленского братства, впоследствии преобразовавшегося в академию; потому что он видел, какое преимущество имели над православными образованные ревнители западной Церкви, иезуиты. Архиепископ Елассонский Арсений, сопутствовавший ему в Москву с Митрополитом Монемвасийским, где остался и получил епархию Суздальскую, может быть не без цели, взят был Иеремиею, из ректоров училища Львовского, чтобы на пути своем распространять повсюду просвещение. |
| Решение о переходе в лагерь униатов созрело у М., по всей вероятности, под влиянием Гедеона (Балабана) и Кирилла (Терлецкого). В Густынской летописи сообщается, что Кирилл «прельстил» Гедеона и М. (1-й гневался на патриарха за поддержку Львовского братства, 2-й попал в немилость к митрополиту) (ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1843. С. 371). В «Перестороге» порядок «уговоров» другой: Кирилл склонил сначала Ипатия Потея , затем Гедеона и Дионисия (Збируйского), а уже потом М. ( Ahohiм. Пересторога//Украïнська лim-pa XVII ст. К., 1987. С. 34, 35). Ценное свидетельство приведено в письме Петра Скарги от 27 сент. 1595 г., который утверждал, что инициатор униат. движения Кирилл (Терлецкий) сначала «перетянул на сторону унии» М. и Гедеона (Балабана), а те затем привлекли Михаила (Рагозу) и Ипатия Потея (Listy ks. P. Skargi z lat 1566-1610. Kraków, 1912. S. 253-261). «Поход» в унию М., как и Гедеона (Балабана), был недолговременным. 1 июля 1595 г. еп. Гедеон внес во владимирские гродские книги протестацию по обвинению Кирилла (Терлецкого) в фальсификации документов: якобы последний, как патриарший экзарх, получил от епископов, в т. ч. от Гедеона, чистые бланки с подписями («мемраны», «бланкеты») и в 1590 и 1594 гг. вписал в них требования заключения унии с католич. Церковью без ведома еп. Гедеона. По-видимому, Львовский епископ подал протестацию под влиянием кн. Константина Константиновича Острожского, стремившегося остановить процесс подготовки унии: в июне 1595 г. состоялась встреча Гедеона (Балабана) с князем и последний убедил епископа помириться с Львовским братством и остаться в Православии. В авг. того же года такой же протест подал М., фактически скопировав протестацию Гедеона. М. не жаловался на подделку униат. грамоты от 24 июня 1590 г., поскольку он тогда еще не был епископом, он оспаривал правомочность декларации Сокальского съезда. В «деле бланкет» фигурирует также Перемышльский еп. Арсений (Брылинский): на одной из чистых «мемран» есть его подпись и печать (РГИА. Ф. 823. Оп. 1. Д. 155. Л. 1-2). По всей видимости, М. присоединился к антиуниат. акции, организованной кн. Острожским в результате 3-стороннего соглашения между князем, Гедеоном (Балабаном) и Львовским братством. Причины отхода Гедеона и М. от участия в подготовке унии объясняются последующими событиями, когда и во Львовской, и в Перемышльской епархиях население, прежде всего многочисленная правосл. шляхта, сохранило свою веру, а Гедеон и М. были тесно связаны с местной шляхетской средой. |
| На место его поставлен был Михаил Рагоза, человек ума недальновидного, характера слабого, нрава переменчивого. Едва только уехал патриарх в Москву, как неудовольствие, оставленное им в Малороссии, произвело крамолу. Князь Константин Острожский обвинял Кирилла Терлецкого, епископа луцкого, в важных преступлениях, как-то: прелюбодеянии с невесткою, делании фальшивой монеты, убийстве и проч. Патриарх нарядил следствие, Кирилл оправдался, но все-таки боясь, подущал против патриарха – Рагозу. Обида, нанесенная Иеремиину посланнику, раздражала патриарха: он предоставил Мелетию, епископу владимирскому, созвать собор для наказания преступных, хотя бы в числе их был и митрополит Михаил. Кирилл отклонил Мелетия и, после скорой кончины его, выхлопотал место владимирского епископа своей креатуре Ипатию Поцию, бывшему когда-то брестским кастелляном, человеку ловкому, ученому, расположенному к католицизму. Слабый Михаил сделался их орудием. К этому триумвиратству присоединилось несколько духовных: душой союза был Поций. Хитрый епископ созвал иерархов в свой епархиальный город Брест, и убеждал их отправить посольство к королю и сенату, под видом просьбы привилегии. Изготовлены бланкеты для непредвидимых случаев, и подписаны известным числом епископов. Потом написали на бланкетах два прошения: одно к королю, другое к папе о присоединении греческой Церкви к римской. Вслед за тем, Терлецкий и Поций поехали по епархии склонять духовных и мирских на унию. Во Львове был другой собор, а в Бресте третий. На последнем митрополит убеждал принять унию, уверяя, что иерархи получат место в сенате. Не смотря на жаркое восстание Михаила Копыстенского и Гедеона Балабана, решено было принять унию и отправить к папе посольство. В июле 1595 года король утвердил приговор, подписанный малым числом духовных, – светские как видно ничего не знали, ибо Рогоза и после того обманывал князя Острожского 56 . Из этого первого начала унии видно: 1) Что первый повод к ней вытекал из безнравственности духовенства и слабости иерархов. |
| Поучившись там, они обыкновенно совращались в латинство и по возвращении в орден питали отвращение к православию. И такие – то мнимо – униаты католики, вступившие в орден и униаты, совращенные в латинство) сплошь и рядом занимали высокие иерархические места в униатской Церкви. Неудивительно, что здесь они действовали в пользу сближения унии с католичеством и подготовляли переход из нее в чистое католичество. § 35. Меры, употребляемые православными в борьбе с унией С своей стороны православные употребляли всевозможные меры в борьбе с унией и католичеством. Магистраты, ратуши, владельческие канцелярии и суды были завалены их жалобами на притеснения. На сеймиках и общих сеймах постоянно заявлялись протесты и просьбы православных дворян и депутатов. Из них особенно замечательны: речь волынского депутата Лаврентия Древинского на варшавском сейме 1620 г. 706 , суппликация, составленная Мелетием Смотрицким и представленная на сейм 1623 г. 707 , и «синопсис», излагавший жалобы, права и вольности западнорусского народа, в печатном виде представленный на сейм 1632 г. виленским братством св. Духа 708 . Бывали случаи, что жалобы и просьбы православных на сеймах принимали тон настойчивых требований; так, напр., православные, съехавшиеся на сеймы генеральный 1597 г., а также конвокационный и избирательный 1632 г., отказывались приступать к решению каких – либо государственных дел, пока не будут удовлетворены их ходатайства в пользу православной Церкви 709 . Не раз православные пытались искать правды и защиты у самого короля (Острожский, Сагайдачный и пр.). Но все это большею частью оставалось без последствий. Несколько раз, выводимые из терпения, православные дозволяли себе самоуправство в отношении к притеснителям. Так: в Слуцке едва не побили камнями униатского митр. Михаила Рагозу (1598), в Вильне какой – то гайдук сделал покушение на Ипатия Поцея и, по счастливой для Поцея случайности, отрубил ему лишь два пальца (1609), во Львове побили Рутского и Мороховского; Крупецкого, еписк. |
|
|
