| Церкви и борьбы с неправосл. учениями посредством выпуска богословских сочинений и устройства школ. По мере развития братского движения к нему присоединялись представители правосл. знати и шляхты. Крупнейшие братства в Вильно, Могилёве и Слуцке получили ставропигиальный статус. Однако усиление влияния братств и их вмешательство в церковные дела ущемляли епископскую власть и вызывали стремление избавиться от непрошеной опеки. Требование со стороны братств присылки Патриаршего экзарха для суда над недостойными иерархами представляло прямую угрозу для мн. архиереев. Все это заставляло западнорус. владык искать покровительства у папы и видеть спасение в унии с Римом. Идея церковной унии находила поддержку и со стороны гос. власти, заинтересованной в религ. единстве многоконфессиональной страны и разрыве связей между Киевской митрополией и др. частями правосл. мира. Приняв решение о подчинении папе, западнорус. епископы (Киевский митр. Михаил (Рогоза), епископы Владимиро-Волынский Ипатий (Потей) и Луцкий Кирилл (Терлецкий)) выставили условие сохранения правосл. догматики и обрядов. Однако папская курия настояла на принятии католич. вероучения, православным были оставлены только обряды, но с оговоркой, если таковые не противоречат католич. учению. О подчинении Римскому папе Киевской митрополии было объявлено 9 окт. 1596 г. на Соборе в Бресте. Одновременно с униатским в Бресте заседал правосл. Собор под председательством св. Никифора, экзарха К-польского Патриарха, при участии Кирилла Лукариса, экзарха Александрийского Патриарха, епископов Львовского Гедеона (Балабана) и Перемышльского Михаила (Копыстенского), большого числа архимандритов, игуменов, священников и мирян. Безопасность участников Собора обеспечивал поборник Православия кн. К. К. Острожский. Собор проклял унию, епископов, принявших ее, лишил сана. Основываясь на постановлении униатского Собора, король признал законной только греко-католич. (униатскую) церковь, правосл. Церковь объявил не подчинившейся «свободному» решению Собора, а потому не имеющей права на существование (подробнее об униатской Церкви в Б. |
| Денасий, инок. Обращение и присоединение на Афоне австрийского галичанина униата в Православие и о гонениях на Православие в Галиции или Червонной Руси. Шамордино, Калужской губ., 1913. 12 с. Деяния Собора Греко-католической Церкви во Львове 8– 10 марта 1946 года. Перевод с укр. яз. на рус. канд. богосл. свящ. В. Шоломицкого. Л., ЛДА, 1965. 163 стр. Машинопись. Дiяhhя Собору Греко-католицькоï Церкви. Льbib, 1946. 174 с. Дмитрук К. E. С крестом и трезубцем. М., Политиздат, 1980. 224 с. – [О деятельности униатской церкви на современном этапе США, Канады, ФРГ, Англии]. Документы, объясняющие историю западнорусского края и его отношения к России и к Польше. СПб., 1865. 256 стр. На рус. и фр. яз. Документи poзnobiдaюmь. Ужгород, 1971. Дорош С., Корецькии Д. Крах yhiamcьkoro мiciohepa. – «Людина i cbim», 1980, 1, с. 38–42. Духовно-полемические сочинения иерея Михаила Оросвиговского Андреллы против католичества и унии. Тексты. Praha, 1932. 300 с. Жовнирович Иосиф, священник. Манявский скит в борьбе за Православие в Галиции в XVII–XVIII вв. Курсовое сочинение. Загорск, МДА, 1967. 80 стр. Машинопись. Жукович П. Н. Брестский собор 1596 года (по новооткрытой грамоте, содержащей деяния его). СПб., 1907. 27 с. Жукович П. Н. Об общем положении церковных дел в Галиции. [Пг., 1915]. 24 с. Жукович П. Н. Протестация Иова, митрополита Борецкого, и других западнорусских иерархов. СПб., 1909. 19 с. Жукович П. Н. Сеймовая борьба православного западнорусского дворянства с церковной унией (с 1609 г.). Вып. 1–5. СПб., 1903–1910. Завитневич В. З. О значении западнорусской богословско полемической литературы конца XVI и начала XVII веков и месте, занимаемом в ней «Полинодией» Захарии Копыс тенского. [Б. м. и г.]. 13 с. Завитневич В. З. «Полинодия» Захарии Копыстенского и ее место в истории западнорусской полемики XVI–XVII вв. Варшава, 1883. 400 с. Заметки по поводу празднования в Галицкой Руси 300-летней годовщины Брестской унии. СПб., 1895. 48 с. Западная Русь в борьбе за веру и народность в XVII–XVIII вв. (1654–1795). Т. 1. Киев, 1905. 394 с. |
| По его словам, Перемышльская епархия была обширнейшею из всех западнорусских епархий; приходских церквей считалось в ней до трех тысяч. И Крупецкий, вступивший на Перемышльскую кафедру тотчас после православного епископа Михаила Копыстенского, хотя епископствовал здесь сряду 43 года, едва успел приобресть для унии до 600 церквей, т. е. одну пятую часть всех церквей епархии, а четыре пятых — 2400 церквей, значит, принадлежали еще православным. Вследствие такого преобладания православных не они терпели притеснения от униатов, а будто бы униаты от них, и более всех сам униатский епископ Афанасий Крупецкий. Несколько раз он был прогоняем с своей кафедры и опять возвращался на оную. Еще чаще, когда он путешествовал по епархии, православные и встречали и провожали его бранью, насмешками, камнями и грязью. Не раз он подвергался тяжким побоям, почти до смерти. Даже в 1640 г. жители Самбора и других мест покушались умертвить его, и он едва спасся от смерти . Православные, жившие в тех епархиях, которые остались под властию униатских епископов, именно в Пинской, Владимирской и Холмской, были причислены, сколько можно догадываться, к соседней епархии, Луцкой, и отданы в ведение православного епископа Афанасия Пузины, хотя иногда действовал по отношению к ним и сам непосредственно митрополит Петр Могила как экзарх патриарший. Положение этих христиан в разных местах было неодинаковое, но большею частию плачевное. В Пинске они имели две церкви: святого Феодора Тирона, переданную им в 1633 г., и Богоявления, которую соорудили вновь и при ней основали свой монастырь и братство по королевской грамоте 1634 г. Наблюдение за этими церквами и монастырем Петр Могила поручил настоятелю Купятицкого монастыря, находившегося в одной миле от Пинска, Илариону Денисовичу, который потому и назывался игуменом купятицким и пинским . Жители Каменца Литовского, состоявшего во Владимирской епархии, воздвигли в своем городе церковь Воскресения Христова, снабдили ее всеми церковными принадлежностями, наделили грунтами, пляцами, огородами и просили митрополита Петра Могилу, чтобы благословил устроить при той церкви монастырь. |
| В чем состояли неподобные речи про митрополита и Перемышльского епископа, против которых оправдывался последний, из письма его не видно . Но не были ли это слова самого львовского братства, которые поместили они в своем послании (от 6 февраля) к Вселенскому патриарху, что «Перемышльский епископ с женою на епископство возведен»? Во всяком случае мысль, будто это была молва о преклонности Михаила Копыстенского к унии и будто он в своем письме к львовскому братству опровергал эту именно молву, есть совершенно произвольная догадка . Виленское Свято-Троицкое братство «размножилось»: в число членов его вступили Федор Скумин, воевода новогрудский, и Богдан Сапега, воевода минский, со многими другими знатными лицами, как извещало патриарха от 6 февраля львовское братство. Средства виленского братства также увеличивались. Богдан Сапега еще в 1588 г., будучи каштеляном смоленским, подарил братству каменный дом и двор в Вильне, находившийся на Большой замковой улице пред Рыбным рынком и приносивший немалые доходы. В 1591 г. братство купило каменный дом у пана Яна Николая Нарушевича, а в следующем году получило в дар дом от одного из членов своих, кравца Яцка Кондратовича: оба дома стояли рядом, вблизи Троицкого монастыря, на противоположной стороне улицы у Острой брамы. Здесь-то поместило братство свою школу и ее учителей, во главе которых находился Кирилл, прибывший из Львова. А король Сигизмунд III освободил в 1592 г. своею грамотою братские домы от всякого постоя и других городских повинностей. Одно только важное неудобство испытывало братство: оно имело у себя свой церковный причт, но не имело своей церкви, а Троицкий монастырь, при котором оно существовало, братству не принадлежал. Еще в 1584 г., как мы видели, Стефан Баторий предоставил право на этот монастырь виленским бурмистрам, радцам и лавникам греческой веры, которые составляли особое братство, панское, или бурмистровское, или городское, но предоставил с тем, чтобы они вступили в управление монастырем только по смерти митрополита Онисифора. |
| вероисповедных противников друзьями по несчастью. Это сотрудничество не имело целью церковное единение, целью его «была общая борьба за религиозную терпимость в стране» (10). В 1605 г. выходит в свет книга под названием «Перестрога» (т.е. Предостережение), в которой православный участник Брестского собора (Львовский священник) изъясняет причины Унии и критикует насильственные способы её распространения. В 1610 г. Виленское Православное братство издаёт знаменитый «Фринос», т. е. плачь Восточной Матери-Церкви, Мелетия Смотрицкого. В этом сочинении излагается православное учение и яркими красками изображается бедственное положение Православной Церкви в Речи Посполитой. «Православные приняли это сочинение с восторгом. Католики вооружились против него всеми тонкостями своей диалектики, обвиняли его автора в лютеранстве и кальвинизме и даже в государственной измене. Правительство запретило покупку и продажу «Плача» под угрозой страшной денежной пени. К сожалению. Мелетий Смотрицкий не устоял в Православии. Под давлением тяжёлых обстоятельств, он изменил Православию и перешёл в Унию...» (27). В 1621 г. вышла из печати «Полинодия» или «Возвращение на старый путь» архимандрита Захария (Копыстенского), в которой автор призвал уже униатов возвратиться в Православную Церковь . Кроме полемических книг братства издали ряд богослужебных: «Псалтирь» (1612), «Требник» (1624), «Служебник» (1624), «Полуустав» (1622), «Часослов с Псалтирью» (1631) и др. Эти и другие книги, издаваемые братчиками, несомненно, служили сохранению православной веры в народе и помогали противостоять униатскому наступлению на Православие. Но силы, конечно, были слишком не равные. «Борьба униатов с православными стала вестись более энергично, когда на митрополичьем престоле после кончины Михаила Рогозы (1599) оказался Ипатий Потей. Он отнимал у православных монастыри, земельные пожалования, замещал православных священников униатами» (44). Он выжил православное братство из Свято-Троицкого монастыря и основал там униатское, во главе с архимандритом Иосифом (Рутским), воспитанником иезуитов. |
| К сожалению, Маласпина не указал, кто какую позицию занял и вообще кто именно присутствовал на совещание 846 . Но об этом можно догадаться, зная из прежних донесений нунция, что в «конгрегациях», посвященных унии, участвовали кардинал Ежи Радзивилл, канцлер литовский Лев Сапега, перемышльский католический епископ Гослицкий и некие теологи. Вероятнее всего, на заключительное совещание были приглашены и другие сановники Речи Посполитой. Можно поддержать догадку О. Халецкого, что решительным противником посольства в Рим и сторонником прямой инкорпорации православной церкви были перемышльский католический епископ Гослицкий, который не принимал никакого участия в дальнейших событиях, занимал позднее непримиримо жесткие позиции по отношению к православным и «отлучил» от церкви перемышльского православного епископа Михаила Копыстенского, в августе 1595 г. отказавшегося от поддержки унии 847 . Сторонника инкорпорации православной церкви О. Халецкий видит и в примасе Карнковском, который и позднее, в конце 1597 г., возвращался к этой идее, был в сложных отношениях с нунцием и одновременно поверх головы нунция сносился с Константином Острожским, на что Маласпина жаловался в рапорте от 20 октября 1595 г. 848 Представителями другой позиции был, вероятнее всего, кардинал Ежи Радзивилл, в то время краковский епископ, в чьей резиденции проходила встреча. Он был тесно связан с нунцием и прежде занимал кафедру виленского епископа, так что был хорошо знаком с состоянием православной церкви и отношением православного общества к унии и католикам 849 . Поскольку единого мнения не сложилось, собравшиеся обратились к нунцию. Однако Маласпина уклонился от ответа, не желая брать на себя ответственность. Участники совещания решили выслушать самих Потея и Терлецкого. Они были приглашены и ответили на ряд вопросов. Они сказали, что уверены в поддержке митрополита и других епископов. Отвечая на вопрос об отношении к унии остальной части духовенства, епископы заявили, что уверены в поддержке духовенства своих диоцезий, хотя духовенство в целом не пользуется «в народе» тем же авторитетом, что польский клир. |
| Обращение Острожского к протестантам и сам текст его послания съезду в Торуне 823 были использованы польским правительством как предлог, чтобы открыто отказаться об обещания разрешить созыв православного собора. Зная корреспонденцию между Римом и Краковом, легко понять, что такой собор был бы запрещен в любом случае. Стоит обратить внимание и на то, что нунций, который в своих донесениях часто писал о торуньском съезде протестантов, ни разу не упомянул в это же время вопрос о созыве православного собора. «Луцкая декларация четырех епископов» от 27 августа 1595 г. Нежелание польской стороны допустить созыв православного собора вполне понятно не только в свете контактов Острожского с протестантами, но и в связи с нараставшей внутри самого православного общества оппозицией против унии. Но позиция многих представителей православного духовенства оставалась – по крайней мере внешне – удивительно непоследовательной. Митрополит Рагоза, с одной стороны, заявлял о себе как о противнике унии, с другой – почти одновременно писал Николаю Христофору Радзивиллу о своем стремлении к «единству со святой католической церковью» 824 . 18 августа перемышльский епископ Михаил Копыстенский подал протест против подготавливаемой унии 825 , но 27 августа он вместе с другими епископами, в том числе и с Гедеоном Балабаном, подавшим аналогичный протест 1 июля, подписал в Луцке (резиденция Кирилла Терлецкого) новую унионную декларацию. Луцкая декларация была подписана и скреплена печатями четырех епископов – Кирилла Терлецкого, Михаила Копыстенского, Гедеона Балабана и Дионисия Збируйского. В ней говорилось, что епископы вместе с митрополитом Рагозой вторично подтверждают решение о «святом соединении» и будут держаться этого решения до смерти. Противники унии подвергались отлучению («тоею грамотою нашою спольною их откидаемо»). Опираясь на июльскую грамоту Сигизмунда III, который запретил мирянам вмешиваться в церковные дела, епископы грозили отлучением тем прихожанам своих епархий, которые посмеют «вдаваться в справы духовные» 826 . |
| В заключении определяют, чтобы удержаны были все обряды и совершение таинств сообразно с восточной Церковью , разве только поправить некоторые статьи, препятствующие унии. К сему Соборному определению присовокупили они Соборное свое послание к Папе от 12 июня 1595 г. В сем послании повторяют они то же, что и в Соборном определении; а в заключении дают доверенность своим посланникам от имени митрополита и епископов и всего духовенства и вверенных им овец, предложить покорность Папе. Под сим посланием также подписи были митрополита Рагозы, Ипатия Поцея епископа Владимирского и Брестского, Кирилла Терлецкого епископа Луцкого и Острожского, Григория нареченного архиепископа Полотского и Витебского, Дионисия Збируйского Епископа Хелмского, Леонтия Пелчицкого епископа Пинского и Туровского, Ионы Гоголя архимандрита Кобринского и вторично его же под именем нареченного епископа Пинского и Туровского. Но там же оказались подписи и не соглашавшихся Михаила Копыстенского, епископа Перемышльского и Самборского; и Гедеона Болобана епископа Львовского (сие после изъяснено будет), а из низшего духовенства, мирских чиновников и народа опять ничьих подписей под сим посланием не было. Отступники не смели сего и требовать. Ибо знали и видели всеобщее от принимаемой ими унии отвращение; и поскольку словесные их убеждения мало действовали в народе, то издали они того же 1595 г. в Вильне на малороссийском или польско-русском языке книжку об унии 127 для оправдания своего отступничества и для перетолкования по папистскому разумению пяти спорных тогда между ими и православными статей, а именно 1) о происхождении Св. Духа 2) о чистилище по смерти 3) о верховной власти Папы в Церкви 4) о новом календаре, введенном с 1582 г. Папой Григорием VIII. и 5) об антихристе, коего существование тогдашние протестанты доказывали в лице Папы. В сей книжке для подтверждения папистических мнений собраны переиначенные и многие совсем подложные свидетельства якобы Отцов восточной Церкви. Сочинитель писал от имени русских православных будто бы епископов, но не объявил своего имени, а под посвятительным в начале книжки напечатанным письмом к Феодору Скумину, воеводе Новогродскому и Старосте Городенскому и Олитскому; подписался только: вашей милосли моего милостивого пана здавна знаемый слуга, а теперь и богомольца уставичный, негодный слуга Церкви Божией. |
| Первое крещение произошло в эпоху Рюрика, Аскольда и Дира, К-польского патриарха Игнатия, имп. Василия Македонянина, равноапостольных Кирилла и Мефодия. По мнению К., Русь была крещена не «схизматиком» патриархом Фотием, а преданным Риму патриархом Игнатием, Кирилл и Мефодий получили благословение на создание слав. богослужебного языка от папы Адриана и были им посланы в слав. страны. Два последующих этапа христианизации Руси автор не раскрыл, «забыв» о крещении страны равноап. кн. Владимиром (Василием) Святославичем . Как и др. представители этого поколения униат. иерархов, К. был заинтересован в сохранении и особого обряда, и богослужения на слав. языке, отсюда своеобразная апелляция к кирилло-мефодиевским традициям. «Obrona iednoci cerkiewney...» - 1-е издание, в к-ром цитировалось пространное Житие Константина-Кирилла, к-рое К. нашел в рукописном собрании Супрасльского мон-ря. В разделе «Что произошло на Руси после принятия святого христианства» К. привел имена 16 Киевских митрополитов XIII-XVI вв., которые, по его мнению, находились в канонических отношениях с Римом (список заканчивается Ипатием Потеем); автор высоко оценивает их деятельность. Митрополитов, враждебных к Риму, К. считает хотя и благочестивыми, но «неучеными простаками». Автор приводит выдержки из трудов отцов Церкви, богослужебных песнопений, сочинений церковных писателей, к-рыми стремится доказать первенство ап. Петра и Римского престола. Представляет интерес рассказ К. о секретных переговорах об унии митр. Михаила (Рагозы) с белорус. магнатом Ф. И. Скуминым-Тышкевичем. Провозглашая единство униатства с Римской Церковью, К. считает униатов в этническом отношении «Русью», одновременно он признаёт «русскость» православных. К. полагает, что конфессиональный раскол Руси - это временное явление, объединение произойдет под властью папы (Московский Патриархат он считает нелегитимным). Ответом на полемический трактат К. стала «Палинодия» Захарии (Копыстенского) , в ней правосл. автор подверг сокрушительной критике аргументацию К. |
| Из этого вытекает, но в прикровенной форме, что собор принял все, что приняли в Риме Кирилл и Ипатий, т. е. всю латинскую догматику. Но для народа так и осталось неясным на долгое время: что именно было принято в области веры? Часть карпатороссов так и осталась при наивном убеждениичто в унии сохранилась неприкосновенной вся русская киевская вера со дня св. Владимира. По прочтении данного акта, латинские бискупы облобызали русских, ставших униатами, епископов, и уже вместе с ними отправились в латинский храм для пения Те Деум. После молебна было произнесено отлучение на возглавителей православной стороны: на Гедеона Болобана еп. Львовского, Михаила Копыстенского еп. Перемышльского, на Киево-Печерского архимандрита Никифора Тура, всего на 9 архимандритов к 16 протопопов поименно и в общей форме на все духовенство, не принявшее унии. На следующий день это отлучение было обнародовано с заключительной просьбой к королю: на место отлученных лиц назначить всюду лиц, принявших унию. Православные 9-го октября заседали с раннего утра. Духовное коло под председательством Никифора открыло суд над митрополитом и епископами-отступниками за то, что: они нарушили архиерейскую клятву верности патриарху и православной вере; пренебрегли правами КПльского патриарха в его пределах по постановлению древних соборов; самовольно, без участия и патриарха и вселенского собора, дерзнули решить вопрос о соединении церквей и, наконец, пренебрегли троекратным вызовом их на объяснение пред патриаршими экзархами и собором. После признания всех этих вин доказанными, экзарх Никифор встал на возвышение и, держа в руках крест и Евангелие, торжественно произнес от лица собора лишенными священного сана – епископов-отступников. Приговор этот члены духовного кола подписали. После этого коло мирян также торжественно дало «обет веры, совести, и чести»: – не повиноваться этим неистинным пастырям. А затем от лица всех членов собора, т. е. от двух его палат, соединенных вместе, послано – объявить об этом решении собора православного собору униатскому. |
|
|
