| Со времени присоединения митр. Амвросия к старообрядчеству все его адм. распоряжения, равно как и распоряжения его преемника митр. Кирила (Тимофеева), совершались при непосредственном участии П. В течение почти 15 лет после поселения П. в Белокриницком мон-ре он стоял за всеми ключевыми адм. решениями, будь то иерархические или хозяйственные дела. П. готовил офиц. документы: послания, обращения, извещения, грамоты. Для поставления наместника Белокриницкого митрополита была создана особая кафедра о-ва Майнос (Турция), на которую 6 янв. 1847 г. был хиротонисан избранный по жребию Кирил (Тимофеев). При участии П. 24 авг. 1847 г. состоялось рукоположение на Славскую кафедру Аркадия (Дорофеева), 1-го старообрядческого архиерея за пределами Австрии (с. Слава (ныне Слава-Русэ, Румыния) принадлежало Турции). П. в Белокриницком мон-ре руководил строительством, занимался приобретением церковных принадлежностей, книг, недвижимости. На нем лежали контакты с австр. властями, переписка с влиятельными российскими старообрядцами, дела, связанные с духовным судом. В 1847 г., после ареста Геронтия (Колпакова), П. совершил поездку в Москву, чтобы добиться его освобождения, но сделать это было невозможно. В 1848 г. под давлением российских властей по распоряжению австр. министра иностранных дел К. Меттерниха митр. Амвросий отправился в ссылку в г. Цилли (ныне Целе, Словения), Белокриницкий мон-рь был временно закрыт. В марте 1848 г. для обследования мон-ря прибыла комиссия, состоявшая из чиновников г. Черновцы. Благодаря тому обстоятельству, что у П. были налажены с ними деловые связи, итог работы комиссии был для старообрядцев самым благоприятным: мн. насельникам, а также еп. Кирилу, буд. митрополиту, было разрешено остаться в мон-ре, хотя формально он был объявлен закрытым. Вскоре здесь были поставлены новые архиереи: Онуфрий (Парусов) Браиловский, Софроний (Жиров) Симбирский (для старообрядцев России), в 1850 г.- Алимпий (Вепринцев) Тульчинский. Славская епископия была преобразована в архиепископию. Летом 1849 и в 1850 г. П. совершил 2 поездки в Цилли к митр. Амвросию, первую - вместе с иноком Алимпием, вторую - с еп. Онуфрием. В дек. 1851 г. в сан архимандрита Белокриницкого мон-ря был возведен Аркадий (Иванов), впоследствии архиеп. Васлуйский. П. подготовил «соборный акт» о выборе архимандрита, подписанный всей братией. При непосредственном участии П. 3 февр. 1853 г. в сан архиепископа был возведен Антоний (Шутов) и учреждена Владимирская архиепископия, для которой П. написал устав. (Знакомство П. и Антония произошло в 1851, оно описано Арсением (Швецовым) в очерке «Жизнь и подвиги Антония, старообрядческого архиепископа Московского и Владимирского» - Арсений (Швецов), еп. Собр. соч. М.; Ржев, 2010. Т. 2. С. 208-210.) В сент. 1853 г. грамотой, составленной П., за подписью митр. Кирила был учрежден Ясский экзархат ( Субботин. 1899. Вып. 2. С. 295-396). |
| Крестная смерть и Распятие для митр. Антония являются только следствием Гефсиманского моления Христа, в связи с чем их сотериологическое значение становится довольно ограниченным: «...умиляя людей, они открывают им хоть некоторую часть искупительной жертвы и, вводя их в любовь ко Христу, являются для них и для всех нас спасительными» (Там же. С. 314). Т. о., Крест и смерть Спасителя на Голгофе являются в понимании митр. Антония только страдательными образами, выражающими общее понятие об И., подлинная суть которого состоит в восстановлении послушания и «новоблагодатного единения любви» людей с Богом и между собой. «И основным в этом искупительном деле (у митр. Антония.- М. К.) нужно признать Гефсиманское борение» ( Флоровский. Пути русского богословия. 1937. С. 430). О том, что к концу жизни митр. Антоний, возможно, несколько переосмыслил свои сотериологические воззрения, косвенно свидетельствует его Окружное послание от 23 июля 1926 г., в к-ром признается факт разногласий вокруг его трактовки И. в «Опыте христианского православного катехизиса», что могло бы стать «предметом академических споров» (Церковные ведомости. Сремски-Карловци, 1926. 13/14. С. 3). Близким к позиции митр. Антония является понимание темы И. проф. МДА Тареевым, который не только не разделяет «юридической» концепции, но и присваивает ей статус «гностической»: «Не имеет никакого оправдания гностическая теория искупления, выступающая за пределы фактических отношений Христа, Его реального самосознания, и построяемая исключительно из ветхозаветных данных. Мы разумеем ту теорию, что Христос принес Себя в жертву божественному гневу для умилостивления за грехи людей и для избавления их от смерти» ( Тареев. 1908. Т. 2. С. 316). Понимание И. Тареевым сконцентрировано в следующем рассуждении: «Так Иисус Христос, Сын Божий, был распят грешниками и умер за грехи людей. Над объяснением этого события мысль человеческая останавливалась более часто, чем над чем-либо другим. Что Он умер именно за грехи людей,- это еще не объяснение факта, не богословская истина, а факт евангельской истории. |
| Митр. Антоний: Вы считаете это легковерием? М. Ласки: Легковерием? Я бы скорее сказала, вам и подобным вам людям ведомо чувство, которое подсказывает, что нечто, что можно назвать Богом, может существовать, но мне это представляется чувством, будто существует нечто, что уместно назвать Богом, а не доказательством, что Бог существует. Мне оно представляется скорее ощущением, чем подлинно доказательством. Митр. Антоний: Как бы вы разграничили доказанность, что нечто существует, и построение, которое мы назовем легковерием? Как отличить одно от другого? М. Ласки: Это трудный вопрос, но мне кажется, что доказательство – нечто такое, что, если его принять за достоверное, меняет весь ваш образ мыслей, его необходимо принять в учет, в противном случае любая картина мира, построения мира, которая у вас была прежде, будет неверна. И я склонна считать веру в существование Бога излишней. Кажется, Уильям Оккам сказал: «Не умножайте сущности без необходимости» 11 . Я не вижу, к чему надобна вера в Бога, не вижу, чтобы моя картина мира стала лучше, если я стану верующей. Вернее, я думаю, что моя картина мира будет искажена, так как, поверив в Бога, я буду склонна сглаживать вещи, вместо того чтобы глядеть в лицо тем гораздо большим трудностям, с которыми столкнусь, если не приму веры. Митр. Антоний: Понимаю. Чем же тогда, по-вашему, обоснован опыт верующих, говорящий, что Бог существует? Можно ли опровергнуть такого рода утверждение? М. Ласки: Такой опыт вовсе не представляется мне убедительным, потому что на основании собственного опыта, то есть переживаний, я могу сделать самые разные утверждения. В момент страстной влюбленности я могу сказать: «Вот человек, с которым я буду счастлива всю жизнь. Он – самое прекрасное, самое замечательное существо на свете». Но мои глаза ослеплены. Или при сильной температуре у меня могут быть галлюцинации. Или сияет солнце и наполняет меня неуместным оптимизмом. Или солнце скроется, и меня охватит ничему не соответствующий пессимизм. Ведь переживание должно уравновешиваться авторитетом, так же как авторитет должен быть уравновешен опытным переживанием, на основании одних лишь переживаний я могу оказаться сумасшедшей. |
| Митр. Антоний: Как в таком случае вы воспринимаете жизнь? Вы просто существуете, вы действуете согласно – я не сказал бы принципам, но – побуждениям? М. Ласки: Опыту и авторитету – собственному опыту, возможно более чистому, и наилучшему доступному мне авторитету, чтобы, насколько позволяют мои способности, на своем месте попытаться быть хорошим человеческим существом, выбирая там, где я способна сделать выбор, примиряясь – где мне не дано выбирать. Митр. Антоний: А как насчет шкалы ценностей? Существует ли такая шкала, от добра к злу, от лучшего к худшему, от уродства к красоте? Есть ли какое-то основание, на котором можно построить шкалу ценностей? М. Ласки: Здесь мудрить нечего, ответ будет очень простой, потому что я руководствуюсь тем, что говорит само за себя. То, от чего я чувствую себя лучше, – благо. То, от чего мне становится хуже, – зло. Но нужен и авторитет. Видите ли, опять-таки, я могу оказаться безумной. Я могу быть садистом. Если мне стало лучше, когда я бью ребенка, я должна обратиться к авторитету. Со мной что-то неладно. Мне следует обратиться к врачу. Но, думаю, то, от чего мне становится лучше в обществе, как существу общественному, если оно прошло проверку авторитетом – и религия является частью того авторитетного мнения, к которому я, конечно же, могу прибегнуть, – то, что ведет к здоровью, к моему здоровому существованию в обществе, это благо. То, что ведет к нездоровью, – зло. Митр. Антоний: Да, но здоровье и нездоровье – понятия очень относительные. М. Ласки: Так ли уж обязательно? Вы, в своем качестве бывшего врача, способны распознать состояние большего или меньшего физического здоровья. Так и мы идем к тому, чтобы уметь распознавать более общее состояние здоровья, например социальное здоровье некой общности, психосоматическое здоровье отдельного человека в целом; и одна из вещей, которые мы должны бы быть способны совершать в самих себе, опять-таки при помощи авторитета, это распознавать, что для нас благо – и здесь слово «благо» очень важно – и что зло. |
| Любя нередко, – говорил преосв. Антоний, – рассказывать о многообразных случаях особых благоволений царственных, Влад. Филарет тут же непременно повторял в заключение известное выражение: «за Богом молитва и за Царём служба никогда не пропадают, – прилагая его в прямейшем смысле к себе. Зато уж я крепко, крепко уповал во всю мою жизнь на Десницу Господню, и с верой и правдою служил всю службу царскую... Вот и ты потщись всемерно и, паче всего об этом... Иди всегда прямым путём... Это было моим всегдашним неизменным правилом. И было хорошо. Ох! часто и больно приводилось мне в жизни быть в больших и тяжких теснотах среди разных обстоятельств служебных... и сверху-то давят, бывало, и снизу неблагоприятствуют, да и со сторон-то теснят... А я всё держался одного своего прямого пути и так всегда рассуждал: как люди ни хитрят и сколько ни усиливаются, а Бог всех перемудрит и всё пересилит». Эти последние слова Владыка Филарет действительно продиктовал преосв. Антонию в прямой личный завет ему, когда последний во время болезни первого, сидя у его кровати, писал со слов его краткие записки о его жизни 292 . Все эти данные, относящиеся к характеристике собственно дяди преосв. Антония, всякий видит, какое близкое прямое значение имеют и в приложении к последнему. В описанное время пребывания в Киеве Императорских Величеств преосв. Антоний был Ректором Академии и, как упомянуто уже прежде, находился при Митр. Филарете неотлучно при всех личных отношениях его к Царственным Поклонникам. И был даже случай такого рода, что Митр. Филарет в присутствии Их Императорских Величеств, по старческой своей немощи имея однажды нужду в помощи всходить на возвышенность в пещерных местах, вдруг сказал: «ну ка, чадо Антоний, пособи мне... взойти-то... И остановясь для передышки, сказал перед Их Величествами: «да вот старый – что малый... Я вот его нянчил сам ещё малюткой, зато теперь он пусть нянчится со мной». Смысл этих слов, само собою, был понят Их Величествами касательно родственных отношений между Митр. |
| Митр. Антоний: Все-таки мне не ясно. Меня смущает то, что молитва обращена либо к Кому-то, либо в пустоту, но в таком случае я бы чувствовал, что если она обращена в пустоту, я не могу ею пользоваться. М. Ласки: В минуты глубокой печали и горя, когда естественно было бы прибегнуть к молитве, я в этом смысле молиться не могу, и это одна из тех вещей, без которых нам, атеистам, приходится обходиться. Я прекрасно понимаю, что было бы большой поддержкой и утешением – знать, что можно обратиться с молитвой, и, возможно, именно поэтому люди молятся, но нам это недоступно. Митр. Антоний: В моем восприятии важно не то, что есть Кто-то, к Кому обратить молитву, как то, что Бог, Который – верю я – существует, дает смысл всему, является как бы ключом гармонии, даже если все музыкальное произведение – полная дисгармония. Где ваш ключ к гармонии? Или мир совершенно бессмыслен? М. Ласки: Возможно, гармонии и нет. Уж конечно, попытки навязать гармонию на основе тех свидетельств, какие у нас есть, слишком выходят за рамки того, что мы вправе делать. Но мы можем искать гармонию в самих себе, гармонию вокруг себя. Мы можем искать то, что приводит нас в гармоничное состояние. Думаю, это даже наша обязанность. Это очень важная цель, но сказать, что есть большая, всеобщая, всеохватывающая гармония, нет, думаю, это самонадеянно. А Бог – одно из средств, каким навязывается эта попытка. Митр. Антоний: Я не говорю, что такая гармония есть, я бы сказал, что мы находимся внутри динамичного процесса дисгармонии и трагедии, и у этого процесса есть цель, к которой он направляем, есть конечное разрешение процесса, осмысление его. Какой смысл можно извлечь, построить из того винегрета, который являет собой жизнь день за днем? М. Ласки: Во-первых, я бы не стала искать ничего вроде конечного разрешения, это представлялось бы мне застоем и смертью. Игра, смена направлений – то к трагедии и беспорядку, то к гармонии, эти-то приливы и отливы и порождают творческое начало, но в целом, нет, я не стала бы его искать. Не вижу в этом смысла. |
| За период ректорства в Духовных Академиях епископ Антоний постриг более 60-ти студентов, из которых впоследствии большинство стали архиереями. Уже в позднейшие годы в своих поучениях он много и убедительно говорил о том, какие тяжелые жизненные последствия постигают тех, которые предполагая вступить на путь монашества, как бы услышав зов Божий, по каким либо житейским соображениям уклонились от этого пути. В 1900 г. 14 июля епископа Антония перевели на самостоятельную кафедру в г.Уфу, епископом Уфимским и Мензелинским. По предложению и.д.ректора, инспектора Казанской Академии от 17 авг. 1900 года, Преосв.Антония, епископа Уфимского и Мензелинского постановили: избрать в почетные члены Казанской Духовной Академии ввиду высокопреосвещенной и плодотворной деятельности, ввиду его солидных литературных и научно-богословских трудов, ввиду выдающегося церковно-ораторского таланта и неутомимого проповедования слова Божия и, наконец, ввиду его щедрой благотворительности и материального вспоможения нуждающимся студентам Академии. В 1902 г. 27 апр. Преосв.Уфимского Антония перевели на Волынскую кафедру епископом Волынским и Житомирским, Почаевской Успенской Лавры священноархимандритом. В 1906 году Преосв.Антоний был возведен в сан архиепископа. В 1908 г. управляя Волынской епархией, он первый из русских иерархов откликнулся на суждения по вопросу о восстановлении патриаршества в России, издав брошюру соответствующего содержания, как приложение к журналу «Русский Инок». Антоний с юных лет был большим приверженцем патриаршества. На учебнике русской истории Илловайского его рукой нанесены заметки, восхваляющие Патриарха Никона и порицающие царя Алексея. В 1911 г. Преосв.Антоний был награжден бриллиантовым крестом для ношения на клобуке. В 1912 был назначен членом Святейшего Синода с оставлением его на занимаемой кафедре. Высокопреосв.Антоний исконный друг и горячий покровитель Православной миссии, которую он широко развил при Почаевской Лавре, оказывающей глубокое миссионерское влияние на зарубежную Русь. |
| Проводником этого устава в С. – Петербургской Академии довелось сделаться о. Антонию. Переезжая в СПБ на новое место служения, о. Антоний не мог надеяться на особенно радушный прием. Петербургская Академия не привыкла видеть в своей среде монахов – начальников, а этот монах в добавок был пришельцем от вне. Но о. Антоний, мягкий, деликатный, благородный и высоко – просвещенный сумел скоро рассеять предубеждения. Уже через несколько недель служения он тесно, дружно сблизился с профессорами и в студенчестве нашел задушевную среду... С переездом в столицу архимандрита Антония захватил новый ряд деятельности, окружил и новый ряд лиц. Здесь началась его видная административная деятельность. Здесь же постепенно стали отражаться в этой деятельности те взгляды, то мировоззрение, которые вспоила и вскормила в нем родная мать – Казанская Академия, – те убеждения, которые сложились у идеалистов семидесятых годов» (стр. 53). 15 Апреля 1887 г. архимандрит Антоний назначается рек тором Академии, возводится в сан епископа Выборгского и делается вторым викарием С. – Петербургской митрополии. «Весьма интересны характер управления преосвященного Антония вверенной ему Академии и его «начальствование» над студентами... В основу своих отношений к студентам, преосвященный однажды навсегда положил высокие христианские нравственные начала, исключавшие всякий намек на «начальнический» тон, всякие «репрессии», узкую внешнюю дисциплину. Идеальным порядком студенческой корпоративной жизни он считал тот порядок, при котором студенты сами, без всяких внешних побуждений, вполне сознательно и убежденно исполняли бы свои прямые обязанности и сами же строго следили бы за соблюдением условии студенческого общежития. «Тогда – говаривал преосвященный Антоний – излишни были бы и звонки, и контроль инспекции, тогда двери всех комнат академического помещения никогда бы не запирались». В студенте преосвящ. Антоний прежде всего видел человека, самостоятельную личность; он уважал все права этой нравственной личности, и в то же время требовал от нее строгого исполнения законных обязанностей, налагаемых на нее известными принципами общественной жизни. |
| М. Ласки: Скажу лишь одно: если вы не правы, виновны, поступили не право, лучше уж нести это самому, чем перекладывать на других. Может быть, требуется понести собственную виновность и справиться с ней. Митр. Антоний: Я думаю, что лучше оставить в покое слово «вина» и сделать что-то… М. Ласки: Разумеется, что-то сделать, но не взваливать это на кого-то другого. Митр. Антоний: Не вижу смысла возлагать это на кого-то другого, разве что этот человек готов — по доброму к вам отношению, по дружбе, по любви — назовите как хотите, по какой-то связи с вами, разделить с вами вашу проблему, ваше затруднение, разделить не ваше чувство вины, не ваше бедственное состояние, но то, как вы выбираетесь из него. М. Ласки: Я взвалила на вас свои вопросы, и вы были очень великодушны, но я уверена, что не коснулась каких-то важных областей, которые вы хотели бы упомянуть. Я, вероятно, не дала вам достаточно возможности высказать то, что действительно имеет значение для вас… Митр. Антоний: Нет, думаю, что разговор был очень интересный. В любом случае, невозможно охватить все. Если высказаться о Боге и о религии очень кратко, в двух предложениях, то вот каковы мои чувства. Бог — не Кто-то, в Ком я нуждаюсь, чтобы заполнить пустоту. Мне пришлось Его принять, потому что мой опыт жизни указывает, что Он есть, я не могу уйти от этого факта. А второе: вытекающие из этого нравственные нормы не являются обязанностями по отношению к Богу или к людям — я не люблю слово «обязанность», — а составляют творческую радость о Боге и благодарность Ему и людям, и это порождает благоговение: благоговейное поклонение Богу, благоговейное отношение к людям, благоговение перед жизнью. Я думаю, на практике, в жизни имеет значение это чувство благоговения, и радости, и вызова, которое позволит мне вырасти в полную меру. Печатается с сокращениями. Названия глав даны редакцией. Благодарим издательство «Никея» за помощь в подготовке публикации. Пер. с англ. Е. Майданович по изд.: «God and man». London: Darton, Longman and Todd, 1971. |
| Удовлетворяет ли этим требованиям вновь составленный Катехизис митр. Антония? По нашему мнению, решительно нет. Он не только не отличается точностью, но в некоторых вопросах даже отступает от догматического учения Православной Церкви. Это мы прежде всего и главным образом утверждаем относительно догматического учения его об Искуплении, к рассмотрению которого и перейдем. 1. Учение о естестве Цель символических сочинений " под каким бы названием они ни были известны — символов, вероопределений, вероизложений и пр., состоит в том, чтобы дать понять вероучение известной Церкви... в том самом виде, в каком оно действительно исповедуется обществом или лицом, от имени которого представляется. Определенность, самая изысканная точность, точность простирающаяся нередко до щепетильности, до расстановки слов и знаков препинания, является необходимой принадлежностью произведений задавшихся подобной целью: при малейшей погрешности против точности она будет не достигнута " [ 1 ]. Удовлетворяет ли этим требованиям вновь составленный Катехизис митр. Антония? По нашему мнению, решительно нет. Он не только не отличается точностью, но в некоторых вопросах даже отступает от догматического учения Православной Церкви. Это мы прежде всего и главным образом утверждаем относительно догматического учения его об Искуплении, к рассмотрению которого и перейдем. Часть 1 Отвергая общепринятое церковное учение о спасении рода человеческого искупительной Голгофской жертвой, митр. Антоний создает свою собственную теорию о спасении рода человеческого сострадательной любовью Христа Спасителя через посредство единого естества человеческого. В кратких чертах учение это сводится к следующим положениям. " Перестрадав в Своей любящей душе наше несовершенство, нашу порочную волю, [во время Гефсиманских страданий] Господь, — говорит митр. Антоний, — влил в нашу природу источник новых живительных сил, — всем, кто того пожелает и пожелал, начиная с благоразумного разбойника " [ 1 ]. Но " по какому закону бытия происходит это общение Искупителя с искупляемыми, да и наблюдаемое нами влияние сострадающей воли одного человека на другого? |
|
|
