| Но вполне естественно его ожидание всего худшего. Знакомство матери с моим отцом произошло в Петербурге, и, когда мать должна была уехать в Тифлис, отец же остался в Петербурге доканчивать курс в Институте Путей Сообщений, переписка их была на имя Аршака – тогда называвшегося Аркадием Павловичем – Сапарова, то есть, иными словами, скрывалась от деда. Мне неизвестно в точности, говорила ли с ним моя мать о возможности своего брака, на который она уже дала свое согласие. Но, прямо или косвенно, она выяснила себе его несогласие, и, по-видимому, вполне определенное. Уже после кончины его, последовавшей за разорением какими-то темными делами около его богатств со стороны управляющего и родственников и пожаром дома, она поступила согласно своему решению, но вследствие этого считала себя порвавшей со своим отцом и не прощенной им, а потому, из слишком большой щепетильности, оторвавшейся и от своего народа. Мне кажется, в этих чувствах матери, однако определивших тональность ее внутренней жизни, гораздо больше болезненной, преувеличенной честности и опять-таки болезненной и преувеличенной порядочности, нежели здравого понимания жизни. Но, вероятно, какие-нибудь неосторожные слова деда нанесли рану матери, не в меру болезненную, вследствие повышенной ее моральной чувствительности, и все дальнейшее стало обходить эту рану, постепенно расширяя добровольно исключаемое ею из своей жизни. При более легкой оценке жизни, легкой во всех смыслах, конечно, можно было бы и к нарушению отцовской воли отнестись не столь формально, тем более, что и дед не был совсем не прав в своих опасениях смешанного брака и притом – в нигилистическое время. Если бы дед остался жив, то весьма вероятно, он отнесся бы к данному браку не принципиально, а как к частному случаю, примирился бы с ним, оставив в стороне общие свои убеждения, и оценил бы мужество своей дочери; ведь сестры матери и их мужья, гораздо более националистичные, нежели семья Сатаровых, высоко ценили моего отца и были с ним близки. Следовательно, мать вполне могла бы успокоить себя мыслью, что впоследствии недовольство отца рассеялось бы и что какие-нибудь внутренне не взвешенные слова, сказанные сгоряча разорившимся, больным стариком, уязвленным перед смертью с самых разных сторон сразу, несправедливо и жестоко учитывать по-настоящему. |
| «Наши матросы — золото!» - сказал о своих подчиненных офицер с «Цесаревича». Не случайно итальянцы назвали их " Ангелами с моря " . Русские моряки проявляли удивительную сердечность и сострадание, старались помочь, чем могли. Мессинец Антонин Сибилла вместе с женой был спасен матросами из-под земли тяжело раненным, почти без одежды, незадолго до того, как до этого места добрался пожар. Один из матросов завернул в платок свои деньги и сунул их итальянцу, который так и не сумел отговорить своего упрямого спасителя. Сибилла впоследствии передал русскому консулу этот платок и двадцать лир золотом. Какой-то унтер-офицер нацарапал фамилию того матроса, так что его удалось найти. Один из участников эвакуации, 20-летний гардемарин Георгий Вахтин с «Богатыря», едва не усыновил маленькую итальянку. Он вытащил ее из-под завала, отнес на борт крейсера, при переходе она жила в его каюте. Вахтин успел написать матери: «Девочка, которую мы откопали, тоже была на борту. Все ее родные погибли. Это чудная трехлетняя девочка, у нее ранена ножка, и мне ее ужасно жалко. Если не найдутся ее родственники, я решил увезти ее с собой в Россию». Вахтин писал: «Маленькую Джованну (спасенная девочка) и черненькую «Мессинку» (собачка, ее нашли около трупа хозяйки) я устроил у себя на койке, предварительно накормив их». Когда " Богатырь " пришел в Неаполь, раненых сразу же развезли по госпиталям. Но Вахтин твердо решил удочерить малютку. «Всех увезли, а моя сиротка Джованни и «Мессинка» остались у меня, я не хотел расставаться с ними, да и они полюбили меня и друг друга. Я телеграфировал своей матери в Петербург, прося ее приехать за ребенком». Девочка тоже успела привязаться к юному моряку. И гардемарин успел отстучать в Петербург телеграмму матери, сообщив : «Я решил взять ее, если никто не будет ее искать, поэтому, дорогая мама, приготовься, встречать прелестную новую дочурку». Но русского гардемарина убедили оставить девочку в Италии лично герцогиня д’Аоста и один итальянский адмирал. Адмирал был бездетным и советовал не разлучать девочку с ее отечеством, опасаясь за здоровье ребенка в петербургском климате. Адмирал рассказал, что у него самого нет детей, и просил отдать ему ребенка, гарантируя, что девочке будет хорошо и что он с женой заменит ей погибших родителей. Вахтин пишет матери : «Мне грустно было расставаться с Джованной, но я согласился». |
| В Петербурге чиновники хотят лишить родительских прав мать с инвалидностью по зрению 6 октября, 2020. Новостная служба Чиновники считают, что по состоянию здоровья она не может создать условия для ребенка 6 октября. ПРАВМИР. В Санкт-Петербурге чиновники пытаются лишить родительских прав 54-летнюю Наталью Курбатову, которая воспитывает сына с синдромом дефицита внимания и гиперактивности. Женщина является инвалидом по зрению, сообщает RT . Она работает в Институте полиграфии и в одиночку воспитывает 10-летнего сына. Чиновники считают, что по состоянию здоровья она не может создать надлежащие условия для воспитания ребенка. Иск подала администрация муниципального образования Гражданка Калининского района города. По словам Натальи, к нему приложены фотографии квартиры трехлетней давности. Как рассказала женщина, в 2017 году у нее уже пытались отнять ребенка, но суд встал на ее сторону. Тогда мальчик провел полгода в приюте после чего, по словам матери, у него начались проблемы с психикой. В качестве оснований для лишения родительских прав в новом иске указаны невнимательность ребенка на уроках и его неопрятность. По словам женщины, особенности поведения связаны с диагнозом мальчика. Ребенок невнимателен, может прийти в школу в неподобающей одежде, возможны обмороки, проблемы с речью. Из-за этого дома также бывает беспорядок. Приходящий соцработник характеризует Курбатову как заботливую и внимательную мать, которая занимается воспитанием и развитием и обучением сына. По его словам, в семье сложились теплые, доверительные отношения. Также, по оценке социального работника, бытовая обстановка в квартире не составляет угрозы жизни и здоровью ребенка. В 2019 году в Петербурге органы опеки пытались лишить родительских прав слабослышащую женщину. После того, как история получила освещение в СМИ, суд встал на сторону матери. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. |
| Но не следует думать, что с Запада были взяты Сатаровыми только внешние удобства и роскошь. Этот дом давал приют многочисленным иностранцам, появлявшимся на Кавказе; сношения с ними поддерживались и после, так что, очевидно, дом не был лишен культурных интересов. Так, постоянно бывал в доме академик Абих, первый исследователь геологии Кавказа; он-то, кстати сказать, и дал толчок моей матери уехать в Петербург ради дальнейшего образования. В доме господствовал язык французский наряду с русским: и тот, и другой были тогда на Кавказе признаком культурности. Сапаров был близок со многими русскими, представителями гражданской и военной власти, принимал у себя. В частности, одним из постоянных посетителей дома был известный генерал Комаров, который впоследствии женился на свойственнице моей матери Нине Шадиновой, от какого брака родилась писательница Ольга Форш. Что касается армяно-григорианского исповедания, то дом Сатаровых представляется мне, насколько я узнал об нем, бесконечно далеким не только от Церкви Армянской, но и вообще от религии, несмотря на мистически чуткую конституцию всех членов семьи. Религия, по-видимому, никем не отрицалась, так притупилось восприятие ее. У армян, первого из народов, принявших христианство, оно утратило свою ферментативную силу, и, всегда готовые пролить свою кровь за верность христианству и не чуждые практической стороне церковности, армяне давно уже не возбуждаются своим исповеданием, как это вообще бывает со всем слишком привычным. Лишь внешний толчок обнаруживает религиозную массу тех из них, кто только что казался пустым в этом смысле. Тут появляется твердость, опирающаяся на двухтысячелетнюю привычку к верности. Итак, в доме Сатаровых было достаточно широты к одному и безразличия к другому; к тому же обострение армянского национализма относится ко временам гораздо более поздним, а тогда на Кавказе общим лозунгом и вместе хорошим тоном была установка на Россию и на русскую культуру. И тем не менее даже в такой семье, как Сатаровы, далеко не охранительной ни в церковном, ни в национальном, ни в культурном смысле, брак дочери, притом любимой, с русским, притом же без положения и состояния, был делом вопиющим. Уже отъезд матери в Петербург вызвал гнев деда, и она уехала против его воли, с помощью брата Аршака, бывшего тогда, как и требовала мода, русским нигилистом. Дед терзался вторгшимся к нему в дом просвещением такого рода, хотя в моей матери, собственно, нигилизма никогда не было. |
| После ухода поэта в доме постоянно жила его супруга Мария Степановна Волошина. Она прожила 89 лет. Мария Степановна родилась 12 октября 1887 года в Санкт–Петербурге на Боровой улице в семье слесаря С. Я. Заболоцкого и его жены П. А. Заболоцкой; все ее детство прошло в районе Обводного канала. Родители матери жили в Режице (Резекне). Бабушка со стороны матери — Анастасия Григорьевна Антонюк, староверка, раскольница, всегда молилась. В 1893 году Мария вместе с братом и матерью впервые приезжают в Режицу. Они жили у бабушки в доме на горе, вблизи развалин дивного замка. Весь день с ребятишками они проводили на реке Речица. 8 июня 1895 года в Режице умер от чахотки отец, С. Я. Заболоцкий, ему было 34 года, он был поляк. Перед смертью он причастился. Отпевал его ксендз Конвалевский. Его похоронили на Режицком кладбище 10–го июня. В конце июля 1895 года Мария ездила с дедом и матерью в имение под Дикабургом (Даугавпилсом), где мать арендовала фруктовый сад. Как-то в ноябре, когда с обозом яблок ездили в Режицу и по дороге спасались от волков, Мария чуть не замерзла, вывалившись из возка на снег. Весной и летом 1896 года снова жили в Режице. Жили Заболоцкие очень бедно. Мать Параскева работала прачкой, ходила к людям стирать. От непосильного труда (приходилось стирать в холодных квартирах, дышать мыльными испарениями) мать заболела чахоткой. Она стала физически угасать. Маленькая Маруся, видя страдание матери, жалела ее и сильно переживала. Зимой 1898 года она попыталась отравиться, чтобы облегчить жизнь больной матери, изнурявшей себя работой. Об этом случае было написано в столичной газете, и все были потрясены необыкновенной человечностью ребенка. Многие пожелали помочь Марии. Особое усердие в этом проявила знаменитая актриса В. Ф. Комиссаржевская. Мария Степановна впервые увидела своего будущего мужа Максимилиана Александровича, когда ей было пятнадцать лет. Это было в Крыму, в Биюк–Ламбате. Она получила медицинское образование. В Санкт–Петербурге прослушала специальные курсы по оспопрививанию, получив звание оспопрививательницы, а потом получила удостоверение акушерки первого разряда. |
| В апреле он «сильно переделывает и шлифует» пьесу. Наконец 1 мая она кончена. «Сегодня, — сообщает он матери, — читаю у себя „Песню Судьбы“ человекам 15-ти, а в воскресенье у Чулкова — человекам 25-ти. Изменений много. Эпиграф ко всей драме: В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе— страдание. Боящийся не совершен в любви (по-гречески). Мне „Песня Судьбы“ очень важна, я боюсь за нее. Это — мое любимое дитя, ему уже год (с апреля до апреля)». Блок остался очень доволен впечатлением, произведенным его пьесой на слушателей. «Я собираю, — пишет он матери, — тщательно выслушиваю все мнения, как писателей, так и не писателей, мне очень важно на этот раз, как относятся. Это — первая моя вещь, в которой я нащупываю и не только лирическую почву, так я определяю для себя значение „Песни Судьбы“, и потому люблю ее больше всего, что написал». 4 мая он читает пьесу у Чулкова в присутствии Леонида Андреева с женой, Сологуба, Волынского, В. Иванова, Сюннерберга, Лансере с женой, Волошина, Кузмина, актрисы Щеголевой, издателей «Факелов», «Шиповника» и польского писателя Налепинского. В мае, во время гастролей в Петербурге Художественного театра, Блок читает свою драму «комитету», состоящему из Станиславского, Немировича-Данченко и Бурджалова. М. А. Бекетова рассказывает: «Во время чтения В. И. Немирович-Данченко восклицал: „Боже, Боже, какой талантливый мальчик!“ К. С. Станиславский оживился особенно после прочтения второго акта (Зал выставки). Тут же он стал намечать проект постановки и сделал несколько замечаний относительно подробностей. Дело считалось почти решенным: театр берет драму. Но окончательный ответ обещали прислать из Москвы». По совету Станиславского Блок переделал четвертую и пятую картины первоачальной редакции в одну «На пустыре». В таком измененном виде он в июле читает пьесу Мейерхольду. Тот «сильно ее критикует». Блок признается матери: «Я опять усумнился в пьесе. Пусть пока лежит еще. Женя (Е. П. Иванов) по-прежнему относится отрицательно». Все же в августе он посылает «Песню Судьбы» Станиславскому и только в ноябре получает от него телеграмму: «В этом сезоне пьесу поставить не успеем. Подробности письмом через неделю. Приходится советовать печатать пьесу». Но письмо с подробностями приходит не через неделю, а через месяц. Вот как Блок излагает его содержание матери: «Суть его в том, что он полюбил меня и „Песню Судьбы“, но не полюбил ни одного из действующих лиц. Перечитывал пьесу раза четыре, пишет массу соображений, очень скромно, очень хорошо. Я ответил ему длиннейшим письмом, главным образом о том, что для меня Россия, относительно которой он недоумевает. Впечатление и у меня и у Любы, что пьесы он не поставит, и я об этом не горюю, потому что верю в Станиславского». В «Дневнике» поэт впоследствии писал: «Я поверил этому, иначе— это поставило для меня точку, потому что сам я, отходя от пьесы, разочаровался в ней». |
| О ценах и таксах подробнее в 3 части сего курса (Договоры и Обязательства) – прил. к § 23. 243 Критику этих категорий английского права см. у Аустина «Lectures on Jurisprudence». Т. 1. 244 Естественные воды – реки и озера – не почитаются самостоятельным предметом права собственности, и право на эти воды есть лишь последствие права на береговую землю и существует лишь в связи с ним; предметом же особого права право на воды делается по особым постановлениям и актам или по соглашению с береговыми владельцами. Касс. реш. 1879 г., 281. 245 Реш. касс. 1869 г., 325: берега, примыкающие к мельничной плотине, нет основания считать по силе 388 и 389 ст. принадлежностью мельницы. 246 В положении о С.-Петербургском городском общественном управлении 6 марта 1864 года сказано, что под именем дома надлежит разуметь владения, кои составляют один двор и числятся под одним номером, хотя бы дома эти состояли из разного жилого строения или флигелей и часть их отдавалась внаем. 247 По вопросу: следует ли благоприобретенные у родителей имущества, доставшиеся детям от родителей по выделу, считать доставшимися им по праву законного наследования и посему родовыми, Гражд. Касс. Департ., приняв во внимание, что по силе ст. 996 и 997 Зак. Гражд., родители властны из родового имения выделить каждому из детей только часть, законом определенную, что по смыслу сего правила выдел имеет значение предваренного наследства, пришел к заключению, что то же самое значение имеет выдел и в имуществе благоприобретенном; посему разъяснил, что такое имущество надлежит признавать у детей родовым, подлежащим, в боковых линиях, обращению в тот род, из которого получено (реш. 1888 г., 74). 248 Пример этот взят из прежних отношений крепостного права, еще существовавшего в ту пору, когда писаны были эти строки. 249 В связи с этим вопросом кстати будет указать здесь на Высочайше утвержденное мнение Государственного совета 1844 года (17 янв.) по делу Томилиной и княгини Кугушевой. Княгиня Кугушева по записи отдала дочери своей Томилиной благоприобретенное имение, а потом просила отобрать это имение от дочери за непочтение и за начатие иска против матери. Томилина, защищая права свои, доказывала, между прочим, что акт, по коему приобретено ею имение от матери, должен считаться отдельной, а не дарственной записью. Государственный совет, решая дело в пользу матери, коснулся вопроса и о том, даром или выделом следует признать акт приобретения. Он признал акт дарственной записью, по следующим соображениям: 1) В записи сказано, что имение дается в награждение. 2) По записи дочери предоставлено более, чем следовало ей получить по закону. 3) Имение было благоприобретенное, следовательно, от матери зависело не дать ничего и вовсе лишить дочь свою имения. 4) Цена имению в акте означена по совести, что составляет принадлежность дарственных, а не отдельных записей (811 ст. Х т. изд. 1842 г.). |
| Тургенев описал бы этот interieur короче, глаже, но это, по-барски небрежно набросанное, но и очень точное, изложение имеет свою прелесть. Художники «Мира искусства», влюбленные в наш осьмнадцатый век и в ампир, например Добужинский, смогли бы по этим записям написать прекрасные декорации. Бедность как-то даже окрыляла фантазию Феодосии Петровны, которая творила почти что «из ничего». Где бы потом К. Леонтьев ни жил, в консульских особняках на Балканах, на скромной квартире в Москве или Варшаве, или в домике близ Оптиной Пустыни, он всегда, даже нуждаясь, создавал вокруг себя тот изящный уют, без которого он не мог жить. Даже после тайного пострига, в Троице-Сергиевской лавре, он выписывает голубую марлю для украшения своей кельи, но материал был доставлен уже после его смерти. Красочные interieurs, русско-усадебные или турецко-гаремные, находим и в его романах, и не очевидно ли, что его влечение к внешнему изяществу, его тонкий вкус были восприняты им от матери – кудиновской анахоретки. Тургенев всегда несколько стеснялся своих читателей-нигилистов, когда описывал старые дворянские гнезда, а К. Леонтьев влечений и пристрастий своих никогда не стыдился. Он свято сберег поэзию той трехцветной комнаты с портретами, с классической урной, наполненной сувенирами, а также и все рассказы матери о петербургских богах и богинях. Впрочем, и ему суждено было испытать веяния времени, и он одно время считал себя «республиканцем». Мать и сын Был ли младший сын, Константин, любимцем матери? Может быть. Но едва ли детство его было очень счастливое, золотое. Как-то он упрекнул мать, что она всегда смотрела на детей сверху вниз (de haut en bas). Все ее побаивались – не только сосланный муж, но и дети, дворовые. Комментируя ее воспоминания, сын пишет, что она была матерью суровой. О ее раздражительности я уже говорил. Она часто вспыхивала, но и сын вспыхивал тоже, и он был горяч, как мать, как дедушка Карабанов. «Однажды (мне было уже за 20 лет) она сильно оскорбила меня. Я был влюблен, матери эта девушка не нравилась, потому что она была старше меня и, по ее мнению, лукава и нехороша собой она начала даже издеваться и над наружностью, и над душевными качествами этой девушки, очень искренно и долго мной любимой». Константин сразу же вспылил: |
| А затем уже можно спокойно передавать детей в приют, где на них будут выделяться немалые государственные средства, да еще и взыскать с безутешной матери алименты на их содержание (или в пользу того же органа опеки). И неважно, что для самих детей это будет страшным потрясением и тяжелейшей душевной травмой. Зато – и честь мундира, и видимость законности соблюдены, и ни к чему не придерёшься. При этом спроси любого священника, и он скажет, что подобное состояние лечится отнюдь не таблетками, а церковными таинствами – исповедью, Причастием, сердечной молитвой. Ведь обидчивость, гневливость, памятозлобие, осуждение других, отрицание собственной вины, в чем эксперты обвиняют Юлию, – это самые распространенные грехи, с которыми большинство из нас приходит в храм. Они – неотъемлемая часть нашей греховной природы, с которой мы всю жизнь боремся по мере сил. Но до настоящего времени никому не приходила в голову безумная идея лишать за это права воспитывать родных детей. Как заявила матери заместитель министра труда и социального развития О.Р.Потапова, на основании этого экспертного заключения суд однозначно лишит ее родительских прав, либо ограничит в них, что для троих проживающих с ней детей равно является катастрофой. Юлия задала резонный вопрос, в чем конкретно эксперты увидели исходящую от нее опасность, если дети всё это время живут с ней и, несмотря ни на что, показывают высокую успеваемость: старшая дочь – в колледже, сын – в первом классе. Это ли не показатель положительного влияния со стороны матери, имеющей педагогическое образование? Чиновница не смогла ответить на её вопрос. А ответ-то, собственно, лежит на поверхности, достаточно сравнить беспредел, творящийся в Новосибирске, с подобными же вопиющими случаями в других регионах страны – Калининграде, Перми, Санкт-Петербурге, Омске... Дело не в личности конкретного родителя, он может быть плохим или хорошим – это не имеет никакого значения для пожирания его семьи, его детей взращенным за последние десятилетия ювенальным Молохом. Они просто приносятся ему в жертву, как в древние ветхозаветные времена. |
| Подобным образом – и в отношении к восходящим:... меня родил отец, отца дед; вот два рождения, – образовали две степени... Тоже самое и в отношении к матери, бабке и всем восходящим мужского и женского пола. Относительно же боковых... меня родил отец, отца дед, – вот два рождения; тот же дед родил моего дядю, вот три рождения. „Сиже и к брату: мене родил отец, и брата моего: се два рода и две степени, сие и на прочих». Следуя сему правилу, можешь понять степени. „Приходит же и приближением лиц от брака нам свойство составлено, сродства по крове кроме, еже есть сватство, якоже се: тесть, теща, шурин, свесть и тех близоцы». Приведенных по-славянски мест нет в греческом Прохироне; греческий подлинник их неизвестен. 153 Судьба этого отрывка в истории Кормчей книги совершенно одинакова с судьбою предшествующего отрывка. 154 В виду того, что рассматриваемый отрывок Еклоги имел важное практическое значение в истории брачного права в России и что сличение его с греческим оригиналом может служить образчиком отношений перевода греческих статей печатной Кормчей книги к их оригиналам, считаем нужным сравнить здесь оба перевода между собою и с греческим текстом Еклоги: Отрывок на л. 244-м печ. Кормчей, с отличиями по Кормчей XVI в. С.-Петербургской Публичной библиотеки 78. Возбранено же есть и от святого крещения соединьшихся (въединшиеся) межю собою: сиречь, восприемый дщерь и от таковой дщере, и тоя матере, и сыны(ъ) и дщери(ь) ее, (+ отец и мати) иземшаяся ся (–) от святого крещения, и посих (–) сынове и дщери ею, братия суть по духовному соузу. Иже бо по крове(и) сродству межу собою знаются, сиречь: родители к чадом, братии к сестрам, и от тех рожающимся (рождающаяся) дети, и от женитвы сказаеми близоцы (ближицы): отец внуке(у), тесть к (–) сносе, правнук к мачехе, брат к братне жене, рекше к сносе: такоже и отец и сын к матери и дщери, два брата к двема сестрам, ко всем тем обручению не бывати. В „Главизнах Леона», помещенных в печатной Кормчей гл. 49. л.175. Возбранено же бысть елико их от святого и спасеного крещения, друг к другу примесишася, рекше кум к своей дщери и тоя матери, такоже и того сын по дщери того, и елико от крове сродства знаются, сиречь родители к чадом, братия к сестрам, и сих чад, нарицаемии брату чада, рожающиися от них токмо дети: и елико от крещения (sic!) знаемии ужики, очим правнуцы (отчим с падчерицею?), тесть к снохе, правнук к мачехе, брат к ятрови, рекше к жене братне, такоже и отец и сын к матери и к дщери, два брата к двема сестрама. |
|
|
