| Сегодня за божественной литургией мы слышали в евангельском чтении о том, как Господь наш Иисус Христос, повсюду проповедуя слово Божие, пришел в селение Вифанию, которое было расположено недалеко от Иерусалима. Со Своими учениками Он был приглашен в дом глубоко верующих и преданных Господу Лазаря и сестер его Марфы и Марии. Марфа стала суетиться с приготовлением угощения для гостей, а Мария села у ног Спасителя и слушала Его учение. «В обеих сестрах, — говорит святитель Василий Великий, — видно прекрасное усердие, но ты различай дела: Марфа служила, приготовляя к угощению, нужное для телесной Его потребности, поэтому она упокоивала видимое, а Мария служила невидимому, потому что присутствующий у них действительно был Человек и Бог. Сам Господь одобрил усердие обеих женщин». Но Марфа, утомленная трудом, как бы с упреком обращается к Спасителю: «Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне». Не с укором, а с чувством глубокого сожаления ответил Христос на такую просьбу озабоченной Марфы: «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее. Я не для того здесь, чтобы возлежать и питать чрево, но для того, чтобы вас напитать словом истины, истинной пищей, ибо плоть Моя истинно есть пища. Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь пребывает во Мне, и Я в нем». И в этом ответе Спасителя, дорогие братия и сестры, заключен весь смысл человеческой жизни. История человеческого рода свидетельствует нам, что все народы, живущие на земле, всегда стремились и стремятся к счастливой жизни. С глубочайшей древности кто только не задумывался над жизнью и не ставил себе вопрос: какое самое высшее благо в жизни? Ведь у каждого своя жизнь. Мы можем прожить ее только однажды. Необходимо прожить ее разумно. Иные вовсе не задумываются над вопросами о смысле и цели жизни. «Жить нужно для жизни», — говорят они. Спеши воспользоваться всем, что дает тебе жизнь, всеми ее радостями и утехами. Многие люди, помраченные грехами, смысл жизни понимают неправильно, по-своему. Одни, например, видят этот смысл в насыщении и удовлетворении своих страстей, другие же — в приобретении материальных средств, третьи — в приобретении славы и могущества мира сего. Но каждый разумно мыслящий человек хорошо понимает, что этот взгляд на жизнь не согласуется с достоинством нашей разумной природы, созданной по образу и подобию Божию с бессмертной душой и предназначенной для вечной жизни. Все земные блага и слава ненадежны: богатство, слава, здоровье, земное благополучие; сейчас человек их имеет, а к вечеру может лишиться всего. Поэтому они не могут обеспечить человеку истинно счастливую жизнь. Да и сами по себе разве могут удовлетворить человеческое сердце блага земного мира? Нет. Поэтому и при обилии их всех — пусто. Часто мы видим, что все ищущие блага, счастья только в этой жизни обыкновенно кончают глубоким разочарованием. |
| Но дни шли за днями, а брату становилось все хуже и хуже. Сестры извелись в переживаниях, видя, как их любимый брат буквально тает на глазах. — Только один Учитель может помочь нашему брату, — воскликнула в отчаянии Мария. — Ты права, сестра, — отозвалась Марфа, — я тоже верю, что один Иисус может принести брату исцеление. Сестры решили известить Иисуса о болезни брата. В Перею направили слугу. Он разыскал Иисуса уже вблизи границы с Иудеей и сказал Ему: — Господи! Вот, кого Ты любишь, болен. — Эта болезнь не к смерти, но к славе Божией, — сказал Иисус и добавил, немного помолчав, — да прославится через нее Сын Божий. Все думали, что Учитель тут же направится в Вифанию, но Он еще два дня пробыл в Перее. Между тем, когда слуга был еще на пути в Перею, Лазарю стало хуже. Он почувствовал, что умирает, и позвал сестер: — Мои милые сестры Марфа и Мария, — сказал он им, — я умираю, так и не повидав моего Учителя. Но умираю с верою в то Небесное Царство, о котором Он всегда говорил нам. Единственное, о чем скорбит душа моя, это то, что вы остаетесь одни и некому о вас позаботиться. При этих его словах сестры горько зарыдали. К вечеру Лазарь тихо скончался. На следующий день скорбная похоронная процессия двинулась к могильной пещере, которую Лазарь позаботился приготовить для себя заранее. Все жители Вифании следовали за телом усопшего. Из Иерусалима и Иерихона приехало много знавших Лазаря иудеев. Все любили этого радушного и гостеприимного хозяина, доброго и внимательного к нужде каждого человека. Люди искренне оплакивали Лазаря и сочувствовали горю его сестер. Тем временем Иисус объявил, что собирается идти в Вифанию. Ученики попытались отговорить Учителя от столь опасного предприятия: — Равви! Давно ли иудеи искали побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда? Но как только апостолы поняли из слов Спасителя, что Лазарь умер, они исполнились мужества, и апостол Фома воскликнул: — Пойдем и мы умрем с ним! Когда Иисус со Своими учениками подходил к Вифании, на краю селения их встретила Марфа со словами горького сожаления: — Господи! Если бы Ты был здесь, то не умер бы брат мой! — Воскреснет брат твой, — сказал ей Иисус. |
| Мария же яко прииде, идеже бе Иисус, видевши Его, паде Ему на ногу, глаголющи Ему: Господи, аще бы еси был зде, не бы умерл мой брат ( Ин. 11, 32 ). Здесь вновь проявляется порывистость Марии. Раньше она не могла отойти от Спасителя, несмотря на то что сестра ее Марфа по-человечески справедливо упрекала ее. Теперь Мария не смогла удержаться и быстро вышла Ему навстречу, не заботясь ни о каких предосторожностях. Более того, увидев Спасителя, она упала к Его ногам в отличие от сестры своей Марфы, которая довольно-таки долго спокойно с Ним разговаривала. (Обратите внимание, что Мария и тогда сидела у ног своего возлюбленного Учителя, и теперь припадает к ногам Его: ее любовь к Нему была растворена глубочайшим смирением.) Мария произнесла всего лишь одну фразу, повторив то, что ранее сказала Марфа (слова человеческого горя вообще просты, в такой момент человек не заботится о красивых выражениях), но, видимо, произнесла это так, что тронула Спасителя. Он едва-едва мог сдержать рыдание. Иисус убо, яко виде ю плачущуся и пришедшия с нею иудеи плачуща, запрети духу и возмутися Сам ( Ин. 11, 33 ). Дословно в переводе с греческого оригинала здесь говорится, что Иисус начал удерживать дыхание в груди. Вспомните: когда человек старается не заплакать, он подавляет рвущиеся наружу звуки, но они, хотя и не такие громкие, как при откровенном рыдании, всё же слышны. И рече: где положисте его? Глаголаша Ему: Господи, прииди и виждь. Прослезися Иисус ( Ин. 11, 34–35 ). Видя чувства Своей любимой ученицы и иудеев, Господь уже не удержал человеческой скорби и прослезился. Глаголаху убо жидове: виждь, како любляше его. Нецыи же от них реша: не можаше ли Сей, отверзый очи слепому, сотворити, да и сей не умрет? Иисус же паки претя в Себе, прииде ко гробу. Бе же пещера, и камень лежаше на ней. Глагола Иисус: возмите камень. Глагола ему сестра умершаго Марфа: Господи, уже смердит: четверодневен бо есть ( Ин. 11, 36–39 ). Вот они, те неприятные слова, о которых я говорил прежде. Неприятные прежде всего, конечно, для самой Марфы. И все же, как человек здравомыслящий, она не могла удержаться от того, чтобы не предупредить Учителя. Может быть, она недоумевала: почему Он поступает так непрактично? Прощаться с любимым учеником уже поздно – тот умер уже четыре дня назад. Как в первом эпизоде она не удержалась и сказала Господу: Не брежеши ли, яко сестра моя едину мя остави служити? – так и теперь она не смогла смолчать. Хотя очевидно, что Спаситель понимал и то и другое: и что Мария оставила Марфу служить одну, и что тело Лазаря за четыре дня должно было подвергнуться тлению. |
| Поэтому не должно удивляться, если Марфа как бы противоречит самой себе; и начав верой, когда Иисус Христос еще не подал признака надежды, потом, несмотря на явные намеки на предстоящее чудо, представляется безутешной и непонимающей. Сердцу, пораженному скорбью, такие противоречия весьма естественны: и в Марфе верующей, колеблющейся, недоумевающей видим изображение всех страдальцев. Впрочем, и последние слова Господа при всей их разительности и способности возбудить надежду на воскрешение Лазаря заключали в себе довольно темноты, чтобы служить испытанием веры. Безутешной Марфе могло казаться, что Учитель преподает ей наставление о том, что всякому верующему в Него не должно заботиться о земном и временном, ниже о самой жизни и смерти, потому что его ожидает блаженство вечное, перед которым временные потери и страдания ничего не значат. Господь не сказал ничего на слова Марфы, хотя разговор казался еще неоконченным. Смущенная Марфа не могла не почувствовать, что гораздо лучше было бы, если бы при ней находилась сестра ее, которая, чаще беседуя с Господом, привыкла понимать Его возвышенные беседы. Тем приятнее было, когда Учитель, как бы желая вывести ее из замешательства, велел идти домой и пригласить Марию. Сам Он не пошел в дом их, скорее всего, потому что иначе пришлось бы снова возвращаться на гроб Лазаря, который, по обыкновению иудеев, находился вне селения. Но Марфе представилось, что Ему неугодно появляться в многочисленном собрании иудеев, находившихся с Марией. Потому, придя домой, она тайно от гостей сказала сестре, что Учитель (так называли они своего Божественного Друга, Который всегда поучал их чему-нибудь) здесь и зовет ее. Мария немедленно последовала за сестрой, не сказав никому, куда она идет и зачем. Иисус оставался на том же месте, где встретила Его Марфа, отдыхая от пути и занимаясь беседой с учениками. Первая мысль, возникшая в Марии при взгляде на своего Учителя, была та же самая, которая обнаружена Марфой. «Ах, Господи! — воскликнула она, упав к стопам Его, — если бы Ты был здесь, брат наш не умер бы!» В этом восклицании выражалась вся полнота ее чувствований — и прежняя надежда, и настоящая безутешность, и любовь к брату, навсегда потерянному, и уважение к Учителю, нечаянно явившемуся. |
| Всякое божественное учение обыкновенно имеет в виду пользу любознательных людей, в особенности же праздники, всегда бывающие в определенное время; их можно бы сравнить с потоками воды, к которым стремятся жаждущие и которые, служа к утолению жажды, тем приятнее бывают для пользующихся ими. Но зачем понадобилось мне такое предисловие? Лазарь, четырехдневный мертвец, в эти именно дни поста воскрес. В это время Христос уже шел на свою спасительную страсть, прежде чудес проявляя чудеса, прежде праздника устанавливая новый праздник и прежде дела показывая дело, чтобы, когда Он будет вознесен на крест, ученики Его не усомнились в воскресении своего Учителя, но верили бы, что Он подпал смерти ради других, а сам по Себе ничего ужасного от смерти потерпеть не может. Итак, вполне справедливо – и по времени, и в видах собственной пользы, и ради наступающего праздника – принять участие и нам со своей стороны в радости о воскресении Лазаря, не только в оплакивании его принять участие, но и разделить торжество и радость добрых жен, окружавших Марию, да и наставника нашего Иисуса почтить вниманием к повествуемому об этом событии. Несомненно, кто оказывает честь Его друзьям, тот Ему самому делает приятное: будучи человеколюбивым, Он обыкновенно всегда усваивает Себе честь, им оказываемую. Он сам сказал в евангелии: «Кто принимает вас, принимает Меня, а кто принимает Меня, принимает Пославшего Меня» ( Мф.10:40 ). «Был болен некто, – говорит евангелист, – Лазарь из Вифании, из селения, где жили Мария и Марфа, сестра ее» ( Ин.11:1 ). Без прикрас выливается повествование из уст бесхитростного писателя: недаром Иоанн был рыбак. Приступая к описанию поразительного чуда, он не постарался доставить удовольствие слушателю выбором выражений. А что это так, убедись сам. Он описал, что чудо совершилось в Вифании, способ его совершения, указал женщин, присутствовавших при этом, описал, что было сказано, что было сделано, где встретили Учителя, как Он заплакал, как Его просили, как упрекали, жалуясь самому Господу, что Он не находился близ умиравшего Лазаря, не заключил словом врат смертных, не удержал волн гибели: ведь, конечно, при кормчем судно было бы спасено. И писал он это, находясь в Ефесе, чтобы таким образом – по нестяжательности и бедности – даже собственными чернилами и бумагой не пользоваться. Между тем, когда Иоанн описал это, все стекаются увидеть гроб, потерявший покойника, – цари, простецы, судьи, племена варваров, толпы солдат. Что я говорю – гроб? Место упокоения Лазаря сделалось церковью. Все стремятся помолиться там, где помолился Иисус, из общения в деле извлекая себе пользу. «Был болен некто Лазарь из Вифании, из селения, где жили Мария и Марфа». Пусть никто не относится пренебрежительно к месту: Бог ведь всюду – и в деревне, и в городе, и в горах; Он все видит. Бог везде, но обращает Он внимание не на место само по себе, а на расположение людей благочестивых. |
| Иисус сказал ей: — Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли этому? Марфа не поняла до конца, о чем говорил Иисус. Но послушно ответила: — Так, Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир. Сказав это, пошла и позвала тайком свою сестру Марию: — Учитель здесь и зовет тебя. Сестры не хотели, чтобы собравшиеся у них иудеи узнали о приходе Иисуса, ведь те собирались убить Его. Поэтому Мария, ничего никому не объяснив, поспешно встала и пошла к Нему. Но иудеи, которые были с нею в доме и утешали ее, видя, что Мария вышла, пошли за ней, полагая, что она отправилась к погребальной пещере Лазаря — плакать там. Мария же, придя туда, где остановился Иисус, упала к ногам Его и сказала Ему: — Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Иудеи пришли следом за ней, но когда увидели Иисуса, то не стали набрасываться на него с камнями. Это были люди, которые очень любили Лазаря и сейчас оплакивали свою потерю. Иисус, увидев плачущую Марию и пришедших с ней плачущих иудеев, Сам стал скорбеть и горевать. Обращаясь к сестрам, Он спросил: — Где вы положили его? Сестры ответили: — Господи! Пойди и посмотри. Тогда Иисус заплакал и пошел к гробнице Лазаря. Иудеи, глядя на Него, говорили: — Смотри, как Он любил его… Впрочем, некоторые из них даже в такую тяжелую минуту не удержались от ехидства и с издевкой сказали: — Разве не мог этот чудотворец, отверзший очи слепому, сделать так, чтобы и Лазарь не умер? Иисус же, утерев слезы, но продолжая скорбеть, пришел к гробнице. Это была пещера, вход в которую закрывал большой камень. Иисус, обращаясь к иудеям, сказал: — Уберите камень. Сестра умершего, Марфа, говорит Ему: — Господи! Не нужно этого делать, ведь наш брат уже четыре дня как умер! Иисус говорит ей: — Не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию? Иудеи сначала возмутились такими словами. Но потом решили: сделаем, как Он говорит. Если не сотворит чуда, тогда прямо здесь и побьем Его камнями до смерти. |
| Иоан. 11:39: «Глагола ему (Иисусу) сестра умершаго Марфа: Господи! Уже смердит четверодневен бо есть». Это восклицание Марфы сильно стоит за подлинность Воскресения Лазарева. В опровержение говорят, что «Марфа сказала это не по опыту, но — по предложению, что поелику мертвецу уже четыре дня, то непременно должен быть от него запах». Напротив — Марфа часто посещала гроб, следовательно говорит по опыту; и если сестра, нежно любящая своего брата, говорит, что труп его смердит: то можно ли еще оставаться какому-нибудь поводу к сомнению? — Четверодневен бо есть. «В медицинских летописях находят, что люди находились в обмороке не менее четырех дней». Но медики же замечают, что обморок долговременный не может быть сильным до того, чтобы его нельзя было почесть за смерть. Для такого обморока требуется, чтобы все жизненные отправления прекратились: но такое прекращение жизненных отправлений, — если оно долговременно, — уже само по себе кончилось бы смертью. Иоан. 11:41—42: «взяша убо камень, идеже бе умерый лежа; Иисус же возвед очи горе, и рече: Отче! Хвалу Тебе воздаю, яко услыша еси Мя. Аз же ведех, яко всегда мя послушаеши: но народа ради стоящаго окрест рех, да веру имут, яко Ты Мя послал еси». «Теперь, когда открыли гроб, Иисус Христос, все еще не терял надежды, наклонился туда, и первый увидел, что в Лазаре есть признаки жизни. Тут Он возводит благодарные очи к небу, и говорит: «Отче! Хвалу Тебе воздаю, яко услышал еси Мя, Услышал» — благодарит за прошедшее, между тем как Лазаря еще не воскресил; значит, Он благодарит Бога за то, что Лазарь жив, что Его ожидания сбылись: иначе Он не сказал бы: услышал». Но для Иисуса Христа, твердо уверенного в имеющем совершиться чуде, без сомнения, можно было выразиться и о будущем в прошедшем. Притом аорист греческий ηκονσξ, по свойству языка, может означать не одно прошедшее; но и настоящее и будущее время. Иоан. 11:43: «Гласом великим воззва: Лазаре! гряди вон». «Зачем великим гласом, если Лазарь был мертв? для мертвеца все равно, как ни взывай; ибо сила — не в гласе, а в могуществе. Но естественно, надобно было употребить громкий голос, чтобы пробудить человека, находящегося в сильном обмороке и заставить его выйти вон». |
| Но, тем не менее, там три товарища, они до конца, до крови, до смерти не разделяются. Как три мушкетёра у Дюма. Как Алёша Попович, Илья Муромец и Добрыня Никитич на известной картине Васнецова. Вот друзья - не разлей вода! Лазарь -друг Божий. Господь любил его, часто бывал в доме его. Он пришел туда, там есть много нюансов, очень тонких, касающихся отношений между Христом и сестрами Лазаря. Потому что мы читали в Евангелии, там же пишется у Луки, что Христос часто бывал у них дома. Однажды в доме Марфа гремела кастрюлями, т.е. она готовила угощение, то, что вкусно для Христа. А Мария вообще забыла про всё, она не была лентяйка, она просто забыла обо всём. Она села при ногах Иисусовых, и Он с ней разговаривал. Он, видимо, говорил ей про царство Божие, про красоту духовной жизни, про то, как хорошо не гневаться, не раздражаться, не сквернословить, не брать чужого, не прелюбодействовать. И она, раскрывши рот, забыв про всё, слушала его, а Марфа там гремела банками. И тут, в конце концов, Марфа говорит: «Господи, ну что такое, сестра моя оставила меня одну служить. Скажи ей, пусть мне поможет». И Христос говорит ей: «Марфа, Марфа, ты переживаешь и беспокоишься о многом. На самом деле на потребу нужно есть только одно и Мария блаженнее тебя. Она благую часть избрала», т.е. она слушает глаголы вечной жизни. Вот эти Марфа и Мария, они потом приходили к гробу Лазаря, брата своего. И там тонкая психология. Первая Марфа пришла, Марфа везде первая, и накрыть стол, и убрать в доме, и прийти к гробу - она везде первая. А Мария вторая всегда, но Мария всегда лучше, она как-то смиреннее, тише, лучше, смышлёнее. Почитайте, это 11-я глава Евангелия от Иоанна, довольно пространное повествование о посещении Христом этой могилы. В конце концов, Господь громким голосом воззвал Лазаря: «Лазарь! гряди вон», т.е. Лазарь выходи наружу, выходи оттуда, не оставайся там. «Лазарь! гряди вон» - и вышел умерший. Христа голос воззовёт нас из гробов наших. У пророка Иезекииля написано: «Я воззову вас из гробов ваших», это говорит Господь, т.е. |
|
|
