| Кто-то мне сказал: «Надо, чтобы у тебя был духовник». Где его найти? Твоя это должна быть воля или предложат? Не понятно. Помню, встретила возле кафе иеромонаха, подошла к нему и спрашиваю: «Вы будете моим духовником ?» Слышу в ответ: «Я не могу», но иеромонах (сегодня уже епископ) написал на листочке номер телефона и отдал мне со словами: «Вот, он тебе будет духовником». В те годы были только домашние телефоны. Набираю номер. Трубку взяла матушка и сказала: «Отец Драган трудится в храме». В Подгорице тогда строился большой собор, там и служил протоиерей Драган Митрович мой будущий духовник. Но прошло еще полгода, прежде чем я решилась на встречу. Иеромонах, когда передавал мне листок с номером телефона, сказал: «Надо поститься каждую среду и пятницу». Тогда я поняла, что духовника должна «заработать». Добросовестно постилась. Наконец, как-то вечером пошла на службу в собор. Богослужение начинается, а я не знаю, как себя вести. Посмотрела по сторонам, решила делать, как все: перекрещусь и стою. Закончилась служба, вижу две очереди: одна за советом, вторая на исповедь. Думаю: «На исповедь не пойду, стану туда, где можно поговорить». Отец Драган опытный священник, за его молитвы сегодня в храме много молодых людей. Спрашивает у меня: «Вы что-то хотите?» Говорю: «Чтобы вы были моим духовником», и добавляю, что пощусь в среду и пятницу. «Хорошо, что поститесь, но вам еще надо исповедоваться». Думаю: «Главное, чтобы согласился быть духовником». Духовник в моем понимании был словно орден: дали и ты его должен нести, как будто уже спасен. Понимания, что это только первый шаг, не было. Первая исповедь Я продолжала поститься по средам и пятницам, а про духовника забыла. Но детская реанимация непростое служение. Когда Бог забирает единственного ребенка, и ты должен сказать об этом родителям, нужны огромные внутренние силы. В тот момент их не было. И Господь напомнил, что у меня есть «орден» мой духовник. Прекрасно помню подготовку к первой исповеди. Как отличница, я взяла книгу, где перечислены грехи, подумав: «Хорошо! Как справочник!» основательно переписала всё, что сочла нужным, в тетрадь и пошла с ней в храм, став уже в другую очередь. |
| Война продолжалась. Меня перевели в педиатрическое отделение, куда привозили детей погибших родителей. Пока искали родственников, мы смотрели за малышами. Надеваешь белый халат, 15–16 детей, ты должен их помыть и три раза в день покормить. Никто не говорил «не хочу» или «не могу», ребенок плачет надо что-то сделать. И ты делаешь, как будто давно умеешь. Смотрю на тот период, и мне кажется, что это было нереально. Зато понимаю, откуда взялась «зарядка» для монастыря… После войны против страны ввели санкции была страшная изоляция. Люди жили тяжело. Не на чем было даже писать. И вот откуда-то появляется тетрадь, я вырываю несколько листов для себя, остальные отдаю младшей сестре. В то непростое время мы учились делиться друг с другом. Мама всегда говорила: «Если отдаешь, тебе Бог даст больше». В период страшных испытаний, думаю, за молитвы тех, кто погиб и стал новомучеником, люди проснулись и повернулись к Богу. В стране начали открываться монастыри и храмы, появлялись духовные книги, мрак понемножку рассеивался. В Сербии начало процветать Православие. «Кто хочет креститься?» В Церковь приходили молодые люди. Мы все нуждались в каких-то разговорах, советах. Я открывала для себя другой мир, но он пока еще казался мне странным… Как-то мы с папой узнали, что недалеко от нашей деревни будет освящение храма. Мне 22 года. Ильин день , знойное лето. Мы поднялись на гору. Кругом народ, и вдруг я опять вижу митрополита Амфилохия (Радовича) . Дьякон спрашивает: «Кто хочет креститься?» Неожиданно говорю: «Я!» И таких людей, как я, было немало. Сначала нас крестили, потом началась Божественная литургия . Я зашла в храм и упала в обморок. И вдруг слышу смех митрополита и его слова: «Ой, какое хорошее дело я сделал!» После Причастия я как будто попала в другую реальность. Была настолько наполнена, что не хотелось ни кушать, ни разговаривать. В тот момент я почувствовала, что действительно стала православной христианкой. Это было мое второе соприкосновение с благодатью Святого Духа . «Будете моим духовником?» |
| Я читала, а отец Драган спокойно слушал. Когда закончила, он сказал: «Вы всё хорошо записали. А могу я у вас спросить?» и начал просто и осторожно спрашивать, как врач делает операцию, со всех сторон быстро оставляя небольшие надрезы. Моя душа раскрылась, сухие слова из тетради уже были не нужны. Первая исповедь стала важным шагом на пути к Богу. «Всё стало меняться» Отец Драган почувствовал, что я неофит. Рассказал, что впереди Рождественский пост , посоветовал причащаться . Период, который я тогда прожила, очень ценный. Опыт моего духовника был огромным. После войны всплыло много грязи: криминал, коррупция, нелегальная работа. Была каста, которая делала, что хотела, и это повлияло на отношения между людьми. Мы жили в беспорядке. Как человек, который трудился в медицине, я насмотрелась всего. Этот период принес много испытаний и скорбей, но утешение давало то, что я христианка, что моя душа нашла свой путь. Я по-прежнему без выходных несла послушание в больнице, уставала и роптала, но в нашей семье всё стало меняться: вот мы славим Славу, и я уже ношу пирог; маме интересно; папа приглашает в дом на праздник знакомых; младшая сестра крестилась, и ей тоже становится близким храм… Территория Черногории небольшая. Население 650 тысяч человек. С юга на север страну можно проехать на машине за три часа. Всего в 30 км от нашего дома Цетинский монастырь , где хранятся десница пророка Иоанна Крестителя и мощи святого Петра Цетинского . Мы ездили в обители и храмы, благодать потихонечку накапливалась, и я уже видела, что «перерастаю» людей, которые меня окружают… «Господь вел меня Своим путем» В Черногории есть православное радио «Светигора». Во время дежурств в больнице я прятала в халат маленький Nokia, надевала наушники и в обстановке жестокости и несправедливости, которая царила в стране, находила утешение, слушая православные передачи. Однажды я услышала, как архимандрит Лука (Анич) рассказывал о монастыре святой Елисаветы в Беларуси . Отче говорил о том, какие здесь замечательные сестры, о любви, о послушании в больнице. Я тогда была поражена: милосердие, брошенные люди всё это казалось таким близким моему сердцу. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Она с радостью исполнила его просьбу. Мардарий, обувшись, одевшись и опоясавшись, обнял двух своих сыновей младенцев и, став лицом к востоку, начал молиться. - Владыка Боже Отче Вседержитель, Господи Иисусе Христе и Святый Дух, - говорил он, - Едино Божество и Едина Сила! Помилуй меня, грешного, умилосердись и будь хранителем сей рабе Твоей и обоим младенцам сим, - Ты, Заступник вдов и хранитель сирот! И я, Владыка, с великою радостью и сердечным желанием иду к Тебе5. Затем он поцеловал детей и сказал: - Будь здрава, жена, и не скорби, не плачь, а радуйся и веселись, ибо тебя и детей наших и душу мою я вручаю Всемогущему и Всеблагому Богу нашему. С этими словами он поспешно вышел из дому, а жена провожала его с радостью. Мардарий направился к одному именитому авракинскому гражданину Мукарору, человеку богатому и знатному, приветствовал его и сказал: - Вот я иду к твоему другу и родственнику Кирисику и, если Богу угодно будет, буду ему спутником и вместе с ним понесу подвиг мученический. Будь, после Бога, заступником моей жене и моим детям в этой жизни, а я, если найду милость у Бога, помогу тебе в тот день, когда все мы предстанем пред Ним, и ты получишь себе награду. - Иди с миром, сын мой, - отвечал ему благочестивый Мукарор, - окончи добрый путь и не безпокойся ни о чем: я буду отцом твоей жене и твоим младенцам. Тогда Мардарий простился с Мукарором, пошел и нагнал святых уже около самого города. Громко воззвал он к Евстратию: - Господин Кирисик! Как овца приходит к своему пастырю, так и я пришел к тебе, желая сопутствовать всем вам. Прими же меня и причисли к своей святой дружине и приведи меня, хотя и недостоин я того, к подвигу мученическому, чтобы сделаться мне исповедником Господа Иисуса Христа. Затем еще громче он воскликнул: - Слушайте, слуги диавола, слушайте! И я - христианин, как и господин мой Евстратий. Тотчас же воины схватили его и, связав, вместе с остальными христианами бросили в темницу, о чем и известили Лизия, который тотчас же открыл суд. Воины, по обычаю, стали приводить христиан из темницы. Приведен был, между прочими, и Авксентий - нагой и связанный по рукам верёвками; прочие же христиане стояли около и смотрели. |
| Эта молитва , как вы видите, начинается так же, как и покаянный псалом Давидов; она преисполнена теми же чувствами: многие выражения ее как бы прямо оттуда заимствованы. Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу... Господи, помилуй нас, на Тя бо уповахом: не прогневайся на ны зело (на нас чрезмерно), и не помяни беззаконий наших; но призри и ныне, яко благоутробен, и избави нас от враг наших: Ты бо ecu Бог наш, и мы людие Твои, ecu дела руку Твоею, и имя Твое призываем. Ты – Бог наш, а мы люди Твои; мы – творение рук Твоих, мы носим на себе святое имя Твое (христиан); так умоляем мы Господа Иисуса, чувствуя на себе благоволительный взор Его и возводя наши очи к Нему, премилосердому. И ныне, и присно, и во веки веков аминь. Милосердия двери отверзи нам, благословенная Богородице: надеющиися на Тя да не погибнем, но да избавимся Тобою от бед: Ты бо еси спасение рода христианского. Так взываем мы к Царице небесной, желая найти себе убежище под Ея божественным покровом. Затем следует краткое молитвенное воззвание: «Господи, помилуй» –произносимое сорок раз, и молитва св. Мардария, выражающая полнейшую всецелую преданность нашу Господу Вседержителю. Владыко Боже, Отче Вседержителю, Господи Сыне Единородный, Иисусе Христе, и Святый Душе, едино Божество, едино сила! Помилуй мя грешнаго, и имижи веси (какими Ты знаешь) судьбами спаси мя недостойнаго раба Твоего, яко благословен еси во веки веков. Этим кончается второе отделение повечерия. Душа кающегося христианина, под благоволительным взором Отца небесного, опять несколько успокоилась: опять ее вопли и стоны разрешились и в детский лепет славословия, и в молитву умиления, и во всецелую преданность Господу и Его святому промыслу. Но не конец еще тревогам душевным. Третья часть повечерия начинается все еще воплем и стоном кающегося христианина; но этот стон и вопль несравненно короче, мягче. Господи, услыши молитву мою, взывает кающийся христианин, прими моленье мое, по истине Твоей; внемли мне по правде Твоей. И не входи в суд с рабом Твоим; ибо не оправдается пред Тобою ни один живущий. |
| (Поклон) Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви даруй мне, рабу твоему. (Поклон) Да, Господи-Царь, дай мне видеть мои согрешения и не осуждать брата моего, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь. (Поклон) Также 12 малых поклонов с молитвой: Боже, очисти меня, грешного. И снова всю молитву: Господи и Владыка жизни моей: и один великий поклон. Молитва святого Мардария Владыка Боже, Отче Вседержитель, Господи, Сын Единородный Иисусе Христе и Дух Святой! Единое Божество, единая Сила, помилуй меня, грешного, и Тебе известными путями спаси меня, недостойного раба Твоего, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь. 5 Конец третьего часа. Примечания 1 Если Великий Пост, здесь читается рядовая кафизма по уставу. 2 Если тропарей два, читаются оба, Слава: произносится перед вторым. 3 Порядок исполнения следующий: священник возглашает тропарь и два стиха, а народ, отвечая ему, трижды поет тропарь; при этом совершаются три земных поклона. 4 Здесь вставляются дополнительные чтения; на Страстной седмице читается Четвероевангелие. 5 Если сразу же совершается шестой час, начинаем его с «Придите, поклонимся»; если нет, священник произносит: Слава Тебе, Христе Боже: Мы же: Слава, и ныне: Господи, помилуй. (3) Благослови. И отпуст малый. МЕЖДОЧАСИЕ ТРЕТЬЕГО ЧАСА Священник: Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков. Чтец: Аминь. Трисвятое. Слава, и ныне: Пресвятая Троица: Господи, помилуй. (3) Слава, и ныне: Отче наш: Священник: Ибо Твое есть Царство: Чтец: Аминь. Господи, помилуй. (12) Слава, и ныне: Придите, поклонимся: (3) И три поклона. Псалом 29 Вознесу Тебя, Господи, ибо Ты поддержал меня и не возвеселил врагов моих о мне. Господи, Боже мой, я воззвал к Тебе, и Ты исцелил меня. Господи, Ты возвёл из ада душу мою, спас меня от участи сходящих в ров. Пойте Господу, святые Его, и поведайте память о Святыне Его. Ибо гнев – в ярости Его, и жизнь – в воле Его: вечером водворится плач, а наутро – радость. Я же сказал в изобилии моём: «Не поколеблюсь вовек!» Господи, по воле Твоей подай красоте моей силу; но Ты отвратил лицо Твоё, и был я смущён. |
| Но таких помещиков у нас на Руси еще довольно много; спрашивается: с какой стати я заговорил о нем и зачем?.. А вот позвольте вместо ответа рассказать вам одно из моих посещений у Мардария Аполлоныча. Приехал я к нему летом, часов в семь вечера. У него только что отошла всенощная, и священник, молодой человек, по-видимому, весьма робкий и недавно вышедший из семинарии, сидел в гостиной возле двери, на самом краюшке стула. Мардарий Аполлоныч, по обыкновению, чрезвычайно ласково меня принял: он непритворно радовался каждому гостю, да и человек он был вообще предобрый. Священник встал и взялся за шляпу. – Погоди, погоди, батюшка, – заговорил Мардарий Аполлоныч, не выпуская моей руки, – не уходи… Я велел тебе водки принести. – Я не пью-с, – с замешательством пробормотал священник и покраснел до ушей. – Что за пустяки! Как в вашем званье не пить! – отвечал Мардарий Аполлоныч. – Мишка! Юшка! водки батюшке! Юшка, высокий и худощавый старик лет восьмидесяти, вошел с рюмкой водки на темном крашеном подносе, испещренном пятнами телесного цвета. Священник начал отказываться. – Пей, батюшка, не ломайся, нехорошо, – заметил помещик с укоризной. Бедный молодой человек повиновался. – Ну, теперь, батюшка, можешь идти. Священник начал кланяться. – Ну, хорошо, хорошо, ступай… Прекрасный человек, – продолжал Мардарий Аполлоныч, глядя ему вслед, – очень я им доволен; одно – молод еще. Все проповеди держит, да вот вина не пьет. Но вы-то как, мой батюшка?.. Что вы, как вы? Пойдемте-ка на балкон – вишь, вечер какой славный. Мы вышли на балкон, сели и начали разговаривать. Мардарий Аполлоныч взглянул вниз и вдруг пришел в ужасное волненье. – Чьи это куры? чьи это куры? – закричал он. – Чьи это куры по саду ходят?.. Юшка! Юшка! поди узнай сейчас, чьи это куры по саду ходят?.. Чьи это куры? Сколько раз я запрещал, сколько раз говорил! Юшка побежал. – Что за беспорядки! – твердил Мардарий Аполлоныч, – это ужас! Несчастные куры, как теперь помню, две крапчатые и одна белая с хохлом, преспокойно продолжали ходить под яблонями, изредка выражая свои чувства продолжительным крехтаньем, как вдруг Юшка, без шапки, с палкой в руке, и трое других совершеннолетних дворовых, все вместе дружно ринулось на них. Пошла потеха. Курицы кричали, хлопали крыльями, прыгали, оглушительно кудахтали; дворовые люди бегали, спотыкались, падали; барин с балкона кричал как исступленный: «Лови, лови! лови, лови! лови, лови, лови!.. Чьи это куры, чьи это куры?» Наконец одному дворовому человеку удалось поймать хохлатую курицу, придавив ее грудью к земле, и в то же самое время через плетень сада, с улицы, перескочила девочка лет одиннадцати, вся растрепанная и с хворостиной в руке. |
| Какое-то отрадное чувство разлилось по всему моему телу. По возвращении от обедни, в келию приходит мой оскорбитель и, подавая теплый пшеничный хлеб, говорит: «видел, отче, как ты о мне молился и поминал на проскомидии. Прости меня». Поклонился, оставил хлеб и вышел. Я обрадовался, благодарил Бога. Не слыша удаляющихся шагов брата, отворил двери келии, осмотрел все кругом, его нигде не было видно. Это меня удивило. Сердце преисполнилось необъяснимой радости. Попробовал хлеба: в нем был необыкновенно приятный вкус. После чая, пошел я к имениннику благодарить за посещение и за хлеб. Но он уверял, что не приходил ко мне и хлеба приносил. Значит, посетил меня не земной гость, а, должно быть, Ангел-Хранитель моего обидчика. Когда я все рассказал, благодать Божия коснулась сердца брата, он пришед в умиление и просил прощения. Так, дивным промышлением Божиим, у нас восстановились добрыя братския отношения». Боясь человеческой славы, старец заповедал до его смерти никому не говорить о явлении ему Ангела. Ради того же смирения в духе истиннаго монашества, о. Мардарий никому не открывал своих келейных подвигов, но о них можно судить по следующему факту. В одно время за дверями своей убогой кельи подвижник услышал голос настоятеля и, на произнесенную для входа молитву Иисусову, поспешил ответить: аминь. При входе аввы, отец Мардарий смиренно повергся ему в ноги и просил благословения. В келье отец настоятель увидел на угольнике пред иконами раскрытую Псалтирь, которую не успел закрыть Мардарий. И что замечательно: Псалтирь была раскрыта на 41 псалме. Первыя слова, кои бросились в глаза отцу игумену, были:быша слезы моя мне хлеб день и нощь. Как бы желая убедиться, авва посмотрел в лицо подвижника: левый слезящийся глаз был особенно красен и слезлив. Несомненно, что свое келейное правило о. Мардарий совершал со слезами. За шесть дней до смерти о. Мардарий ужинал с одним из своих учеников и, предчувствуя близость вечной разлуки, сказал: «из этих чашек мне более есть не придется». |
| И впредь мн к теб, великому государю, к Москве для своей бдности и посылать стало нельзя, потому што от кириловских строителей и стряпчих и проходу н стало. Пожалуй, великий государь, вели про их воровство сыскать и оборонь дать. Милостивый, милостивый, милостивый, великий государь царь и великий князь Алексй Михайловичь всеа Великия и Малыя и Блыя Росии самодержецъ, сотвори, Господа ради, со мною, убогимъ старцомъ, милость по прежнымъ моимъ отпискамъ, и по сей моей убогой отписке, вели, государь, указ учинить, и не даждь обругати и измнити твой, великого государя, указъ для ложного челобитья Кирилова монастыря архимарита з братьею. будет правда твоя, правда во вки, и слово твое Да вели, Господа ради, чернцу нашему подворье указать, гд постоять до твоего, государева, указу – или на Кириловскомь, или на Иверскомъ, или на Воскресенском, и кормить и поить. А без твоего, государева, указу нигд не пустят. А они отказывают, что, де, у них твой, великого государя, указ есть пускать наших старцов не велено. Да чтоб, государь, кириловские старцы своим злохитръствомъ не истеряли того нашего чернца Мардария, потому што и служку Ферапонтова монастыря, которой к теб, великому государю, послан с отписками, безвсно засадили 2198 . И в прошлом году, какъ здил Кирилова монастыря чернець Корнило Затворниковъ к Москве, и у кириловских говорено было, что дьякона Мардария засадить безвсно лукавством своим. А того у них много дется: хто человкъ бдной станет на них бить челом в обидах, и он из ыных приказов приставят ложным своим челобитьемъ и держат за приставом года по два и по три и болши//(л. 234) безвсно, что и сыскать нгде. И по дорогам от них тоже дурно бывает. Да в прошлом же во 183 (1675)-м году генваря въ 6–й де[нь] жылец Игнатей Башковской был у меня и сказывал, что, де, кириловские старцы послали к Москв за моим черным дьяконом Мардарием, чтоб на Москв какъ-нибудь ево задержать, и отписки б мои до тебя, великого государя, не допустить. А ему, де, Игнатью приказывал Прилуцкаго монастыря келарь Киприян, А какъ Мардарей на Москв был, и ево, Мардария, звал на Кириловское подворье келарь старецъ Лаврентей к себ в клью. И того же Кириловского подворья строитель да чернецъ Корнило Затворников увдав то, што Мардарей у келаря старца Лаврентья в клье, присылали Кожеозерского монастыря черного попа и велли звать ево, Мардария, к себ. И дьякон Мардарей к ним не пошолъ. И они вдругоряд присылали Кожеозерского же монастыря строителя Корнилия Окинина звать. И дьякон Мардарей, узнав то, што не для добра по нево присылают, и ис кльи от келаря Лаврентья вышел. И после ево, Мардария, строитель да чернець Корнило тово келаря Лаврентья на чепь сажали и хотли бить шелепами за то, што ево, Мардария, упустил. А знатно то, што не для добра ево, Мардария, к себ в клью звали. |
|
|
