| Противник ненужной роскоши и излишней расточительности, Иоанн наложил соответствующий отпечаток на свой двор, который при нем жил экономной и строгой жизнью; былых развлечений, веселья и громадных трат при нем не было. Царствование этого милостивого, тихого и в высокой степени нравственного государя было, как мы увидим ниже, почти одной сплошной военной кампанией. Полной противоположностью Иоанну явился его сын и преемник Мануил I (1143—1180). Убежденный поклонник Запада, латинофил, поставивший себе идеалом тип западного рыцаря, стремившийся постигнуть тайны астрологии, новый император сразу совершенно изменил суровую придворную обстановку отца. Веселье, любовь, приемы, роскошные празднества, охота, устраиваемые на западный образец поединки-турниры, — все это широкой волной разлилось по Константинополю. Посещения столицы иностранными государями, Конрадом III германским, Людовиком VII французским, Кылыч-Арсланом, султаном Иконийским, и различными латинскими князьями Востока, стоили необычайных денег. Громадное число западноевропейских выходцев появилось при византийском дворе, и в их руки стали переходить наиболее выгодные и ответственные места в империи. Оба раза Мануил был женат на западных принцессах: первая жена его была сестра жены германского государя Конрада III, Берта Зульцбахская, переименованная в Византии в Ирину; вторая жена Мануила была дочь антиохийского князя, Мария, по происхождению француженка, замечательная красавица. Все правление Мануила было обусловлено его увлечением западными идеалами, его несбыточной мечтой восстановить единую Римскую империю через отнятие при посредстве папы императорской короны у германского государя и его готовностью заключить унию с западной церковью. Латинское засилье и пренебрежение туземными интересами вызывали в народе общее неудовольствие; настоятельно чувствовалась необходимость в перемене системы. Однако, Мануил умер, не увидев крушения своей политики. Сыну и наследнику Мануила, Алексею II (1180—1183), едва было двенадцать лет. Регентшей была объявлена его мать Мария Антиохийская. Главная власть перешла в руки племянника Мануила протосеваста Алексея Комнина, любимца правительницы. Новое правительство искало опоры в ненавистном латинском элементе. Народное раздражение поэтому росло. На столь популярную раньше императрицу Марию стали смотреть как на “иностранку.” Французский историк Диль сравнивает положение Марии с положением в эпоху великой французской революции Марии-Антуанетты, которую народ называл “австриячкой.” |
| Разности эти служат ясным свидетельством того, что в разных местностях и епархиях Константинопольской церкви, в которых употреблялись различные списки номоканона Малаксы, не одинаково понимался, определялся и применялся в жизни объем трехродного свойства в отношении к браку. В таблице хартофилакса указаны три комбинации трехродного свойства, в которых не дозволяется бракосочетание, а в различных списках номоканона Малаксы не допускается оно в двух, трех и четырех комбинациях. Стало быть, в практике означенной церкви не установилось в этой стороне брачного права однообразия даже в XVI – XVIII вв. Между тем, для внесения этого однообразия в жизнь предпринята, составлена и издана была в XVI веке, хартофилаксом Мануилом, по определению патриарха Иеремии I, таблица родства, с показанием – в каких степенях дозволяется или запрещается брак. Сравнивая славянский перевод таблицы родства с греческим ее текстом по редакциям хартофилакса Мануила и номоканона Малаксы, мы находим: а) порядок расположения всех частей таблицы в славянских списках вполне до малейших подробностей соответствует порядку почти всех списков Мануила и Малаксы; и б) славянские списки представляют точный и весьма часто буквальный перевод греческих списков; только положения и виды, в которых формулируются в славянских таблицах многочисленные комбинации родства, обыкновенно переводятся полными синтаксическими предложениями, – а в греческих списках они большею частью выражены кратко, сокращенными предложениями; кроме того славянский переводчик в некоторых положениях допускает объяснения схем и комбинаций родства. – При сопоставлении славянского перевода с греческим текстом таблицы по означенным редакциям Мануила и Малаксы, оказывается также и то, что в славянских списках находятся такие вноски и извлечения из памятников византийского законодательства, государственного и церковного, и из сочинений византийской литературы, юридической и канонической, которых нет ни в κϑεσις хартофилакса Мануила, ни в таблицах Малаксы. |
| Императору Мануилу принадлежит большое сочинение дидактического характера, его 7 бесед с послесловием, которые первый их издатель Lambecius назвал “Orationes VII Ethico-Politicae”; с сим названием совершенно не согласны ни Верже де Ксиври 66 , видящий в сих Беседах только религиозные трактаты, в которых политика не играет никакой роли, – ни Мгр. Л. Пти 67 . Нам представляется, что Ламбеций сим названием хотел сказать, что Беседы являются «Морально-воспитательными», что совершенно справедливо. Темы этих Бесед следующия: 1. «Увещевательное слово к изучению наук, и о добродетелях и добром правителе». 2. «Что добролюбезно нам по естеству; плохой же человек ненавистен и для самого себя. Бывает же и что зло нам – любезно, когда (ошибочно) принимаем его за добро. И о счастии и добродетели». 3. «О произволении и свободной воле, и о том, что зло и не от природы и, в то же время, не извне: но оно само в себе имеет причину». 4. «Об услаждении: что лучше отстраняться совершенно от него в этой жизни». 5. «Об услаждении; противопоставление сказанному в предыдущем слове». 6. «Что грех – хуже всего; но ни в коем случае не должно отчаяваться ни в отношении самого себя, ни других; осуждать же себя, но не других; и согрешивших не ненавидеть, но жалеть; и о покаянии, и о Божием провидении, и любви и человеколюбии». 7. «О смиренномудрии; частично же и о любви» 68 . Мы передаем ниже в русском переводе изданные у Миня 69 , «Наставления о царском поведении». Это лучшее дидактическое произведение царя Мануила. Мгр. Пти так говорит: «Большое число трактатов Мануила имело целью формирование духа и сердца. Во главе этой серии должно быть помещено наиболее популярное сочинение из этих трудов, единственное известное ученым с давних пор, – «Наставления о царском поведении» 70 . Наставления предваряются письмом к сыну, которое мы опускаем. Мануила Палеолога, благочестивейшего и христолюбивого Царя любимейшему сыну своему и царю Иоанну Палеологу наставления о царском поведении, выраженные в 100 главах, краестрочие которых: |
| Если таков был Мануил по своим умственным талантам и образованию, то неудивительно, что имея наклонность составлять речи, он составлял их очень хорошо. Но деятельность Мануила в качестве человека, обладавшего даром витийства, заключала, к сожалению, много таких свойств, которых никак нельзя похвалить. Иногда Мануил поднимал тот или другой серьезный богословский вопрос вовсе не для того, чтобы добиться правильного его решения, а единственно для того, чтобы щегольнуть своей ловкой диалектикой. Благодаря своему красноречию он с необыкновенной, но лишь кажущейся убедительностью, мог произносить превосходные речи и в пользу, и против известного решения вопроса. Ораторский турнир доставлял необыкновенное удовольствие этому императору. При Мануиле заседания Общества Любителей Просвещения нередко утрачивали свой серьезный и важный характер. Один из современников Мануила говорит о нем: «Случалось, что этот царь при рассуждениях по вопросам веры принимал другую сторону, противоположную той, какой держались присутствующие в собрании, видоизменял вопрос и рассматривал спорный предмет с какой-нибудь другой точки зрения; дело получало другое направление, неожиданный оборот, неотразимая сила убедительности доводов Мануила скоро склоняла на его сторону и мысли слушателей. Эти последние, один за другим, не только соглашались с ним, но и все наконец одобряли его сторону. Обсуждение, по-видимому, заканчивалось: цель собрания казалась достигнутой». Но император под предлогом обстоятельнейшего уяснения дела, «еще раз возвращался к решению того же вопроса, оставлял неожиданно свою и вместе общую точку зрения и снова принимал другую сторону, снова взвешивал представленные доказательства, привносил нечто новое там, где вопрос казался вполне исчерпанным, и в конце концов опять с принудительной силой логики торжествовал победу» 1140 . Очевидно, остроумному и сильному своей диалектикой императору нередко больше всего нравился процесс словесных состязаний, и мало его интересовал исход состязаний, действительный их результат. Как иначе назвать такой образ действия, как не злоупотреблением своими талантами! Самоуверенность Мануила, который считал себя непобедимым диалектиком, доходила до того, что раз он объявил о своем намерении по одному богословскому вопросу переспорить всю византийскую интеллигенцию. Он говорил: «Вооружитесь и постарайтесь сразиться со мною, со мной одним, выступающим против всех вас, но только сразитесь не силою рук, а действенностью слова» 1141 . К чему все это приводило – легко понять. Вся Византия поднималась на ноги, везде слышались споры и шум; любители науки и просвещения только и делали, что собирали собрания – то у царя, то у патриарха, то у кого-либо из частных лиц. Суеверные люди обращались к магическим книгам и в них искали ответа на вопрос: да чем все это кончится? 1142 Но императору это-то и нужно было. Он желал быть центром общественных толков, желал аплодисментов, а до истины ему, если не всегда, то очень часто, мало было дела. |
| В-третьих, это была борьба за киевский стол между Изяславом и Юрием Долгоруким, в которой венгерский король поддерживал Изяслава, а константинопольский император – Юрия и его союзников. Наконец, в-четвёртых, это была борьба за привлечение Сербии в немецко-византийский союз, борьба, потребовавшая личного похода императора против Уроша, брата Стефана Немани. – Таковы узоры, вышиваемые Васильевским по основной канве – союзе двух империй. Правда, эти узоры слишком оттеняли собою основу, так что она не выделяется резко на фоне и требует иногда пристального внимания, чтобы проследить её по всей ткани, но автор успел внести совершенно новые данные в изложение событий II крестового похода и вскрыл весьма интересные факты – связь истории русского севера и угро-славянскаго юга с событиями всемирной истории. К теме, предметом которой была статья «Из истории Византии», Васильевский обратился ещё в 1894 году, напечатав в I т. Византийского Временника обширное исследование по поводу надгробного слова архиепископа Солунского Василия на смерть Ирины, первой супруги Мануила Комнина. Императрица Ирина была именно залогом дружественных отношений между двумя империями в эпоху II крестового похода. Она была свояченицей Конрада III и сосватана за царя Мануила с целью укрепления политического союза восточной и западной империи, из коих каждая нуждалась в таком союзе против преобладания папы и сицилийских норманнов. Переговоры об этом союзе, начатые ещё Лотарем Саксонским и отцом Мануила царём Кало-Иоанном (1118–1143) и окончившиеся брачным союзом Мануила и Берты Зульцбах, составляют предмет исследования Васильевского, в котором он вносит чрезвычайно интересные пополнения и поправки в историю того времени, написанную Бернгарди и помещенную в Jahrbücher der Deutschen Geschichte. Надгробное слово архиепископа Солунского служит для автора канвой, которая впрочем не стесняет его в том, чтобы делать иногда и весьма пространные экскурсы в область истории и современной литературы. Так у Ф. Продрома он находит стихотворение по случаю вступления германской княжны в Константинополь; так, давая прекрасный экскурс по политической истории Византии в 1141–1143 г., он сообщает весьма интересные данные о положении иностранной принцессы, предназначенной быть супругой императора. Когда в 1147 г. крестоносцы 2-го крестового похода приближались к Константинополю, свояченица Конрада III была уже царицей, и, без сомнения, многое в личных отношениях между Конрадом и Мануилом должно быть приписано влиянию её. Нужно признать, что комментарий к надгробному слову Ирины целиком входит в историю византийско-германских отношений и сообщает ей большую живость. Не остался без исчерпывающего объяснения и вопрос о Василии, митрополите Солунском, причём попутно затронута литература полемики между восточной и западной церковью и сделаны интересные замечания к соборным константинопольским актам 1155–1156 годов. II. Русские темы в связи с изучением Византии. |
| Смерть Мануила, в 1180 году доставила ему такой повод. Вследствие этого события власть переходила в руки ребенка и женщины. Новому монарху, юному Алексею, едва исполнилось двенадцать лет; это был мальчик легкомысленный, проводивший время в играх, в катанье верхом, на охоте, не имевший, понятно, никакого опыта, а потому не знавший жизни. Мать его, назначенная регентшей, была Мария Антиохийская, известная своей красотой и грацией; но она также ничего не понимала в делах, а главное, она была слишком соблазнительно красива, чтобы при таком развращенном дворе не подать очень скоро повода к клевете. С первого дня ее царствования вокруг нее стали увиваться люди, прибегавшие к различным курьезным уловкам и старавшиеся наперебой друг перед другом снискать ее милость, причем открыто ставили свою кандидатуру и соперничали в изяществе, чтобы понравиться ей. Одинокая среди этого чуждого ей мира, чувствуя себя окруженной интригами и ненавистью, молодая женщина сделала ошибку, остановив свой выбор на одном из ухаживателей, и еще большую ошибку тем, что выбор ее оказался плох. Протосеваст Алексей, один из племянников Мануила, которому она оказала предпочтение, был красивый молодой человек, несколько изнеженный, блестящий наездник, спавший днем и кутивший ночью; у него было полное отсутствие энергии, так что он никак не мог быть поддержкой крепкой и надежной. Единственным следствием явно оказанной ему милости было то, что многие недовольные тем, что их обошли, сочли себя оскорбленными, да явился повод ко всяким нехорошим слухам. Не замедлили приписать протосевасту намерение похитить трон и жениться на императрице, а Марии тайное соучастие в планах ее фаворита. Еще другая причина окончательно скомпрометировала новое правительство. «В царствование Богом любимого Мануила, как пишет Вильгельм Тирский, латинский народ нашел у него должную оценку своей верности и доблести. Император пренебрегал своими маленькими греками, как народом дряблым и изнеженным, и, будучи сам великодушен и необычайно храбр, он самые свои важные дела доверял только латинянам, справедливо рассчитывая на их преданность и мощь. |
| Невероятно, чтобы церковно-государственная реформаторская деятельность каролингов могла остаться неизвестною на востоке. Припомним вышеприведенные новеллы Константина Порфирородного и Мануила Комнина. Из содержания новеллы Константина видно, что он, в сущности, хотел обеспечить общественный порядок тем же взаимодействием духовных и светских властей, которое составляло характерную черту законодательства каролингов: ецископы должны подвергать преступников покаянию, а светские начальники должны прилагать все усилия к тому, чтобы приговор об изгнании преступников из страны, оскверненной их преступлениями, не оставался мертвой буквой. Из новеллы императора Мануила можно заключить, что на первых порах закон Константина и в самом деле практически действовал, ибо „начальники тем старались предупредить один другого в поимке преступника», ко времени же Мануила те же начальники соперничали уже в укрывательстве преступников, да и духовенство не поддерживало покаянной дисциплины 283 . Я решаюсь даже (horribile dictu!) на сопоставление некоторых правил Никифора с каролинским законодательством 284 . Прежде всего обращает на себя внимание резкое различие в 10 и 12 прав. Никифора между покаянием за тайные и покаянием за явные грехи, в духе реакционной западной системы IX столетия. « Οαα δηλα πτασματα χουσ τινες, τοτους ξαγορεοντας πχεσθαι μν τς κοινωνας, τς δ κκλησας ο δε κωλεσθαι μηδ θραμβεειν, λλ πιεικς ν μετανο κα προαευχ τοτους νουθετεν κα οκονομεν ες τ τοτων πιτμια κατ τν κστου προαρεσιν. О μοιχς κα κτηνοβτης κα φονες κα ο λοιπο, ν φ αυτν ξαγορεσωσι τ αυτν σφλματα, δηλα τυγχνοντα τος νθρποις, τς κοινωνας μν κολονται, κa τ πιτ μια ατν πιτελοσιν, ες δ τν κκλησαν ισρχονται ως τν κατηχοομνων 285 , ν δ σι τ πτασματα ατν φανερ, ττε λοιπν κατ τν κκλησιαστικν θεσμν κπληροσι τ πιτμια 286 . Западный же юридический быт, вероятно, имелся в виду составителем 223-го правила Никифора. Грек как будто желает примирить византийское воззрение на процессуальную роль свидетеля с западным и сказать, что расстояние или различие между ними в сущности не так велико, как кажется с первого взгляда: „ δικζων οκ ξ αυτο αυλλογζεται, λλ τ π μαρτρων κα παρ ποδξεων λγμεν τατα ψηφζεται´ ψφος κ το δημοτικо στιν οκ το ιδιω τικο, το ποδειχθν πιψηφζει, λλ ο τ νοομενо ν, τελευταον κ πστεοως λγει, τουτατιν οκ ξ ρσεως, λλ ξ κροσεως», т. е. судья не из собственной головы рассуждает, постановляя решение, а формулирует то, что установлено свидетелями и доказательствами: решение проистекает от публично-должностного лица, а не от частного, но судья утверждает лишь то, что доказано, а не то, что сам он думает, наконец, он говорит на основании веры, т. е. не видения, а слуха 287 . |
| In particular, this change in policy could have been the reason for sending Constantine II of Kiev to Rus», if one is to understand this appointment as an honorary exile. Since the 1170-s the situation in the Oecumenical patriarchate changed yet again, and the influence of the former ecclesiastical party fades into history. 1 Виноградов А. Ю., Желтов М. свящ. «Первая ересь на Руси»: русские споры 1160-х гг. об отмене поста в праздничные дни//Древняя Русь: вопросы медиевистики. 3 (73). М., 2018. С. 118–139; Они же. Правовые акты Русской митрополии при Константине Ι (1156–1159 гг.)//У истоков и источников: на международных и междисциплинарных путях. Юбилейный сборник в честь А. В. Назаренко. М., 2018. С. 35–56. 2 Magdalino P. The Empire of Manuel I Komnenos, 1143–1180. Cambridge, 1993. P. 267–309; Angold M. Church and Society in Byzantium under the Comneni, 1081–1261. Cambridge, 1995. P. 73–115. 4 Сказанное не означает, что исследователи не отдавали себе отчета в том, что события были внутренне взаимосвязаны – так, П. Магдалино пишет: “However, the controversy of 1155–1157 may have had wider ramifications, and roots in earlier episodes” (Magdalino Р. The Empire... P. 282); речь лишь о том, что раскрытие таких связей не требовалось для решения задач, к которым обращались данные ученые. 5 Dölger F. Regesten der Kaiserurkunden des oströmischen Reiches: von 565–1453. Teil 2: Regesten von 1025–1204/2. Auflage bearb. von P. Wirth. München, 1995. S. 200 1330). В данном случае, Мануил фактически покупал благосклонность ключевых представителей константинопольского духовенства, чтобы гарантировать свою коронацию в условиях наличия другого кандидата на престол – Исаака, старшего брата Мануила. Впрочем, симпатии духовенства уже склонялись в пользу Мануила, так что, в итоге, клир даже продешевил, как рассказывает Никита Хониат : «Великий доместик, заботясь об охранении дворца и стараясь, чтобы граждане провозгласили Мануила царем, выдает духовенству великого храма грамоту, писанную красными чернилами и скрепленную золотою печатью и шелковым красным шнурком, в которой назначалось ему ежегодно по 200 мин серебряных монет. |
| В 1399 г., в период, когда турки вели длительную блокаду К-поля и положение Византии казалось безнадежным, Мануил II согласился передать престол И. П. как ставленнику султана Баязида, а сам уехал в Зап. Европу просить помощи. Соглашение между императорами было заключено 4 дек. 1399 г. Став формально соправителем Мануила, И. П. самостоятельно правил в К-поле до его возвращения в 1403 г. В этот период турки под угрозой вторжения Тимура прекратили давление на К-поль, но И. П. был вынужден заключить с ними союз против монголов. После разгрома войсками Тимура в битве при Анкире (20 июля 1402) Византия в сент. 1402 г. признала себя вассалом державы Тимура и согласилась выплачивать победителю ту же дань, что ранее платила османам. После ухода войск Тимура из М. Азии 3 июня 1403 г. в Галлиполи был заключен мирный договор между Византией (И. П.), Османским султанатом (Сулейман Челеби), представителями Венеции, Генуи, Родоса и герц-ства Навплион. Турки отказывались от получения дани с К-поля, возвращали Византии ряд владений, в т. ч. Фессалонику, часть территорий в Македонии, побережье Чёрного м. от Босфора до Варны, о-ва Эгейского м. Скопелос, Скирос, Скиатос и др. (RegImp, N 3201). Положение Византии на некоторое время стабилизировалось. И. П. старался информировать Мануила II и Зап. Европу о ситуации в К-поле, отправлял письма в Венецию, ко дворам королей Франции и Англии, неизменно прося их о помощи (сохр. копия письма И. П. кор. Генриху IV Английскому от 1 июня 1402 - Lond. Brit. Lib. Harl. 431). По возвращении Мануила в июне 1403 г. реальная власть вновь перешла к нему, а И. П. сохранил имп. титул, статус соправителя и получил во владение Фессалонику и о-в Лемнос. Последние годы жизни И. П. провел в Фессалонике, он собрался передать власть в своем уделе малолетнему сыну Андронику V (1400-1407) и короновал его в соправители, но тот умер раньше И. П. Поддерживал тесные отношения с мон-рями Св. Горы Афон ; в архивах мон-рей Великая Лавра, Ватопед, св. Павла, Ксиропотам, Дионисиат сохранилось несколько его хрисовулов (RegImp, N 3202-3211). Перед смертью И. П. принял монашеский постриг с именем Иоасаф. После смерти И. П. Ирина Гаттилузи жила на Лемносе, приняла монашеский постриг с именем Евгения († 1440). |
| 512 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 3, глава 3. С. 80, 81. 515 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 3, глава 5. С. 83, 84. 535 Грегоровиус Фердинанд. История города Рима в Средние века (от V до XVI столетия). С. 721, 723. 539 Катанский А. История попыток к соединению церквей Греческой и Латинской в первые четыре века по их разделении. С. 59, 60. 558 Грегоровиус Фердинанд. История города Рима в Средние века (от V до XVI столетия). С. 738–740. 569 Катанский А. История попыток к соединению церквей Греческой и Латинской в первые четыре века по их разделении. С. 63–66. 579 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 3, глава 6. С. 86. 581 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 3, глава 7. С. 87, 88. 583 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 3, глава 10. С. 94, 95. 589 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 5, глава17. С. 195, 196. 603 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 4, глава 18. С. 145. 606 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 3, глава 15. С. 102. 608 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 4, глава 23. С. 156, 157. 610 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 4, глава 18. С. 146. 614 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 5, глава 4. С. 166, 167. 627 Михаил Сириец. Хроника. Книга 19. Глава 11//Из хроники Михаила Сирийца: Письменные памятники Востока. 1976–1977. М., 1984. С. 77. 645 Лебедев А.П. Исторические очерки состояния Византийско-восточной Церкви от конца XI до середины XV века. СПб., 1998. С. 99, 100. 646 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 4, глава 16. С. 141, 142. 649 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Книга 6. Глава 2. С. 200. |
|
|
