| И до конца жизни сохранил тонкий, ироничный ум, чувство собственного достоинства, большое сердце. Перед смертью, в 4 часа утра, попросил шампанского, чокнулся и поцеловался с женой. Умер спокойно и тихо. Сколько выдающихся людей находилось за лагерными воротами. Между тем моя лагерная жизнь шла своим чередом. Оставшись один в бараке, когда всех моих товарищей погнали на работу, я ощутил то состояние, которое французы обозначают поговоркой: «Аппетит приходит во время еды». Почему бы мне не устроиться работать в стационар? Пошел в санчасть. Стучусь. Открывает парень хамоватого вида. «Я хочу видеть доктора». «Нечего тебе его видеть». «А ты почем знаешь, болван?» «А ну, увидишь ты у меня доктора!» — и захлопывает дверь у меня перед носом. Я хожу вокруг помещения, заглядываю в окна. В одном из окон вижу Павла Макаровича. Стучу в окно. Он открывает форточку. «Доктор! Я хочу с вами поговорить». «Пожалуйста. Пройдите». «Да мне не отворяют дверь». «Пройдите. Откроют». Иду опять. Дверь гостеприимно распахивается. Давешний мой собеседник, как будто его подменили, держит дверь настежь: «Пожалуйста! Пожалуйста!» Павел Макарович умел себя поставить с подчиненными. Прохожу к доктору. Говорит со мной долго, вдумчиво, расспрашивает о Москве, о моих наблюдениях; затем замечает: «Да, да, единственная работа здесь для вас — фельдшерская. Никому не признавайтесь, что вы ничего не понимаете. По ходу дела научитесь. Попросите отца прислать вам учебник Ихтеймана для фельдшеров. Хороший учебник. А теперь надевайте халат. Да нет, не так…» И он надел на меня белый халат и повел знакомить с моими новыми коллегами. А на другой день произошло знакомство с еще одним лагерным деятелем — с «кумом», как на лагерном языке называется оперуполномоченный ГБ. В пришедшем этапе, состоявшем из сотни человек, было всего три человека, сидевшие по 58-й статье: мой будущий близкий друг со странной фамилией Кривой Шолом Абрамович, еврей из Черновиц; бывший коммунист Лазаренко, в недавнем прошлом начальник ремесленного училища; я третий. |
| — Ну, а теперь как? — Теперь? Ого как теперь! Командир полка знаете как их уважают? К звездочке представили… — Он уголком глаза взглядывает на мою лишенную всяких знаков отличия рубашку и смущенно умолкает. — А ты вот, я вижу, уже получил… Я знал, что ты получишь — помнишь, у костра тогда спрашивал все, за что ордена дают? — Помню… — Седых принимается за ладонь. — Вы тогда еще говорили, не так просто, мол, получить… — Ну, и как же на самом деле оказалось — просто или не просто? Седых перебирает завязки на кальсонах, наматывает на палец. — Бог его знает… — Как так — Бог его знает… Ведь не зазря же дали… — Должно быть, не зазря, — еле слышно говорит он и все наматывает и разматывает завязку вокруг пальца. — Сказали как-то вечером Игорь Николаевич — я как раз с задания пришел — иди, мол, Седых, к майору, командиру полка, вызывают тебя. Я и пошел. Ну и дали мне майор коробочку такую картонную, а в коробочке орден… Все смеются. — Выходит, значит, совсем просто… — подмигивает одноногий Ларька. Пошел и получил. А мы вот, грешные, думали, что для этого что-то особенное надо сделать. Седых вконец смущается и не знает, что ответить. Старательно стряхивает пепел прямо на пол, между ног… — Ну, а Валега как, живой? — не подымая головы, спрашивает он. — Живой, как же. Лошадей пасет на этой стороне. И Ширяев — комбат живой. — Старший лейтенант? Командир батальона? — Начальником штаба у меня в полку. — Вот бы повидать… Какой командир батальона был… Ой-ой-ой. Держись только. И мы начинаем вспоминать Оскол, июльские дни… — А помните, товарищ лейтенант, как тогда в сарайчике лежали и из пулемета строчили? Там, где Лазаренко убили? — Как же… Ты тогда еще на стропилах сидел и вшей бил… — Теперь уже нет, товарищ лейтенант. Всех вывел. А тогда в Сталинграде, в первый день, помните, как вы с Игорем Николаевичем до стирки все из-за стола выбегали — почесаться? А потом мы с Валегой часа три белье выветривали. — Не вспоминай. Седых. Вспомнишь — так и сейчас чесаться начинает. — Что же вы хотите, товарищ лейтенант, три недели по-настоящему не мылись. Конец не малый сделали — километров с тысячу. |
| — Я еще… не… не считал. — Не считал… Ширяев встает, подходит к задней стене сарая. Сквозь разрушенное окно видно ровное, однообразное поле без единого кустика. — Ну что ж? Двигаться будем, а? Здесь не даст житья… Поворачивается. Он несколько бледнее обычного. — Который час? У меня часы стали. Игорь смотрит на часы. — Двадцать минут двенадцатого. — Давайте тогда… — Ширяев жует губами. — Только пулеметом одним придется пожертвовать. Прикрывать нас надо. Оказывается, из пулеметчиков один Филатов остался. Кругликов убит, Севастьянов ранен. Ширяев обводит глазами сарай. — А Седых. Где Седых? — Вон на стропилах сидит. — Давай сюда! Парень в майке, ловко повиснув на руках, легко спрыгивает на землю. — Пулемет знаешь? — Знаю, — тихо отвечает парень, почти не шевеля губами. Он смотрит прямо на Ширяева не мигая. Лицо у него совсем розовое, с золотистым пушком на щеках. И глаза совсем детские — веселые, голубые, чуть-чуть раскосые, с длинными, как у девушки, ресницами. С таким лицом голубей еще гонять и с соседскими мальчишками драться. И совсем не вяжутся с ним — точно спутал кто-то крепкая шея, широкие плечи, тугие, вздрагивающие от каждого движения бицепсы. Он без гимнастерки. Ветхая, вылинявшая майка трещит под напором молодых мускулов. — А где гимнастерка? — Ширяев сдерживает улыбку, но спрашивает все-таки по-комбатски грозно. — Вшей бил, товарищ комбат… А тут как раз эти… фрицы… Вон она, за пулеметом… — И он смущенно ковыряет мозоль на широкой загрубелой ладони. — Ладно, а немецкий знаешь? — Что? Пулемет? — Конечно, пулемет. О пулеметах сейчас говорим. — Немецкий хуже… но думаю, как-нибудь… — и запинается. — Ничего, я знаю, — говорит Игорь. — Все равно надо кому-нибудь из командиров остаться. Он стоит, засунув руки в карманы, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. — А я думал, Саврасова. Впрочем, ладно… — Ширяев не договаривает и поворачивается к Седых: — Ясно, орел? Останешься здесь со старшим лейтенантом. Лазаренко тоже останется, — ребята боевые, положиться можно. Сам видишь, один Филатов остался. Будете прикрывать. Понятно? |
| — Понятно, — тихо отвечает Седых. — Что понятно? — Прикрывать останусь со старшим лейтенантом. — Тогда по местам. — Ширяев застегивает воротник гимнастерки становится совсем холодно. — Вот на тот садись, только перетащи его. Тут, где «максим», лучше. Готовь людей, Саврасов. Саврасов отходит. Я не могу оторваться от его колен. Они все время дрожат мелкой противной дрожью. — Долго не засиживайтесь, — говорит Ширяев Игорю. — Час — не больше. И за нами топайте. Строго на восток. На Кантемировку. Игорь молча кивает головой, раскачиваясь с ноги на ногу. — Пулемет бросайте. Затвор выкиньте. Ленты, если останутся, забирайте. Через пять минут сарай пустеет. Я с Валегой тоже остаюсь, Ширяев уходит с четырнадцатью человеками. Из них четверо раненых, один тяжело. Его тащат на палатке. Дождь перестал. Немцы молчат. Воняет раскисшим куриным пометом. Мы лежим с Игорем около левого пулемета. Валега попыхивает трубочкой. Седых, установив пулемет, поглядывает в окно. Потом Валега вытаскивает сухари и фляжку с водкой. Пьем по очереди из алюминиевой кружки. Опять начинается дождь. — Товарищ лейтенант, а правда, что у Гитлера одного глаза нет? — спрашивает Седых и смотрит на меня ясными, детскими глазами. — Не знаю, Седых, думаю, что оба глаза есть. — А Филатов, пулеметчик, говорил, что у него одного глаза нет. И что он даже детей не может иметь… Я улыбаюсь. Чувствуется, что Седых очень хочется, чтоб действительно было так. Лазаренко снисходительно подмигивает одним глазом. — Його газами ще в my biйhy ompyiлu. I bзaraлi, bih he hiмeць, bih abcmpiяk, i фaмiлiя в нього he Гimлep, а складна якась — на букву «ш». Правильно, товарищ лейтенант? — Правильно. Шикльгрубер — его фамилия. Он тиролец… — Тиролец… — задумчиво повторяет Седых, натягивая на себя гимнастерку. — А его немцы любят? Я рассказываю, как и почему Гитлер пришел к власти. Седых слушает внимательно, чуть приоткрыв рот, не мигая. Лазаренко — с видом человека, который давно все это знает. Валега курит. — А правда, что Гитлер только ефрейтор? Нам политрук говорил. |
| К недостатку переизданий следует отнести неполноту представления наследия того или иного ученого как в библиографическом списке работ, так и в самом наличии этих работ на диске (при компактности и дешевизне электронных носителей читатель вправе был бы ожидать почти исчерпывающей полноты). Несомненно, переиздание старых работ, способствующее возрождению лучших традиций русской академической науки, никоим образом не сможет восполнить лакуну, образовавшуюся в отечественной библеистике за годы советской власти. Наличие в современной науке десятков специализированных библейских журналов и превосходных многотомных библейских комментариев почти на всех европейских языках ставит русскоязычного читателя в весьма невыгодное положение, ибо обращение к популярным русским дореволюционным трудам, ныне активно переиздаваемым в коммерческих целях православными книжными издательствами, не просто отбрасывает читателя на один-два века назад, но и лишает его результатов новейших археологических, исторических и филологических открытий, зачастую делает его заложником устаревших и отвергнутых наукой теорий. Переводы некоторых западных исследований лишь отчасти исправляют положение. Симптоматично, что современных русских исследований по Септуагинте чрезвычайно мало – мы можем назвать здесь, пожалуй, лишь работы А. В. Вдовиченко по влиянию еврейского нарративного синтаксиса на стиль LXX и О. М. Лазаренко по технике библейского перевода на примере Псалтири, хотя одна только указанная выше библиография западных исследований по Септуагинте занимает несколько томов. Как уже отмечалось в предисловии к первому тому переиздания переводов П. А. Юнгерова , немногие отечественные ученые и переводчики движутся – за редчайшими исключениями – в русле преимущественного внимания к масоретской традиции, по сути оставляя вне сферы своих исследований текстологию как Септуагинты, так и кумранских библейских рукописей. Надеемся, что новая публикация переводов П. А. Юнгерова лишний раз стимулирует внимание современных отечественных библеистов к Септуагинте – тексту, освященному православным церковным Преданием. |
| Цитата из выступления пастора Сандея Аделаджи, произнесённого в 2005 году в гостях у Алексея Ледяева, лидера харизматической экстремистской секты «Новое поколение», говорит сама за себя: « Традиционные церкви опоздали. Потому что до них (прим. авт. - пришедших к президенту Украины с просьбой закрыть харизматические «церкви») мы уже успели заявить о себе. Мы уже успели внедрить своих людей в администрацию президента. Мы уже успели встретиться с президентом. Мы уже успели внедрить своих людей в кабинет министров... ». Оказались они и в украинском правительстве на самых высоких постах. И это трагедия для наследников Киевской Руси. Пастор Турчинов как ярчайший пример падения православной колыбели славянского мира. Наигравшись в православного в начале 1990-х и не получив от Православия мистических и материальных дивидендов, Александр Турчинов снова отправился в путь духовного поиска. На протестантов его вывел тогда действующий премьер-министр Украины Павел Лазаренко. Именно Лазаренко (и, естественно, Леониду Кучме) Турчинов обязан своим нынешним политическим статусом. С украинским экс-премьер-министром Александра Валентиновича связывает не только ныне закрытая партия «Громада». Можно предположить, что Турчинов сопровождал своего босса Лазаренко на различные религиозные «тусовки», которые устраивал для Павла Ивановича народный депутат Украины Владимир Шушкевич (член «Громады»). Следует отметить, что последний был не православным, не католиком, и даже не баптистом. Он - пастор неопятидесятнической харизматической церкви «Слово веры», которая позже была переименована в «Посольство Божье». Это то самое, хорошо известное в правоохранительных структурах России и Украины «духовное диппредставительство» Госдепа США, которым руководил нигериец Сандей Аделаджа - напомним, «духовный отец» депутата-миллионера и в дальнейшем мэра Киева Леонида Черновецкого. Чего же искали «рабы божьи» Лазаренко и Турчинов у африканского проповедника, ставленника американцев? Лазаренко жаждал власти - он желал стать президентом Украины. |
| Как же разобраться в столь разнородном и противоречивом, на первый взгляд, явлении? Возникает впечатление, что некоторые его компоненты и вовсе не связаны друг с другом. Словно идешь по какой-то гигантской выставке и смотришь на все новые и новые произведения, силясь понять, какая идея заставила неведомых организаторов объединить все это на едином выставочном пространстве. Давайте пройдемся по залам и присмотримся к полотнам. По крайней мере к тем из них, что сразу бросаются в глаза. Итак, «картинки с выставки»... Навьи чары В позапрошлом году я стал замечать в вагонах метро одну любопытную рекламу. В ней говорилось о том, что истинные арийцы должны объединиться под эгидой Церкви Нави и совместными усилиями приблизить эру белого человека. Этнолог Виктор Шнирельман, который уже несколько лет изучает фашизоидные организации неоязыческого толка на необъятных просторах бывшего СССР, поделился со мною сведениями о таинственной церкви белого человека. Создана она была в 1996 году недоучившимся студентом Московской юридической академии Ильей Лазаренко, причем при весьма любопытных обстоятельствах. Лазаренко был арестован за разжигание национальной розни и, находясь в предварительном заключении, возглавил новую церковь . Мне это чем-то напомнило попытки нашего криминалитета прорваться в Думу, дабы обезопасить себя от судебных разбирательств. Лазаренко же решил окружить себя аурой духовного иммунитета, как бы переводя свою неподсудность из юридического в метафизический план. Члены новой церкви поклоняются двум древнеславянским божествам – Яви и Нави [воплощение смерти]. Среди сакральных символов церкви – свастика, новгородский крест, древнегерманские руны, череп барана. Этот германо-славянский синтез заявлен как нордическое славянское откровение, данное исключительно белому человеку покровителем скота богом Велесом. Последнему по аналогии с Христом придан статус богочеловека. Члены церкви должны твердо следовать принципу сегрегации, выдержанному в классическом ку-клукс-клановском духе, и общаться лишь с представителями белой расы. Но если куклуксклановцы прославились в свое время не только убийствами чернокожих, но и насилиями над их женами, члены Церкви Нави не должны вступать в половую связь с нерусскими. По этому параметру наши борцы за чистоту расы обошли слишком либеральных алабамцев и техасцев. |
| А Шушкевич, Турчинов и Аделаджа были его штатными пиарщиками. Вот как об этом рассказывает журналист Дмитрий Гранов в своей книге «Торговцы верой в Бога»: « 1997 год. Конференция в Донецке. Лазаренко и Шушкевич стоят рядом. Группа пасторов (сектантов из " Слова веры " ) молится за них с возложением рук на Лазаренко. Пастор Леонид Падун: " Мы молимся за Павла Ивановича, чтобы Ты благословил его, чтобы Ты был с ним, Господь, чтобы Ты дал ему силы идти бесстрашно, идти смело к этим переменам... Пусть никакой человек, никто не устоит на пути у него, когда он исполняет волю Твою. Научи его всему, в чем он нуждается, дай ему мудрости во всем, и пусть будет прославлено Твое имя в его жизни " . Весь зал трижды прокричал: аминь ». Наверняка, где-то рядом неистово «молился» будущий и.о. президента Украины, развязавший кровавую гражданскую войну Турчинов, который в то время был главой Центрального координационного совета «Громады» и 12-м номером в избирательном списке партии. Неудивительно, что после подобных «проповедей» Александра Валентиновича напрочь отвернуло от Православия. Помощник Лазаренко Шушкевич не отставал по темпу осваивания новых религиозных доктрин и практик. « Шикала бахаям о о ра ма ма сикала ба ба ба шикала ла бахала ла бахалор жи жа ла бахаям. Ей а я ла баре ба ба сикала махая бара сикала малор баба сикала... » Процитированную выше околесицу нес с пасторской кафедры в мае 2001 года народный депутат Украины Шушкевич. Такое было время. К сожалению, оно все больше напоминает современную Россию, только на мероприятия, где народные избранники исполняют подобные дивертисменты, постороннему не попасть. Несколько позже, надолго не задержавшись у неопятидесятников, но сохранив с ними тесные связи, порвав с православными священниками, от души отплясав на «харизматических» шоу, Александр Турчинов ушел к баптистам. «Перекрестил» Турчинова пастор Владимир Кунец - значимая фигура в украинской баптистской церкви. Вот как сам Турчинов рассказал об этом эпохальном событии: « Если серьезно, то для крещения (погружения) я созревал довольно долго, сам себе объясняя, что уже принял его в православии. |
| В период присоединения к Российской империи Закубанья, завершившегося в 1864 г., земли Адыгеи были включены в Кавказскую епархию (с 1885 Ставропольская). В 1919-1994 гг. территория М. и А. е. относилась к Кубанской епархии (название последней неоднократно изменялось). В 1925-1927 гг. существовало Майкопское викариатство Кубанской епархии . В Майкопе, основанном в 1857 г. как крепость, активно велось храмовое строительство. Так, в 1872 г. на месте обветшавшей турлучной Никольской ц. (1-я церковь Майкопа, первоначально была храмом 76-го пехотного Кубанского полка) был построен Александро-Невский собор. В 1883 г. возведена деревянная Покровская ц. В 1882-1888 гг. шло строительство кирпичного Успенского собора на каменном фундаменте. В 1882 г. была заложена, а в 1889 г. освящена Троицкая ц. В 1910 г. построен Воскресенский храм на старом городском кладбище Майкопа. В 1878 г. была основана Закубанская Афонская во имя архангела Михаила мужская пустынь . На рубеже XIX и XX вв. по инициативе Ставропольского епархиального комитета Православного миссионерского общества в адыгских аулах Майкопского отдела Кубанской обл. Адамий и Хатукай (ныне Красногвардейского р-на), Ульский и Джерокай (ныне Шовгеновского р-на), Ходзь, Блечепсин, Хачемзий, Кошехабль и Егерухай (ныне Кошехабльского р-на) были открыты рус. епархиальные школы грамоты. Миссионерская концепция комитета подразумевала начало христианизации адыгов через обучение их русскому языку. За 4 года (с 1899 по 1903) образование в этих школах получили 834 чел., из них 559 детей. Однако в целом результаты данной формы миссии были весьма скромными. С приходом к власти большевиков начались репрессии против духовенства и верующих. В февр. 1927 г. в ст-це Абадзехской (ныне Майкопского р-на) прошел показательный судебный процесс над 7 насельниками закрытой Михайловской пуст., они были приговорены к различным срокам лишения свободы. После издания в том же году «Декларации» 1927 г. заместителя патриаршего местоблюстителя митр. Сергия (Страгородского ; впосл. патриарх Московский и всея Руси) викарный Майкопский еп. Варлаам (Лазаренко) разорвал церковное общение с ним и присоединился к сторонникам митр. Иосифа (Петровых ; см. ст. Иосифлянство ). Еп. Варлаам жил на нелегальном положении, окормляя иосифлян в т. ч. и на территории М. и А. е. В 1929 г. он был арестован, вскоре бежал в Ср. Азию. В нач. 1930 г. властями было сфабриковано групповое «дело тайных общин на Северном Кавказе во главе с епископом Варлаамом (Лазаренко)». Архиерей был арестован в Ср. Азии и расстрелян в том же году в Майкопе. Были также казнены проходившие с ним по одному делу двое бывших насельников Михайловской пуст. (входили в число осужденных на процессе 1927 г.) архим. Моисей (Астахов), иером. Петр (Базыкин) и еще 49 чел. |
| В дек. 1929 г. срок ссылки К. истек, но разрешение на свободный выезд он не получил. 8 февр. 1930 г. К. был арестован в Енисейске, а затем помещен в красноярскую тюрьму специального назначения. 22 февр. К. было предъявлено обвинение в том, что он «имел связь с контрреволюционной монархической организацией, раскрытой на Северном Кавказе». Речь, очевидно, шла о возможных контактах К. с одним из иосифлянских (см. ст. Иосифлянство ) архиереев, Майкопским еп. Варлаамом (Лазаренко) , бежавшим из-под ареста и заочно приговоренным к смертной казни. На допросе К. заявил: «Епископа Варлаама Лазаренко совершенно не знаю». В отношении лидера иосифлян Гдовского еп. Димитрия (Любимова) К. сказал: «Дмитрия Гавриловича Гдовского знаю как священника, но ничего общего с ним не имел, переписки с ним за время ссылки не вел». На вопрос следователя о намерениях К. после освобождения из ссылки тот ответил: «Я думаю вернуться в Казань, где буду молиться с теми, кто захочет молиться со мной. Принуждать к общению со мною никого не намерен, так как в церковном вопросе не признавал и не признаю административного командования» (Архив УФСБ РФ по Красноярскому краю. Д. П-17429. Л. 3, 4). На вопрос следователя, считает ли К., что в СССР происходит гонение на Церковь, он объяснил: данное понятие относится к эпохе языческого Рима, когда христианство было объявлено вне закона. Поэтому, по словам К., «говорить о таком гонении и утверждать его наличие по отношению к христианской Церкви в настоящее время со стороны СССР было бы совершенной нелепостью, ввиду того что за все время существования Советской власти нет недостатка в издании законов, нормализующих бытие на территории СССР всевозможных религиозных объединений». Вместе с тем К. заметил, что, к его сожалению, «и официальная печать, и ответственные советские деятели не скупятся на заявления как об очередной задаче для Советской государственности - покончить с существованием всяких Церквей и даже самой религии. Эта одинаковость задач у Римской государственности по отношению к христианству первых трех веков и у Советской государственности по отношению к религии вообще и является причиной того, что все мероприятия власти в сторону религии встречаются как меры, предназначенные к одной цели - уничтожению религии». |
|
|
