| Филитер – пергамский правитель (283–263 гг. до н.э.) и основатель династии Атталидов. Ему было поручена охрана сокровищ царя Фракии Лисимаха в крепости Пергам. Долгое время Филитер верно служил царю, но из-за ссоры с его женой Арсиноей начал вести самостоятельную политику и выступил против Лисимаха. Условно подчинялся Селевкидам. Перед смертью передал власть племяннику Эвмену. Эвмен I – наследовал власть (263–241 гг. до н.э.) после своего дяди Филитера и сумел подчинить окружающие области. Вступил около Сардиса в сражение с Антиохом I, сыном Селевка, и победил его (Страбон: 13; 4; 2). Самым большим из успехов Эвмена было то, что он заставил галатов отступить от моря вглубь страны. Аттал I Сотер – пергамский правитель (241–197 гг. до н.э.) из династии Атталидов, который унаследовал престол от двоюродного брата Эвмена (Павсаний: 1; 8; 2) в 241 г. и принял царский титул в 230 г. Аттал отказался выплачивать дань малоазиатским кельтам (галатам) и, разгромив их под стенами Пергама, стал именовать себя царем и спасителем. Эвмен II Сотер – пергамский царь (197–160 гг. до н.э.), при котором Пергамское царство достигло зенита своего могущества, а Пергам стал соперничать с Александрией за статус главного центра эллинистической культуры. Сын Аттала I Эвмен продолжал отцовскую политику союза с Римской республикой против сирийцев и македонян. Осенью 190 г. вместе с римлянами разгромил Антиоха III в битве под Магнесией, после чего овладел территориями Селевкидов в Малой Азии. Во время Третьей Македонской войны поддерживал римлян и для укрепления союза в 172 г. посетил Рим. В царствование Эвмена были воздвигнуты почти все грандиозные сооружения пергамского акрополя, включая знаменитый алтарь Зевса. При нём библиотека Пергама стала соперничать с александрийской, что вынудило Птолемеев запретить экспорт папируса из Египта. Аттал II Филадельф – пергамский царь (160–137 гг. до н.э.), наследовавший своему старшему брату Эвмену II и правивший до самой смерти в 137 г. Ещё в царствование Эвмена Аттал зарекомендовал себя как талантливый военачальник, отличился в Галатии (189 г.) и Греции (171 г.). Как пергамский царь держался союза с римлянами и участвовал на их стороне во всех войнах, которые тогда велись в Малой Азии и Греции. |
| Одним словом, в период Македонской династии реформация господствовала самым действительным образом, не производя никаких внутренних потрясений. Благодаря мудрому приложению её принципов, эллинизм средних веков имел целые два века цветущего благосостояния, удивительного внутреннего довольства и богатства, невиданной внешней славы и величия. Мы не последуем за афинским профессором в восторженном изображении счастливых времен эллинизма, благополучно разрешившего внутреннюю задачу и вслед затем сломившая непокорных и строптивых поселенцев славянских. Многое в её картине поражает несомненным преувеличением – вроде бюджета в три миллиарда (франков), которым, по расчету г. Папарригопуло (стр. 297), располагала Византийская империя! Мы отметим только его взгляд на причины её падения с высоты такого могущества и такой славы. По мнению афинского профессора, эти причины были чисто внешние, именно враждебность Запада, руководимого религиозной нетерпимостью и в конце XI века нахлынувшего неудержимым потоком на Восток. Первый крестовый поход с самого начала был направлен не столько против Турок-Сельджуков, сколько против православных Византийцев. Империя нисколько не нуждалась в помощи Запада, потому что все еще была достаточно могущественна, чтобы справиться со всеми варварами, громившими ее в Европе и Азии. С восшествием на престол новой династии в лице Алексея Комнина, она уже стала подниматься после временного и случайного ослабления и уже успела восторжествовать над главными затруднениями. С особенной настойчивостью и с понятной целью г. Папарригопуло еще раз настаивает на своих доказательствах подложности того послания, которым Алексей Комнин призывал будто бы помощь Запада против мусульман и неверных ... Пишущий эти строки имел случай разобрать этот вопрос на страницах этого самого журнала (в статье «Византия и Печенеги»), и он полагает, что ему удалось решить вопрос окончательно и несомненно в смысле несколько ином, чем обычный теперь взгляд, защищаемый с таким усердием в Афинах. |
| Время Василия Македонянина было только введением к продолжительному периоду царствования его династии. Этот период вторичного процветания Византии охватывает почти два столетия, оканчивается вместе с утверждением династии Комненов и совпадает также с формальным и окончательным разделением церквей (870 – 1054) и появлением крестоносцев в 1095 г. Следующая эпоха Комненов (1081 по 1204 г.) отмечена уже другим характером политическим 130 и культурным: и если в первом отношении эта перемена наблюдается лишь с трудом и не вполне ясно, то в истории искусства (особенно в миниатюрах) эпоха Комненов резко разнится хотя в крупных границах. Бедственное состояние Империи и провинций отражается прежде всего на художественной промышленности, и бездеятельность центра чувствуется в падении техники. Течение дел и жизни, по – видимому, одно в этих периодах, но работы XII – го века резко различаются от блестящих произведений Х – го и первой половины XI – го века. Не одно только политическое благосостояние Византии, сравнительно с предыдущею и последующею эпохою, а также и внешнее процветание Империи, или, по крайней мере, ее столицы составляет отличие македонского периода, но и тот своеобразный византийский характер, который именно в эту эпоху является средоточием всей тысячелетней истории. В истории Византии нет другого момента, когда бы все, что ни производил ее центр, было столь типично и характерно. Видимо на первый взгляд, вся государственная жизнь и быт общественный шли прежним чередом: те же нерешительные и тем более кровопролитные войны с Болгарами, Руссами и Сарацинами; те же неурядицы внутри, многочисленные указы, эдикты и новеллы, налоги установляемые и отменяемые, та же политика коварная и двоедушная, показное богатство и бедность, развитие художественной промышленности и упадок земледелия, пышность столицы и пустынность ее окрестностей, горделивое презрение к варварам и униженная купля мира и союзов; то же царство евнухов и интриганок на престоле, и те же смуты и грабежи при каждой перемене на нем. Многие дурные стороны Византии и ее управления даже вырастают в эту эпоху: императоры уже не ради истинного благочестия сорят деньги и иногда войсковые суммы на церкви и монастыри, но столько же из лицемерия, которого не отличишь от ханжества. |
| В.Д. Лихачева IV. Искусство «Македонского возрождения (IX–X вв.) Новый расцвет византийского искусства наступает при представителях Македонской династии, основателем которой явился Василий I (867–886). Василий Македонянин, уроженец окрестностей Адрианополя, считавшегося в ту пору македонским городом, пришел к власти в результате кровавого дворцового переворота, завершившегося убийством Михаила III. Василий много сделал для укрепления Византийского государства. Он расширил его границы, усовершенствовал административный аппарат. Василий стремился упрочить престолонаследие, развивая идею о принадлежности трона царствующей династии. Благодаря этим усилиям потомки его правили Византией в течение полутора столетий. Период IX–X веков характеризуется ростом политического авторитета Византии. Византийскому войску вновь удалось одержать ряд побед над арабами. Страх перед арабами заставил многие сербские города искать помощи у империи и признать ее суверенитет над собой. Крещение сербов и болгар способствовало установлению их духовной близости с Византией. X век ознаменовался укреплением дипломатических отношений с Русью. Принявшая в 988 году христианство Киевская Русь стала мощным государством, вскоре превратившимся в серьезную военную угрозу для Византии. Значительным культурным событием этого периода явилась деятельность просветителей Константина (Кирилла) и Мефодия. В 863 году оба они были посланы византийским двором с культурной миссией в Великоморавское княжество. Эта миссия имела результаты, далеко выходящие за пределы обычных дипломатических отношений. Трудами обоих братьев была создана славянская письменность, изобретен алфавит. Перевод ими книг с греческого помогал сложению старославянского литературного языка, способствовал распространению грамотности у славян и подъему их культуры. В условиях усложняющихся связей с соседними народами и многочисленных войн, которые вело Византийское государство, приходилось постоянно совершенствовать пограничные фортификационные сооружения. Они разрушались, перестраивались, восстанавливались, отнимая много строительных сил, но вместе с тем свидетельствуя о громадном размахе архитектурного дела Византии. Полнее сохранились укрепления на Акрокоринфе – огромном скалистом массиве, возвышающемся над северным Пелопоннесом. Стены этой крепости, которую можно датировать X веком, идут, следуя рельефу местности. Над обрывами они становятся ниже, в лощинах – выше и мощнее. Живописная планировка, образованная линией, прихотливо прочерченной по скалам, характерна для крепостей этого времени. Стены сложены из прямоугольных каменных блоков с прослойкой плоского кирпича – плинфы. |
| Нам могут возразить, что историки позволяли себе нелицеприятные суждения о некоторых Императорах. На самом деле их сведения и обобщения формально были их частным делом и никогда не имели официального характера, даже если иногда за ними угадываются гипотетические установки правительственной пропаганды (напр. дискредитация Аморийской династии в историографии Македонской династии). Что же до таких памфлетов как " Тайная история " Прокопия Кесарийского (VI в.) они могли писаться и храниться только в условиях глубокого подполья (указанное сочинение сохранилось только в пяти поздних рукописях XIII - XVI вв.). Вообще же исторические сочинения были достоянием узкого круга эрудитов, и неграмотному народу были абсолютно недоступны. Народ благоговейно взирал на царские выходы в соборах, на крестных ходах и на ипподромах и слышал молитвенные возношения императорских имен во всех церквах, и не только в Империи (в России византийских императоров поминали до самого конца Византии). Россия хранила и продолжала византийские традиции. Когда Императрица Екатерина II хотела декульпабилизировать несколько видов государственных преступлений, в том числе и оскорбление Величества, в узком, буквальном смысле намерения Императрицы оспорили митрополит С.-Петербургский Гавриил, епископ Псковский Иннокентий и придворный архимандрит Платон, в будущем митрополит Московский. Императрица вняла им, и в последующей редакции " Наказа " преступления остались преступлениями, и только наказание за них было смягчено. Новое время отмечено кризисом не только монархий, но и самого христианства. Если протестантские революции еще шли под теми или иными библейскими лозунгами, французская революция конца XVIII в. была в равной мере антимонархической и антихристианской. Как французское " просвещение " , породившее революцию, глумилось над христианством, так революция эта вылилась в повальное глумление над монархами. Только Бонапарт известной фразой: " какие бы они ни были, они все - мои предшественники " оборвал эту вакханалию, и трусливая орава борзописцев беспрекословно покорилась диктатору и умолкла - их занимала не " историческая правда " , но самые низменные, хамские побуждения. |
| В период между Ветхим и Новым Заветами греческая культура и ментальность глубоко укоренились в еврейской среде. Невзирая на то что евреям хотелось освободиться от иноземного владычества – и восставшим Маккавеям это удалось во II веке до Р.Х. (см. 1 Макк), – они все же не сумели отторгнуть все это чужеродное для них языческое наследие. Красноречивой иллюстрацией этому может служить то, что монеты эпохи правления Хасмонейской династии (которая установилась в Палестине после восстания Маккавеев) отливались с надписями с одной стороны на арамейском, а с другой – на греческом языке. Через десять лет после начала триумфального завоевания Александр Македонский умер в Вавилоне (323 г. до Р.Х.), а его военачальники (диадохи – преемники) немедленно принялись враждовать друг с другом, оспаривая право на огромную территорию. В конце концов, созданная им империя распалась на части. Один из диадохов- Птолемей – захватил Египет и стал основателем династии, правившей там почти триста лет. Палестина поначалу на сто лет перешла во владение к Птолемеям. За этот период евреи стали в Египте одним из влиятельных меньшинств. В Александрии Египетской их насчитывалось, возможно, больше, чем в Иерусалиме. К началу III века до Р.Х. процесс перевода Писания на греческий язык шел там полным ходом. Другой полководец Александра Македонского – Селевк – пытался овладеть восточными областями империи. Его потомки – Селевкиды – сделали своей столицей Антиохию в Сирии. Они неоднократно воевали с Птолемеями за обладание Палестиной. Судя по сведениям Третьей книги Маккавейской, в период этих кампаний иудеи ощущали притеснения со стороны Птолемеев. В 198 году до Р.Х. один из Селевкидов – Антиох III Великий – победил своих африканских соседей и завладел Палестиной. Поначалу этот новый владыка не выдвигал чрезмерных финансовых требований, он даже обещал субсидии Иерусалимскому храму. К этому времени относится окончание вековой борьбы Рима с Карфагеном (три Пунических войны) за контролирование Западного Средиземноморья. В 146 году до Р.Х. Карфаген был разрушен. В тот же год римляне покорили город Коринф и начали непосредственно властвовать в Греции. Но еще до полной победы на западе Рим был втянут в войну на востоке. Римляне нанесли поражение Антиоху III в 190 году до Р.Х. в битве при Магнезии и передали его владения в Малой Азии своему союзнику Евмену II, царю Пергама. Так постепенно земли бывшей империи Александра Македонского стали объединяться вновь, пока это окончательно не произошло при императоре Октавиане (63 г. до Р.Х. –14 г. по Р.Х.). |
| Между тем Византия не есть вовсе, как это утверждает де Вогюе, «волшебная страна, край нетронутый и неизведанный»; это страна вполне реальная, и ее можно и должно постараться узнать научным образом. Возможно, что при таком способе исследования Феофано покажется менее живописной, чем ее обыкновенно изображают; но зато можно надеяться, что она предстанет перед нами в более истинном свете. h9 I Откуда явилась она, эта знаменитая императрица, когда в конце 956 года вышла замуж за юного Романа, единственного сына царя Константина VII, наследника византийского престола? Никто этого не знает. Придворные летописцы, стараясь не уронить славы династии, с важностью утверждают, что она происходила из очень старинной и очень родовитой семьи, и что император и его жена были несказанно рады найти своему сыну жену из такого знатного рода. Если же доверять историкам менее пристрастным к македонской династии, будущая царица была гораздо более скромного происхождения. Ее отец Кротир, родом из Лаконии, плебей темного происхождения, держал кабак в одном из бедных кварталов города; она сама до замужества называлась Анастасией, и даже еще проще Анастасо; и только приблизившись к трону, получила она более звучное имя Феофано, «что означало, говорят ее панегиристи, что она была Богом явлена и им избрана». С одной стороны она, во всяком случае, заслуживала это имя; красота ее была ослепительна, необычайна, божественна, «красотой и изяществом, говорит один современник, она превосходила всех женщин, какие только были тогда»; «красота ее, пишет другой летописец, была несравненна, являлась истинным чудом природы». Несомненно, этой-то красотой и пленила она Романа. Но где ж она встретилась с ним? Как завладела им? Неизвестно, обязана ли она своей необычайной судьбой одному из состязании в красоте, устраивавшихся обыкновенно в Византии, когда искали жену для царя, причем император и его близкие делали смотр самым красивым девушкам империи? Я вполне допускаю такое предположение. Не было ли, наоборот, между прекрасной плебейкой и наследником престола раньше любовной интриги, закончившейся браком? Приключения Феодоры показывают, что подобные вещи были возможны, и то, что известно о характере Романа, вовсе не исключает подобного предположения. Роман был красивый юноша, высокий, широкоплечий, «стройный, как кипарис»; у него были прекрасные глаза, светлый цвет лица, приветливые манеры; речь его была вкрадчивая и обольстительная. Созданный, чтобы нравиться, он любил увеселения, страстный охотник, большой любитель всякого спорта, он все время был в движении и при своей могучей натуре крайне любил хорошо поесть и еще многие другие удовольствия. Окружая себя плохими людьми и поддаваясь дурным советам близких, он только и думал, что о приключениях и всяких забавных проделках, и плохо отплачивал за все старания и заботы, какие были приложены его отцом к его воспитанию. |
| Сохранность укреплений и законов всего нужнее... В чем поступаем беззаконно, если мы починим крышу и развалившееся жилище бедняков, позаботимся о полях и пашнях, чтобы предоставить им такую же жизнь, какую имеют те, кто борется за их свободу? Ведь кормят же обители своих хлебопашцев, хлебопеков и мастеров, строящих дома. Своего личного богатства мы не умножаем, своих домов не украшаем, и при расходовании всегда мы имеем в виду пользу управляемых». Программа зилотов вышла за пределы политической борьбы против знатных и Кантакузина. Ее центром явился коммунальный социализм, направленный против частных и церковных богатств, для военных нужд и помощи народу, инициатива общественная – не царская, какую проводили авторы новелл Македонской династии, – новые идеи, для империи Палеологов неслыханные, смелые и наивные, ради которых, однако, с обеих сторон лилась кровь. Апокавк поддерживал зилотов как врагов Кантакузина; впрочем, его собственные идеи нам мало известны, и слышим мы о нем из уст его врагов. Революция зилотов настолько противоречила социальному строю Византии, вызвала против себя такие силы и исконные устои, что она была мыслима лишь в ограниченных рамках места и времени, в портовом и просвещенном городе, отрезанном событиями от своей страны и открытом для итальянских демократических идей. Опытный Кантакузин, испытав на первых порах силу зилотов, мог спокойно выжидать их гибели. Не будучи в состоянии справиться с зилотами, верный Кантакузину губернатор Синадин 67 переговаривался с претендентом, советовал отложить наступление на Салоники, пока не был изобличен и изгнан из города зилотами, вместе со своей гвардией и архонтами. Несмотря на приближение Кантакузина, Салоники остались верными старой династии, особенно по прибытии войск Андроника и Фомы Палеологов, а за ними и самого Апокавка с большим флотом после успешного набега на Евбею. Потеря надежд на Салоники была тяжким ударом для Кантакузина, в его немногочисленных войсках явилось малодушие, и сотня салоникских архонтов предпочла покинуть его ряды и вернуться в родной город. |
| Благосостояние страны и культурный подъем были результатом экономической политики греч. династии. Александр Македонский стремился к экономической централизации и подчинению храмовых и номовых хозяйств гос. контролю при сохранении существовавших в стране традиц. институтов власти. Однако уже при первых Птолемеях была создана всеобъемлющая эллинизированная хозяйственная администрация. За время правления династии Е. прошел путь от предельной экономической централизации до почти полной автономии храмов, постепенно накапливавших различные льготы. Греч. население было рассредоточено по всей стране. В основном греки занимали адм. должности, были землевладельцами. Их было особенно много в Файюме, где они ввели культуру выращивания винограда и олив. Но большую часть греч. населения составляли торговцы, к-рые добирались даже до небольших городков у юж. границы Е. Греч. язык стал гос. языком, а классический среднеегип. язык превратился в достояние храмового жречества. Примером синтеза егип. и греч. традиций является гробница Петосириса в Туне эль-Гебель (кон. IV в.). На ее рельефах в обычных для егип. иконографии сценах люди изображены облаченными в греч. одежды. От традиц. егип. композиций эти рельефы также отличаются разнообразием поз и жестов. Крупнейшие егип. храмы, сохранившиеся до наст. времени (Исиды на о-ве Филе, Себека и Харура в Ком-Омбо, Гора в Эдфу, Хатхор в Дендере), относятся к птолемеевской и рим. эпохам. Для храмовых рельефов эпохи Птолемеев характерна специфическая трактовка человеческого тела, структура и мускулатура к-рого приобретают своеобразную грацию, типичную для греч. скульптуры и прежде нехарактерную для Е. Птолемеевские рельефы глубоко врезаны в поверхность стены, и поэтому они отличаются богатством светотеневых эффектов. Традиц. противостояние храмов и царской власти приобрело новое значение, превратившись в противостояние егип. и греч. элиты. Настроения егип. общества этой эпохи отразились в произведениях эсхатологического жанра, таких как «Демотическая хроника» и «Оракул горшечника». |
| Селевк Никатор разделил государство на 72 области, которые назывались, как и при Ахеменидах, сатрапиями. Правителем области, обладавшим административной, судебной и военной властью, был сатрап, или, по-гречески, стратег; входившие в состав сатрапии округа управлялись епархами. Финансовое ведомство действовало независимо от сатрапов и епархов, располагая своей агентурой на всей территории империи. На окраинах государства сатрапии были объдинены в наместничества, в отдельных случаях наместники удостаивались статуса соправителя и даже титула царя. Столицей Восточного наместничества была Селевкия – город, выстроенный на берегу Тигра, там, где русло этой реки сближается с Евфратом, и носивший имя основателя династии. Числом своих разноплеменных жителей – Страбон насчитывал их там 600 тысяч – Селевкия превосходила столицу Сирии Антиохию, приближаясь к Александрии. Город населяли колонисты из Эллады и Македонии, арамеи и иудеи, персы и мидяне, парфяне и армяне, бактры и индийцы. Центром Малоазийского наместничества была древняя столица Лидии Сарды. В состав империи входили пользовавшиеся правами городского самоуправления греко-македонские полисы, а также территории племен, которыми правили местные династы, подчинявшиеся сатрапам или напрямую центральной власти. Правительство Селевкидов проводило политику привлечения колонистов в свою империю. Помимо македонцев и греков, составлявших большую часть переселенцев, это были также фракийцы и иллирийцы. В городах везде присутствовала также еврейская диаспора. В Малой Азии это были в основном выходцы из Вавилонии. Военные колонисты при поселении получали из казны ссуду на обзаведение, и им предоставлялась земля, разделенная на три участка: один – под дом, другой – под пахоту и третий – под виноградник и сад. Этой землей колонист владел под условием службы, вначале действительной, затем в запасе, когда он мог быть привлечен только в случае крайней необходимости и, наконец, становился отставным ветераном. При переходе отца в запас на действительную службу призывался сын колониста. Земельные наделы в военных колониях находились в собственности царской казны и не подлежали отчуждению. Размеры наделов были таковы, что они не могли быть обработаны руками одной семьи – военные поселенцы владели рабами, которые им, вероятно, предоставлялись в количестве, соответствовавшем их рангу и заслугам. Обязанные своим благополучием царю, колонисты отличались особой преданностью династии. |
|
|
