| Канонист И. С. Бердников назвал ценной 2-ю ч. монографии (главы 4-6), в к-рой изучались средства к поддержанию порядка в церковном обществе, в т. ч. главное из них - отлучение ( Бердников. 1902. С. 111). Однако относительно 1-й ч. монографии (главы 1-3), посвященной отличительному характеру церковной дисциплины сравнительно с областью вероучения, Бердников считал, что автору не удалось выяснить, какие же стороны жизни и порядки входят в область церковной дисциплины. Кроме того, он критиковал К. за чрезмерное увлечение идеей изменяемости церковной дисциплины, приведшее к значительным натяжкам при объяснении практического значения древних правил (Там же). Тем не менее общая оценка докт. диссертации К., как «желательного и крупного научного приобретения», строго объективного, построенного на основательном и тщательном изучении обширного материала, была высока ( Заозерский. 1898. С. 314-316; Спасский. 1898. С. 320-321; Бердников. 1902. Ч. 2. С. 111-112). К. был написан фундаментальный труд, посвященный гомилетической деятельности митр. Макария (Булгакова) ( Кипарисов В. Ф. Митр. Московский Макарий (Булгаков), как проповедник. Серг. П., 1893), а также неск. статей, опубликованных в «Прибавлениях в Творениям святых отцов» и «Прибавлении к Церковным ведомостям». В сочинении, посвященном митр. Макарию, автор опирался не только на анализ проповедей, но и на материалы, характеризующие церковно-исторический контекст эпохи, письма преосвященного, в т. ч. и к нему, и воспоминания о нем (Там же. С. 11-12). Положив в основу исследования историко-критический и сравнительный методы, К. тщательно изучил труды и др. проповедников - современников преосв. Макария, прежде всего свт. Иннокентия (Борисова) , переписывался с родственниками митр. Макария. В качестве критерия правильности своих суждений К. использовал святоотеческое наследие, выбирая и те мысли, которые его предшественники оставляли без внимания,- это достоинство работы особенно отмечал Лебедев ( Лебедев. 1894. С. 15). В статьях, посвященных церковному проповедничеству, К. не выработал строгой теории, но ратовал за то, чтобы гомилетика всесторонне изучалась, чтобы проповедники были истинными толкователями слова Божия, не увлекались ораторской стороной своего дела. |
| Критикуя юридическое понимание Искупления, владыка Михаил рекомендует читателям работу архимандрита Сергия Страгородского «Православное учение о спасении», артикулируя её как блестящую: «Критика этого нравственного юридизма дана Патриархом Сергием (Страгородским) столь блестяще, что интересующимся ею читателям нам остается лишь рекомендовать внимательно прочесть его неоднократно нами цитированное «Православное учение о спасении», классический труд, сделавший эпоху в православном нравственном богословии». Примечательно, что в данной работе архимандрит Сергий (в будущем – Патриарх) допустил ряд богословских неточностей, аналогичные которым, вероятно, заимствуя их, допустил и архиепископ Михаил (см. комментарий на работу архимандрита Сергия (Страгородского) ). Вызывает вопросы оценка автором творения протоиерея Петра Гнедича «Догмат искупления в русской богословской науке последнего пятидесятилетия (1894–1944)». «Интересующимся этой полемикой, пишет он, – мы рекомендуем ознакомиться с выдающимся трудом магистра богословия прот. П. Гнедича, не только предоставляющим читателю возможность ознакомиться со взглядами наиболее видных православных богословов-сотериологов, но и являющимся крупным вкладом в изучение проблемы по существу». По нашему убеждению, данный труд не является безупречным (см. по данному поводу: Концепция спасения в догматической системе митрополита Макария Булгакова. Куда смотрел ученый Гнедич и чего недосмотрел? Нужен ли Макарию поддельный ярлык? ; Рассуждения на темы: «Были ли осуждены прародители?», «О целесообразности смерти Спасителя и о том, как подобает понимать слова тропаря Воскресению Христову: “смертию смерть поправ”», а также несколько замечаний о том, в чем ошибались без пяти минут магистры: Василий Мышцин и Петр Гнедич; и ответ на вопрос: куда клонит проповедник Александр Каломирос? ) Не слишком ясной представляется мысль архиепископа Михаила о том, что Подаятелем благодати является одно Лицо – Бог: «В богословском языке термин «благодать» применяется только к Одному дарующему Лицу – Богу, кто бы не являлся объектом благодати – человек, ангел или неодушевленная природа». |
| Летом 1842 г. молодой ученый, уже известный в научных кругах, был переведен на открывшуюся вакансию бакалавра богословия в Санкт-Петербургской Духовной Академии. С искренним сожалением провожала Киевская Академия своего питомца, не зная еще, что через некоторое время он вернется в нее уже в сане архиепископа и со званием почетного ревизора Академии. III. Санкт-Петербургская Духовная Академия. Профессор и инспектор. Возведение в сан архимандрита (1842–1850 гг.) В Петербурге иеромонаху Макарию сразу было поручено преподавание одной из важнейших богословских дисциплин — догматического богословия. Кроме того, иеромонах Макарий был назначен помощником инспектора Академии. К этому времени относятся несколько замечательных проповедей молодого церковного ученого, первая из которых была произнесена вскоре после приезда в день святого Александра Невского . В этой проповеди, в основу которой были положены слова из праздничного песнопения: «Приидите, вси Российстии сыны, восхвалите добраго чиноначальника: власти, мудраго смотрителя; воини, прехрабраго воина; православия любители, твердаго исповедника, изволением мученика; и видевше кончину его, подражайте вере его»,— проповедник среди высочайших христианских добродетелей назвал любовь к отечеству и веру в славу его. Не прекращалась и научная работа о. Макария. В 1842 г. на страницах «Христианского Чтения» увидел свет плод кропотливой и внимательной работы ученого — «Святаго отца нашего Димитрия Ростовского святителя и чудотворца догматическое учение, выбранное из его сочинений». Составлен этот труд был иеромонахом Макарием . Столь напряженная жизнь не только не утомляла молодого ученого, но приносила ему огромное удовлетворение. «Сильно нравится мне,— писал он одному из своих киевских друзей,— моя теперешняя жизнь, в полном смысле рабочая и деловая. Силы и здоровье, слава Богу, не изменяют нимало. Об одном жалею, что труды мои устремлены не на один главный предмет мой, на который я желал бы употребить их» . В начале 1843 г. Святейший Синод утвердил иеромонаха Макария в звании магистра богословия. А по прошествии полутора лет, в октябре 1844 г., двадцативосьмилетний ученый был назначен определением Святейшего Синода ординарным профессором Академии, с возведением его в сан архимандрита и с исправлением должности инспектора Академии. 17 декабря митрополит Петербургский Антоний посвятил иеромонаха Макария в сан архимандрита при священнослужении в Александро-Невской лавре, и в тот же день архимандрит Макарий Булгаков был приведен к присяге на должность инспектора Академии. |
| Макарию немало и новых, приятных впечатлений. Сам он после вспоминал об этом путешествии с полным удовольствием. «Ах, сколько я испытал новых впечатлений на пути из Москвы до Тамбова», – писал он впоследствии своему брату. «В Рязани меня приняли весьма радушно и я пробыл там с 8 ч. утра до 5 ч. вечера, служил с соборе царский молебен (это было во вторник) и пр. и пр. В среду (22 мая) въехал в пределы своей епархии и здесь на первой станции получил письмо от генеральши Бистром с приглашением заехать к ней на пути в пяти верстах от станции посмотреть церковь и отобедать. Тут меня угостили с величайшим радушием, надавали мне прекрасных роз из оранжерей и проч. К 8 ч. вечера я прибыл в город Козлов, где ожидали меня по всем улицам бесчисленные толпы народа. В соборе я сказал речь, благословил всех и поехал в загородный монастырь для ночлега. Тут представлялись мне все власти и чины из города, – и я, проводив их, проспал первую ночь довольно спокойно. С 6 часов утра я поехал в Тамбов и на всем пути по деревням мне были торжественный встречи. Боже мой! Какое усердие в народе! Какое уважение к Архиерею! В Тамбове за городом меня ожидали все чины и вместе со мною отправились все в загородный мой дом, где и представлялись все по очереди... Не описываю тебе множества подробностей... Я доселе не имел еще часа покоя днем от визитов» 707 . Преосв. Макарий временно остановился в Тамбовском загородном архиерейском доме, отложив самый въезд свой в кафедральный город до троицына дня. Ему необходим был отдых после утомительного от непривычки путешествия, которое особенно чувствительно давало себя знать при его болезненном состоянии. Погода и местоположение загородного архиерейского дома как нельзя лучше благоприятствовали укреплению больного архипастыря. «Сад у меня», – писал преосв. Макарий брату, – «прекрасный за городом, воздух самый чистый, от утра до вечера поют соловьи» 708 . Между тем наступило и 26 мая, день радостного праздника в честь пресв. Троицы. Этот день преосв. Макарий назначил для первого общения со своей новой паствой и для вступления в управление Тамбовской епархией. |
| Многовековая история создания и редактирования Киево-Печерского патерика безмерно усложнила работу историков и литературоведов по выделению ядра, древней основы памятника. В исследовании А.М. Кубарева «О патерике Печерском» история произведения, как сборника определенного литературного содержания, начинается с 1406 г., которым датируется древнейший из известных нам списков Патерика. Однако уже Макарию (Булгакову) удалось доказать, что Арсеньевская редакция (А), которую подробно, правда, по одному «Берсеньевскому» списку, проанализировал А.М. Кубарев, не является древнейшей, так как, кроме основных текстов по истории монастыря и жизни его первых святых, она включает ряд дополнительных текстов. В Патерике редакции А в большинстве случаев опущена назидательная часть посланий Симона и Поликарпа, которая в своем полном виде выступает в более поздних Кассиановских редакциях памятника. Макарий выделил в составе Печерского патерика три основных текста 501 : Послание Симона к Поликарпу, распадающееся на эпистолярную, агиографическую и легендарно-историческую части; Послание Поликарпа к Акиндину (собственно Послание и рассказы о печерских подвижниках); летописное Слово о первых черноризцах печерских. М. А. Викторова к статьям, «составлявшим непременные части патерика», отнесла, помимо перечисленных выше, Житие Феодосия Печерского и все заметки из летописи, касающиеся Киево-Печерского монастыря 502 . Выявление и текстологическое исследование большого количества списков Патерика позволило А.А. Шахматову и Д.И. Абрамовичу в конце XIX – начале XX в. доказать верность позиции, которую занял Макарий в определении архетипа памятника. Необходимость восстановления первоначального вида Печерского патерика ученые мотивировали несовершенством сохранившихся списков древней, или Основной, редакции (О), где состав и расположение дополнительных статей о монастыре и его подвижниках строго не регламентировались, а также наличием поздних вставок в тексте Патерика редакций А и К. Основную редакцию памятника (у А.А. Шахматова – прототип А I ), которая возникла не позднее начала XIV в, и не ранее второй четверти XIII в. и не дошла до нас в своем первоначальном виде, исследователи реконструировали и свели к следующему составу: |
| Никанор же проявил себя как бескомпромиссный критик католицизма и не менее жесткий обличитель старообрядческого раскола. «Разбор римского учения» Одно из первых научных сочинений Никанора, принесшее ему в конечном счете степень доктора богословия, было вызвано к жизни внешними обстоятельствами и, во всяком случае, не вполне укладывалось в его собственную творческую программу. Еще в Петербургской семинарии, в которую он как отличник в 1842 г. был послан учиться из могилевского духовного училища, Саша Бровкович мечтал написать «Свод религиозно-философских идей», надеясь «согласить философию с православной религией». Надо заметить, что вкус к мыслительной работе Никанору привил его семинарский преподаватель Александр Иванович Мишин, читавший логику, психологию и философию. Позднее Мишин стал профессором каноники в Академии. «Он, - вспоминает Никанор, - имел наибольшее влияние на развитие моего смысла». Знаменательно, что Никанор собирался пойти по тому же пути, который почти в то же самое время избрал студент Московской духовной академии А.М.Бухарев... О нем Никанор позднее напишет: «непосильный труд решить мировую задачу соглашения всех требований философствующего разума с требованиями положительной веры, а более авторское самолюбие и упорство навлекли на него немилость начальства». Недовольства властей Никанору тоже не удалось избежать, а по стопам архим. Феодора пришлось в 1868 направиться на ректорство в Казанскую духовную семинарию... Никанору позднее удалось отчасти вернуться к своим творческим планам, а пока интересы философствующего разума пришлось подчинить благоусмотрению церковных начальников, которые видели в нем способного исполнителя более неотложных поручений. Тогда, в связи с окружным посланием папы Пия IX, содержавшим призыв к воссоединению Церквей (1848) - оно уже вызвало отрицательную реакцию Константинополя - Св. Синод поручил ректору СПб ДА Макарию (Булгакову) написать опровержение римского догмата о главенстве папы. Макарий в свою очередь перепоручил это задание Никанору. Молодой богослов уделил исследованию много сил и времени, и с 1852-го оно стало появляться статьями в «Христианском Чтении», а затем вышло отдельным изданием (Вып. I-II, 1856-1858). |
| Правда, в настоящее время такие речи многим могут показаться праздною мечтою. Мы привыкли видеть, как на православном Востоке распоряжается соединенная Европа. Но давно ли начался такой порядок и так ли бывало прежде? Нет и нет. Русские люди времен Екатерины и не поверили бы, даже сочли бы безумцем того, кто сказал бы им, что наступит время, когда на православном Востоке будет распоряжаться Западная Европа. Действительно, история, – эта неподкупная свидетельница, – ясно я решительно говорит, что самой естественной, прямой о единственной законной покровительницей православно-христианских народов должна быть именно Россия, которая самим Провидением призвана освободить все эти народы от мусульманского ига. В настоящем своем историческим очерке мы и намерены показать это. Задача настоящего очерка состоит в том, чтобы изложить собранные нами сведения о преосв. Кирилле Наумове в связи с теми историческими событиями и условиями, посреди которых прошла его жизнь и деятельность на православном Востоке. Мы намерены здесь показать, чем была вызвана миссия преосв. Кирилла и какими последствиями она сопровождалась. Для этого мы сообщим сначала сведения о жизни его до назначения на должность начальника русской православной миссии в Иерусалиме; потом скажем о состоянии православия на Востоке и, в частности, в Палестине до прибытия туда преосв. Кирилла с членами его миссии, при чем особо познакомим читателей с историей католической и протестантской пропаганды в Святой земле до того же времени, кратко изложим историю отношений России к Св. земле, и, наконец, подробно рассмотрим деятельность самого преосв. Кирилла в качестве настоятеля миссии. Главными источниками, при составлении настоящего исторического очерка, служили нам письма самого преосв. Кирилла 1) к своим родным и 2) к петербургскому митрополиту Григорию Постникову . Немногие из этих писем, именно 14 писем преосв. Кирилла к м. Макарию Булгакову были напечатаны 2 ; большая же часть их остается в рукописи. Письма преосв. Кирилла к м. Григорию извлечены нами из рукописей петербургского м. Никанора (Клементьева), до последнего времени находившихся в распоряжении Церковно-археологического общества при Киевской духовной Академии; письма же преосв. Кирилла к его родным переданы нам в подлинниках племянником его по матери – досточтимым С. А. Булгаковым, которому приносим глубокую благодарность как от себя лично, так и от всех почитателей памяти преосв. Кирилла. |
| Священное Писание читал Моисей Александрович Голубев; по его статьям можно выделить темы и опорные моменты, на которые он обращал особое внимание студентов: исполнение Ветхого Завета в Новом, то есть «предуказания новозаветных событий ветхозаветными авторами»; нравственное и «таинственное» понимание Писания . Догматическое богословие преподавал уже знаменитый к тому времени преосвященный Макарий (Булгаков), бывший и ректором академии (1850–1857). Среди трёх русскоязычных «великих догматик» cepeдuhы XIX b. одна принадлежала преосвященному Макарию (Булгакову), и её публикация была завершена как раз к моменту перехода курса Ивана Сергиева в старшее — богословское — отделение . После известной грубой фразы А. С. Хомякова — «Макарий провонял схоластикой» — этот взгляд был в определённом смысле закреплён протоиереем Георгием Флоровским, считавшим «Догматику» преосвященного Макария «типическим продуктом Николаевской эпохи», «устарелой уже при самом её появлении в свет», диссонирующей с аскетическими понятиями и традициями духовной жизни . Но этот труд задумывался и составлялся как школьный учебник, особенно важный в связи с переходом в 1840-х гг. «школьного» богословия на русский язык; автор ставил перед собой задачу заложить основу догматического сознания будущего пастыря и богослова, дать «систему координат», а не замену жизненного богословия и духовной жизни. Можно вспомнить и иные оценки этого труда: и не только известный и очень похвальный отзыв свт. Иннокентия (Борисова) , но и трезвую оценку места и значения «Догматики» в истории русского богословия, данную Н. Н. Глубоковским: «…подводился итог всему предшествующему развитию и создавалась фактическая возможность для дальнейшего движения по новым путям» . Отношение о. Иоанна к идеям преосвященного Макария будет указано ниже. Следует вспомнить тех, кто преимущественно занимался воспитанием студентов академии — инспекторов тех лет: известного канониста архимандрита Иоанна (Соколова) и архимандрита Кирилла (Наумова). В концепции Устава 1814 г. воспитание в «вертограде наук духовном», как называли в те годы духовные академии, предполагало формирование у «юношества, Церкви посвящённого», особых черт: представители духовного сословия по рождению должны были стать духовным сословием по образу жизни и служения. |
| Согласно новгородскому летописанию, уезжая из Новгорода, митр. Киприан благословил архиепископа и весь город. Это сообщение дало основание мн. историкам (напр., митр. Макарию (Булгакову) , А. И. Никитскому) считать, что спор о месячном суде в 1395 г. был решен в пользу митрополита. Единственной опорой в источниках для этого предположения может служить Никоновская летопись 20-х гг. XVI в., в которой записано: «Даша ему новгородци суд по старине» (ПСРЛ. Т. 11. С. 157). Однако данная фраза является позднейшей вставкой, призванной объяснить благословение Киприаном Новгорода. Голубинский и Хорошев предположили, что Киприан был вынужден уступить новгородцам в данном вопросе, поскольку положение Москвы в тот момент было угрожающим из-за приближения войск Тамерлана ( Голубинский. История РЦ. Т. 2/1. С. 318; Хорошев. 1980. С. 82). В 1396 г. И. был по приглашению митрополита в Москве. Весной 1397 г. по инициативе вел. кн. Василия I началась новгородско-московская война за Двинскую землю, подчинявшуюся Новгороду. Московские войска помимо Подвинья заняли Волок Ламский, Торжок, Вологду и Бежецкий Верх с волостями, находившиеся до этого в совместном владении с Новгородом. В том же году митр. Киприан прислал своего стольника к И., призывая в Москву «о святительскых делех». И. поехал также для переговоров с вел. князем о перемирии, к-рое, однако, достигнуто не было («князь не принял владычня благословление, ни новгородчкаго челобития» - ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 382; изложение речи И., обращенной к вел. князю, см.: ПСРЛ. Т. 16. Стб. 140), хотя Киприан отпустил И. и послов в Новгород «с честью и благословением» (НПЛ. 1950. С. 390). Весной 1398 г. И. благословил новгородский поход с целью отвоевания «отцыны». Трехтысячное войско новгородцев летом опустошило не только Двинскую землю, но и владения вел. князя: Белоозеро, Вологду, Устюг, галичские и кубенские волости. В Московской летописи говорится, что в Устюге новгородцы разграбили собор и даже «одраша» оклады с икон и в Белоозере «сотвориша ему яко и Устюгу». Согласно Устюжской летописи, И. резко осудил разорение новгородцами Устюга и разграбление собора (ПСРЛ. Т. 37. С. 38). Осенью 1398 г. И. благословил послов, отправлявшихся к вел. князю, к-рые заключили мир с Москвой «по старине»; вел. князь вынужден был отступиться от Двинской земли. |
| Так, расплывчато, не вдаваясь в подробности, митр. Макарий излагает протестантские позиции и мнения в одном из основных разделов Введения, в разделе о Церкви. Сперва преосвященный рассматривает католическое учение о непогрешимости папства, затем анализирует протестантские мнения. Митр. Макарий объясняет, что протестанты признали бы истинной только ту Церковь , «в которой сохраняются чистое исповедание Слова Божия и правильное совершение таинств» 29 . Это определение преосвященный Макарий представил в виде цитаты со сноской, где, однако, не упоминается ни один конкретный протестантский автор, который писал бы таким образом, лишь следующее: «…см. также, какую угодно систему протестантских богословов» 30 . В то время как во Введении митр. Макарий неохотно раскрывает источники, из которых он черпает свои знания о протестантизме, в начале своей Догматики он дает косвенные ссылки, на какие материалы он опирается, излагая протестантскую доктрину. Эти источники по своему характеру вторичны. Митр. Макарий заявляет, что заблуждение протестантов несколько раз опровергалось в катехизисах и исповеданиях Православной Церкви. Здесь он упоминает ответ патриарха Иеремии на «Аугсбургское исповедание», написанное в Константинополе в 1576 г.; «Confessio fidei orthodoxae» (1640), составленное Киевским митрополитом Петром (Могилой) , и Иерусалимский синодальный указ 1672 г. против кальвинистской доктрины «Confessio Dosithei». Митр. Макарию важно показать, что «с прекращением Вселенских соборов не прекратилось дальнейшее раскрытие догматов в православной Церкви» 31 . Поэтому было естественно, что протестантские учения в Восточной Православной Церкви должны быть подвергнуты осуждению на Соборах, «которые издавали против этих заблуждений, в охранение чистоты православия, точнейшие вероизложения» 32 . В этой связи можно объяснить, почему до сих пор не было ссылок на те или иные произведения протестантских богословов: митр. Макарий использовал по преимуществу исповедания Православной Церкви. Ссылки на догматические тексты лютеран и кальвинистов появляются впервые в контексте доктрины первородного греха, благодати и оправдания. |
|
|
