| Душой правительства был кесарь Варда, образованный и талантливый человек, с большой любовью относившийся к духовному просвещению. Варда был первым – в нашу эпоху – державным покровителем просвещения, и он положил начало тому царственному меценатству, которое характеризует басилевсов Византии вплоть до её падения. Став во главе правительства, умный и образованный Варда прекрасно понимал всю опасность для Империи недостатка просвещения в обществе, совершенно оскудевшего в эпоху иконоборства. Законы государства были забыты народом, в судах царила неправда, суеверия и предрассудки господствовали в обществе. Единственным средством к внутреннему благоустройству Империи было просвещение. И Варда, – по свидетельству византийских историков, – с необыкновенной энергией приступил к созиданию и распространению просвещения в народе. Высоко ценя мудрость, он стал заботиться о её водворении в обществе, взамен невежества и грубости, которые в то время господствовали в Византии. 283 Он восстановил в Магнаврском дворце в Константинополе высшую школу, профессорами которой назначил лучших учёных своего времени. Школа с успехом исполняла своё назначение и скоро, по словам Продолжателя Феофана, «рассеяла тьму невежества и далеко изгнала незнание», – так как её питомцы, по окончании учения, посвящали себя и научно-литературной деятельности, и своими трудами распространяли свет знания по всей Империи. 284 Так Варда положил начало прогрессу просвещения в Византии. Его заслуга в этом отношении тем более важна, что школы, подобные константинопольской, он устроил и в других больших городах Империи, дав и здесь толчок просветительному движению. Император Василий I Македонянин (867–886), основатель знаменитой Македонской династии в Византии (867–1057), не получил систематического образования, но отличался сильным природным умом, любил науку и покровительствовал литературным занятиям. Академия, основанная Вардой в Магнаврском дворце, продолжала существовать и при этом императоре и пользовалась его вниманием и поддержкой. |
| Вследствие этого в столице в короткое время исчезло невежество (λογα), и она снова процвела просвещением. Заботился он также и о ремеслах и рукоделиях, успев довести их до великого совершенства». – Эти отзывы об отношении Константина к учащему и учащемуся персоналу Магнаврской школы в комментарии не нуждаются. При таких условиях школа действительно могла только процветать и должна была делать выпуски отлично образованных молодых людей. Но само собою разумеется, что меценатство Константина могло поддерживать желание трудиться на поприще науки не только у питомцев Магнаврской школы, оно естественно будило и других талантливых лиц и звало их на полезный труд. Из таких лиц и образовалась плеяда литературных деятелей, вместе с Константином взявших на себя задачу удовлетворить тем запросам народной любознательности, о которых говорилось раньше. – Литературные работы самого Константина были адресованы собственно не публике, а его наследнику сыну. Но это не помешало им интересовать общество. Труды эти известны больше, под латинскими названиями: Vita Basilii, De cere- —41— moniis aulae, De thematibus et De administrando imperio. 1992 Vita Basilii – описание царствования Василия составляет 5-ю книгу известной летописи – «продолжения Феофана» – (Theophauis continuati) и имеет панегирический характер. Желание увековечить и украсить деяния Василия понятно со стороны Константина: Василий был основателем династии; его заслуги должны были из прошлого поддерживать и украшать трон, который занимали его потомки. – Сочинение De ceremoniis aulae – обрядник византийского двора – в теперешнем своем виде чрезвычайно интерполировано. Цель его написания была чрезвычайно важная при тогдашних обстоятельствах. Константин полагал, что для того, чтобы быть настоящим ромейским императором, нужно было свято хранить отцовские предания, обряды и церемонии, освященные временем и обычаем, с целью поддерживать силу очарования, какое производила Византия на младенчествующие умы варварских народов. – Сочинение о фемах дает разные исторические и географические справки об областях империи и их населении. |
| И не только их, но и всю родню Маврикия погубил беззаконник. (Тела Маврикия и его жены и детей были положены в мартирии святого мученика Маманта, который основал Фаресман, постельничий императора Юстина, близ ворот Ксирокерка. А на его гробнице была написана такая элегия: «Здесь я, трижды несчастная, обоих императоров: Тиверия дочь, а Маврикия – супруга, многодетная царица, показавшая в родах, что бывает благом и многоцарственность, лежу с детьми и своим супружником – из-за беззакония народа и безумия войска. Увы, увы! Я – живой труп Ниобы; претерпела я много худшее, чем Гекуба и Иокаста. Пусть, пусть родителя, но зачем убили новорожденных, не искушенных ни в каком человеческом зле? Листьями нашими Риму более не осеняться: ибо сломлен корень фракийскими ветрами». 684 4. После этого Филиппик, постригшись и приняв священство, жил в Хрисополе и мирно скончался. И с той поры не оставляли государство различные несчастья, сменявшие друг друга: ведь и Хосрой Персидский нарушил мир, и авары опустошили Фракию, и оба ромейских войска погибли, и случилась суровейшая зима, так что замерзло море и погибли рыбы. 5. Когда он устроил конское ристание, а вечером сильно напился вина и медлил подняться [в ложу], димы закричали: «Поднимайся, Фока!» (А когда он не вышел быстро на представление, заговорил народ 685 ): «Опять ты осушил кубок 686 , опять потерял разум!». Разъярившись от этого, он многим отрезал носы, а многим отсек головы. А когда толпа подожгла преторий, все палачи вышли оттуда и убежали. 6. Этот Фока строит арсенал 687 близ Магнаврского дворца, поставив (посреди него) 688 созданную им колонну и свою статую сверху. 7. Его зять Крисп, патрикий, не в силах смотреть на несправедливые убийства и на ужасы, творимые Фокой, написал Ираклию, который находился с флотом, как стратиг, в Африке, чтобы они поднялись против тирана Фоки. Этот Ираклий, выведя из Африки много вооруженных кораблей и войско, достиг Константинополя, везя с собой и нерукотворный образ Господа и Бога нашего. И, когда завязалось сражение между Фокой и Ираклием в Софийской гавани, злодей, разбитый, бежал во Дворец. |
| Но жизнь стала на сторону Юстиниана: выпущенные в Василиках его постановления были потом внесены в них позднейшими юристами, предпочитавшими, очевидно, старые узаконения новым. Этого мало: Лев иногда покушался на замену правил вселенских соборов и апостольских своими измышлениями. Легко понять, что подобная замена не могла существовать долго. Везде этот император оставался себе равным. В своих новеллах Лев постоянно цитирует Св. Писание, святоотеческие и соборные определения и гражданские кодексы, всюду выдвигает свою богословскую и юридическую начитанность и тем подкупает читателя в свою пользу. Но содержание новелл скоро заставляет забывать об этом внешнем —37— блеске. Лев напр. весьма серьезно рассуждает о том, что «в делах гражданских полезнее законы гражданские, а в делах духовных, для благоустроения их, полезнее священные постановления», и в тоже время с тою же серьезностью начинает решать вопросы о том, можно ли причащать родильницу до сорока дней, когда нужно крестить детей и пр. Такой характер законодательной деятельности Льва вынуждает даже ученых, защищающих его, признать, что значение его новелл по содержанию не велико, что влияния на главнейшие начала права они не оказали никакого, и что весь их смысл заключается в их дополнительном отношении к Василикам. Византийское общество если и было обязано благодарностью Льву, то только за издание последних. Литературное оживление в правление Македонской династии падает главным образом на царствование Константина Порфирогенита. Говорим – главным образом, потому что причины этого оживления, о которых уже говорилось, начали свое действие раньше Константина, даже раньше вообще Македонской династии. Последняя только усилила это оживление, а не создала его. Уже в царствование Феофила мы видим кружок ученых при дворе с Иоанном Грамматиком и Львом Философом во главе. В это же самое время обучается юноша, из которого потом выйдет знаменитый Фотий. Брат императрицы Феодоры кесарь Варда основал в Магнаврском дворце высшую школу, нечто в роде университета, в которой преподавались преимущественно светские науки. |
| Когда они достигли Селимврии, местность в нескольких верстах на запад от Константинополя, то для новой встречи их император выслал протоспафаря Сисиния и игумена Феогноста, того самого, который долго жил в Риме и хлопотал пред папою по делу Игнатия. При этом отправлено было для легатов 40 лошадей из императорской конюшни, много серебряной утвари для обеденного стола, большое количество прислуги. Затем последовал торжественный въезд легатов в восточную столицу: можно было подумать, что приехал сам папа Адриан. В субботу 24 сентября легаты прибыли в Стронгилов (круглую крепость) против западных ворот Константинополя; здесь они переночевали, а на следующий день, в воскресенье, совершили парадный въезд в Константинополь; их сопровождали с большою пышностью придворные чиновники, клир, народ до самого Магнаврского дворца, где легаты должны были поселиться. В понедельник был день рождения императора, а потому легаты приняты были императором во вторник, во дворце, называемом Хризотриклинион; они должны были вручить ему папское послание. При приеме Василий облобызал их, дружественно справился у них о здоровье папы, о состоянии римского клира и сената, снова облобызал их и проводил их к патриарху Игнатию, которому они тоже должны были передать письмо от папы. На следующий день император снова почтил их аудиенцией, причем говорил им, что он будет счастлив, когда легаты исполнят свою задачу – устранят нестроения в церкви Константинопольской и уничтожат соблазн, созданный Фотием и его приверженцами. Легаты отвечали, что они за этим именно и прибыли в Константинополь, в прибавили, что они никого из восточных епископов не допустят до участия на соборе прежде чем каждый из них не подпишет папской формулы (libellus satisfactionis), принесенный ими, легатами, из Рима. На это император и присутствовавший при этом Игнатий заметили: «это что-то новое, небывалое, следует наперед познакомиться нам с документом» 226 . Документ тотчас же был переведен на греческий язык и содержание его стало известно епископам. |
| Послеиконоборческая эпоха открывает новую страницу истории Византии, поскольку именно в это время обнаруживаются те глубокие изменения, которые произошли в структуре византийского общества. К IX в. существенно возрастает роль феодальной знати в провинциях, и из этой среды впоследствии выходят не только отдельные императоры, но и целые династии. Сановная знать, синклит и высшее духовенство, связанные со столицей и двором, получили серьезного противника в лице многочисленных родовитых семей, владевших большими поместьями, рассеянными по всей империи. Борьбой за власть между двумя крупными социальными группировками отмечена с этого времени вся история византийского государства, вплоть до его заката. Уже в середине IX в. провинциальная знать одерживает значительную победу: ее ставленниками были и кесарь Варда, регент, при последнем императоре Исаврийской династии Михаиле III, и патриарх Фотий. Однако смена династий в 867 г. означала, что доминирующее положение осталось все еще за придворными кругами: именно при их поддержке удалось занять престол македонскому крестьянину Василию: Варда был убит, Фотий отправлен в ссылку. Политика Василия I, поставившего себе целью укрепить государство путем максимальной централизации управления, импонировала тому подъему материальных и духовных сил империи, который начался вскоре после прекращения иконоборческих смут. В последней четверти IX в. заметно оживляются городские ремесла и торговля: как следствие этого наступает пора расцвета для архитектуры и прикладных искусств. По своему культурному значению города начинают соперничать с монастырями. В прямой связи со всеми этими явлениями находится распространение образованности и подъем ее уровня. Возрастает потребность в книге; поэтому крупному и отчетливому книжному письму, унциалу, из–за дороговизны и нехватки пергамента уже в начале IX в. приходит на смену связное и мелкое письмо с аббревиатурами – минускул. Центром интеллектуальной жизни и образования вновь становится Константинопольский университет, после длительного перерыва в VII–VIII вв. открытый императором–иконоборцем Феофилом и переведенный им же в Магнаврскую палату большого дворца. Кесарь Варда поставил во главе университета виднейшего ученого того времени – Льва Математика. Это был человек блестяще образованный и славившийся среди современников необычайной широтой интересов. В его знаменитой библиотеке находились сочинения Платона, неоплатоников, великие математики древности, эллинские поэты. С именем Льва Математика связывают изобретение автоматической световой сигнализации во дворце и первое применение букв в качестве числовых символов. |
| Кроме того, он велел обновить весь императорский гардероб, красивые одежды, сверкающие золотом, в которые облачался василевс во время придворных церемоний, удивительные одеяния, тканые золотом и усыпанные драгоценными камнями, в какие рядилась Августа. Он любил, наконец, литературу, науки и искусства. Он осыпал своими милостями великого математика Льва Солунского и в своем Магнаврском дворце устроил школу, где этот ученый вел свое удивительное преподавание, составившее славу Византии; и даже он, этот суровый иконоборец, выказал себя вполне терпимым в отношении исповедника Мефодия после того, как нашел его способным разъяснить некоторые научные трудности, сильно его занимавшие. Совсем очарованный шедеврами арабской архитектуры, очень озабоченный тем, чтобы заменить благочестивые украшения, представляемые иконами, которые он упразднил, произведениями более вольного и более светского стиля, он направил византийское искусство своего времени на новые пути, и, благодаря его усилиям и его просвещенному покровительству, в этом дивном священном дворце, полном утонченного великолепия и редкостной роскоши, среди этих несравненных красот в виде беседок, террас, садов, откуда открывался широкий вид на сверкающую полосу водного простора Мраморного моря, придворная жизнь дала новый пышный цвет. Но когда император умер, этот великолепный дворец стал, главным образом, местом всяких смут, интриг и козней. Фактическим главой правительства во время регентства Феодоры был логофет Феоктист. Он был человек довольно посредственный, полководец малоспособный и не имевший никогда удачи; ограниченного политического ума, темперамента сухого, холодного и унылого, не внушая ни симпатии, ни любви, он держался только милостью и расположением, какие выказывала ему императрица. Он добился того, что ему дали помещение в самом дворце, а огромное влияние его на императрицу и ее доверие к нему были таковы, что в Византии ходили довольно сомнительные слухи насчет характера отношений его с царицей. Его считали честолюбивым, помнили, с какой лихорадочной поспешностью он покинул войско на Крите, чтобы следить за событиями в столице, как только пришло известие о приготовлявшейся дворцовой революции; его подозревали в замыслах овладеть престолом и доходили до того, что говорили, будто Феодора, сочувствуя его желаниям, думала выйти за него замуж или выдать за него одну из своих дочерей, вполне готовая, чтобы очистить ему дорогу к власти, свергнуть и ослепить собственного сына, как это сделала некогда великая Ирина. |
| Питомцы этой школы всячески поощрялись Вардою, который лично наблюдал и за учителями и за учениками. Насколько известен Варда в истории, в нём трудно предполагать искреннего ревнителя просвещения. По-видимому, он действовал в данном случае по тем же побуждениям, по каким Василий выступил в роли законодателя, будучи плохим юристом, т. е. искал этим путем популярности. Легко представить, как общество жаждало книг и желало учиться, если на этом желании воздвиглись целые политические планы. – При императорах Василии и Льве Магнаврская школа, по-видимому, уже не пользовалась таким вниманием правительства, как при Варде, —38— так как правление их было занято законодательными работами. В частности Лев Мудрый был слишком увлечен собственною литературною деятельностью, чтобы придавать значение работам других. Но хотя Лев мало сделал для просвещения, он со своими бесплодными и обильными литературными трудами представляет собою очень любопытное явление. Царствование его было одно из самых несчастных: всё оно наполнено поражениями вовне и волнениями внутри. И однако современники и потомки простили Льву отсутствие военных и административных способностей за то только, что он много и красно писал. Вот еще одно доказательство того, как тогдашнее общество высоко ставило книгу и как сильно нуждалось в ней. Выгодно отличаясь от отца, как государь, Константин и в своей просветительной деятельности не подражал ему. Лев писал на темы, которые задавались ему тщеславием и незнанием жизни; Константин брал эти темы для себя и для своих сподвижников у народной любознательности. Константин и в этом случае был практичнее своего отца. Сделавшись единодержавным, он прежде всего старается поднять Магнаврскую школу, процветавшую при Варде и упавшую в последующие царствования, особенно при Романе. Будем говорить словами летописца. «Многие в государстве нашем прекрасные и достойные похвалы были знания, многие свободные искусства и науки; все это, не знаю почему, пришло в небрежение и упадок. Что же придумал, спрашивается, философски образованный ум его?… Император избрал наилучших преподавателей: философскую школу поручил протоспафарию Константину, который вместе был и мистиком; над школою риторов поставил Никейского митрополита Александра; над геометрическою – патриция Никифора; над астрономическою – Григория секретаря. |
| к) Славянский перевод . Этот труд был начат в 863 г. св. Кириллом (Константином Философом) и его старшим братом св. Мефодием в Моравии. Препятствия, чинимые их проповеди немецкими епископами, вплоть до прямых гонений, показывают, как изменилось отношение к библейскому тексту в Западной Европе конца первого тысячелетия – нарастали тенденции его восприятия как инструмента вхождения в круг лиц, знающих классические языки. Объективно создание славянской азбуки способствовало самостоятельному развитию народов, не причастных к романской цивилизации. Ученые братья, сами, возможно, славяне по происхождению, но во всяком случае получившие в Константинополе высшее образование (Константин приобрел свое прозвище в связи с тем, что преподавал философию в столичной Магнаврской академии, где перед этим учился у Льва Математика и будущего патриарха Фотия – крупнейшего филолога своего времени), создали в славянской среде школу книжников, которая получила в современной науке название Кирилло-Мефодиевской традиции 639 . По свидетельству одного из учеников, после смерти св. Кирилла работа над книгами еще продолжалась (Черноризец Храбр. О письменах, VIII), хотя неясно, идет ли здесь речь о переводе как таковом или о его исправлениях. В основу славянской версии легла константинопольская (лукиановская) редакция 640 . П.А. Юнгеров отмечал также значительное влияние лекционариев (богослужебных списков библейского текста), которые в некоторых местах расходятся с большими древними кодексами, а потому иногда не находят отражения даже в современных критических изданиях Септуагинты. Ввиду консерватизма, как правило присущего богослужебной традиции, славянская Библия, несмотря на свое сравнительно позднее происхождение, – она является последним из средневековых переводов целого текста Септуагинты, – может служить важным пособием для его изучения 641 . Важность славянского Священного Писания этим не ограничивается. Будучи первоосновой славянской литературы вообще и в частности русской, он является переходом из библейского мира, опосредованного древнегреческим переводом, в мир православной религиозной мысли и жизни второго тысячелетия 642 . |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance 5 древнейших университетов, которые действуют до сих пор 11 мин., 01.09.2016 Историю университетов принято начинать c XII века и связывать с Западноевропейской традицией. Однако, многие специалисты указывают, что первое учебное заведение, которое полностью соответствует университетскому статусу, возникло раньше. Это так называемая Магнаврская школа, или Константинопольский университет, который появился b cepeдuhe IX века и действовал до захвата Константинополя турками. Он был основан византийским регентом Византийского престола Вандой и ученым Львом Математиком на базе еще более ранней школы. Основными учебными дисциплинами там были философия, риторика, медицина и юриспруденция. Однако история этого учебного заведения обрывается в 1453 году. В этот момент в Западной Европе уже существовало большинство тех университетов, которые действуют и поныне. Изначально западноевропейские университеты не имели непосредственного отношения к образованию и представляли собой сообщества преподавателей и студентов, магистров и школяров, связанных взаимной присягой. По своему устройству они напоминали городские коммуны, религиозные братства, ремесленные и купеческие гильдии. Эти учебные корпорации получили название studium generale («всеобщая школа»), что отделяло и отличало ux om smudium particulare («местная школа»). «Всеобщая школа» обладала правом присуждать ученые степени, которые признавались в университетах по всему миру. Высокий статус таких школ гарантировался, прежде всего, авторитетом и поддержкой главы Папы Римского, а также покровительством королевской и императорской власти. Учебные корпорации были независимы от местной светской и духовной власти. Право преподавать утверждал непосредственно Папа. Со временем название «studium generale» было вытеснено названием «universitas», что в переводе с латинского означает «совокупность, общность». Средневековый университет являлся «хранителем знаний», научные изыскания не входили в число его задач. Процесс обучения состоял главным образом из лекций и диспутов, большой популярностью пользовались словесные поединки. |
|
|
