| Григорий II упоминал в послании о взятии лангобардами многих городов Италии и даже столицы Экзархата Равенны . Взятие Равенны датировалось исследователями 732-734 или 737-739 гг. , что попадает на понтификат Григория III . Наиболее вероятными датами взятия Равенны лангобардами следует признать конец 727 года, освобождения города византийцами - начало 729 года. Во втором послании ко Льву III папа писал о взаимоотношениях Церкви и государства, о том, что вопросы веры должны находиться в компетенции епископов, а не императоров, но император не принял доводов Григория II. В 730 году в Константинополе был низложен патриарх Герман, а на его место поставлен иконоборец Анастасий . В ответ на полученное от него послание папа Григорий II заявил, что не намерен вступать с ним в общение, если тот не отречется от ереси. Этим же временем в Liber Pontificalis датировано очередное увещательное послание Григория II к имп. Льву III, которое не сохранилось. Последним деянием папы было утверждение архиепископом Доруверна (совр. Кентербери, Великобритания) Татвина и дарование ему в январе 731 года паллия (послание об утверждении привилегий св. Татвина, возможно, принадлежит папе Григорию III). Папа Григорий II скончался 11 февраля 731 года. Погребен в одной из крипт собора св. Петра. Учение папы Григория II о почитании икон, изложенное в посланиях к свт. Герману Константинопольскому и имп. Льву III Исавру, было одобрено VII Вселенским Собором . Память Григория II впервые появляется в некоторых рукописях Мартиролога свт. Адона, архиеп. Вьеннского (IX в.), под 13 февраля (видимо, день погребения). Ряд поздних манускриптов (XIV-XV вв.) нидерландского происхождения, содержащих Мартиролог Узуарда с дополнениями, помещают день его памяти под 12 февраля . Ц. Бароний в соответствии с указанием Liber Pontificalis поместил его память в Римском Мартирологе под 11 февраля . В основном Григория II почитали в Риме, однако в средние века почитание папы распространилось у бенедиктинцев . Это отражено в иконографии Григория II: на одной из фресок главной церкви аббатства Монте-Кассино он изображен вместе с папами, вышедшими из среды бенедиктинского монашества, чьи понтификаты относились к более позднему времени. |
| Пытаясь арестовать папу, экзарх Равенны Павел направил в Рим военный отряд, однако лангобардские герцоги Беневента и Сполетия (совр. Сполето) совместно с рим. войском преградили ему путь и заставили вернуться в Равенну. После издания Львом III иконоборческих эдиктов по визант. Италии (особенно в центральной и сев. ее частях) прокатилась волна возмущения, начались военные столкновения между теми, кто почитали иконы, и сторонниками императора. На защиту папы поднялись визант. отряды в Венеции и Пентаполе, состоявшие из уроженцев Италии. Визант. войска в Пентаполе отказались подчиняться экзарху и были готовы выдвинуть из своей среды нового императора и пойти на К-поль с целью свержения Льва III. Г. воспрепятствовал их действиям, надеясь, что император после его увещеваний откажется от еретических взглядов. В 726 г., воспользовавшись волнениями, лангобардский кор. Лиутпранд атаковал визант. владения в Италии и к кон. 727 г. захватил Равенну. В следующем году он предпринял наступление на Римский дукат, где, лишенный поддержки со стороны императора, Г. оказался в изоляции. Он отправился к королю лангобардов договариваться о заключении мира, но смог добиться только временного прекращения наступления на Рим. В последние годы понтификата Г. ненадолго и в силу чрезвычайных обстоятельств оказался независимым правителем Римского дуката, получив в распоряжение рим. войско. В написанном в 726-727 гг. послании к К-польскому патриарху свт. Герману I ( Gregorius II. Ep. 10) Г. изложил богословские предпосылки иконопочитания со ссылками на Свящ. Писание. Исследователи сомневаются в подлинности этого послания, сохранившегося на греч. языке в деяниях Вселенского VII Собора ( Lamza. S. 140 ff.; см. также библиогр.: Aubert R. Grégoire II//DHGE. Т. 21. Col. 1420-1421), а также 2 др. посланий Г. к имп. Льву III Исавру ( Gregorius II. Ep. 12, 13) (Л. Дюшен - LP. Vol. 1. P. 173. N 45). По мнению Г. Острогорского и ряда др. исследователей, считающих их подлинными, хотя и допускающих наличие интерполяций, эти 2 послания, видимо, изначально были написаны по-гречески и датируются 726-730 гг. В начале 1-го послания к имп. Льву III Г. излагает богословские основы иконопочитания и призывает императора отступить от заблуждения, указывая, что его прежние эдикты он посылал варварским правителям Запада как доказательство правосл. веры императора и тем побуждал их сохранять мир с империей. Иконоборец Лев III перестал пользоваться у них авторитетом, и они разоряют его владения. Папа предостерег императора от попыток арестовать его, приводя в пример имп. Константа II, к-рый отправил в изгнание папу св. Мартина I и поплатился за это жизнью. Говоря об особой роли Римского епископа в сохранении церковного мира и единства Вселенской Церкви, Г. объясняет свою позицию борьбой за чистоту веры, а не против императора. |
| Впоследствии, после смерти императора Константина X Дуки, его вдова императрица Евдокия, царствовавшая со своими сыновьями Михаилом, Андроником и Константином, пошла на сходную жертву. Как патриотка, здравомыслящий политик и заботливая мать, она вышла замуж за Романа IV Диогена, вследствие чего ее новый муж получил статус императора. «Таким образом перешло к Роману Ромейское царство», – пишет историк 589 . Вместе с тем, поскольку отсутствовали четко сформулированные правила преемственности, император не считал себя связанным какими-либо обязательными формами. Как полновластный владыка и православный христианин, готовясь к смерти и подготавливая передачу власти, император, как правило, исходил не из общих соображений и формальных прав на престол прямых наследников. Очень часто выбор царей останавливался на лицах, чья энергия, деловые качества и умение владеть собой оказывались выше, чем у очевидных претендентов в цари. Например, Иоанн II Комнин передал свою власть не старшему сыну Исааку, а младшему Мануилу, исходя из превосходных качеств последнего 590 . После того как Андроник отказался выкупить своего отца Иоанна V Палеолога из венецианского плена, василевс назначил своим преемником другого сына – будущего императора св. Мануила II Палеолога 591 . Впрочем, император мог передать власть не старшему сыну и даже вообще не сыну, а дальнему родственнику или «постороннему» человеку. Так, например, поступил Исаак I Комнин, передавший императорскую власть не сыну – на чем настаивала его жена Анна Далассина и родственники, а Константину X Дуке 592 . Слабый политик император Феодосий III уступил императорский венец Льву III Исавру 593 . Хотя и вынужденно, но тем не менее Михаил I Рангаве отказался от трона в пользу совершенно постороннего для себя с точки зрения родства человека – Льва V Армянина. Андроник II Палеолог намечал передачу власти внуку по линии умершего старшего сына, царя и соправителя Михаила IX Палеолога – Андронику III Младшему 594 . Со временем, после многих трагичных событий, императором действительно стал Андроник III Младший, а права на трон сына императора от первого брака – Константина практически не учитывались. |
| А следующие слова принадлежат Римскому папе Льву II: «Отдавая преимущество пред делами человеческими божественным, и искренне предпочитая православную веру житейским заботам, что другое делаете Вы, если не почитаете праведный суд Божий и сожигаете чистейшую жертву и всесожжение, издающее божественное благоухание, на жертвеннике Вашего сердца в честь Его невидимого величества?» Итак, император – не священник и не вправе совершать Литургию. Но его жертва уподобляется таинству, творимому священником. И далее еще более определенно: «Если бы Царь царей не одарил благодатью своих иереев, то царское благородство никогда не снизошло бы к нижайшим своим рабам и, отложивши на время царское достоинство, не пожелало сопричислить себя к обществу иереев ради ревности к Богу. О, какое славное, высокое и истинное смирение, которое удостоило снизойти ради любви к Богу! Итак, что же осталось, августейший и вернейший из царей, если не то, чтобы Бог , дарующий приращение, достойно внушил таковые труды Вашему царскому сердцу, умножил и исполнил вас светом кафолического учения, чтобы от него рассеялись облака еретической лжи?» Даже в послании Римского епископа Григория II к императору Льву III Исавру отчетливо прослеживается обычная позиция Церкви: православный император является священнослужителем и даже архиереем, неправославный царь – нет. В одном из своих писем в Рим василевс заявил, что он царь и священник. Папа отвечает ему следующим образом: «Ты написал, что царь и вместе с тем иерей. Да, императоры, бывшие прежде тебя, доказали это и словом и делом: они созидали церкви и заботились о них. Ревнуя о Православной вере, они вместе с архиереями наследовали и отстаивали истину. Таковы: Константин Великий , Феодосий Великий, Валентиан Великий, Константин, отец Юстиниана, бывший на Шестом Соборе. Эти императоры царствовали благочестиво: они вместе с архиереями, единодушно и единомысленно с ними собирали Соборы, исследовали истину догматов, устрояли и украшали святые церкви. Вот – священники и императоры! Они доказали это самым делом». Далее следуют горячие увещевания в адрес императора, которые заканчиваются следующими словами Римского первосвященника: «Умоляем тебя: будь же архиереем и императором, как ты сам писал о себе выше» 688 . |
| За исключением отмеченных сторон, исследование г. Плотникова ведется твердо и не сходит с научной почвы. Особенно удались ему отделы о хрониках Феофана и Георгия Монаха. Здесь автором проявлено хорошее критическое чутье, здесь он успел принять во внимание тезисы недавно появившегося исследования о летописном повествовании Феофана и обнаружил основательное знакомство с текстами, которое дало ему возможность внести несколько дополнений и даже поправку к текстуальным паралеллям Де-Боора (441). Не все из этих дополнений удачны, напр. (Georg.Mon.750:18–19 – Theoph.412:26–27); но прочие имеют свое значение. Вообще, это лучшие страницы работы. —393— Но работа, конечно, не без недостатков. Сделанное выше указание на лучший отдел до некоторой степени обязывает отметить и противоположный ему по достоинству. Таковым должна быть признана часть первой главы (26–50), трактующая о подлинности писем папы Григория II ко Льву Исавру, на которой и придется остановиться. Как известно, подлинность названных писем многими оспаривается. Наш автор принял на себя задачу доказать, что письма в своей основе подлинны, для чего ему пришлось вступить в полемику с Schwarzlose, – у которого наиболее тщательно собраны и систематизированы аргументы против подлинности. Свою полемику г. Плотников ведет, говоря вообще, находчиво, и многие доводы его полновесны. Однако среди его аргументов есть, с одной стороны, неубедительные, а с другой – такие, которые можно было бы значительно усилить. Вот примеры. – I. Schwarzlose аргументирует: на седьмом соборе (787 г.), где читались, можно сказать, все документы, говорящие против иконоборцев, письма Льву не были читаны. г. Плотников возражает: Лев уничтожил письма, и собору нечего было читать. г. Плотникова можно спросить: копии с посылаемых ими писем папы заботливо хранили в своих архивах; почему легаты Адриана I не привезли их в К-поль на собор? II. Schwarzlose: письма не были известны до середины XVI в., когда впервые их издал иезуитъ Fronto Ducaeus, да и найдены они на греческом языке, а не на латинском, на каком был написан подлинник. Наш автор: «еще менее может убедить в неподлинности писем Григория II то, что они были найдены только в XVI в. и при том на греческом языке». Опять вопрос: да почему же? Ваше возражение вполне голословно; ясно, что его нужно подкрепить. – Сделать же последнее автору было бы не трудно. Некоторый аналогии у него, вероятно, оказались бы в запасе (хотя бы Διδαχ τ. δ. ποστ.); что же касается языка, то случаи, когда оригинал утрачивается, а перевод сохраняется, встречается сплошь и рядом (первый попавшийся пример – акты к-польского собора 861г.). – III. Спор г. Плотникова с Schwarzlose по поводу места письма Mansi XII 970 В-С, который для краткости мы не излагаем, нам |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АРТАВАЗД [греч. Αρτβασδος, Αρτυασδος], визант. полководец арм. происхождения, узурпатор имп. престола (нач. 742 - 2.11.743). При имп. Анастасии II (713-715) был назначен стратигом фемы Армениак. В 717 г. оказал помощь Льву III Исавру (717-741) при восшествии на престол и женился на его дочери Анне (по свидетельству Евтихия Александрийского, А., как и Лев, происходил из Германикии Сирийской). Получил придворное звание куропалата и должность стратига фемы Опсикий. После смерти Льва III на трон взошел его 23-летний сын Константин V Копроним (741-775), разделявший иконоборческие взгляды своего отца. Когда новый император отправился из К-поля в поход против арабов, А. поднял свое войско и выступил против Константина V, находившегося во Фригии. Разбитый император бежал в г. Аморий , А. провозгласил себя императором. После переговоров с патрикием Феофаном Монутой и Патриархом Анастасием (730-754) А. зимой 742 г. вступил в К-поль, был коронован Патриархом и, по всей видимости, признан в Риме папой Захарием . Мнение о том, что А. официально восстановил в К-поле иконопочитание, сейчас ставится под сомнение. Вместе с А. были, вероятно, коронованы его жена Анна и младший сын Никита ( Σθας. ΜΒ. Τ. 7. Σ. 124). На стороне узурпатора находились войска фем Опсикий, Армениак, где стратигом был его сын Никита, и Фракия под управлением старшего сына Никифора. Константину V остались верны фемы Анатолик, Фракисий и морская фема Кивирриотов, т. е. почти вся М. Азия. Весной 743 г. Константин V нанес поражение А. в битве при Сардах, а затем разбил и войско его сына Никиты, после чего 2 нояб. 743 г. вступил в К-поль; по его приказу А. и его сыновья были ослеплены на ипподроме, а Патриарх Анастасий был подвергнут публичному позору, но оставлен на Патриаршем престоле. Ист.: Theoph. Chron. P. 415-421; Nicephori. Breviarium Historicum// Nicephori Opuscula historica/Ed. С. de Boor. Lpz., 1880. P. 59-62. Лит.: Успенский. История. Т. 1. С. 597-600; Kaegi W. The Byzantine Armies and Iconoclasm//Bsl. 1966. T. 27. P. 48-70; Speck P. Artabasdos, der rechtgläubige Vorkämpfer der göttlichen Lehren: Untersuchungen z. Revolte d. Artabasdos und ihrer Darstellung in d. byzant. Historiographie. Bonn, 1981; Rochow I. Bemerkungen zur Revolte des Artavasdos auf grund bisher nichtbeachteter Quellen//Klio. 1986. Bd. 68. S. 191--197; Hollingsworth P. A. Artavasdos//ODB. Vol. 1. P. 192. П. И. Жаворонков Рубрики: Ключевые слова: АВРААМ сирийский священник, представитель семейства византийских переводчиков и дипломатов, отстаивавших интересы империи на Востоке в 1-й пол. VI в. |
| Василевс мог передать власть не старшему сыну и даже вообще не сыну, а дальнему родственнику или постороннему человеку. Так, например, поступил Исаак I Комнин (1057-1059), назвавший своим преемником не сына, а Константина X Дуку (1059-1067) . Царь Феодосий III (715-717) передал императорский венец Льву III Исавру (717-741) . Хотя и вынужденно, но тем не менее Михаил I Рангаве (811-813) отрекся от трона в пользу совершенно постороннего для себя с точки зрения родства человека - Льва V Армянина (813-820). Хрестоматийный пример косвенного династического родства явило соправление Андроника I (1083-1085) и юного Алексея II Комнина (1080-1083), когда общество во имя «общего блага» согласилось признать дядю царственного мальчика полноправным императором. Зато Михаил VIII Палеолог (1261-1282), ставший соправителем малолетнего Иоанна IV Ласкариса (1258-1261), был выдвинут по своим личным качествам. Он приходился лишь дальним родственником правящей династии Ласкаридов, каковых в то время насчитывалось немало. Иоанн VI Кантакузен (1347-1354) вообще не являлся родственником царя Андроника III Палеолога (1328-1341), но по «праву духовного родства» с покойным василевсом он считался вполне легитимным преемником его власти. При условии, конечно, сохранения права на царство юного Иоанна V Палеолога (1341-1391), сына своего царственного друга и покровителя. Когда императорский трон захватил Никифор III Вотаниат (1078-1081), Алексей I Комнин (1081-1118), посчитав, что нарушены законные права наследника – юного Константина Порфирородного, брата свергнутого царя Михаила VII Дуки Парапинака (1067-1078), предложил Никифору признать Константина соправителем, а по достижении совершеннолетия передать тому единоличную власть . Согласимся, едва ли возможно усмотреть в этой конструкции наследственное преемство «по крови». Такие прецеденты имели место, разумеется, не только в Византии. После кончины св. Феодора Иоанновича (1584-1598) легитимация власти одного из претендентов на престол Бориса Годунова (1598-1605) основывалась на нескольких непрямых нюансах, каждый из которых сам по себе мало что значил: родстве с царской семье через сестру Ирину (1598), церковном поминовении по его распоряжению вдовой царицы на Ектенье, как свидетельство заботы о ней (что, напротив, вызвало глухой ропот недовольства в силу беспрецедентности), а также специально подобранных исторических примеров безродности многих великих царей у других народов, и ссылке самого претендента на несуществующую грамоту Иоанна Грозного (1547-1584), который-де незадолго до своей смерти поручил его заботам сына, невестку и царство. Интересно, что грамота об избрании Годунова по инициативе патриарха св. Иова (1586-2589) была вложена в раку с мощами св. Петра (память 24 августа), митрополита Московского, как важный сакральный жест зашиты соборного решения . |
| Как указывалось ранее, папа Григорий II допускал довольно резкие выражения в своих посланиях к императору Льву III Исавру. Но даже в обращении к «такому» царю понтифик называет его «главой христиан» и отмечает, что царскую власть ему дал сам Господь 605 . И Римские императоры, практически без исключения, полнокровно исполняли свой долг перед Богом, ставя интересы Церкви на первое место. «Мы так ратуем за истину, так ревнуем о благочестии, так заботимся о церковном благосостоянии, так желаем утвердить древние постановления, что, оставив занятия делами военными и попечение о делах политических, поставили первым для себя делом восстановление мира во Вселенской Церкви», – писали Римскому папе императрица св. Ирина и император Константин VI 606 . И Кафолическая Церковь благодарно воспринимала эту опеку, вручая Римскому царю права по управлению церковными делами. Да иначе и не могло быть по природе вещей. Как неоднократно отмечали исследователи, для обеспечения вероисповедального единства Церкви требовался постоянный, внешний и властный авторитетный орган, подытоживающий результат догматических споров. Но ни одна Поместная Церковь , ни один епископ, каким бы авторитетом они ни пользовались, этими качествами не обладали. В сложных перипетиях великих догматических споров церковные кафедры чаще защищали свое частное видение догматических проблем и свои партикулярные церковно-политические интересы. Центром, более всех радевшим о церковном единстве, в известном смысле даже «центром церковного общения», был престол Византийских самодержцев, за которыми признавались широкие церковные полномочия 607 . «Внешний» епископ, как назвал себя св. Константин I Великий, все больше становится епископом «внутренних дел» Церкви, принимая самое непосредственное участие в выработке православного вероисповедания 608 . В периоды максимального напряжения отношений между Римом и Константинополем, а они случались все чаще и чаще, роль императоров в преодолении ересей и умиротворении Кафолической Церкви все более возрастала. |
| В заглавиях текстов в слав. рукописях Г. В. нередко смешивается с соименными авторами. В частности, ему приписывается авторство посланий «о честных иконах» имп. Льву III Исавру , принадлежащих перу папы Григория II и помещенных в качестве чтения в неделю 1-ю Великого поста в триодных Торжественниках РГБ. МДА. Фунд. 48, 1477-1479 гг., ИРЛИ. Собр. Величко. 1, 1511-1512 гг., РНБ. Погод. 952, 1542 г., в Сборнике РГБ. Волок. 513, кон. XV - нач. XVI в., и др. ( ertorickaja. S. 147-148, 756-757; 05. 7. 07; 05. 7. 08). В XVI-XVII вв. «Диалоги» Г. В. оказали заметное воздействие на лит. часть Синодика, в к-рой отразились сюжеты не менее 12 повестей из памятника ( Дергачева И. В. Становление повествовательных начал в древнерусской литературе XV-XVII вв. (на мат-ле Синодика). Мюнхен, 1990. С. 74-76; Прил. 3. С. 145-147, 52-63; Отреченное чтение в России XVII-XVIII вв. М., 2002. С. 55-56). Изд.: Соболевский А. И. Житие прп. Бенедикта Нурсийского по сербскому списку XIV в.//ИОРЯС. 1903. Т. 8. Кн. 2. С. 121-137; Birkfellner G. Das Römische Paterikon: Stud. z. serbischen, bulgarischen und russischen Überlieferung d. «Dialoge» Gregors des Grossen mit einer Textedition. W., 1979. Bd. 1; Bd. 2 [повести в составе Патерика Сводного]; Mare š F. W. An Anthology of Church Slavonic Texts of Western (Czech) Origin. Münch., 1979. P. 150-162; ВМЧ. Март, дни 1-11. М.; Фрайбург, 1997. С. 208-383 [«Диалоги»], 385-669 [«Беседы на Евангелия»]; Патерик Римский: Диалоги Григория Великого в древнеслав. пер./Подгот.: К. Дидди. М., 2001; tyicet homilií ehoe Velikého na Evangelia v eskocíkevn-slovanském prekladu/K vyd. pipravil V. Konzal. Praha, 2005. Díl 1: Homilie I-XXIV. Лит.: Пономарев А. И. Собеседования св. Григория Великого о загробной жизни в их церковном и историко-литературном значении: Опыт исслед. памятников христ. агиологии и эсхатологии. СПб., 1886. С. 217-223; Сырку П. А. К истории исправления книг в Болгарии в XIV в. СПб., 1898. Т. 1. Вып. 1: Время и жизнь патр. Евфимия Терновского. С. 478-486; Соболевский А. И. Римский Патерик в древнем церковно-славянском переводе//Изборник Киевский. К., 1904. С. 1-28. (ЧИОНЛ; 25); Mare š F. W. S. Gregorii Magni Dialogorum libri IV - die «Bücher des Väters» der Vita Methodii//Slovo. Zagreb, 1974. Br. 24. S. 17-39 (то же на чеш. языке: Cyrilometodjská tradice a slavistika. Praha, 2000. S. 134-152); Николова С. Патеричните разкази в българската средновековна литература. София, 1980. С. 12-13, 16, 20-23; СККДР. Вып. 1. С. 313-316; Давыдова С. А. Патериковые чтения в составе древнерусского Пролога//ТОДРЛ. 1990. Т. 43. С. 263-281; ertorickaja T. Vorläufiger Katalog Kirchenslavischer Homilien d. beweglichen Jahresczyklus: Aus Handschr. d. 11.-16. Jh. vorwiegend ostslav. Provenienz. Opladen, 1994. |
| Наиболее ранние изображения Божией Матери в изводе «М.», восседающей на престоле, датируются VII в. и сохранились в апсидах егип. монастырских храмов и часовен. Образ «М.» может быть небольшим по размеру, вписанным в маленькую нишу, как в монастыре св. Иеремии в Саккаре: в келье 1725 и капелле А (Коптский музей, Каир); в мон-ре аввы Аполло, в нише кельи 30. Образ может быть монументальным: Божия Матерь окружена фигурами ангелов и святых, стоящих в архитектурных декорациях, арках, увешанных светильниками,- как, напр., в сев. нише церкви в Красном мон-ре близ Сохага; в мон-ре Сирийцев (Дейр-эс-Суриан) в Вади-эн-Натрун в росписи одной из колонн часовни. По мнению Т. Ф. Мэтьюса и Н. Мюллера, появление образа «М.» в нишах егип. келий и монастырских храмов демонстрирует связь с личным почитанием образов Божией Матери и отчасти указывает на продолжение местных традиций. Образ «М.», сидящей на престоле в окружении ангелов, или в нише, рядом с к-рой стоит апостол (Ее образ подписан по-гречески: «Святая Мария»), сохранили миниатюры арабо-копт. иллюминированных кодексов IX-X вв. (NY Morgan. 612. Fol. 1v, 892-893 гг.; 574. Fol. 1v, 887-898 гг.; Lond. Brit. Mus. Orient. 6782. Fol. 1v, 989-990 гг.). Пресв. Богородица с Младенцем на престоле, со святыми и ангелами. Роспись церкви в Красном мон-ре. VII в. Пресв. Богородица с Младенцем на престоле, со святыми и ангелами. Роспись церкви в Красном мон-ре. VII в. Некоторые исследователи визант. иконографии, напр. Н. П. Кондаков, считали, что иконография «М.», появившаяся в Египте, была неизвестна в Византии, но популярна на Западе и вошла в круг правосл. сюжетов лишь в позднее время благодаря итало-критским влияниям и через заимствования из западноевроп. живописи ( Кондаков. 1914). Однако уже В. Н. Лазарев показал, что, хотя памятников с изображением Божией Матери в изводе «М.» могло не существовать в столичном искусстве, они получили достаточное распространение на византийской периферии ( Лазарев. 1971). Э. Катлер, отметив факт упоминания извода «М.» в византийских сочинениях, пришел к выводу, что иконография «М.» была хорошо известна в К-поле ( Cutler. 2000. P. 168). Свидетельство того, что образ «М.» имел хождение в доиконоборческий период, содержится в 1-м послании в защиту иконопочитания (кон. 20-х гг. VIII в.) Григория II, папы Римского, к византийскому имп. Льву III Исавру. Среди образов, присутствующих в церкви и вызывающих «сердечное сокрушение» молящегося, автор упоминает «изображения чудес Господа Иисуса Христа, а также изображения святой Его Матери, имеющей на руках питающегося млеком Господа и Бога нашего» (ДВС. Т. 7. С. 18). Извод «М.» в тексте ставится в один ряд с такими распространенными в храмах изображениями, как циклы чудес и Страстей Господних, образы ангелов, ветхозаветные сюжеты. |
|
|
