| К счастью, мы сказали, даже мы в некотором отношении можем быть признательны графу Льву Толстому. Поощряемый этим ребячливым благоговением со стороны чуть не всех и изумительною толеранцией со стороны многих, шутовски и кощунно рядясь в хламиду вселенского учителя проповедника, граф, не задумываясь, подтверждает нашу теорию, наше постоянное настояние, не задумываясь преспокойно разрушает основы не только всякой церкви и религии, но и общества, и государства, и народа, и не только всякого, но и русского общества, народа и государства. Это мы теперь и разъясним. Видите – догматику христианскую граф отверг, историю исказил, да она ему теперь и не нужна, не только догматика, но и история евангелия. Из евангелия он берет только нравственные заповеди; да и из тех берет только пять заповедей. Так ему угодно. Вот эти пять излюбленных графом заповедей: 1) не противься злу или злому, 2) не прелюбодействуй, 3) не клянись, 4) не судись и 5) не воюй. Почему бы не сказать еще: чти отца и матерь, не воруй, не роскошествуй, не гонись за благами сего мира, терпи гонения, не бойся убивающих тело и т.д. без конца. Ведь все это заповеди Христовы, – отчего же исключил их граф Толстой? И где нашел он у Христа заповедь, запрещающую войны или же суды? Но это рассудим после, на каком это основании граф строит свою систему веры и нравоучения. А теперь мы разъясняем только то, что граф Толстой подрывает основы общества и государства, и народности. И разъяснять нам это совсем не требуется. А стоит только выписать собственные изречения графа 3 . Приурочивая все свои нравоучения к вышеназванным пяти заповедям, граф Лев Толстой отвергает разность общественных состояний, как зло. Осуждая враждебность как зло, граф учит: «Теперь уже я не могу оправдывать свой гнев, считая себя человеком высшим. Это искушение повергало меня в гнев. Оно состояло в том, что я отделял себя от подобных мне, признавал равными себе только небольшое число их. Теперь моя вера изменила всю мою оценку того, что добро и велико, и что худо и низко. Все, что мне прежде казалось добрым и великим – почести, слава, цивилизация и т.д., все это сделалось для меня злым и низким. Теперь я не могу уже усвоять себе ничего такого, что по внешности возвышало бы меня пред другими, отделяло от них. Я не могу, как прежде, признавать ни за собой, ни за другими титулов, (ни даже Императорского Величества?!) рангов, достоинств (ни даже Царского?!), кроме титула и звания человека». |
| Это нельзя поставить только в вину человеку, здесь есть некая тайна взаимоотношений между человеком и Богом, которую мы как священники видим в судьбах многих людей. Мы видим, что иногда Господь каких-то людей призывает явным образом, но почему-то они этот призыв не слышат, не замечают, что Господь рядом, и это действительно трагедия человека. Ведь когда сестра Льва Николаевича после его смерти спрашивала, как за него молиться, оптинские старцы говорили: молись за него, ибо милосердие Божие безгранично. И мы верим в это милосердие Божие. В. Толстой: Вы же знаете, что его сестра была монахиней в поздние годы своей жизни. Конечно, она очень любила и брата, и Бога, и думаю, что ее молитвы были полны и слез и любви и многое сделали для души Льва Николаевича. Я в этом абсолютно убежден. Есть люди, которые Бога не ищут, есть люди, совершающие преступления, убивающие других людей и делающие много дурного в жизни. А есть люди, которые всю жизнь ищут Бога, но кому-то посчастливится найти Его, а кому-то, в том числе, как Вы считаете, Льву Николаевичу — нет. Мы с Вами — смертные земные люди и не знаем, что в итоге состоялось, а что нет, когда его дух отлетал, когда оканчивался его земной путь. Это общая тайна Толстого и Бога, и такой она, наверное, останется, а нам просто надо быть добрее, мягче и видеть хорошее, а не дурное. Митрополит Иларион: Я согласен с этим, и я знаю, что многие потомки Льва Николаевича, будучи глубоко верующими православными людьми, переживали, в том числе, и за его судьбу, молились и молятся за него. Это очень важно для его судьбы: весь мир почитает его как великого писателя, но что происходит с его душой, знает один Господь, и все те, кому дорого его имя, призваны молиться за него, за упокой его погибшей души, ибо Господь обладает неизреченным милосердием и может спасать человека неведомыми для него и для нас путями. Рейтинг: 7.3 Голосов: 7 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 скрыть способы оплаты Комментарии Александр 11 декабря 2015, 21:19 В одной из книг Нилуса приводится рассказ паломницы ночевавшей в номере гостинницы Оптиной Пустыни в котором останавливался Толстой. И вот она поделилась своим ужасом что её всю ночь мучил бесяра в облике нашего знаменитого писателя...делаем выводы.Кто хочет пусть молится за него,а меня увольте! |
| Храни «благодушие, даже и при случаях каких-либо неизбежных неприятностей» (1:450). «Бескорыстно и безраздельно» отдавай «свою жизнь служению другим, с любовью, со смирением, терпением и кротостью» служи «больным, беспомощным и нуждающимся в уходе. Подвиг служения другим во имя Христа выше всякого иного подвига, ибо соделанное для братии Господь приемлет, как соделанное Ему Самому – неложны Его обещания. Потому изречет Он и вам: Понеже сотвористе единому из братий Моих, Мне сотвористе. Наследуйте уготованное вам Царство» ( Мф. 25, 40, 34 ) (1:354). «Не падайте духом... не унывайте в скорбях, не ослабевайте в терпении, не расстраивайтесь в принятом вами на себя послушании служить больной... терпеливо сносите ее немощи и нетерпение» (1:348). «Любите папу с мамой, слушайтесь их и не расстраивайте, любите друг друга, не ссорьтесь, не обижайте один другого, любите вообще всех окружающих, говорите всегда только правду. Тогда и вас все будут любить, и Бог будет вам во всем помогать» (1:92). «А что современная молодежь не так тактична, как хотелось бы нам, в этом отчасти, может быть, повинны и мы, старики. А потом никогда не следует других людей оценивать только с нашей точки зрения. Надо снисходить и к их недостаткам» (1:384). И, наконец, – наставление святителя Афанасия, соединенное с опытом великих Оптинских старцев: «Только не назначайте себе большого правила... Лучше малое со смирением и за послушание, чем многое самочинно и с самоуслаждением. Великий Оптинский старец священно-архимандрит Исаия в юности, живя в миру, готовился к монашеству и подвижничал. Так, он ежедневно полагал по тысяче поклонов. Когда он поступил в Оптину пустынь, он сказал об этом великому старцу схииеромонаху Льву. Старец дал ему послушание полагать ежедневно по пятьдесят поклонов. Через некоторое время отец Исаия говорит старцу, что ему трудно исполнять данное послушание. Отец Лев велел полагать по двадцать пять поклонов. Прошло еще некоторое время, и отец Исаия говорит старцу, что ему трудно исполнять и это правило. „Я не могу понять, – говорил отец Исаия, – почему мне тяжело полагать и двадцать пять поклонов, когда в миру я полагал по тысяче». Старец объяснил: „В миру тебе враг помогал. Ты полагал по своей воле много поклонов и гордился, а теперь ты совершаешь поклоны не по своей воле, а за послушание, видишь свою немощь и смиряешься, от того тебе и трудно»... С одной стороны, взявшись за рало, не озирайтесь назад. Задняя забывая, устремляйтесь в предняя... Но, с другой стороны, не забирайтесь сразу слишком высоко, не берите на себя слишком больших подвигов, бойтесь помощи врага. – Опытный путник, отправляясь в дальнюю дорогу, не начнет с быстрого бега, а пойдет сначала самым тихим шагом, чтобы не скоро утомиться. Так и в духовном делании. Отцы советуют во всем поступать мерою и числом» (1:436). Заключение |
| Друзья из числа любителей редких книг называли меня «счастливцем». Однако всех интересовал самый первый обладатель этой книги по фамилии «В. К. Кайзер», кому посчастливилось в далеком 1903 году получить автограф великого писателя. Когда, где и по какой причине он встречался со Львом Толстым? С этим вопросом с Б. Д. Челышевым мы не раз обращались к ученым-толстоведам и известным книговедам в России. К сожалению, ни они, ни справочная литература, ни воспоминания современников Л. Толстого, ни запросы в музеи так и не дали ответа. «Автограф - тайное окно//Где свет горит, когда темно», писала Юнна Мориц. Автограф Льва Толстого хранит тайну, которая до сегодняшнего дня не разгадана. Вероятно, ни один историк и ученый-толстовед, говорил Б. Д. Челышев, не составит нам полный перечень фамилий тех, кто в разные годы побывал у писателя в Ясной Поляне. Действительно, если свести всех паломников воедино, они заполнили бы не только знаменитую усадьбу, но и всю Тулу. К Льву Толстому приезжали и приходили крестьяне и царские офицеры, нищие и купцы, аристократы и очень богатые люди, а также книжные издатели и фотографы. Прибывали русские немцы из Поволжья и гости с немецкими корнями из столицы России, городов Урала и Сибири. Одними руководило просто увидеть живого гения, другими - желание побеседовать о смысле жизни и поисках Бога, о нравственности российского общества, о положении дел в школах. Третьими двигало желание отвести душу в трудные минуты, беседуя с философом и мудрецом, а также получить утешение от знаменитого старца. Существовала и категория тех людей, кто приходили в Ясную Поляну просто поглазеть на престарелого писателя, которого в народе называли «патриархом человечества», купить его книгу и получить автограф. Возможно, встречались в среде паломников и нищие, просившие у писателя книгу в подарок или милостыню. И вот в такой толпе паломников затерялся один неизвестный русский немец по фамилии В. К. Кайзер. Сама его фамилия происходит от немецкого слова «Kaiser», что означает «царь». Предок носителя этой фамилии мог быть придворным у одного из германских князей, каким-то важным человеком или лидером, обладающим высоким рангом или авторитетом в обществе. Впрочем, существуют и другие разнообразные версии этой фамилии. |
| 10 Ранее этот трактат приписывался святителю Льву Великому (см. PL 55, 339 sq.). Однако впоследствии было убедительно доказано, что он принадлежит Просперу (см., например, Valentin L.S. Prosperd’Aquitaine. Toulouse-Paris, 1900; Cappuyns M. L’auteur du “De vocatione gentium”//Revue Benedictine. 39 (1927). P. 198–226; Initiation aux P–res de l’eglise. Vol. IV. Paris, 1986. P. 689; Weaver R. H. Divine Grace and Human Agency. A Study of the Semi-Pelagian Controversy. Macon. Georgia, 1998. P. 142–152). 11 Поэтому эта хроника иногда называется “консульской хроникой” для отличия от другой, приписываемой Просперу хроники, которую называют “императорской хроникой” (PL 51, 859–866). 12 Просперу приписывается еще целый ряд сочинений, подлинность которых сомнительна: Исповедание, Песнь о промысле Божием, Поэма супруга к жене, Каноны о благодати и свободном произволении и др. (см. PL 51, 607–858). 13 См. Cappuyns M. Le premier de l’augustinisme midiival//Recherches de thiologie ancienne et midiivale. 1 (1929). Р. 309–337; de Letter P. Prosper of Aquitaine: Defence of St. Augustine//Ancienm Christian writers, 32. NY, 1963. P. 10–11; Initiation aux P–res de l’Йglise. Vol. IV. P. 691; Weaver R.H. Указ. соч. P. 152–153. 15 Это весьма характерное высказывание для Проспера, защищающего учение Августина; ведь если человек утратил способность выбора между добром и злом, то одновременно он утратил одну из важнейших черт образа Божия. 17 В трактате ContraCollatorem Проспер вовсе не упоминает о предопределении и непреодолимом действии благодати, а в двух других трактатах этого периода развивает учение о предведении греховных поступков (см. ниже). 18 Из этого также следует, что Проспер, подобно Августину, различает предопределение к благодати, благодаря которому человек в крещении получает благую волю и отпущение грехов, от предопределения к славе, благодаря которому человек получает дар постоянства в добре. Первое может быть действительным даже при отсутствии последнего. Кроме того, следует заметить, что Проспер рассуждает здесь только о тех людях, которые приняли крещение, благодаря чему их воля была освобождена и вновь получила способность выбирать между добром и злом. См. Weaver R.H. Указ. соч. P. 134–135. |
| К этим прекрасным словам нечего прибавить. Они применимы не к одному Спинозе, но и к Гете, и ко Льву Толстому. Однако будем справедливы, и не будем забывать, что Спиноза только без страха сделал логические выводы из того учения, которое пользовалось уважением церкви, из картезианства. Не будем забывать и того, что наряду с явными антихристианскими идеями, Спиноза с исключительной силой убеждения развивал те идеи, без которых невозможно христианство: идеи самоотверженной, всепоглощающей любви к Богу, освобождения от «трясины страстей», от всех нечистых. аффектов и слияния с Богом в духе и истине. Если Бог для Спинозы неотделим от природы, то природа в его системе не есть эмпирическая природа, а метафизическая субстанция. И жизнь великого философа была непрерывным аскетическим подвигом. В истории новой философии его образ стоит на такой же моральной высоте, как в истории древней философии образ Сократа. Священник Сергей Соловьев . (Окончание следует). Соловьев С. М. , свящ. Гете и христианство//Богословский вестник 1917. Т. 1. No 4/5. С. 478–522. (2-я пагин.). (Окончание.) § XI. Чтобы понять философию Спинозы следует поставить ее в связь с предшествовавшей ей философией картезианской. Декарт установил дуализм духа и материи, дух и материя были для него две независимыя субстанции. Спиноза пытается превратит картезианский дуализм в монизм. Для него есть только одна субстанция, Deus sive natura. Но дуализм не разрешен, ибо во всей силе противоположность субстанции и модуса, Бога и человека. Уже в картезианской философии, захватившей церковные круги Франции, наметилась антихристианская тенденция. Картезианство не могло принять церковного учения о евхаристии. Для картезианства возможно только изменение модусов, субстанция же должна оставаться неизменна. В евхаристии наоборот модус остается неизменным, а субстанция хлеба и вина превращается в субстанцию плоти и крови. Схоластик Абеляр допускал превращение субстанций; по его учению, мы именно под модусом хлеба и вина причащаемся плоти и крови. Но для Декарта превращение субстанций было абсурдом. |
| Вся компания получила богатые подарки. Элли поднесли браслет с алмазами. Железному Дровосеку сделали красивую золотую масленку, отделанную драгоценными камнями. Страшиле, зная, что он нетверд на ногах, Мигуны подарили великолепную трость с набалдашником из слоновой кости, а к шляпе его подвесили серебряные бубенчики чудесного тона. Страшила чрезвычайно возгордился подарками. При ходьбе он далеко откидывал в сторону руку с тростью и тряс головой, чтобы вдоволь насладиться мелодичным перезвоном бубенчиков. Впрочем, ему это скоро надоело, и он стал вести себя по-прежнему просто. Лев и Тотошка получили чудесные золотые ошейники. Льву ошейник сначала не понравился, но мастер Лестар сказал ему, что все цари носят золотые ошейники, и тогда Лев примирился с этим неприятным украшением. – Когда я получу смелость, – сказал Лев, – я стану царем зверей, значит, мне надо заранее привыкать к этой противной штуке… Возвращение в Изумрудный город Фиолетовый город Мигунов остался позади. Путники шли на запад. Элли была в Золотой Шапке. Девочка случайно надела Шапку в комнате Бастинды. Она не знала ее волшебной силы, но Шапка понравилась девочке, и Элли надела ее. Они шли весело и надеялись в два-три дня добраться до Изумрудного города. Но в горах, где они сражались с Летучими Обезьянами, путники заблудились: сбившись с пути, они пошли в другую сторону. Дни проходили за днями, а башни Изумрудного города не показывались на горизонте. Провизия была на исходе, и Элли с беспокойством думала о будущем. Однажды, когда путники отдыхали, девочка внезапно вспомнила о свистке, подаренном ей королевой-мышью. – Что, если я свистну? Элли трижды дунула в свисток. В траве послышался шорох, и на поляну выбежала королева полевых мышей. – Добро пожаловать! – радостно крикнули путники, а Дровосек ухватил неугомонного Тотошку за ошейник. – Что вам угодно, друзья мои? – спросила королева Рамина своим тоненьким голоском. – Мы возвращаемся в Изумрудный город из страны Мигунов и заблудились, – сказала Элли. – Помогите нам найти дорогу! |
| – А у тебя есть мозги? – спросил Льва Страшила. – Есть, вероятно. Я их никогда не видел. – Моя голова набита соломой, и я иду к Великому Гудвину просить немножечко мозгов, – сказал Страшила. – А я иду к нему за сердцем, – сказал Железный Дровосек. – А я иду к нему просить, чтобы он вернул нас с Тотошкой в Канзас… – Где я сведу счеты с соседским щенком, хвастунишкой Гектором, – добавил песик. – Гудвин такой могущественный? – удивился Лев. – Ему это ничего не стоит, – ответила Элли. – В таком случае не даст ли он мне смелости? – Ему это так же легко, как дать мне мозги, – заверил Страшила. – Или мне сердце, – прибавил Железный Дровосек. – Или вернуть меня в Канзас, – закончила Элли. – Тогда примите меня в компанию, – сказал Трусливый Лев. – Ах, если бы я мог получить хоть немного смелости… Ведь это мое заветное желание! – Я очень рада! – сказала Элли. – Это третье желание, и, если исполнятся все три, Гудвин вернет меня на родину. Идем с нами… – И будь нам добрым товарищем, – сказал Дровосек. – Ты будешь отгонять от Элли других зверей. Должно быть, они еще трусливее тебя, раз бегут от одного твоего рева. – Они трусы, – проворчал Лев, – да ято от этого не становлюсь храбрее. Путешественники двинулись дальше по дороге, и Лев пошел величавым шагом рядом с Элли. Тотошке и этот спутник сначала не понравился. Он помнил, как Лев хотел проглотить его. Но вскоре он привык ко Льву, и они сделались большими друзьями. Саблезубые тигры В этот вечер шли долго и остановились ночевать под развесистым деревом. Железный Дровосек нарубил дров и развел большой костер, около которого Элли чувствовала себя очень уютно. Она и друзей пригласила разделить это удовольствие, но Страшила решительно отказался, ушел от костра подальше и внимательно следил, чтобы ни одна искорка не попала на его костюм. – Моя солома и огонь – такие вещи, которые не могут быть соседями, – объяснил он. Трусливый Лев тоже не пожелал приблизиться к костру. – Мы, дикие звери, не очень-то любим огонь, – сказал Лев. – Теперь, когда я в твоей компании, Элли, я, может быть, и привыкну, но сейчас он меня еще слишком пугает… |
| 2. Св. Ефрем Сирин описывает одно из искушений демонских, наносимых брату или сестре и встречающее со стороны последних отпор. …Влагает лукавый мысль, говоря: — Вот ежечасно тревожит тебя блудный помысл: долго ли будешь нести это беспокойство и терпеть? — Пока не призрит Господь на смирение мое и на труд мой и не простит всех грехов моих, — отвечает брат. Лукавый продолжает: — Чтобы не быть тебе в борении, удовлетвори один раз похоть и после покаешься. Это — не важное дело… — Нет мне нужды учиться у тебя покаянию, ибо знаю, что человеку даже до последнего его издыхания, по великому Божиему человеколюбию, возможно покаяние. А если говоришь, будто дело это неважно, то, если пред моим Богом и в этом малом деле окажусь неискусным, во сколько раз больше буду неискусным, когда придет на меня искушение, большее этого? — И это неважно, потому что и опять нужно только покаяться. — А кто мне скажет, — противоречит брат или сестра демону (помыслу), — что если растлю свое тело, то найду время к покаянию? Да и не то ли же это будет, как взять меч и самому себя убить? — Удовлетворение похоти ничего не значит, — настаивает демон, — это дело одного часа, которое тотчас и миновалось. Брат отвечает: — Послушай, враг жизни и противник душ, какая честь уготована от Бога тем, которые, по благочестию, препобе-дили это, как ты называешь, маловажное, и какое наказание уготовано Богом для тех, которые побеждены этим маловажным! Как высок целомудренный Иосиф! Препобедил он эту страсть и не восхваляется ли из рода в род на небе и на земле? А позор египтянки всегда подвергается осмеянию. Подобно и блаженная Сусанна… а старцы и судьи народные побиты камнями… Не знаешь разве, дьявол, что зверь, если привык к плотоядству, чаще удовлетворяет этой страсти? А ты хочешь меня уверить, говоря: если однажды удовлетворишь похоть, не будет она более тревожить. Господь Бог, давший Духа Своего Святого, запретит тебе, потому что строишь мне козни, намереваясь чрез грех, подобно льву, поглотить душу мою. Но Спаситель наш Христос не даст тебе к тому случая, потому что Он человеколюбив, силен и милостив. |
| Приезжая в восьмидесятые годы в Петербург, сначала один, а потом с подраставшей дочкой, я первым делом спешил к Льву Николаевичу – духовно окормиться. Огромной радостью был и каждый его приход на выставки, которые я проводил в петербургском Манеже. Всегда содержательное, порой парадоксальное, мнение Гумилева об отдельном произведении или экспозиции в целом было мне очень и очень дорого. Он умел углядеть такой аспект, найти такой поворот темы, который даже для меня, готовившего эту выставку, оставался незамеченным. Радовались этому необыкновенному посетителю и мои коллеги. «Лев Николаевич пришел!» Значит, будет много интересного, неожиданного. Последние годы он много болел. Съездить вместе в Кижи так и не довелось. В конце жизни Лев Николаевич все же получил отдельную квартиру. Сейчас в ней создается музей: творческое наследие осталось огромное, и, слава Богу, вокруг него невозможно то, что происходило после кончины Анны Андреевны. Лев Николаевич тогда поступил благороднейшим образом – сразу пресек попытки семейства Пуниных выгодно распродать наследие Ахматовой. Сказал, что, как единственный прямой наследник, передает все без каких-либо торгов в Пушкинский Дом. Минувшей осенью, готовя к 90-летию Льва Николаевича вечер в Фонде культуры, я узнал подробности той давней истории. Наталья Викторовна напомнила, что выступить адвокатом на суде истец пригласил Анатолия Ивановича Лукьянова. Добросовестный правовед, тонкий ценитель поэзии процесс выиграл, и основная часть архива Анны Ахматовой поступила в Пушкинский Дом. На этом общение не прервалось. В середине восьмидесятых, будучи председателем Верховного Совета, Лукьянов поспособствовал выходу в свет всех основных книг Льва Гумилева, автографы со словами благодарности сохранились. В те же годы при самой действенной поддержке Анатолия Ивановича создавался музей Ахматовой в Фонтанном доме в Петербурге. Еще одно великое дело удалось Лукьянову: записал на магнитофон трехчасовой автонекролог Льва Николаевича. При этом, как рассказывает Наталья Викторовна, боясь навредить Анатолию Ивановичу, занимавшему высокий государственный пост, бывший зэк самым тщательным образом конспирировал его фамилию, адрес, номера телефонов.ПУТЬ |
|
|
