| Когда Он ввел в царство небесное мытарей и блудниц, то сделал и это не бесчестя его, а напротив почтил, показав, что Господь небесного царства так могуществен, что и блудниц и мытарей делает столь славными, что они являются достойными тамошней чести и награды. Подобно тому, как мы особенно дивимся врачу тогда, когда видим, что он освобождает от недуга людей с неисцелимыми болезнями и возвращает им здоровье, так точно следует удивляться и Христу, когда Он врачует неисцелимые раны, когда мытаря и блудницу приводит в такое состояние здоровья, что они оказываются достойными небес. Но что такого обнаружил, скажешь, разбойник, чтобы после креста получить рай? Хочешь, кратко укажу тебе доблесть его? Когда Петр отрекся долу, тогда разбойник исповедал горе. Говорю это, не Петра порицая, — да не будет! — а желая показать величие души разбойника. Ученик не вынес угрозы ничтожной девушки, а разбойник, видя, как весь предстоящий народ, кричит, беснуется и бросает хулы и насмешки, не обратил на них внимания, не посмотрел на видимое ничтожество Распятого, но, проходя все это мимо очами веры и оставив ничтожные препятствия, познал Владыку небес, и припав к Нему, говорил: «помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствие Твое» (Лук. XXIII:42). Не оставим вниманием этого разбойника и не постыдимся взять в качестве учителя того, кого Господь наш не устыдился ввести первым в рай. Не постыдимся взять в учители человека, который оказался прежде всей твари достойным жительства на небесах, но тщательно исследуем в отдельности (все его поступки), чтобы нам познать силу креста. Не сказал ему (Христос), как Петру: «гряди... по Мне и сотворю тебя ловца человеком» (Мф. IV:19), не сказал ему, как двенадцати (ученикам): «сядете... на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевома» (Мф. XIX:28). Напротив, Он даже не удостоил его совсем и слова. Он не показал ему чуда; разбойник не видел ни воскрешаемого мертвеца, ни изгоняемых демонов, не видел повинующегося моря; Христос ничего не сказал ему ни о царстве, ни о геенне, и однако разбойник исповедал Его прежде всех, притом, когда другой поносил, — потому что другой разбойник поносил Его. |
| Конечно, здесь нет равенства ни по чему, так как не только благодеяния Божии, но и величие Его достоинства превосходит все, что только вообразить можно. Тебя оскорбляет подобный тебе, а Его - раб, и притом такой, который получил от Него бесчисленные благодеяния. Ты, молясь за врага, благодетельствуешь ему словами, а Бог благодетельствует ему весьма великими и чудными делами, освещая его солнцем и ежегодно посылая дожди в определенное время. И при всем том я допускаю твое богоравенство, какое только возможно для человека. Итак, не питай ненависти к человеку, делающему тебе зло, когда ты чрез него приобретаешь такие блага и достигаешь столь великой чести. Не кляни обижающего тебя; иначе ты оскорбление претерпишь, а плода лишишься, - понесешь вред, а награды не получишь. А это крайне безумно - претерпевши труднейшее, не перенести легчайшего. Но как это возможно, скажешь ты? Ты видишь, что Бог для тебя сделался человеком, что Он так уничижил Себя и так много пострадал за тебя, и еще ли спрашиваешь и недоумеваешь, как можешь ты прощать обиды равным себе? Не слышишь ли, что говорит Он на кресте: остави им, не ведят бо, что творят (Лук. XXIII, 34)? Не слышишь ли, что говорит Павел: восшедший на небо, и седящий одесную (Бога) ходатайствует о нас (Рим. VIII, 34)? Не видишь ли, что Он и после распятия и вознесения на небо послал к умертвившим Его иудеям апостолов, принесших им бесчисленные блага, и вместе потерпевших от них бесчисленное множество зол? Но ты весьма много обижен? Что же такое потерпел ты, что было бы подобно страданию твоего Владыки, Который после оказанных Им бесчисленных благодеяний был связан, претерпел заушения, бичевания, оплевания от рабов, и наконец претерпел смерть - и смерть поноснейшую из всех смертей? Если же ты и много обижен, то по тому-то самому и должен еще более благодетельствовать, чтобы и для себя самого получить блистательнейший венец, и брата избавить от крайне жестокой болезни. Когда больные, находящиеся в сумасшествии, наносят удары и обиды врачам своим, то последние в это-то время особенно и жалеют о них и стараются об их излечении, зная, что дерзость их происходит от чрезмерной болезни. |
| Несомненно, что землю в гомеровские времена уже унаваживали пометом рогатого скота и мулов. Собака Аргус (Од. XVII 296 – 299) лежит, например, на навозе, который предназначен для вывоза в поле. Землю очень старательно орошали, прокапывая для этого канавы, что видно из одного сравнения в Ил. (XXI 256 – 262). Для охраны посевов употреблялись не только заборы (VII 113) или частоколы (XIV 10 – 12), но даже и плотины (Ил. V 87 – 92). Пахали при помощи деревянного плуга, или сохи, в которые запрягали волов или мулов. Жали при помощи серпов. У Гомера мелькают упоминания о молотьбе, веянии, помоле. Упоминается 50 невольниц Алкиноя, моловших " золотое зерно " при помощи ручных мельниц (Од. VII 103 сл.); 12 невольниц в доме Одиссея тоже мелют зерно (ХХ 106 сл.). Читаем о пшенице, ячмене, полбе. Различается и пшеничная и ячменная мука. Интересную картину полевых работ находим мы на щите Ахилла (Ил. XVIII 541 – 549), где изображено, по–видимому, очень богатое владение: землю вспахивают три раза при помощи парных плугов, а на каждом повороте плуга пахари получают вино. Но дальше на том же щите рисуется еще более богатый участок, уже принадлежащий царю (550 – 560), говорится о жатве, вязанье снопов, о помощи мальчиков, подбирающих колосья, о приготовлении пищи для работников из мяса зарезанного тут же для жертвоприношения быка и хлеба, для которого тут же замешивают тесто. Сады и огороды у Гомера тоже в большом почете. Этой работой не брезгуют даже цари, как это видно из подробного и весьма интересного изображения работы Лаэрта, отца Одиссея, на своем участке (Од. XXIV 221 – 234). Разводили грушу, гранатовое и фиговое дерево, яблоню, оливу, виноград. Из огородных культур упоминаются горох, бобы, лук–порей, мак. Особенным богатством отличаются сады и огороды у Калипсо и Алкиноя. Мало того, что пещера Калипсо была окружена целым лесом роскошных деревьев с поющими птицами, около нее был пышный виноградник, четыре источника. Здесь же цветут сельдерей и фиалки (Од. V 63 – 72). О розе у Гомера нет упоминания, но говорится о розовом масле Афродиты (Ил. XXIII 186), которым богиня натирала труп Гектора, чтобы его сохранить. Много раз упоминается " розоперстая " Заря. |
| Ужели мы здесь как на зрелище, ужели наша жизнь - игра? Почему же вы действуете иногда совершенно противно заповедям? Не без цели изображены как все другие, так и те, достаточные для вразумления иудеев, действия, какие совершил Христос в самых страданиях; но для того, чтобы ты подражал благости и последовал Его человеколюбию. Он и пришедших против Него поверг ниц, и ухо раба исцелил, и кротко говорил с ними, и будучи на кресте совершил великие чудеса: помрачил лучи солнца, разверз камни, воздвиг умерших; устрашил жену судии сновидениями, на самом суде явил совершенную кротость, которая не менее чудес могла привлечь их; многое предсказал на судилище, и на самом кресте воскликнул: Отче! отпусти им грех (Лук. XXIII, 34)! Да и после погребения сколько сделал для их спасения? А по воскресении, не тотчас ли Он призвал иудеев? Не даровал ли им отпущения грехов? Не оказал ли им бесчисленных благодеяний? Что неожиданнее этого? Те, которые распинали Его, которые дышали убийством, после того, как распяли Его, соделались сынами Божиими. Что может сравниться с такой заботливостью? Слыша это, устыдимся, что мы так далеки от Того, Кому заповедано нам подражать. Познаем хоть то, как велико это расстояние, чтобы по крайней мере могли мы обвинять самих себя за то, что находимся во вражде с теми, за которых Христос положил душу Свою, и не желаем примириться с теми, для примирения с кем сам Он не отказался вкусить смерть. Или и здесь издержки, и трата денег, чем вы отговариваетесь от подаяния милостыни? 4. Подумай, как много ты виновен и не только не отказывай в прощении обидевшим тебя, но сам спеши к огорчившим тебя, чтобы и у тебя было основание получить прощение, чтобы найти извинение собственных твоих неправд. Язычники, не ожидая никаких великих благ, часто поступали в таких случаях благоразумно; а ты, имея в виду такие надежды, отказываешь в прощении и медлишь, и не решаешься заблаговременно из повиновения закону Божию совершить того, что со временем само собою сделается, но лучше хочешь, чтобы страсть погасла в тебе без всякой для тебя награды, чем с наградою? Если страсть твоя от времени и погаснет, то тебе никакой не будет из того пользы; напротив тебя ожидает великое наказание, потому что ты не сделал по внушению закона Божия того, что сделало время. |
| Отсутствие этого рассуждения у Ареопагита, при том что во многих других моментах аргументации Прокла он довольно близко следует за ним, является весьма примечательным. Ареопагит, нам кажется, воздерживается от воспроизведения этого рассуждения, равно как и от утверждения, что материя ни нечто злое, ни нечто доброе, отнюдь не случайно. Для него как для христианина важнее такого рода диалектики, видимо, был аргумент, что, коли материя сотворена Богом, то и непричастной Его благости она не может быть. Он воздерживается от того, чтобы считать, что она нечто злое в качестве наиболее удаленного от Бога. Само это понятие о том, что наиболее иерархически удаленная часть творения – это нечто злое, у Ареопагита, по нашим наблюдениям, отсутствует, хотя само понятие о том, что есть более удаленные от Бога части творения, у Ареопагита есть, но, говоря об этом, Ареопагит как раз и утверждает, что благость доходит и до них: «Благость распространяется не только на окружающие ее всеблагие существа, но достигает и предельно от нее удаленных» [xxiii] . Прокл тоже достаточно осторожно высказывает эту мысль (=если в самом деле наиболее удаленное от Блага – злое (επερ τ πλεστον φεστς το γαθο κακν)), но все же ее высказывает, отдавая таким образом дань традиции, восходящей к Плотину, с которым он спорит по многим другим пунктам. У Ареопагита мы не находим мысли подобного рода, как и утверждения о том, что ангелы и даймоны никак не могут быть причастны злу. Похоже, что, как христианин, Ареопагит твердо придерживается учения, что, с одной стороны, «никто не благ, как только один Бог» (Лук.18:19) (т.е. сущностно и неотъемлемо), но в то же время и даже самые крайние части творения Божия благи в ту меру благости, которой их наделяет Бог. Иными словами, если Бог сотворил материю, то есть в Нем есть промысел о ней, ее логос, то она, в силу самого этого факта, не может не быть причастна благу. Хотя напрямую у Ареопагита (в отличие от его схолиаста) эта мысль не высказывается, но нам кажется, что отсутствие у него вышеуказанной аргументации Прокла достаточно красноречиво и может служить косвенным доказательством того, что он мог именно так и осмыслять этот вопрос. В любом случае, не приходится сомневаться, что в системе Ареопагита материя творится не так, как у Плотина – не какой-то низшей в ирерахии частной душой, а (как и все остальное творение) Самим Богом. Мы еще вернемся к этой проблематике, пока же обратим внимание на ряд других моментов в учении Ареопагита о материи и зле. |
| Глава XXII. О телах святых после воскресения, которые будут духовными, но так, что плоть не превратится в духе Итак, тела праведных, которые они получат при воскресении, не будут нуждаться ни в каком дереве и потому не наживут никакой болезни или старости и не умрут; не будут нуждаться и ни в какой другой телесной пище, устраняющей неприятное чувство голода и жажды, потому что несомненно и всецело облекутся в ненарушимый дар бессмертия, так что если захотят, то будут употреблять пищу вследствие возможности, а не вследствие необходимости. Это делали и ангелы, когда являлись видимым и осязаемым образом людям, — не потому, чтобы нуждались, а потому, что хотели и могли, чтобы стать ближе к людям исходя из чувства человеколюбия при исполнении своего служения. Ибо не следует думать, будто ангелы призрачно употребляли пишу, когда люди оказывали им гостеприимство (Быт. XVIII); хотя, не знающим того, что это были ангелы, казалось, что они ели вследствие такой же потребности, какую имеем и мы. Поэтому ангел в книге Товита говорит: «Вы видели, что я ел, но видели на свой взгляд» (Тов. XII:19), то есть: «Вы полагали, что я принимал пищу вследствие необходимости, для подкрепления тела, подобно тому, как это делаете вы». Но если относительно ангелов и можно предполагать что-либо другое, более вероятное, то, по крайней мере, относительно самого Спасителя христианская вера не сомневается в том, что Он и после воскресения, будучи уже хотя в духовной, но в истинной плоти, принимал вместе с учениками пищу и питье (Лук. XXIV). Ибо у таких тел отнимается не возможность, а потребность в пище и питье. Поэтому они и духовными будут не потому, что перестанут быть телами, а потому, что будут существовать, оживотворенные духом. Глава XXIII. Что следует понимать под телом душевным и телом духовным, или кто умирающие в Адаме и кто оживотворяемые во Христе Ибо как те тела, которые имеют душу живую, а не дух животворящий, называются телами душевными, и, однако, это не души, а тела; так и эти тела называются духовными, и, однако же, мы должны быть далеки от признания их духами. |
| Входя в священное отечество, Он вводит с Собою разбойника, не бесчестя рая ногами разбойника, — да не будет, — но тем еще более оказывая честь раю, потому что честь для рая иметь такого Владыку, столь могущественного и человеколюбивого, что и разбойника Он может сделать достойным райских наслаждений. И когда Он призывал в царство мытарей и блудниц, делал это, не посрамляя царства, но еще более воздавая ему честь и показывая, что таков Господь небесного царства, что и блудниц и мытарей Он делал столь безукоризненными, что они оказывались достойными тамошней чести и награды. Как врачу мы удивляемся тогда, когда видим, что он, избавив от немощи людей, одержимых неизлечимыми болезнями, возвратил им полное здоровье, так и Христу удивляйся, возлюбленный, и изумляйся, что Он, взяв людей, одержимых неизлечимыми душевными болезнями, мог избавить их от порока и явить достойными небесного царства тех, которые дошли до крайнего нечестия. «Днесь со Мною будеши в раи». Велика честь, беспредельно человеколюбие, неизреченно изобилие благости: войти вместе с Владыкою — это большая честь, нежели войти в рай. Но что это, скажи мне? Что такое сделал разбойник, чтобы вдруг с креста оказаться достойным рая? Хочешь ли, я кратко скажу об этом и покажу доблесть разбойника? Когда Петр, верховный из учеников, отрекся внизу, тогда он, находясь вверху — на кресте, исповедал (Христа). Говорю это не в осуждение Петра, — да не будет, — но желая показать величие души разбойника и превосходное его любомудрие. Тот не устоял пред угрозою простой служанки; а этот, видя, как весь народ неистовствовал, стоял кругом, кричал и произносил тысячи злословий Распятому, не посмотрел на уничижение Распятого, но, прозирая, чрез все это очами веры и оставив все унижения и препятствия внизу, признал небесного Владыку, сказав краткие те, но показывающие его достойным рая, слова: «помяни мя, Господи, ...во царствии си» (Лук. XXIII:42). Не оставим без внимания этих слов, не постыдимся взять себе учителем разбойника, которого Владыка наш не постыдился ввести в рай прежде всех; не постыдимся взять себе учителем человека, который первый из всего рода человеческого оказался достойным жизни в раю. |
| Если же не хотите этого, и зная (виновнаго), станете скрывать; то будьте уверены, что подвергнетесь одинаковому с ним наказанию. И Павел подвергает наказанию не только творящих зло, но и соизволяющих им (Рим. I, 32); и пророк одинаково осуждает как тех, кои крадут, так и тех, кои бегут вместе с ними (Псал. XLIX, 18); и это справедливо. Кто, зная о злодее, прикрывает его, тот дает ему повод к большему своеволию, и располагает его делать зло с большим безстрашием. Часть 2 5. Но надобно опять возвратиться к больным. Итак подумайте, с кем имеют общение постящиеся теперь? С теми, которые кричали: распни, распни (Лук. XXIII, 21); с теми, которые говорили: кровь Его на нас и на чадех наших (Матф. XXVII, 23). Осмелился ли бы ты подойти к осужденным за покушение на верховную власть и говорить с ними? Не думаю. Как же странно, - с таким старанием избегать сделавших зло человеку, а с оскорбившими Бога иметь общение, и поклонникам Распятаго праздновать вместе с распявшими Его? Это не только глупо, но и крайне безумно. А как некоторые считают синагогу местом досточтимым; то необходимо сказать несколько и против них. Почему вы уважаете это место, тогда как его надлежит презирать, гнушаться и убегать? В нем, скажете, лежит закон и пророческия книги. Что-же из этого? Ужели, где будут эти книги, то место и будет свято? Вовсе нет. А я потому-то особенно и ненавижу синагогу и гнушаюсь ею, что, имея пророков, (иудеи) не веруют пророкам, читая Писание, не принимают свидетельств его; а это свойственно людям, в высшей степени злобным. Скажи мне: если бы ты увидел, что какого-нибудь почтеннаго, знаменитаго и славнаго человека завели в корчемницу, или в притон разбойников, и стали бы его там поносить, бить и крайне оскорблять, неужели бы ты стал уважать эту корчемницу или вертеп потому, что там оскорбляем был этот славный и великий муж? Не думаю: напротив по этому-то самому ты почувствовал бы особенную ненависть и отвращение (к этим местам). Так разсуждай и о синагоге. Иудеи ввели туда с собою пророков и Моисея не для того, чтобы почтить, но чтобы оскорблять и безчестить их. |
| 33. Затем палачи снова обратились к истязанию, думая, что подвижники уже побеждены мучениями и во всем легко признаются. Они снова спрашивали их, говоря: «Покажите нам ваших первенствующих, начальствующих и охранителей церкви, или мы хуже уничтожим вас». Но крепкие и твердые в страшных и тяжких опасностях более прилежали к молитве, нежели отвечали им; один говорил: «Господи, прими душу мою в мире», другой: «Господи, в руки Твои предаю дух мой» (Ср. Псал. XXX, 6), иной: «Господи, помяни меня, когда придешь во царствии Твоем» (Лук. XXIII, 42), и вообще один приносил Богу одно, другой другое моление. Варварам же они ничего не возглашали желательного для них, а отвечали им только то, что и раньше, — что «если желаете наши одежды и имущество в келлиях наших, возьмите все обильно и невозвратно; если же хотите убить нас, то исполните это скорее; ибо чего-либо другого от нас не услышите». 34. Итак, когда псы увидели, что лают тщетно и даром, пораженные отношением достойных удивления отцов друг к другу, их любовью, твердостью и братолюбием, и вскипев неудержимым безумием и гневом, снова в горниле стали испытывать седмерицею очищенные (Псал. XI, 7) и ничего не имевшие фальшивого и поддельного золотые. Ибо они толчками и ударами вогнали в теснину пещеры отцов, просивших лучше быть убитыми вне ее, чем испытать прежнее дымное удушение. Но, несострадательные, немилосердные и воистину медноутробные спешили лишить святых жизни посредством более горьких мук. Итак, вторично введя их в прежнюю пещеру, они еще сильнее стали окуривать дымом. И оставив на долгое время, так что можно было предположить, что многие из них умерли, закричали святым выйти. Они же, пробравшись сквозь то же пламя, как и прежде, полумертвые выходя на чистый воздух, впитывая его и делая глубокие вздохи, старались отдышаться. Ибо почти все они были при последнем издыхании; а находившиеся далеко внутри, не вынесши силы дыма, предали свои святые души в руки Владыки Христа, оказавшись в числе 18–ти. 35. А жестокие, иссохшие и каменносердечные варвары и при этом не изменили своего дикого намерения и не смягчились. Ибо едва спасшихся из огня и дыма, еще бездыханных они мучили и били, наступая на лежащих и подобно лягающимся мулам попирая ногами и прыгая на них, с теми же требованиями. Когда же ничего не достигли из того, на что надеялись, или лучше сказать, когда выказали все свое звероподобное бесчеловечие отчужденные от лона Божия (Ср. Псал. LVII. 4), то, рассеявшись по келлиям и разломав и разбив их двери величайшими камнями, разграбили и унесли все найденное в них, а также в игуменском доме и в церкви, и, навьючив на лаврских верблюдов, удалились. |
| Видишь ли слова безумия? Видишь ли чрезмерное неистовство? Но слушайте со вниманием, прошу вас, дабы вам видеть чрезмерное человеколюбие Божие, и как Христос самым безумием их воспользовался, как поводом к прощению. «Отче, — сказал Он, — отпусти им этот грех: не ведят бо что творят» (Лук. XXIII:34). Он как бы следующее выражает этими словами: они не в своем уме и не знают, что делают. Они говорили: «аще Сын еси Божий, спасися сам» (Матф. XXVII:40); а Он старался спасти их, поносивших Его, издевавшихся и злословивших. Отпусти им», говорит, этот грех; «не ведят бо, что творят». Что же? Отпустил ли им [Бог] этот грех? Отпустил тем, которые захотели иметь покаяние. Если бы Он не простил им этого греха, то Павел не был апостолом; если бы Он не простил им этого греха, то не уверовали бы в Него вдруг три тысячи и пять тысяч и потом многое множество иудеев. Послушай, что говорит Иаков Павлу в Иерусалиме: «видиши ли, брате, колико тем есть иудей веровавших» (Деян. XXI:20).Бyдeм же и мы, увещеваю вас, подражать Владыке и молиться за врагов. К чему вчера я убеждал вас, и теперь к этому опять убеждаю: видя величие прекрасного деяния, подражайте своему Владыке, — Он был распят и молился за распинающих. Но как могу я, скажешь, подражать Владыке? Если захочешь, можешь; если бы это было невозможно, то Он не сказал бы: «научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем» (Матф. XI:29); если бы невозможно было для человека подражать Ему, то Павел не сказал бы: «подражателе мне бывайте, якоже и аз Христу» (1 Кор. XI:1). Впрочем, если ты не желаешь подражать Владыке, то подражай подобному тебе рабу, — говорю о Стефане, который первый открыл двери мученичества: он подражал Владыке, потому что как Владыка, вися (на кресте) среди распявших Его, молился за распинателей, так и этот раб, находясь среди побивавших его камнями, когда все бросали и он принимал на себя тучи камней, тогда, не обращая внимания на причиняемые ими страдания, говорил: «Господи, не постави им греха сего» (Деян. VII:60). |
|
|
