| Постный кн. Иван Иванович Гагарин [см. Гагара], 1540 г. Постоев Гавриил, подьячий, 1604–1629 гг., Москва Постой Иван, крестьянин, 1495 г., Новгород Посульщиков Иван Мартемьянов Перепеча [см. Перепеча], середина XV в. Потана ( Потаня ), Потанин : Федор Иванович Потана Блохин [см. Блоха], первая половина XVI в.; Федор Иванович Потаня Аничков [см. Аничковы], тогда же [см. Стельный] Потанка , крестьянин, 1501 г., Ростов Потапуха Василий, крестьянин, 1524 г., Нижний Новгород Потатур Василий Арефьев, крестьянин, 1606 г., Арзамас Потахновы , крестьяне, 1564 г., Олонец Поташевский Бесстуж [см. Безстуж] Григорьевич, 1537 г., Кострома. Фамилия от сельца Поташева Потемин Постник [см. Постник], посадский человек, 1614 г., Тверь Потемкин Федор Иванович, стольник, 1658 г. [см. Вьялица] Потеряй Федор, крестьянин, 1606 г., Арзамас Потеряха Григорий, крестьянин, 1607 г., Нижний Новгород Потеряхин Арефа, крестьянин, 1606 г., Стародуб Потеха, Потехины : Логгин Потеха, крестьянин, 1627 г., Курмыт; Потеха Григорьев, крестьянин, 1598 г., Арзамас [см. Кочетгов, Опара, Потеханов, Тесто] Потеханов Наум, крестьянин, 1607 г., Арзамас; он же в другом акте Наум Потехин [см. Потеха] Потка , крестьянин, 1495 г., Новгород; Тимофей Поткин, посадник, 1436 г., Псков Потка – пташка, птичка Потопчин Борис Иванович, 1446 г., Углич; Дмитрий, 1565 г., Казань Поторочин Федор, земский судья, 1630 г., Устюг Потребинский Незамай [см. Незамай] Иванович, тысячник, 1550 г., Боровск; его отец Иван в 1514 г. взят в плен под Оршей; Федор Незамаев, 1604 г., Новгород Потребыш , крестьянин, 1545 г., Новгород Потребя Софрон, крестьянин, 1571 г., Новгород Потрясов Иов Иванович, 1604 г. Потул, Потуловы : кн. Игнатий Васильевич Потул Волконский, 1519 г.; Семен Андреевич Потулов, 1565 г., Казань; Потуловы, XVI–XVII вв., Рязанский уезд Потыкин Игнат Филиппович, 1524 г., Звенигород Потылицын Ананий, крестьянин, 1495 г., Новгород Похабовы : Федор, подьячий, 1554 г.; Григорий Похабов, подьячий, 1652 г., Верхотурье Похвисневы , вторая половина XVI в. и позже, Коломна; Федор Семенович, убит в 1579 г. под Торопцом; Павел Семенович, 1577 г. |
| отец божественным книгам». Той же грамотой предписывалось литовских печатных книг более никому не покупать и все имеющиеся в церквах и в домах частных лиц литовские печатные и письменные книги переписать и роспись их прислать в Москву; книги эти у частных лиц тоже отобрать, а в церквах, чтобы не прекращать богослужения, оставлять только на время, пока не будут вместо них присланы новые печатные книги московского издания 84 . Некоторые из отобранных книг литовской печати действительно рассматривались потом на печатном дворе, но в печати тогда не издавались 85 . Вместо отобранных литовских книг действительно рассылались по церквям московские печатные издания, рассылались нередко «без прибыли», по той цене, по которой они стоили казне в деле, а иногда и безденежно 86 . Один только грозный указ п. Филарета (от 10 мая 1633 г.) о повсеместном отобрании и сожжении церковного устава 1610 г., с заявлением, что «те уставы печатал вор, бражник, чернец Логгин, без благословения патриарха Гермогена и всего освященнаго собора, не по преданию св. апостол и отец, а самовольно», с угрозой противников этого указа подвергать великой опале, городской казни и патриаршему неблагословению 87 , с первого взгляда покажется противным тем осторожным, снисходительным и гуманным мерам, которых держался п. Филарет в деле исправления и распространения изданных при нем богослужебных книг. На самом же деле резкость этого указа значительно ослабится, если примем во внимание, что обширный по объему и составу статей устав 1610 года, как первый опыт обработки этой важной церковной книги для печати при тогдашних далеко несовершенных средствах, не мог быть удачным и представлял из себя сборник материала набранного случайно, неупорядоченного и нередко противоречивого. Уничтожение этого устава вызвано желанием заменить его вновь только что изданным уставом, над исправлением которого филаретовские справщики трудились несколько лет с большим вниманием и серьезным критическим тактом; в издании его они дали действительно исправленную книгу, приближавшую ее к духу древних греческих правил и древних славянских с них переводов 88 . |
| ЧИТАЙ СО СМЫСЛОВЫМИ ОСТАНОВКАМИ Чтобы содержание читаемых молитвословий легче воспринималось молящимися в храме, надо каждое предложение (фразу) отделять от другого небольшой паузой, чуть протянув голосом. В самом же предложении также следует делать смысловые остановки (замедления), разделяя ими одну от другой определенные смысловые группы слов. Начинающим чтецам, не имеющим еще достаточного опыта и навыка, рекомендуется смысловые остановки во время чтения делать по знакам препинания в тексте: по запятым, двоеточиям и точкам. На запятых следует делать более короткие паузы, на точках и знаках вопроса – более длинные паузы (протягивая голосом) ЧИТАЙ ПРАВИЛЬНО, ПО–ЦЕРКОВНОМУ При чтении выговор слов должен быть славянский, т. е. каждую букву в слове следует произносить так, как напечатано: например твердый, а не твёрдый (в славянском языке нет буквы ё); отец, а не атец; век, а не вик; его, а не ево или його; убогаго, а не убогово. Впрочем здесь, как и в других случаях, нет правил без исключений. Так слова: аггел, Логгин, Пагкратий выговариваются: ангел, Лонгин, Панкратий. При чтении по–славянски следует обращать внимание на ударения и словотитла (знаки сокращения), чтобы правильно произносить слова. Надо соблюдать древний образ церковного чтения. При чтении не следует искусственно оттенять или как бы подчеркивать смысл читаемого. В церковном чтении не уместна светская художественная выразительность. Читать нужно без излияния своих чувствований переливами и изменениями голоса; не следует голосу придавать нежность, умиление, суровость или другое какое–либо собственное чувство. Тем более не должно иметь места напускное чувство: церковный чтец – не актер. Пусть на слушателей действуют святые молитвословия собственным своим духовным достоинством. Желание передать другим свои чувства и переживания или подействовать на них изменениями голоса есть признак самомнения и гордости (еп. Игнатий Брянчанинов) . Читать надо своим природным голосом, а не напускным. Не следует читать на низких тонах: чтение тогда получается глухое, неслышное, и чтец быстро устает. Высоту тона для чтения нужно брать близкой к высоте природного голоса при пении. |
| Варлаама, П.Ф. Николаевского и многих других, и исторические материалы о ссылке патриарха достаточно известны и истолкованы. И.И. Бриллиантов мог здесь знакомить читателя с выводами, уже установившимися в научной историографии. И он действительно воспользовался перечисленными трудами, составленными между прочим (например, очерк архим. Варлаама) на основании материалов в настоящее время для исследователя уже не доступных. Но в то же время он проверяет эти труды по печатным первоисточникам, а кроме того отчасти дополняет их сведения о жизни патриарха на Белоозере на основании приходнорасходных книг Ферапонтова монастыря за 1672–1673 гг. Со своей стороны в дополнение к этому очерку присоединяю ниже несколько относящихся сюда документов из моего собрания. Они были приобретены мною от московского антиквария П.П. Шибанова и представляют собою, очевидно, отрывки из тех связок, которыми в свое время пользовался архимандрит Варлаам, а затем были приобретены Е.В. Барсовым . На обороте каждого документа рукою архимандрита Варлаама были сделаны надписи с указанием содержания и числа склеек. Но в нашем распоряжении оказались только начальные листки связок. Приложенный к книге список настоятелей Ферапонтовских значительно полнее, чем в Истории Российской Иерархии и у Строева (Списки Иерархов, стб. 81–83). Присоединяю к нему только несколько случайных замечаний. Из списка напрасно исключен игумен Логгин, упоминаемый в Ферапонтовском синодике после игумена Иоакима (Бриллиантов, стр. 241). Он назван бывшим игуменом Ферапонтова монастыря в документе (см. рукопись Акад. библ. А1/16, л. 1428 об.), составленном при кирилловском келаре Геласии (старшем сыне князя Юрия Шелешпанского), т, е. около 1504/5 и до 18 сентября 1511 года. Относительно игумена Ферапонта II следовало бы отметить для точности: был игуменом уже 11 июля 1530 года (см. Бриллиантов, стр. 70 сравн. 242). Игумен Кассиан (1543 г.) был из рода Булгаковых. Об этом свидетельствует следующая вкладная запись на рукописи (приобретенной для меня в Костроме) 16 в.: «эту книгу, грешный Кассиан вокаглу 6. |
| Устав печатался с корректурного экземпляра — ГИМ, Син. 337. Это один из четырех корр. Типиконов, которые имеются в ГИМ и РГАДА и описаны Мансветовым. Правда Мансветов не определил, для какого издания использовался этот корр. экземпляр, но идентификация особого труда не представляла. Справщики взяли рукопись XVI в., осуществили справу (надстрочную, на полях и на вклейках), затем отдали Устав печатникам. Так действовали справщики того времени. Позже, при никоновской справе, справщики уже старались не марать рукописных источников справы, отношение к ним принципиально изменилось. Рукописи стали восприниматься с точки зрения их исторической ценности, это один из показателей, говорящих о принципиальных и качественных переменах в сознании и мировоззрении в результате никоновской справы. Наступило Новое время. До справы рукопись воспринималась как нечто свое, поэтому рабочее отношение к ней было возможно. В конце XVII в. справщик уже дистанцировал себя от богослужебных рукописей прошлых веков, смотрел на них извне, со стороны. Рукопись извлекалась из богослужебного быта и обихода и превращалась в мертвый памятник. Связь с древностью разрывалась. Типикон 1633 г. получился вдвое меньше предыдущего (634–676 лл. — в первом и втором изданиях). Были убраны собственно русские главы, сторонний литургический материал. Однако Логгин трудился не зря, и его труд был использован последующими издателями. Око Церковное 1641 г. Этот Типикон, по нашему мнению, можно считать литургическим шедевром. По словам Мансветова (см.: Мансветов I , 320 и далее ), справщики сделали поворот в сторону Типикона 1610 г. Когда при Патриархе Иоасафе I встал вопрос об издании нового Типикона, было решено вернуться к типу «большого Типикона», так как он был удобен, и за основу был взят Типикон 1610 г. Была проведена огромная редакторская работа, многие Марковы главы «дописаны», упорядочены уставные указания, Типикон заново скомпонован, убраны противоречия и несоответствия логгиновского Устава. В результате появилось Око Церковное 1641 г. |
| Л., 1927. Кн. 1. Вып. 1. Стб. 303). Выступления старообрядцев против власть имущих более всего раздражали правительство и высшее духовенство, поэтому не случайно в центре внимания оказалась жена муромского воеводы, а протопоп Логгин был выдан последнему на расправу. Материалы для истории раскола. Т. 1. С. 235. Протопоп Неронов имел в виду, что в свое время патр. Никон подписал Соборное Уложение 1649 г. Это важное свидетельство негативного отношения патр. Никона к Уложению в период его пребывания на патриаршей кафедре обычно остается без внимания исследователей, так как наиболее полно и последовательно критику Уложения Никон развернул в «Возражении», уже отойдя от дел. Оценивая деятельность патр. Никона в целом, можно заключить, что он по меньшей мере пытался нейтрализовать те нормы Уложения, которые ограничивали права Церкви. Вероятно, внесение исправлений в обряды и богослужебные книги первоначально представлялось патр. Никону довольно обычным делом, поскольку и прежде царскими и патриаршими указами осуществлялись подобные изменения; требовались лишь воля и последовательность в проведении их в жизнь. И только острая реакция бывших единомышленников вызвала необходимость созыва церковных Соборов. Речь патр. Никона на первом Соборе по поводу изменений в богослужении представляет собой, в первую очередь, аргументированное оправдание его действий и, лишь во вторую, является своего рода «манифестом» реформы. Приверженность патр. Никона к собственно обрядовым преобразованиям была несколько преувеличена историографами в силу остроты старообрядческой полемики с реформами. См., например, высказывание патриарха о старых и новых книгах на с. 116 наст. изд. Патр. Никон использовал в речи к Собору предисловие к 6 новелле Юстиниана, помещенное в 42 главе печатной Кормчей 1650 г. и устанавливающее взаимоотношения духовной и светской властей на основе принципа симфонии: ограничение царской власти в церковных вопросах при признании единства и общности интересов государства и Церкви. Этот фрагмент речи не имел прямого отношения к задаче Собора (обрядовым преобразованиям) и скорее являлся декларацией политической программы патр. |
| Трезвоны эти, сообразно месту своего происхождения и употребления, разнились в своем содержании и представляли собой как бы отрывки одной знаменной Общей Минеи всего года; б) Сборники отдельных песнопений разных местных распевов путевых, демесственных и проч.; в) Триоди, т. е. собрание стихир, прокимнов, светильнов из Триоди постной и вместе цветной; г) были певчие книги и других менее обыкновенных наименований, наприм. Псалтирь и проч. 2 . Ясно, что весь этот разнообразный певческий материал не мог быть в общем употреблении всех православных церквей, а равно и книги, его содержащие, – быть обязательными для каждой из них в значении книг богослужебных; а потому материал этот в последующей певческой практике, а равно и в нотных богослужебных книгах сократился. 2) Обилие и разнообразие певческого материала знаменных книг должно было иметь последствием разнообразие церковного пения в разных церквах, так как в одних церквах пелись одни песнопения, в других другие. Но разнообразие церковного пения должно было еще более увеличиться от изобилия распевов того времени. В певчих книгах заключалась тогда масса знаменных распевов, переводов и отдельных сочинений, различавшихся по мастерам 1 их составившим, по местам их употребления, по некоторым особенностям сложения напевов и т. под. Таковы наприм. распевы Усольский, Христианинов, таковы сочинения Троицкого головщика Логгина, Стефана Голышà 1 , Ив. Нóса, распевших на ин распев, ин перевод, произвол, множество стихир и других песнопений 3 . К сему же времени относится образование малого и среднего (переводного) знаменного распева. Троицкий головщик Логгин, как мы уже видели 4 , знал до семнадцати разных распевов и «полагал на один стих пять или шесть, или десять разных распевов». Распевы эти имели одни и те же музыкальные основания и носили один общий характер знаменного пения, но более или менее были удалены от чистоты древнего стиля столпового пения, не удерживали в точности его свойств и не могли быть образцовыми распевами. Между тем обилие распевов и переводов вело к разногласию в церковном пении и к несогласиям поющих между собой. |
| Надо сказать, что сама Колядина сильно облегчает задачу исследователя, буквально проговаривая свой вполне сознательный замысел в интервью «Эху Москвы ». «Я погружалась в глубину ночи», «Смерть прекрасна и не страшна, она подобна персонажу из сказки», «Она добрая, потому что не мучает людей, выкашивает сразу целые деревни» и т.д. Это все фразы из интервью. Так откровенно выдать свой сокровенный интерес именно к теме смерти, а отнюдь не к эротике - значит с предельной откровенностью обозначить свой чисто постмодернистский по природе замысел, внушенный Сорокиным и К°, а отнюдь не хлыстовским романом начала XX века. Однако главный манипулятивный прием романа, вызывающий справедливое возмущение православной общественности вплоть до желания разбираться с автором в суде (что, на наш, взгляд, все же не самая перспективная идея), заключается в том, что на всю эту постмодернистскую физиологию смерти (ну, или технологию, в данном случае это одно и то же) как бы насаживается, накладывается антиклерикальная идеология автора. Это священник, «отец Логгин», убивает живую любовь, естественную стихию эроса в Феодосии, научает ее греху. И т.д. Чувствуя, что вторгаемся в настолько интимную сторону жизни г-жи Колядиной, что она даже крайне скупо рассказывала об этом в упомянутом интервью «Эху», мы позволим себе в этом месте умолкнуть, по слову Писания, предоставив мертвым самим погребать своих мертвецов. Скажем лишь, что, по нашему убеждению, не лишенную в принципе литературного дарования писательницу сильно «крутанули» по жизни отнюдь не самые светлые духовные силы, а теперь ее начинают «крутить» силы вполне земные, как-то очень заинтересованные в том, чтобы Россия представала перед всем миром как царство смерти и разложения, «бобок» в условно-сказочной, лубочной оболочке «стиль рюс». Чего здесь больше - коммерции или политики - разбираться в этом глубокомысленном вопросе совсем не интересно. Владимир Семенко, специально для «Русской народной линии» Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . |
| Те лица, от которых он только и мог ожидать серьезного противодействия себе, находились далеко от Москвы, в ссылке; царь оказывал ему безусловное доверие и предоставил ему в церковных делах полную свободу действий; власти, бояре и весь народ уже ранее клялись ему беспрекословно подчиняться всем его архипастырским распоряжениям. И однако же, не смотря на все это, Никон встретил сильные препятствия на пути к осуществлению церковной реформы, и открытое решительное сопротивление всем своим реформаторским распоряжениям. Противодействие исходило от его бывших друзей — ревнителей, которые, не смотря на свою ссылку, очень чувствительно давали знать о себе Никону. Пользуясь своими прежними связями и особым положением в Москве, они обращались с своими челобитными к царю и царице, а также и к царскому духовнику, чтобы они защитили их от Никона, который несправедливо гонит их и преследует, причем самих себя они выставляли мучениками за правду, страдальцами за ревность по благочестии. Так Неронов, который теперь стал во главе своих опальных друзей ревнителей и всех вообще противников Никона, пишет царице: «тии (Павел, Даниил, Аввакум, Логгин) мучени и томлены, и изгнани ради проповеди закона, и ради учение, и за еже побуждати им наблагое всех человек, ревность имуще, да не един от христиан правого пути погрешите, но вси спасение да улучат и чисти пред сотворшим ны предстанут в день праведного суда, иже и воздаст комуждо по делом его». Ревнители не ограничивались тем, что представляли Никона человеком жестоким, несправедливым, гонителем людей, ревнующих о правде и благочестии. Указывая всем на единоличное распоряжение Никона о поклонах и перстосложении, они на первых уже порах стали открыто и настойчиво заявлять о том, что русскому благочестию грозит от Никона серьезная опасность. «Не наша бо страдания, пишет Неронов в своей первой челобитной царю, от 6-го ноября 1653 года, нудят нас к тебе, государю, вопити, ниже скорбей и мучений наших моление к тебе, государю, приношу; но страх держит мя о сем, дабы благочестие истинне в поругании не было и гнев Божий да не снидет... |
| С видимым удовольствием, как о каком-то высоком подвиге, рассказывает об этом Аввакум следующее: «остригше, содрали с Логгина однорядку и кафтан. Логгин же, разжегся ревностью божественного огня, Никона порицая и чрез порог в алтарь в глаза Никону плевал. Распоясался, схватя с себя рубашку, в алтаре в глаза Никону бросил». Не смотря на все крайнее непреличие поведения Логгина, оно однако, по словам Аввакума, было увенчано всенародным чудом: «и чюду, повествует он, растопоряся рубашка и покрыла на престоле дискосе, быть-то воздух». Но нечестивый Никоне, по словам Аввакума, к подобным очевидным чудесам над ревнителями, относился не только скептически, но и насмешливо. Когда ему донесли, что Бог чудесно, заключенному после расстрижения в темницу Логгину, дал шапку и шубу, то Никон только рассмеялся и при этом заметил: «знаю-су я пустосвятов Вслед за Логгиным и Нероновым опале подверглись и другие ревнители — Аввакум и Даниил Костромской, которые было подали царю челобитную за Неронова. Даниил был разстрижен и сослан в Астрахань, Аввакума же спасло от расстрижения заступничество царя, но он все-таки был сослан в Сибирь. Так Никон отделался от своих бывших друзей, лишив их прежнего влиятельного и видного общественного положение и разослав их по дальним уголкам России. Царь решительно стоял на стороне Никона и предоставил ему полную свободу действий в церковной сфере, отказываясь от всякого вмешательства в церковные дела. Неронов, еще до своей ссылки, говорил Никону: «подал равноапостольный, благочестивый государь, царь и великий князь Алексей Михайлович всея России тебе волю, и ты, зазнався, тако всякия ругания творишь, а ему, государю, сказываешь, я де делаю по Евангелию и по отеческим преданиям», Стефан Вонифатьевич писал сосланному уже Неронову, уговаривавшему его побудить царя вмешаться в церковные действия Никона, что царь «на себя такого чина не взимает, что управити ему, государю, благочестие»; и в другом месте: «царь государь положил свою душу и всю Русью на патриархову Таким образом Никон находился теперь в самых благоприятных условиях относительно выполнения предположенной церковной реформы. |
|
|
