| И отцы собора 1667 года прямо говорят, что раскол от того возник и распространился, что «во священство поставляются сельские невежды, иже инии ниже скоты пасти умеют, кольми паче людей: убо бывают в церкви Божии мятежи и расколы» 254 . Невежество, по суду просвещеннейшего современника, Епифания Славеницкого, было причиною восстания московских расколоучителей: Аввакума, Даниила, Логгина и других духовных: «дебелаго невежества мраком душевредне омрачившеся, говорит он, дебелым невежеством помрачении, в пагубную роптания злобу устремляются» 255 . Жалкая поповщина есть печальное следствие нравственного падения и умственного невежества недостойных попов, извержение, отделение, как плевел от пшеницы, худой недостойной половины духовенства от лучшей части его и от православного общества. Во вторых, в большей части низшего духовенства весьма много благоприятствовала распространению раскола закоренелая леность исправлять церковныя службы, холодность к церкви, невнимательность к своему званию. Многие недостойные священники, диаконы и причетники готовы были променять трудное, благонравное и деятельное служение церкви на праздную, материально-выгодную жизнь раскола, особенно поповщинского, с радостью принимавшего беглого попа или диакона. Частью по причине материальной необеспеченности, о чем будет сказано в другом месте, но главным образом по причине отсутствия или неразвитости живого, нравственного сознания пастырских обязанностей, – стремления материальные, чувственные в самой большей части священников преобладали над духовно-нравственными стремлениями, и не только убивали в них всякую мысль о развитии и распространении духовного просвещения, но погружали их в крайнюю лепость и беспечность об исполнении даже положительных уставов церкви – прямых обязанностей их служения. Вот как описывает леность и нерадение о духовных обязанностях даже столичного, московского духовенства в памяти, данной в 1636 году поповскому старосте, Никольскому попу Панкратию: «Ведомо великому господину святейшему Иоасафу, патриарху московскому и всея Русии, от многих известися, что в царствующем граде Москве, иже бо суть в Китае, и в белом городе каменном, и в древянном, и в загородных местех, в соборных и в приходских святых Божиих церквах чинится мятеж и соблазн» и нарушение нашей святыя и православныя христианские непорочныя веры, что во святых Божиих церквах зело поскору пение Божие, не по правилам св. |
| Раскол начался среди русского духовенства, и борьба в первое время шла собственно между русской правящей иерархией и той частью церковного общества, которая была увлечена оппозицией против обрядовых новшеств Никона, веденной агитаторами из подчиненного белого и черного духовенства. Даже не вся правящая иерархия была первоначально за Никона: епископ коломенский Павел в ссылке указывал еще на трех архиереев, подобно ему хранивших древнее благочестие. Единодушие здесь устанавливалось лишь по мере того, как церковный спор передвигался с обрядовой почвы на каноническую, превращался в вопрос о противлении паствы законным пастырям. Тогда в правящей иерархии все поняли, что дело не в древнем или новом благочестии, а в том, остаться ли на епископской кафедре без паствы или пойти с паствой без кафедры, подобно Павлу коломенскому. Масса общества вместе с царем относилась к делу двойственно: принимали нововведение по долгу церковного послушания, но не сочувствовали нововводителю за его отталкивающий характер и образ действий; сострадали жертвам его нетерпимости, но не могли одобрять непристойных выходок его исступленных противников против властей и учреждений, которые привыкли считать опорами церковно-нравственного порядка. Степенных людей не могла не повергнуть в раздумье сцена в соборе при расстрижении протопопа Логгина, который по снятии с него однорядки и кафтана с бранью плевал через порог в алтарь в глаза Никону и, сорвав с себя рубашку, бросил ее в лицо патриарху. Мыслящие люди старались вдуматься в сущность дела, чтобы найти для своей совести точку опоры, которой не давали пастыри. Ртищев, отец ревнителя наук, говорил одной из первых страдалиц за старую веру кн. Урусовой: смущает меня одно - не ведаю, за истину ли терпите. Он мог спросить и себя, за истину ли их мучат. Даже дьякон Федор, один из первых борцов за раскол, в тюрьме наложил на себя пост, чтобы узнать, что есть неправого в древнем благочестии и что правого в новом. Иные из таких сомневавшихся уходили в раскол; большая часть успокаивалась на сделке с совестью, оставались искренне преданы церкви, но отделяли от нее церковную иерархию и полное равнодушие к последней прикрывали привычным наружнопочтительным отношением. |
| Оказанное Никону открытое сопротивление со стороны кружка провинциальных ревнителей благочестия, по поводу его распоряжения о поклонах и перстосложении, дало ему случай убедиться в том, что в лице отвергнутых им ревнителей он найдет себе самого сильного и опасного врага, способного дискредитировать во мнении общества проводимые им реформы и подорвать самый его патриарший авторитет, только опираясь на который он сделал известное распоряжение о поклонах и перстосложении. Поэтому Никону необходимо было, прежде всего, так или иначе освободиться от враждебных ему ревнителей, которые легко могли сделаться органом всех недовольных, как лично Никоном, так и его церковными реформами, и тем создать ему массу затруднений и неприятностей в будущем. Действовать относительно своих бывших друзей мягко и примирительно, постараться привлечь их на сторону предположенной церковной реформы, воспользоваться их ревностью, энергией и дарованиями для достижения своих целей – Никон не хотел, потому что уже ранее хорошо изучил взгляды и убеждения своих бывших друзей, и ясно видел сильную нерасположенность с их стороны сочувственно, или только терпимо, отнестись к намеченной церковной реформе. Ввиду этого Никон решил просто отделаться от своих притязательных, заносчивых и опасных для него и его дела друзей, и притом таким способом, который бы сразу дал им почувствовать всю силу и могущество Никона, а их собственное бессилие и ничтожество пред ним. Всемогущему царскому любимцу и патриарху нетрудно было найти поводы и способы покончить с неприятным опасным для него кружком. Члены кружка ревнителей всюду, где только им приходилось действовать, создавали себе немало врагов, благодаря своим резким обличениям чужих неправд, пороков и недостатков. Никон воспользовался этим обстоятельством для своих целей. Он стал принимать жалобы озлобленных против ревнителей и, давая веру этим жалобам, стал привлекать ревнителей к ответственности. По такой жалобе он отдал за пристава Логгина, чем крайне возмутились все ревнители. |
| —453— преосв. Макария, а люди неупорные, конечно, принимают второе или позднейшее объяснение преосв. Макария. О причине возникновения раскола старообрядства, которую указывает преосв. Макарий, должно быть сказано, что некоторое, второстепенное, значение может быть ей усвояемо, но что считать ее главной причиной было бы далеко неосновательно. Сделав ту поправку в словах преосв. Макария, что протопопы были весьма авторитетные люди в московском духовенстве во время правления патр. Иосифа, но не при нем самом или не перед ним самим, ибо с ним самим находились во враждебных отношениях 502 , можно и не невероятно будет допускать, что личное оскорбленное самолюбие более или менее содействовало тому, чтобы Неронов и Аввакум выступили со своим протестом против Никонова исправления чинов, обрядов и книг. Но чтобы, восставая против Никонова исправления чинов, обрядов и книг, они действовали главным образом из личного оскорбленного самолюбия, тем более, чтобы весь раскол старообрядства создался благодаря их личному оскорбленному самолюбию, этого невозможно допустить. Возьмите деятельность Неронова и Аввакума по удалении Никона с кафедры (читая о ней у самого преосв. Макария в XII т. Истории русской церкви), и вы, если будете смотреть на дело без предубеждения, ясно увидите, что они действовали, как люди искренно убежденные 503 . А предполагать далее относительно всего раскола, что три-четыре оскорбленные Никоном в своем личном самолюбии протопопа (с Нероновым и Аввакумом подразумеваем Даниила и Логгина), кликнули против него клич и что под их знамя потекли люди, не имевшие сами по себе ничего против Никона, значит предполагать нечто совсем неудобоприемлемое. Не знаем мы, есть ли в истории примеры, чтобы такие крупные религиозно-бытовые явления, как наш рас- —454— кол старообрядства, были обязаны своим существованием такой причине, как личное оскорбленное самолюбие. Но во всяком случае несомненно то, что раскол наш не принадлежит к числу подобных явлений. А несомненно это потому, что мы положительно знаем о действительной причине, которая его вызвала. |
| Почва для обвинения, таким образом, была готова, и чтобы пустить его в ход довольно было сослаться на эти редакционные промахи тем больше, что их не мало можно было найти в уставе. Но патриарх и не имел надобности оправдывать себя в этом отзыве. Он состоялся уже в 1633 году, когда справщики устава, они же и противники Дионисия, сошли со сцены, два патриарха особыми грамотами осудили прилог «огнем» и некому было оспаривать справедливость принятой меры. Уставщик Филарет умер в 1619 году, Логгин в 1624, из товарищей их оставался в живых Маркел (он умер в 1635 году) 71 . Недовольство уставом, конечно, сложилось у патриарха много ранее, но он поджидал окончательным решением, в ожидании выхода второго издания типика, им задуманного и приведенного в исполнение. Оно было начато в 1630 году декабря 17–го, а вышло из печати 1633 года февраля 20, вероятно, под редакцией Арсения Глухого, который в то время находился на печатном дворе справщиком. Вскоре за этим последовало и распоряжение отобрать и сжечь экземпляры прежнего устава. Когда именно оно состоялось, нам неизвестно, но судя по тому, что устав патриаршей казны был обречен на сожжение 10 мая 1633 года 72 , а распоряжение Архангельского епископа Макария было объявлено 20 июня того же года, оказывается что судьба устава была решена спустя 2 месяца по выходе его второго издания. Но это распоряжение не было строго выполнено, и на уставе 1610–го года из типограф. библиотеки 629 читается любопытная вкладная запись, из которой видно, что 1636 года этот устав был пожертвован «в дом к Успению и к чудотворцам Косме и Дамиану» Соломонидой Ивановой на помин по ее родителям и родственникам. Экземпляры этого устава сохранились кое–где и в настоящее время. Мы пользовались им из библиотеки типографской. Такова была участь нашего первопечатного типика – участь, как нам кажется, незаслуженная. Мы не хотим этим сказать, чтобы издание Логгина было безупречным. Нет: оно было ведено лицами неподготовленными, без ясно намеченного плана и при средствах далеко недостаточных, а потому вышло неудачным 73 . |
| Если опираться исключительно на сюжет, «Цветочный крест» легко можно перепутать с советскими историческими (точнее, псевдоисторическими) поделками, настолько он соответствует задачам атеистической пропаганды. Есть, правда, нюанс, который однозначно не позволил бы творению Колядиной быть напечатанным в СССР. Это условно-сексуальная фактура. Условно-, ибо в романе трудно найти хотя бы одну полновесную эротическую сцену. Зато непристойностей (похабщины, коль называть вещи своими именами) столько, что взрослому человеку на 3-5 странице становится тошно. В интервью Е. Колядина дала понять, что считает себя феминисткой. Вероятно, поэтому скабрезности она влагает, прежде всего, в уста женщин. Среди героинь нет ни одной, которая бы пресекла это утомительное излияние словесных нечистот. Похабщина преподносится как языковая норма Московского Царства. При этом не обладающая даже элементарным знанием церковнославянского, писательница создает какой-то уродливый «старояз», где к месту и не к месту употребляют глагольную форму бысть, звательный падеж отче используется вместо именительного, женским множественным местоимением оне обозначают мужчин и т.д. Повсюду разбросаны перлы типа «лепота словесов», «прекрати вопросити!», «Северная Фавиада» или «она стала, тихо опустив десницы вдоль тела». Разбирать «находки» Е. Колядиной не имеет смысла, потому что они не являются результатом какой-то цельной системы, продиктованы исключительно авторским произволом, базирующемся на беспардонном невежестве. То же самое можно повторить о знании Е. Колядиной истории. Ее героини вкушают в 1673 году рогульки с картофелем, используют вместо денег давно вышедшие из употребления к XVII веку куны и т.п. Писательница регулярно обращается к теологическим реалиям, но и тут ее познания не обогнали филологические. Уровень богословской подкованности хорошо передает фраза Логгина : «Того сына своего, кто несправедливо оклеветан наветами, Отец наш спасет от огня, как тушил он пламя неопалимой купины». Без комментариев, потому что веселиться по поводу теофании, в отличие от лауреатки, мне что-то не хочется… |
| 1) Первое, что поражает слушателя, это явно-диатоническая природа знаменного распева. Все попевки заключены в пределах так называемого диатонического лада, в котором совершенно отсутствуют хроматизмы. Пример: фа соль ля си-бемоль до ре ми-бемоль . Таковая природа знаменного распева – один из самых сильных доводов в пользу чисто европейского происхождения всего русского искусства. Сколько было попыток связать Россию с Азией, напирать на несуществующие восточные элементы в русской культуре (евразийцы, татарское, монгольское влияние). Нет, русское искуство идет из Византии 29 , с юга на север; а не с Кавказа, или средне-азиатских степей, с востока на запад. Там еле уловимые пероходы с одной ноты на другую, высокий фальцет муллы на минарете; здесь – твердая, уверенная поступь, чередование тонов и полутонов, отсутствие коротких нот, трелей, орнаментаций. Даже, если принять по внимание, что нотная система, по заверениям Бортнянского, Смоленского и других, не может выразить тех оттенков, которые указаны в крюках, все же, мерность и величавость движения остаются вне сомнения. В период Логгина уже пошли всякия раскрашивания, длиннейшия фигуры над одним слогом и общий упадок. Классическая простота новгородской школы заменилась виртуозностью. В ирмосах упадок почти незаметен, но в Триоди и в Праздниках Нотного Пения попадаются местами очень сомнительные распевания. 2) Слитность слов с музыкальными фразами поразительна. Слоги не повторяются, длина такта вполне зависит от длины строки текста. Мелодическия фразы также называются строками – лишнее указаниена единство слова и мелодии. Строки эти, как видно из примера, весьма несимметричны. Смоленский глубоко ощутил приемы мелодического народного творчества и объясняет создание напева тем, что певцы комбинировали маленькие мелодические образцы, спаивая их между собой изменениями их начал и окончаний и подгоняя один образец к другому до получения сплошной большой мелодии 30 . Несколько образцов соединяются в попевку (кокизу), или певчую строку. Небольшия строки называются лицами, а большия – фитами. Распределение и чередование их Смоленский приравнивал к таковым в баснях Крылова. |
| От «шаблонной» четырехголосной гармонии я отрешился уже давно, и был рад найти у Кастальского подтверждение своих мыслей. Способы народной гармонизации широко использованы. Но тут встает вопрос: нужны ли вообще гармонизации? Возможно, что этот вопрос о многоголосном и унисонном исполнении, так и останется неразрешенным. Глава третья Главное: возвращение к предельной простоте. Чем проще, тем лучше, ибо разукрашивать смеет только настоящий мастер (Иван Нос), а в руках не-настоящего мастера (Логгина) такое разукрашивание и вообще всякая забористость, цветистость, неизменно впадает в плохой вскус. Исключим вообще «свободные» сочинения, уже потому, что они сами по себе не на должной высоте. Только знаменный распев может подняться до высоты самих текстов, слов богослужения, до символической красоты всего происходящего в храме: каждений, входов, выносов икон, благословений. Только древнее пение было органически связано с церковной службой и с обрядами. Когда взоры устремились на запад, на моду, произошел прорыв, который был только отчасти восполнен постепенным бережным оглядыванием назад, изучением старины, всякими мерами, применявшимися Св. Синодом для изгнания из храмов концертного пения. Только очень немногия из «свободных» сочинений духовного порядка обладают настоящими художественными качествами. Можно сказать, что Россия, в силу обстоятельств, не создала школы первоклассных духовных композиторов: все эти «Достойно есть», «Разбойника», «Верую», «Милость мира», «Блаженны», не основанные на древних мелодиях, в лучшем случае красивые салонные сочинения. Обработки распевов теми же авторами стоят уже гораздо выше 48 . Но только там, где самый распев может постоять за себя, начинается художественное ощущение, и тут все зависит от степени музыкальной одаренности, и, главное, от художественного вкуса автора обработок. Часто такия вдохновенные обработки не по силам скромному хору (напр. Литургия и Всенощная Рахманинова). А то, что по силам, в большинстве случаев просто неудобоваримо. Поэтому столь необходимая простота может быть достигнута неприкрашенным распеванием мелодии на два голоса, лучше всего, тенором и баритоном, или баритоном и басом. Ясно, что начать надо с мелодий речитативных, обычного, сокращенного киевского или знаменного распевов 49 . После приобретения навыка в таком двухголосном пении можно, здесь и там, начать заменять обычные мелодии мелодиями знаменными. Попутно с этим, певцы и регенты должны тщательно изучать способы гармонизации народной песни. Беда, если, даже при простом, неприкрашенном исполнении, бас будет передвигаться только с тоники на доминанту или субдоминанту. «Русская» гармония предпочитает передвигать бас с тоники на 11-ю ступень (супертонику). |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ТЕРНЕЙ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru На месте будущего поселка последовательно жили охотники каменного века, рыбаки железного века, воины-скотоводы государства Бохай и Золотой империи чжурчжэней - остатки их крепости сохранились близ поселка на начало XXI века. 5-6 июля 1787 года французский мореплаватель Жан Франсуа Лаперуз открыл для европейцев залив который назвал Терней - в честь своего наставника адмирала Шарля д " Арсака де-Тернея. В 1870-х годах этот край обследовала русская экспедиция Логгина Александровича Большева. Ко времени экспедиции В. К. Арсеньва 1906 года здесь было поселение китайцев . В те же годы сюда стали активно вселяться поселенцы из западных частей России , для которых бухта Терней была пунктом прибытия в новый край. Первое новоселье в избе переселенческого семейства Елисеевых отмечалось в сентябре 1908 года. Эту дату принято считать днем рождения посёлка - изначально переселенческого участка Терней . Основным занятием жителей была охота, рыбалка, а несколько позже лесозаготовка, причём у всех также были огороды. Вскоре с Тернеем срослось соседнее поселение - Грингмутовка , образованное в 1909 году и названное в честь одного из вождей черносотенного движения В. А. Грингмута . Во время гражданской войны из тернейцев образовался и четыре года действовал красный партизанский отряд. В 1918 году Грингмутовку переименовали в Морозовку , в честь революционера Морозова. В мае 1932 года поселок Терней-Морозовское стал центром новообразованного Тернейского района. В том же году тут был создан рыболовецкий колхоз, вскоре затем - сельскохозяйственный колхоз и леспромхоз. Зачастую насильственная коллективизация и раскулачивание порушили прежний уклад жизни, но скачок в развитии экономики позволил развернуть строительство. С конца 1930-х годов поселок тяжело пострадал от охоты на " врагов народа, " землетрясения 1938 года, ухода мужского населения на Великую Отечественную войну . |
| Обращаясь сами на путь истины, они тем самым содействовали обращению других. Так, раскольнический поп Логгин Татищев, по принятии единоверия, образовал из своих прихожан раскольников целый единоверческий приход в Невьянском заводе. Замечательно обращение Логгина. Вопреки запрещению раскольнических старшин, он не раз осмеливался беседовать с миссионером. Это весьма не понравилось староверам. По общему совещанию, они возложили на Логгина епитимью для очищения его совести, а когда тот не захотел нести епитимьи, составили на него собор (в 1830 г.). Главными деятелями были упорные раскольники Богатыревы. На этом соборище (из 300 чел.) они вопрошали Логгина: «покажи нам, что кроется во внутренности твоего сердца? Зачем держишь мать свою при себе (мать была православная)?» Ответы Логгина показались старшинам неудовлетворительными, и он сильно заподозрен был в измене раскольническому обществу, но заподозрен не всеми: некоторые защищали Логгина. От этого раскольники разделились на две партии, одна другой враждебные, одни продолжали защищать Логгина, а другие более упорные в расколе, по настоянию Богатыревых, решительно его отвергли. Тогда-то Логгин решился на принятие единоверия и своим примером привлек в единоверие многих (в 1833 г.). При содействии Верх-нейвинского раскольнического беглого попа Парамона Лебедева, по обращении его к единоверию, св. Церковь приобрела себе многих чад между староверами в уездах Екатеринбургском, Шадринском и Камышловском. 97 Действия и успехи миссии Первые действия миссии были недовольно решительны и малоуспешны. Миссионеры, встретив сильные противодействия миссии, по новости дела, сами поставлены были в немалое затруднение. Уже впоследствии, наученные опытом, стали они действовать решительнее и успешнее, под ближайшим руководством высокопреосвященнейшего Аркадия. Сей ревностнейший архипастырь, во все время служения его Пермской Церкви (1832–1851), с необыкновенною энергией и мудростью занимался обращением заблудших на путь истины и возбудил сильную ревность к этому святому делу не только в миссионерах, которых руководил, оживлял и поддерживал на каждом шагу, но и в светских лицах, доказательство чего мы видели выше. |
|
|
