| Согласно другой гипотезе, иконоборчество возникло либо в результате мусульманского влияния, либо специально для того, чтобы облегчить для арабов переход из ислама в христианство . Однако довод, приводимый в этом случае, носит умозрительный характер: едва ли этот мотив был способен произвести переворот в сознании людей той эпохи. Как известно, мусульманство совершенно непримиримо относится не только к священным изображениям, которые оно отвергает в духе известного ветхозаветного запрета на изображение Бога, но отрицает также любые обыкновенные изображения людей и живых существ. Поэтому, отложив в сторону мысли о толерантном отношении к христианам, незадолго до появления иконоборчества в Римской империи мусульмане начали повсеместно уничтожать изображения Бога и лики святых угодников в православных храмах. Возможно, это событие и стало причиной того, что иконоборчество императора Льва III связали с арабским истреблением икон, объединив эти акции внутренней связью, – в данном случае, искусственной и надуманной. Простые факты опровергают это предположение: иконоборчество в Византии появилось, как явление государственной политики, едва ли не раньше, чем на Востоке, у арабов. Согласно сохранившимся свидетельствам, некий иудей пришел к халифу и «пророчествовал», что тот будет владычествовать над арабами 40 лет, если истребит все иконы в христианских храмах. Халиф согласился, издал соответствующие распоряжения, но в этом же году умер. Как видно из последующего текста летописи, его гонения против икон не приняли масштабных очертаний 59 . Таким образом, не отрицая этих событий (гонений при халифе Йазиде и иконоборчество при Льве III), едва ли можно связать их воедино как звенья одной цепи. Как справедливо заметил один исследователь, все истории, собранные последующими иконопочитателями, о том, почему и в силу каких обстоятельств Лев Исавр перешел к иконоборчеству, являются плоскими и вульгарными анекдотами, должными показать всем мнимое ничтожество великого человека 60 . Нельзя также забывать, что император Лев III был в первую очередь мужественным борцом против арабской экспансии и едва ли мог копировать мусульманскую политику в отношении святых икон. Очевидно, это было невозможно одновременно как по объективным, так и по субъективным причинам. Кроме того, данная версия не учитывает, что мусульманам христианский крест был так же ненавистен, как и иконы, но никогда за весь период иконоборчества в Византии вопрос отказа от креста и его изображения вообще не стоял 61 . |
| Пользуясь цепью . благоприятных исторических условий, папство упрочивает свое положение и влияние на западе. Римский первосвященник поднимается над западным епископатом и, некогда первый среди равных, становится властным, а потом и полновластным их главой; в соответствии с наличным порядком вещей вырабатывается папистическая идеология. На востоке, в Византии, происходит до некоторой степени аналогичный и в то же время конкурирующий процесс возвышения константинопольского патриарха. Епископ восточной столицы приобретает права патриарха, и вселенские соборы, II и IV, а за ними Трулльский, выдвигают его на второе, после епископа древнего Рима, место в списке пяти патриархов. Папам неприятно это нарождающееся соперничество; они противоборствуют ему, отказывают в признании 28 халкидонского правила, протестуют против присвоения к-польскими патриархами титула вселенского, и, вынужденные уступить силе вещей, все же принимают упрочившийся на востоке порядок патриарших кафедр, хотя и не упускают случая указать константинопольскому собрату его надлежащее место – не второе, а последнее. Иконоборческий период, если и сближал, необходимостью совместной борьбы с жестокой ересью, восточное и западное христианство, однако оставил после себя новые поводы к разрыву. Лев Исавр, мстя папам за их противодействие его иконоборческой политике, отнял у Рима фессалоникийский экзархат с Сицилией и Калабрией и передал их под юрисдикцию к-польских патриархов. Последние приняли этот дар из рук «звероименного» еретика и больше не выпускали его, несмотря на протесты и жалобы пап. В то же самое время папы раздражили византийских императоров своим уклонением от союза с Византией и сближением с франками. В разгар иконоборчества, натерпевшись от лонгобардов неисчислимых бед и отчаявшись в помощи Византии, папы ищут защиты у франков. Пипин Короткий вырывает из рук лонгобардов равеннский экзархат и дарит его кафедре Петра (754 г.); а в благодарность за услуги каролингов, Лев III коронует Карла Великого императорской короной. Так происходит восстановление Западной римской империи; но ее прерогативы оказываются в руках франкского вождя. Византия, единственная законная |
| Внешнеполитическая обстановка в Леванте оставалась неизменно сложной. Периодически на территорию империи вторгались враги, сражения с которыми далеко не всегда завершались победой. Неправоверие императора часто использовалось византийскими авторами для объяснения поражений «христолюбивого воинства». Такой подход к тому же, можно было легко подтвердить примерами из ветхозаветных книг. Достойнейший победитель персов Ираклий теряет все свои победы из-за арабского нашествия, ставшего карой за монофелитство. Императоры-иконоборцы Лев III Исавр, Константин V Копроним и Лев IV Армянин при всех своих талантах не могут дать стране мир и изгнать мусульман с исконных земель империи. Напротив, при благочестивых правителях, причем далеко не всегда безупречных по меркам человеческой морали (чего стоит только одна история с ослеплением своего сына императрицей Ириной), внешние враги ослабевают, занятые внутренними делами. Так и получился хорошо известный любому читателю византийских исторических повествований штамп: если на троне сидит «неправильный монарх», то враги побеждают «по его нечестию», если же во главе страны оказывается православный василевс, а череда поражений продолжается, то они уже «по нашим грехам». О смене идеологического фокуса с установки «справедливый правитель – хороший правитель» на «правоверный правитель – хороший» говорит крайне любопытное размышление Продолжателя Феофана. Повествуя о правлении Феофила, он говорит о его стремлении к справедливости и правосудию, хотя и не без оговорок: «Возможно, Феофил заслуживает похвалы за соблюдение законов, но уж вряд ли кто припишет ему кротость и мягкость души» 253 . Ведь Феофил в византийской культуре стал уникальным персонажем, парадоксально объединившем утрированное стремление к справедливости с жестким отстаиванием принципов иконоборчества. Вопреки представлениям историков эпохи Юстиниана, Продолжатель отмечает, что это не дало императору успеха в военных делах: во время войн он постоянно возвращался с поражением, из которых самыми унизительными были битва при Дазимоне и взятие Амории, родного города василевса. Причиной же этого, по мнению автора, стала приверженность идеям иконоборчества. |
| Известно, что позже численность состава византийской воинской фемы составляла в среднем 2–4 тыс. человек 793 . В действительности она могла быть еще меньше. Скажем, во время военной экспедиции на Крит в 949 г. войско Фракисийской фемы насчитывало 950 человек (600 армян-стратиотов и 150 офицеров и профессиональных солдат), а фемы Харпезикий и того меньше – 704 человека, из которых 428 были армяне-стратиоты, причем командный состав составлял 251 человека, не считая 25 человек, входивших в штаб стратига 794 . Даже такая большая военно-административная область, как Пелопоннес, если исходить из подсчета, проделанного Н. Икономидесом, располагала примерно 1500–2000 стратиотов 795 . К тому же надо учесть, что херсонесские военные силы ни в ранневизантийское время, ни тем более позже не предназначались для осуществления крупномасштабных наступательных операций. Около 716 г. будущий Лев III Исавр, ведший рейдовую войну с арабами силами небольшого отряда, отступив в Писидию, организовал оборону осажденного города силами всего лишь 800 человек 796 . Пределы размерам воинских контингентов, собираемых для военных действий, клала прежде всего проблема снабжения этих войск на марше, поскольку это снабжение зависело в значительной степени от реквизиций, которые удавалось сделать по пути 797 . Поэтому византийская тактика, унаследованная от Маврикия с его «Стратегиконом», учитывала, что военные действия лучше вести небольшими, но дисциплинированными отрядами – фемами 798 . Кроме того, концентрация большого количества вооруженных людей в одном месте даже ради смотра или устройства военного лагеря сулила опасность по политическим соображениям и поэтому допускалась на очень короткий срок, после которого шло разделение собранных войск на более мелкие, легче управляемые и проще снабжаемые отряды 799 . Памятуя тактические наставления, дошедшие от вв., Лев VI Мудрый тоже советовал избегать скоплений войск в городах, мягко относиться к воинам-ополченцам и побыстрее переводить собранную армию на вражескую территорию, чтобы она снабжалась не за счет собственного, а за счет чужого продовольствия 800 . |
| В 727 г., пользуясь тем, что очередные узурпаторы посягнули на власть Римского царя, арабы под руководством самого эмира попытались захватить город Никею Вифинскую. Халиф шел во главе армии с 15-тысячным авангардом, его брат Муавия следовал за ним с остальным войском, насчитывавшим 85 тыс. солдат, – впрочем, эти данные наверняка завышены. Но попытки взять город штурмом не принесли успеха, хотя арабам удалось даже разрушить часть городской стены. Ограбив окрестности, арабы бесславно вернулись в Дамаск 28 . Однако в следующем году им удалось овладеть крепостью Атеей. Озадаченный постоянными набегами арабов, Лев III заключил договор с хазарами, которые в свою очередь начали сильно беспокоить мусульман. Это был очередной и блестящий дипломатический успех царя, далеко не простой по своему исполнению замысел – привлечь дополнительные силы для борьбы с арабами. И уже в 729 г., исполняя союзнический долг, хазары совершили разрушительный набег на Персию и Армению, разгромив арабское войско под руководством полководца Гараха, который погиб в сражении. Это нашествие навело на мусульман ужас, и в 730 г. Масальма по приказу халифа пошел на них войной, но потерпел тяжелое поражение и бежал в Дамаск 29 . Впрочем, очень скоро Масальма восстановил свои силы, получил подкрепление и вновь направился в поход против хазар – на этот раз успешный. Он разбил кочевников в бою и даже пленил сына кагана. Правитель Хазарии направил новую армию, чтобы освободить сына, но и та была разгромлена сарацинами. Увы, эта удача была затемнена страшными поражениями, понесенными арабами на Востоке. Тюрки сумели овладеть Самаркандом, а в Герате восстали племена афгани, державшие в напряжении местного правителя провинции 30 . Использование врагов своих соперников для целей Римского государства – старая как мир стратегия, которую нужно было продолжать. И для упрочения союзнических отношений Лев Исавр применил старый испытанный способ: в 732 г. он женил своего сына Константина V на дочери Хазарского хана, принявшей после крещения имя Ирина. 31 Как видно из летописей, переход в православие был далеко не формальной процедурой, обычно сопутствовавшей женитьбе. И вскоре новая царица стала известна всему христианскому миру как ревнительница благочестия и веры. |
| Иисус Христос. Солид Иисус Христос. Солид Вардан, принявший тронное имя Филиппик (711-713), находился под сильным влиянием монофелитов и стремился вновь утвердить это учение. Вскоре в войсках, размещенных в окрестностях К-поля, созрел заговор, окончившийся ослеплением и свержением Филиппика. Одновременно с венчанием на царство нового имп. Анастасия II (713-715) было провозглашено восстановление Православия. Правление Анастасия II и его преемника Феодосия III (715-717) также были непродолжительны и прервались вследствие военных мятежей. Продолжительный кризис власти в конце династии Ираклидов и борьба за престол в нач. VIII в. поставили империю в критическое положение. В нач. VIII в. центральное правительство было фактически парализовано, власть перешла к стратигам фем. Вовлеченные в политическую борьбу, они не обладали достаточными силами, чтобы противостоять араб. экспансии, продолжавшейся по всему Средиземноморью. В 696-698 гг. арабы начали молниеносное продвижение на запад Африки, и уже в 709 г. им сдалась последняя визант. крепость у Гибралтара - Септем (Сеута). Перестал существовать когда-то богатый и влиятельный Карфагенский экзархат. В 711-713 гг. арабы овладели почти всей Испанией, положив конец 300-летнему правлению вестготов. II. «Исаврийская» династия и 1-й период иконоборчества. В 717-718 гг., при халифе Сулеймане, арабы предприняли новую попытку овладеть визант. столицей. Их армия высадилась на европ. берегу и обложила город с суши, флот блокировал Босфор и запер визант. эскадру в бухте Золотой Рог. Незадолго до этого престол занял стратиг фемы Анатолик Лев III Исавр (717-741), к-рый организовал оборону столицы и вел активные действия против арабов на суше и на море. Осада города, продолжавшаяся в течение года, не принесла арабам успеха. Их флот понес значительные потери, а в сухопутном лагере при наступлении необычайно суровой зимы начался голод и падеж скота; экспедиции за продовольствием пресекались болгарами, к-рые были в союзе с империей. В авг. 718 г. остатки войска и флота арабов отступили. |
| Во всяком случае, помимо документов и данных, достаточно одного лишь всеправославного церковного сознания, которое на протяжении 332 лет считало Украину частью Русской Церкви. От нас также не должен ускользать тот факт, что без Томоса или Деяния, а лишь на основании многовекового церковного сознания и практики, Восточный Иллирик подчиняется Константинопольскому престолу, а не Риму. Переход Восточного Иллирика (Крит, Ахея, Фессалия, Эпир, Албания, Македония) от Римского Патриархата Константинопольскому состоялся не путем издания Томоса, как это принято, а на основании церковного обычая. До 731 года Восточный Иллирик состоял в канонической юрисдикции тогда еще православного Римского Патриархата. В 731 году, несмотря на сильное возражение православного Папы Григория III, император-иконоборец Лев III Исавр своим императорским указом отсоединил Восточный Иллирик и подчинил его Константинопольскому Патриархату с целью наказать Папу Римского за то, что тот был православным и не соглашался на уничтожение святых образов! Следовательно, как Восточный Иллирик в силу церковного обычая подчиняется Константинополю, несмотря на тот факт, что на этот счет со стороны Рима нет церковного деяния («Томоса») о передаче юрисдикции, то тем более Киевская Митрополия подчиняется Московскому Патриархату в то время, как есть Патриаршее и Синодальное решение 1686 года, которое церковное сознание, как Константинополя, так и на всеправославном уровне истолковывало таким же образом, порождая уже церковный обычай, длящийся 332 года подряд. 2. Перетолкование Деяния 1686 года Перетолкование и манипулирование Фидасом связанных с Синодальным деянием 1686 года текстов очевидно. В сжатом виде восстановление [правильного] толкования этих текстов см. π. Θ. Ζσης, Τ Οκρανικ Ατοκφαλο, ντικανονικ κα διαιρετικ εσπδηση τς Κωνσταντινοπολης, κδ. «Τ Παλμψηστον», Θεσσαλονκη, 2018, с. 79-95. Да ведь неизменное, устойчивое и бесспорное церковное сознание трех веков порождает церковный обычай, которые авторитетно и властно истолковывает Деяние 1686 года в том смысле, что речь идет о полном и каноническом подчинении Украины Московскому Патриархату. |
| Но, оставаясь в формальном подчинении Риму, Иллирик за все это время продолжал служить для папы постоянным предметом непрерывных забот и тревог. Папы зорко должны были следить за быстро усиливающейся властью константинопольского патриарха и принимать предупредительные меры, чтобы она не поглотила их права. По выводам г. Лепорского, вопрос об Иллирике и составлял ту тайную пружину, которая давала ход всему протесту, поднятому папами против Халкидонских определений. В самом Иллирике, принадлежавшем к восточной половине империи, существовала партия, тянувшая к Константинополю. В 531 г. два фессалийских епископа, недовольные своим митрополитом Стефаном, подали жалобу на него патриарху Епифанию, обвиняя в незаконном будто бы получении хиротонии. Епифаний потребовал его к себе на суд и низложил. Но папа, понятно, вступился за обиженного и опять выиграл дело; в Константинополе все объяснили вмешательством императора и Епифаний отделался только выговором от папы за то, что не внушил императору о преимущественной власти его над Иллириком. Конец папскому владычеству над восточным Иллириком положен был распоряжением светской власти. В 30-х годах VIII в., император Лев III Исавр отнял его у папы в отместку за противодействие иконоборческим эдиктам и – главное – за неудачу военной экспедиции для усмирения восстания в Италии, устроенного папой. Попытка пап, сделанная в IX веке, вернуть себе власть хотя бы над Болгарией, уже не имела успеха. Обоснование и развитие всех этих положений, без сомнения, нужно искать в диссертации автора. А. Спасский. 1 Она была издана далее на русском языке З. Ф. Леонтьевским, но только в первой своей части. 2 Более подробные сведения по истории этой несторианской церкви см. А. Спасского. «Сиро-халдейские несториане», Богосл. Вестн., 1898, май, 202–243. 3 При изложении статьи г. Слуцкого мы будем делать некоторые поправки и дополнения, руководясь исследованием об этой надписи Asseman’a в его «Biblioth. Orient., III. 2, 538–552. 4 У Ассемана оно передается так: «памятник воздвигнутый в похвалу и память закона света и истины, принесенного из Та-Цина (Сирии) и возвещенного в Шине (Китае)». |
| Как уже говорилось в предыдущей главе, он не застал императора Юстиниана II в живых, но не признал прав Филиппика на престол. Последующие волнения близ царского трона привели к тому, что победитель арабов и глава фемы Анатолика стал первым претендентом на царский трон, а затем и императором. 17 марта 717 г. Лев Исавр торжественно въехал в Константинополь через Золотые ворота и был объявлен новым императором Византии. Но вскоре выяснилось, что судьба уготовила Льву испытания, преодолев которые он только и сможет подтвердить свое право управлять Римской империей. После последнего поражения от Льва Исавра халиф Сулейман ибн Абдулмалик (715–718) решил сосредоточить все свои усилия на взятии Константинополя. Уступающий по дарованиям своему покойному брату, он явно превосходил того надменностью и честолюбием. А потому покорение Констатинополя для Сулеймана стало делом и чести, и жизни 9 . Халиф не ограничился сухопутной армией, но приготовил сильнейший флот, должный поддерживать ее с моря и блокирующий город во время осады. Его приготовления были грандиозны – достаточно сказать, что для строительства кораблей были вырублены практически все кедры Ливана. Наконец, завершив приготовления, Сулейман двинул сухопутную армию в 180 тыс. воинов и флот в количестве 1800 судов под командованием полководца Масальма по направлению к византийской столице. Справедливо говорят, что в августе 717 г. Византия оказалась в окружении самых могущественных и многочисленных врагов, которых ей довелось видеть в течение всей своей истории 10 . Опасность была велика, как никогда ранее, и, казалось, нет никакой возможности избавиться от нее. Но на этот раз арабам противостоял не мечтательный Филиппик и не дистанцировавшийся от государственных забот благочестивый Феодосий III, а гений военного искусства и талантливый организатор. Хотя известий об этом нашествии в летописях сохранилось немного, но, исходя из событий предыдущих лет, можно без особого труда оценить масштаб воинского подвига нового императора. |
| Естественно, сами Римские цари прекрасно отдавали себе отчет в тех обязанностях, которые они несут перед Богом, и за какие ответят на Страшном Судилище. Для них священство царского сана означало не своеволие, но высочайшую ответственность перед Богом и христианами за судьбу Церкви и Православия. Император Лев III Исавр без оговорок признавал себя священником и даже епископом, а его сын Константин V усердствовал в богословии, выискивая христологическую аргументацию против почитания святых икон. Ошибочность вектора поиска этого царя-иконоборца не влияет на главное – признание за императором права и обязанности осуществлять эту деятельность. Нельзя, конечно, сказать, что остальные грани императорского достоинства стерлись. Нет, царь по-прежнему являлся полководцем и верховным главнокомандующим. Безусловно, он, как и ранее, представлял собой единственный источник политической власти в Византии и в любом государстве, расположенном на бывших землях Священной Римской империи, и являлся верховным законодателем. Но священнический характер его власти становится доминирующей чертой императорского достоинства. Обоснование сакрального статуса Римского царя начинается с уподобления его Христу. Византийцы полагали, что Римская империя промыслительно создана Богом для восстановления человечества во Христе, и ее значение неотделимо от автократической формы правления. Сходство между титулом Византийского императора – «Автократор» – и титулом Спасителя – «Пантократор» – слишком заметно, чтобы нуждалось в доказывании 671 . В целом перед нами «древняя концепция, выражаясь современным языком, опосредованной и опосредующей соотнесенности персоны монарха со сферой божественного на правах живого знака или живого образа». Истинный образ Небесного Царства Бога на земле – эсхатологическое царство Христа на земле. Христос – безусловно истинный владыка, как земной, так и небесный, и любая власть рядом с Ним – условна, как «условен условный знак». Император правит как «временно исполняющий обязанности» Христа, Его «заместитель», «вице-Христос». А потому по праздничным дням Византийский царь имел право восседать только на левом, пурпурном сиденье трона, а правое, почетное, обработанное золотом, оставалось пустым, как предназначенное непосредственно Христу. Римская держава олицетворяла Царство Небесное, василевс – Христа, а придворные – небесные силы. Придворные евнухи, одетые в белые одежды, изображали Ангелов, и даже пурпурные чернила царей, которыми те подписывали хрисовулы, являлись образом крови Христовой 672 . |
|
|
