| Отдельных аспектов предыстории Брестской унии и первых лет существования греко-католической церкви касались другие авторы: A.A. Савич, В.Н. Площанский 56 , И.Я. Франко, М. Возняк 57 . В польской довоенной историографии Брестской унии главное место занимают труды К. Ходыницкого и К. Левицкого. Оба специально и очень внимательно изучали вопрос о происхождении Брестской унии. К. Ходыницкий в результате анализа всей совокупности данных о состоянии Киевской митрополии в XV – первой половине XVI в. подтвердил мнение, что во второй половине XVI в. кризис церкви и духовенства привел к конфликтам в православной среде, которые стали одним из фактором генезиса Брестской унии. Саму же унию он рассматривал как на данный в этих условиях ответ православного духовенства на католическую пропаганду в пользу воссоединения церквей. «Брестская уния была прежде всего результатом стремлений католической церкви к объединению с православием » 58 . В переговорах 1590–1595 гг. Ходыницкий усматривал реализацию унионных планов 1560-х – 1580-х гг. 59 К. Левицкий 60 представил несколько иную картину и подчеркнул агрессивность польской и римской политики и остроту противоречий между православными и католиками. Генезис Брестской унии в послевоенной историографии Публикация материалов ватиканских архивов существенно обогатила источниковую базу для изучения генезиса Брестской унии 61 . Специальные исследования разных аспектов этой проблемы принадлежат перу О. Халецкого, И. Крайцара, И. Мончака, С.Н. Плохия, С.Г. Яковенко, Б.Н. Флори и Б. Гудзяка. В послевоенной историографии Брестской унии книга О. Халецкого – главное явление. О. Халецкий первым систематически исследовал переписку нунциев с Римом и подробно проанализировал политику курии в отношении православной церкви Украины и Белоруссии. Суть обоснованной автором концепции в том, что Брестская уния была «региональным возобновлением Флорентийской унии среди рутенов Польско-Литовского государства» 62 , плодом долгих и целенаправленных усилий папской дипломатии и католической пропаганды. |
| М. Д. Акад. 160 и 173, -часть, слова, содержащая учение богомилов, напечатана b Akriv’e Сакцинского, кн. IV, 1857 г.), Евфимия Зигабена Паноплии часть 2-я, титло XXIII, напеч. в Maxima Biblioth. Patrum t. XIX (отдельно титло XXIII haneчamaho Гизелером под заглавием: Euthimii Zigadeni narratio de Bogomilis sea Panopliae. tit. 23, Gottingae, 1842 г.), патр. терновского Евфимия житие Илариона меглинского (Волоколамск, рукоп. 629), патр. константиноп. Каллиста житие Феодосия терновского (напеч. в Чтениях Общ. Ист. и Древн. 1860 г. кн. 1-я); исследования: Christoph. Wolfii Historia Bogomilorum, Vitembergae, 1712 г., Енгельгарда die Bogomilen, в Kirchengeschichtliche Abhandlungen, Erlangen, 1832, §. 151–250, Гильфердинга письма об истории сербов и болгар, выпуск 1-й, стр. 171 sqq, в Полном Собрании сочинений т. 1-й, стр. 226; Петрановича «Богомили, церква босаньска и крьстьяни» у Задру, 1857 г., Франца Рачкого Bogomili и Patareni в загребском Rad’e kh. VI u следующие. К первоисточникам о богомилах прибавь: Анны Камненой Alexias libb. XIV и XV, ed. Paris. рр. 450 – 454, 486 – 495, Никиты Хониата в Thesaurus orthodoxae fidei (остающийся в рукописях) tomus 19 (cfr Фабриция Biblioth. Graec. ed. Hamburg. VI, 427), Константина Арменопула De haeresibus n. 19, в Патрол. Миня t. 150, р. 28, Матфея Властаря Синтагмы гл. 2, у Ралли и Потли VI, 66 (одно и то же с Арменопулом). Указание других греческих источников см. у Мелетия Афинского в Церковной Истории ч. 2, стр. 418, а указание некоторых латинских важных источников в Загребском Rad’e кн. I, стр. 241 sqq. К новым исследованиям прибавь статью свящ. В. Левицкого: «Богомильство, болгарская ересь X-XIV века», напечатанную в 1 части Христ. Чтен. за 1870 г. В болгарской церкви, почти с самого ее начала и до позднейших недавних времен, постоянно существовала одна еретическая секта, именно – секта богомилов или бабунов. Ересь богомилов была продолжением и видоизменением ереси армянских павликиан 143 . Императоры византийские, желал обезопасить северную границу своего государства от вторжений варваров, неоднократно переселяли из Армевии во Фракию (под Филиппопол) отличавшихся особою воинственностию павликиан, чтобы образовать из них пограничную охранную линию (первое известное переселение было при импер. |
| В содержательном отношении первая глава посвящена «внешней истории вопроса», т. е. преимущественно биографии Н.О. Лосского и общей оценке его воззрений, в которой автор примыкает к позиции П.П. Гайденко. Несколько неудачным представляется здесь название параграфа «Проблема эклектизма в творчестве Н.О. Лосского». Оно двусмысленно, ибо наводит на предположение, что предметом анализа Лосского был эклектизм как некое научное или культурное явление. На деле же речь идёт об эклектичности его собственных представлений. Последний параграф в этой главе – «Место философских воззрений Н.О. Лосского в системе мировой философской мысли» – представляет собой лишь короткую выборку цитат из С.А. Левицкого и О. В. Зеньковского , не говоря уже о том, что слово «система» здесь скорее всего лишнее. Вторая и третья главы работы посвящены не Лосскому, а концептуальному аппарату нравственного богословия и мировой религиозно-философской мысли. При чтении их складывается впечатление, что автор склонен отождествлять «термин» и «понятие» и связывать интерпретацию именно терминологии с монотеистической, абстрактно-мистической или другими установками. Четвёртая и пятая главы посвящены непосредственно Н. О. Лосскому. Автор прослеживает корни используемого философом —706— ключевого понятия «субстанциональный деятель» и даёт критическую оценку связанных с ним богословских и метафизических построений. Он справедливо отмечает, что Лосский «отождествляет личность и субстанцию, что с точки зрения православного богословия просто недопустимо» (с. 196). В исследовании проблемы зла «философ полностью копирует учение Церкви» (с. 253), но его персоналистические воззрения, учение о переселении душ и апокатастасисе «не могут найти одобрения с точки зрения церковного учения» (с. 254). Исследование о. Пимена отражает широкую эрудицию, стремление использовать новейшие научные работы и информационные возможности, готовность к неординарным решениям при непоколебимой верности учению Церкви. В концептуальном отношении оно могло бы быть более детализированным (любопытно было бы на конкретных текстах увидеть, как, скажем, соотносит Н. О. Лосский понятия «я» и «личность»), с точки зрения оформления – более внимательным (отметим опечатки на с. 38 – «в масштабе», с. 179, строка 4 св. – «обобщения», с. 91 – Гельвеций и др.). |
| 196 А. А. Э. I т. 289 стр. 353. Здесь, в описи царского архива, говорится: „ящик 222. А в нем соборные дела, списки черные Матвея Башкина, до Ортемья бывшего игумена Троицкаго и Федоса Косова, и иных старцев; да в нем же книжка Ортемьева, Апостол, Еуангелие, Псалтырь, писана полусловицею, и грамота о побеге, как Ортем побежал с Соловков“. 197 Собственно говоря, нам нужно было бы рассмотреть умственно-религиозное состояние только Русско-литовского общества, но, по тесной связи Польши и Литвы, нам придется делать указания на ту и другую страну, однако главное и преимущественное внимание обращено будет на Литву. 198 См. перечень родственных связей между литовскими и русскими князьями. Собрание древних грамот и актов городов Вильно и пр. I ч. стр. XI. 208 Тр. Киевск. Дух. Ак. Ист. обзор сейм, конст. и кор. декр. Розова. 1867 г. II т. стр. 183. 185. 210 Ист. церквей гельвст. исповед. в Литве. Лукашевич. Чт. в Общ. Ист. и др. Росс. 8. 1847 г. стр. 1. 231 На основании приведенного факта г. Розов (Тр. К. Д. А. 1867 г. II т. стр. 188) приписывает Красинскому, у которого рассказывается этот факт, мнение, что будто бы он, Красинский, считает антитринитарианство чисто местным явлением (1-е примеч.), но Красинский, очевидно, далек от этой мысли. Он считает Пасториса бельгийцем, следовательно, человеком захожим, и прямо говорит, что то учение, которое было высказано Пасторисом, „тогда еще не было известно в Польше“. 240 Tp. К. Д. A. 1876 г. II т. стр. 493–496. Впрочем, к концу XVI века эти различия стали сглаживаться. В 1579 году прибыл в Польшу Фауст Социн, где жил до конца своей жизни. Здесь он вел довольно успешную борьбу против разных оттенков в учении польских и литовских антитринитариев и в 1609 году издал здесь свой катихизис. Многие из его противников пристали к его учению, т.-е. к чистому антитринитарианству, или унитарианству. Киевская Старина, 1882 г. Апрель. Социн. в Польше и юго-зап. Руси. О. Левицкого, стр. 42–44. 241 Тр. К. Д. А. 1876 г. II т. стр. 508. Энциклопедический лексикон VII т. С.-Пб. 1836 г. стр. 251. |
| Левицкий женолюбив. Многие страницы его дневника посвящены его любовнице Анюте. Однажды Левицкий защитил Анюту от деспота-мужа, а потом хлопотал о ее разводе. Анютина история проста, как и сама эта женщина. Она происходила из мещан, воспитывалась даже в пансионе, но после смерти отца вынуждена была пойти в горничные. Ревнуя Анюту к барину, хозяйка обвинила ее в краже брошки. Анюта вынуждена была стать любовницей полицейского чина, чтобы избежать несправедливого наказания. Вскоре ее покровитель решил жениться и заодно выдал замуж Анюту. Анюта была Левицкому хорошей любовницей, но вскоре она перешла жить к богатому купцу. Разлука с нею заставила Левицкого подумать: «Можно ли любить женщину, которая пассивно позволяет любовнику ласкаться, а сама думает в это время, какое платье сшить себе: гласе или барежевое?» В деревне, в имении Илатонцевых, Левицкий познакомился с красавицей Мери, горничной барышни Надежды Викторовны. Родители Мери были слугами Илатонцевых. Мери жила с господами за границей, в Провансе, потом уехала в Париж, где получала неплохое жалованье и могла жить самостоятельно. Но вскоре девушка вернулась к прежним хозяевам. Левицкий не мог понять, почему энергичная и умная Мери променяла самостоятельную жизнь в Париже на незавидное положение горничной в семье Илатонцевых. Будучи человеком чувственным и романтичным, он влюбился в Мери. Это не мешало ему, впрочем, развлекаться с очаровательной и легко доступной Настей, крепостной любовницей соседа, помещика Дедюхина, и даже едва не взять ее к себе на содержание. Мери говорила Левицкому, что сделалась горничной, чтобы быть ближе к Надежде Викторовне, которую любит с детства. Но вскоре, видя, что Левицкий питает к ней искреннее чувство, Мери призналась: она давно стала любовницей Виктора Львовича Илатонцева, Наскучив жизнью, на которую она обречена была своим рождением, Мери нашла единственную возможность избавиться от убогой участи и соблазнила своего барина. Тот искренне полюбил ее, оставил прежнюю любовницу. Вскоре и Мери стала привязываться к нему. Но она опасалась, как бы истинное положение вещей не открылось Надежде Викторовне. Она полагала, что Илатонцев — плохой отец, для которого любовница дороже дочери: ведь сложившееся семейное положение могло помешать Надежде Викторовне найти хорошего мужа. Левицкий посоветовал Мери переехать в Петербург и жить отдельно от Илатонцевых до замужества Надежды Викторовны. В приготовлениях к этому поступку пошла дальнейшая жизнь девушки. |
| 5) Преп. Макарий Египетский († " ок. 390 г. ») – авторъ 50-и бесед и др. сочинений, трактующий в них «об аскетизме и христианском совершенстве», рекомендует человеку становиться по – возможности над «чувственностью», освобождать себя от связи с нею..., так что чем более ему «удастся» восторжествовать над последнею, тем ближе и ближе станет к нему возможность «общения с божественною сущностью», с Богом... Весьма интересны рассуждения этого подвижника о «молитве» и её значении, как «некоторым образом вождя в хоре добродетелей». Любовь к людям, требующуюся от человека, пр. Макарий понимает как имеющую «целью скорее» парализование нашего «эгоизма», чем «общеполезную деятельность» 181 ... Практиковавшееся в Спб. Дух. Академии обращение к святоотеческим творениям, конечно, может быть только одобрено в виду того огромного значения для науки Нравственного Богословия, какое имеет и всегда будет иметь святоотеческая письменность 182 . В Московской Дух. Академии в «1817 г.» 183 руководящим началом служил «конспект, данный коммиссией духовных училищ», согласно с которым данная наука, т. е., Нравственное Богословие, была «разделена на три части, в основание деления положено понятие о подлежащем, о предмете и образе нравственного действования» 184 . «Первая часть (богословская ифика): о состоянии человека естественного или невозрожденного; о состоянии человека духовного или возрожденного, о средствах жизни духовной, о способе испытания духов. Вторая – божественное правоведение»: в ней, «после раскрытия понятий о сем праве, говорится об общих и частных обязанностях человека возрожденного по отношению к Богу, ближнему и самому себе. В третьей части, называемой христианское благоразумие, рассматриваются обязанности христианина пещись о назидании Церкви и в частности обязанности пастырей Церкви» 185 . Отсюда ясно видно, что руководителем пр. Левицкого был Буддей 186 ) 187 впрочем, профессор «рекомендовал», конечно, «Отцов и Учителей Церкви, в особенности Макария Египетского и Августина», а сверх того, «Фому Кемпийского, Арндта, Гурнбека (Hoornbeckius) и сочинение неизвестного автора, напечатанное в 1701 г. на нем. яз. под заглавием: историа возрожденных» 188 . Обращение к святоотеческим твореньями, как уже сказано нами выше, плодотворно и похвально. Во многом могли помочь и произведения иностранных богословов, при разумном и осторожном пользовании ими. В настоящем случае пред нами выступают, помимо охарактеризованных нами выше 189 , Арндт 190 , Гурнбек, затем автор «истории возрожденных» и в особенности бл. Августин. Скажем о них 191 несколько слов, чтоб каждый мог составить себе хотя бы некоторое представление о том, что отсюда могли извлечь для себя по нравственным вопросам читатели? |
| Первая телеграмма-вызов Святейшего Патриарха архиепископу Пензенскому и Саранскому Владимиру [Путяте] в связи с преданием его суду совещания епископов 59. Постановление Святейшего Патриарха Тихона и Священного Синода в соединённом присутствии с Высшим Церковным Советом о разделе средств между членами причта 71. Постановление Святейшего Патриарха Тихона и Священного Синода в соединённом присутствии с Высшим Церковным Советом о снятии церковного благословения с богослужебных книг, издаваемых насильственно отобранной из ведения церковной власти Синодальной типографией 24.03(06.04).1918. 3. Постановление Святейшего Патриарха Тихона и Высшего Церковного Совета об утверждении, назначении и увольнении преподавательского персонала в духовных училищах 230. Постановление Святейшего Патриарха Тихона и Святейшего Синода об увольнении архиепископа Нижегородского и Арзамасского Иоакима [Левицкого] от управления означенной епархией и о назначении его управляющим Воскресенским ставропигиальным Новоиерусалимским монастырём 232. Постановление Святейшего Патриарха Тихона и Священного Синода о переводе архимандрита Иннокентия из Полтавской в Тульскую епархию 29.03(11.04).1918. Вторая телеграмма-вызов Святейшего Патриарха Тихона архиепископу Пензенскому и Саранскому Владимиру [Путяте] в связи с преданием его суду совещания епископов 215. Грамота-свидетельство члену Священного Собора Православной Российской Церкви (от Тульской епархии) А. И. Краснопевцеву 60. Постановление Святейшего Патриарха Тихона и Священного Синода в соединённом присутствии с Высшим Церковным Советом об изменениях в «Положении о епархиальном управлении» 67. Постановление Святейшего Патриарха Тихона и Священного Синода в соединённом присутствии с Высшим Церковным Советом о предоставлении священно-церковнослужительских мест священникам бывшего ведомства Военно-морского духовенства и о временном устроении канцелярии протопресвитера военно-морского духовенства Г. И. Шавельского Определение Святейшего Патриарха Тихона и Священного Синода о бытии бывшему ректору Смоленской духовной семинарии архимандриту Дамиану [Воскресенскому] викарием Владимирской епархии, епископом Переславль-Залесским и о переименовании епископа Переславль-Залесского Иннокентия [Фигуровского] в епископа Пекинского (Китай) 03(04).1918. |
| Сказанное Ф. А. Степуном о Вышеславцеве-лекторе вполне приложимо и к Вышеславцеву-писателю. «Читая Вышеславцева – отмечает C. А. Левицкий, – испытываешь ту чистую радость диалектического развития мысли, которая составляет одно из главных достоинств и очарований его стиля мышления. Вышеславцев был прирожденным диалектиком, разумеется, в платоновско-гегелевском, а не в марксистском смысле этого слова». 3 В 1914 г. Вышеславцев защитил и опубликовал свою магистерскую диссертацию «Этика Фихте. Основы права и нравственности в системе трансцендентальной философии». О своих впечатлениях от этой защиты, длившейся четыре часа, рассказал впоследствии Б. К. Зайцев, присутствовавший на ней. 4 Этот серьезный научный труд, создавший Вышеславцеву «солидную научную репутацию в философских кругах», интересен (помимо всего прочего) тем, что в нем Вышеславцев, опираясь на Фихте, впервые касается проблемы «иррационального» – проблемы, которой отныне было суждено стать постоянным «лейтмотивом» его философского творчества. «Он подчеркивает моменты «трансцендентального иррационализма» в системе этого, казалось бы, в высшей степени рационального мыслителя. Вышеславцев убедительно показывает, что понятие «трансцендентального», введенное Кантом, получив свое дальнейшее развитие у Фихте, приобрело значение Абсолюта, к которому становятся неприменимы рациональные категории». 5 Если воспользоваться удачной формулой C. А. Левицкого, Вышеславцев в своей работе «Этика Фихте» обнаружил «безумие рационализма»; здесь же он сделал первый набросок тех идей, которые позднее блестяще развил в своем, может быть, самом выдающемся философском произведении «Этика преображенного Эроса». Но от «Этики Фихте» до «Этики преображенного Эроса» пролегла полоса времени протяженностью в двадцать лет, и в эти годы уместилась и первая мировая война, и русская революция, и изгнание с родины. В январе 1917 г. Вышеславцев был избран экстраординарным профессором юридического факультета, но утверждение «инстанциями» не состоялось из-за революционных событий; после же Октябрьской революции, отмечает H. Н. Алексеев, «все стали называться профессорами без всяких высших санкций». |
| Ф.) Чтобы судить о количестве напечатанных Колычевым книг, достаточно упомянуть, что типография его существовала двенадцать лет (1805–1817), и что он сам дал показание графу Холоневскому, производившему в 1817 г. над ним следствие, что «книги из типографии Яновской отпускаемы им были в год четыре раза, количеством по одной тысяче всякой отправки, в Москву, к доверителю его Федорову». Стало быть, Колычевым переслано из Янова к московским старообрядцам во все время существования Яновской типографии около сорока восьми тысяч экземпляров. Колычев не ограничивался, впрочем, печатанием одних книг для старообрядцев, он печатал венчики и разрешительные молитвы как старообрядцам, так и по заказам православных священников, например, яновского протоиерея Степана Левицкого. Кроме того Колычев печатал книги и для католиков, на польском языке: «Zloty Oltarzyk», «Oficyuszki», «Elementarz», «Hrabia Olgorusky», словари польско-латинский и русско-польский. Печатал также и другие книги на латинском, французском и немецком языках. Все этого рода книги печатаемы были им с цензурного разрешения от виленского университета. Типография Колычева в июле 1817 года была запечатана; тогда он переехал из Янова в селение Майдан-Почапинецкий и здесь снова завел тайную типографию с одним станком для печатания старообрядских книг; она сгорела 25-го октября 1821 года. После того Колычев стал заниматься больше лечением, собирать травы и делать лекарства, которых при обыске в 1822 году нашлось у него несколько шкапов. Но не мог он расстаться с полюбившимся ему печатным делом: в 1822 г. в третий раз завел тайную типографию и в том же году отправил в Москву с купцом Избушкиным тысячу книг и шесть тысяч букварей. В 1823 году, согласно с мнением московского архиепископа Филарета и тогдашнего министра духовных дел и народного просвещения князя А. Н. Голицына, все типографские принадлежности и старообрядские книги, отобранные у Колычева в Майдане-Почапинецком как и прежде того в Янове, были истреблены. Гражданские книги, составлявшие библиотеку Колычева, и медикаменты, в которых не найдено ничего недозволенного, — ему возвращены. |
| 7) Мои скорби и печали. 8) Мои болезни. и 9) Мои поездки в монастыри и посещения ученых обществ. В главе IV-й: «Зарницы моей души» записаны нашим автором «ради познания себя самого» под числами месяцев, начиная с 20-го сентября 1880, и кончая 3-м сентября 1881 г. в виде афоризмов «мысли», которые «иногда мелькали в душе» «словно зарницы»; в некоторых из этих афоризмов отмечаются какие-либо обстоятельства из жизни преосвящ. Порфирия. Мысли изложены на русском, греческом и латинском языках. Записки оканчиваются статьей: «Еще кое-что», где отрывочно изложены некоторые обстоятельства из жизни о. Порфирия в виде дневника, начиная с 25-го июня 1878 г. и кончая 20-м октября 1884 г.; последняя запись о заказе фотографу Левицкому снять копии с 12-ти икон, привезенных нашим автором с востока. В книге приведено несколько писем преосвящ. Порфирия к разным лицам и разных лиц к нему, в копиях. Таково содержание этой последней части «Книги бытия моего». Хотя оно изложено кратко, но за то заключает в себе много весьма интересных заметок как о жизни самого автора, так и об окружавшем его обществе; особенно интересны те места книги, где о. Порфирий настойчиво выражает свое желание получить кафедру и продать свою библиотеку. Дела духовной миссии в Иерусалиме в 2-х книгах в лист, которые состоят первая (IAa/1) из 238 листов, а вторая (IAa/2) из 352 листов. Здесь находится официальная, большей частью подлинная, переписка преосвященного Порфирия с разными лицами и учреждениями русскими и иностранными по делам русской иерусалимской миссии, указы, расходные книги миссии, послужные списки лиц, служивших при миссии и т.п. документы с 1842 по 1854 гг. и весьма много писем от генерального консула в Палестине и Сирии Базили, а затем от посланника в Константинополе В.П. Титова. Из писем учреждений следует отметить письмо от отделения Русского языка и Словесности Императорской Академии Наук от 16-го мая 1853 г. 168) за подписью председателя отделения И.И. Давыдова, который от имени отделения приглашает о. Порфирия сотрудничать в Известиях Академии и Ученых Записках отделения, и между прочим, просит о. Порфирия «о сообщении выписок из древних актов, собранных» о. архимандритом «в Болгарии и других землях с объяснениями, какие» он «признает нужными». В начале первой книги находятся поденные записи на 25 лл. из дневника 1843 г.; такие же записи сделаны и на официальных бумагах. Всех документов здесь официальных и неофициальных около 600. Вообще в этих книгах содержится материал, расположенный в хронологическом порядке, для официальной истории учреждения русской миссии в Иерусалиме. Кроме того к концу 2-й книги приложено 5 планов нового дома русской миссии в Иерусалиме. |
|
|
