| Три дня и три ночи провел там святой мученик. В это время в ту же темницу заключены были еще восемь христиан из селения Сорони, среди которых было два иерея, а также четыре турка. В одну из ночей Бог, прославляющий святых Своих, восхотел утешить раба Своего и прославить его среди узников, чтобы они впоследствии в утверждение христианской веры и в посрамление врагов креста рассказывали о следующем чудесном явлении. В самую полночь вдруг в темнице воссиял свет, подобный солнечному, и в то же время со святого мученика сами спали тяжелые цепи. Видя себя освобожденным от цепей, святой страдалец тотчас стал на молитву. Священники и прочие христиане, увидев столь необычное чудо, пришли в умиление и стали тоже молиться, а турки от страха пали ниц на землю. Стража, видевшая в темнице необыкновенный свет, подумала, что там случился пожар. Но каково же было их удивление, когда они, войдя в темницу, нашли все в порядке, а святого мученика, — освобожденным от уз и стоящим на молитве! Стража немедленно донесла об этом чуде Хасану, который желая заглушить это чудо, подобно первому, повелел страже не разглашать о нем в народе. Узникам же — и христианам, и туркам — во избежание страшных наказаний также было запрещено рассказывать о чуде. Потом они освобождены были из темницы. Святого же мученика приказал более не приводить к себе, а в темнице ежедневно налагать на него удары. Но Господь, испытав терпение святого, уже более не допускал до него мучителей. Так, один турецкий имам хотел заушить святого. Но в то время, когда он поднял руку, она почернела, подобно углю. После этого, другого чуда турки не решались прикасаться к мученику, боясь, чтобы и им не пострадать, подобно имаму. Таким образом, святой мученик Константин пробыл в темнице пять месяцев, претерпевая голод, жажду и холод. Между тем Господь, пекущийся о святых Своих, внушил одному боголюбивому христианину приносить ему Святые Таины, которыми Христов узник укреплял свой дух и ослабевшее тело. Святой мученик пробыл так долго в темнице потому, что Хасан не смел самовластно осудить его, как уроженца острова Идры, на смерть, боясь той силы и власти, какую идриотцы имели в Порте, особенно у капитана паши Архипелажского. |
| Ираклона 722 процарствовал вместе со своей матерью Мартиной четыре месяца 723 . Но синклит изгнал Ираклону, отрезав ему hoc , а Мартине – язык, и сослал их. 2. Возвели же на царство Константа, сына Константина, внука Ираклия. (Он принес в Святую Софию тот венец, что забрал Константин из могилы своего отца. А Ираклону не похоронили по-императорски, но, изгнанный с царства и ставший простым человеком до самой своей кончины, он был погребен во Владычном монастыре 724 вместе со своей матерью Мартиной. А архиепископским престолом владел Павел, наследовавший Пирру 725 · 726 112. Констант Констант 727 процарствовал 27 лет 728 . Сказал же он на силенции 729 синклиту: «Мой отец Константин при жизни своего отца, а моего деда, Ираклия, достаточно процарствовал с отцом, а после него весьма кратко (ведь зависть мачехи Мартины лишила его жизни ради Ираклоны, незаконно родившегося от нее), и потому изгнал ее вместе с ребенком ваш, одобренный Богом, суд, чтобы никто из рожденных не по праву и не по законам не царствовал над Ромейским царством. Я же прошу, чтобы вы были моими советниками, друзьями и смотрителями моего царства» 730 . И он, почтив их дарами, отпустил. 2. При нем случился сильный ветер, который вырвал много деревьев, опрокинул колонны и разрушил корабли. 3. Также Мавия, предводитель арабов 731 , овладев Родосом и захватив колосс Родосский, разрушил его через 1370 лет после установки – некий купец-иудей, выкупив его, погрузил бронзу от колосса на семьсот верблюдов 732 . А Мавия с кораблями прибыл к Финику 733 , где был император Констант вместе с ромейским флотом, желая сразиться с ним на море. Ночью увидел император во сне, что находился он в городе Фессалонике. Проснувшись, он рассказал сновидение толкователю снов, и тот сказал: «О император, лучше бы ты не засыпал этой ночью и не видел сна! Ведь то, что ты в Фессалонике, толкуется как «отдай победу другому» 734 – к врагу твоему уйдет победа». Так, действительно, и случилось, ведь в завязавшемся сражении ромеи уступили. А император, едва спасшись, возвращается с позором в Константинополь. |
| В январе 1912 года священный синод, согласно прежним установлениям ( κατ τ νενομισμνα), опять возвел ( παν γαγεν) на Писсидийскую митрополичью кафедру бывшего Родосского митрополита Герасима, который управлял Писсдийской паствой и раньше в 1893–1896 годах. И опять, при определении акта возвращения митрополита Герасима па Писсидийскую кафедру, священный синод не считал необходимым предварительно наметить трех кандидатов, а потом произвести выбор из них путем канонического голосования в храме, но административным своим распоряжением совершил акт перевода. Кроме того, священный синод, вопреки господствующему порядку, разрешил митрополиту Герасиму не приезжать в Константинополь, а отправиться с Родоса прямо в Писсидию, так что, по-видимому, чин малого и великого наречения с благодарением вновь не были совершены, но были зачтены митрополиту Герасиму прежние наречения, бывшие при избрании его на Писсидийскую кафедру в 1893 г. Известны и другие факты временной отставки ( προσωριν διαθεσιμτης) или пребывания на покое митрополитов, которых необходимо было переместить с одной кафедры на другую, причем такая отставка была большей частью весьма непродолжительна и производилась исключительно с тем, чтобы так или иначе оформить необходимость перемещения митрополита с одной кафедры на другую. Так, в 1902 году был временно удален за штат Маронийский митрополит Константий, против которого восстала его паства; в 1903 г. был уволен временно на покой Кассандрийский митрополит Леонтий, который немедленно же был избран на Эносскую кафедру; в 1911 году Кесарийский митрополит Софроний в одном и том же заседании священного синода (28 апреля) был удален на покой и избран на Колонийскую митрополичью кафедру. А в заседании священного синода 24 октября 1908 г. Прусский митрополит Нафанаил принес каноническое отречение от управления своей епархией. Немедленно было произведено избрание нового иерарха на Прусскую кафедру и священный синод избрал Превезского митрополита Дорофея, оказав ему предпочтение пред другими кандидатами. |
| —663— в значении клира и мирян. Оратор находит не совсем ясным для себя, почему Δο Σματα назначили избирателями вот этих лиц, а не других. Особенно он указывал на то, что в уставе (θνικο Κανονισμο) совсем не сказано, что представители от ученых, коммерсантов и банкиров избираются в Δο Σματα. Скорее, согласно уставу, их должны выбирать сами эти сословия, каковое право предоставлено цехами, – теми более, что ведь это наиболее образованные классы общества. Затем, оратор находит плохо организованными выборы от цехов: 1) в патриархии нет обстоятельного списка цехов, 2) непонятно, почему не имеют права посылать своих представителей такие значительные цехи, как портные, сапожники, столяры, парикмахеры и др. В правилах о выборе депутатов от 28 епархий оратор тоже находит недостаток основательности: после выделения из константинопольского патриархата некоторых епархий, имевших право посылать депутатов, каковы епархии тырновская, ларисская, видинская, софийская, они были заменены другими, но почему, например, иконийской, а не касторийской, родосской, а не веррийской и т. д.? Наконец, замечается в правилах недоговоренность и относительно качеств депутатов; указано только, что они должны быть турецкими подданными, но не определено, какого возраста они должны быть, могут ли быть избираемы в депутаты лица обанкротившиеся, судившиеся за преступления и т. п. Кончает оратор заключением, на основании всех вышеуказанных недостатков в организации выборов патриарха, о необходимости пересмотреть и изменить правила этих выборов. Пусть этим вопросом займутся Δο Σματα непосредственно после выборов патриарха. Речь депутата Бусиоса сильно взволновала членов собрания, потому что, с одной стороны, она затрагивала интересы и клира, и мирян; с другой стороны, оратор прямо указывал на незаконное присутствие в собрании некоторых определенных лиц. Неоднократно во время нее и ее обсуждения поднимался в зале сильный шум, депутаты пререкались друг с другом, некоторые грозили покинуть собрание и т. п. Не трудно видеть, что речь была направлена отчасти против привилегий клира, так как |
| Это заставляет нас приступить к ознакомлению с положением дел в диэцезе Азия. VIII. Развитие высшей церковно-правительственной власти в азийском диэцезе В эпоху никейского собора, как мы знаем 2204 , азийский диэцез состоял из следующих провинций: Asia proconsularis, Lydia, Caria, Phrygia, Insulae, Hellespontus, Pisidia, Lycia и Pamphilia. Во времена Валента, около 373 г., две из них были разделены на две части, именно Phrygia на Phrygia Pacatiana и Phrygia Salutaris и Pisidia на Pisidia и Lycaonia. Исключая трех провинций – Asia proconsularis, Hellespontus и Insulae, зависевших от подчиненного прямо императору проконсула Азии, все остальные находились под властью викария, Vicarius dioecesis Asianae 2205 . Рядом с этим, начиная с 359 г., в этом же диэцезе конкурировала власть константинопольского префекта в провинциях Hellespontus, Lydia и Phrygia salutaris. Все это, конечно, не могло выгодно отражаться на увеличении власти ефесского епископа в сравнении со временем никейского собора 325 г. В то время, как мы знаем 2206 , ему принадлежала митрополичья власть в пределах одной подчиненной Ефесу провинции – Asia proconsularis. В других провинциях выступали свои митрополиты, именно в Геллеспонте – кизический, в Карии – антиохийский (Траллы), в Лидии – сардский, Фригии – лаодикийский, Insulae – родосский, Писидии – антиохийский, Ликии – мирский и Памфилии – сидийский. В эпоху никейского собора все они были независимы и равны, хотя первое между ними по чести место принадлежало епископу Ефеса. Причиной этого было как высокое значение этого города в апостольской истории, так и его важное гражданское положение в пределах азийского диэцеза. Насколько высоко стоял Ефес в глазах христианского мира даже в позднейшее время, доказывают лучше всего сирийские, так называемые никейские каноны, составленные в V в. 2207 и отражающие воззрения христиан востока. Каноны эти, совершенно умалчивающие о положении Кесарии кападокийской, усваивают ефесскому епископу сначала третье, а затем пятое место по чести во всем мире. |
| «Два апостольских престола древнего и нового Рима, суждениями, ведомыми Господу, связавшие прошлое, теперь развязывают настоящее и открывают будущее, разрушая в Совместной Декларации и во взаимном церковном акте анафему – ими же наложенный символ схизмы, и утверждая вместо нее любовь – символ их новой встречи». «Хотя разногласия в области учения канонического права и культа остаются на лицо, и несмотря на то, что евхаристическое общение еще не было достигнуто, основная предпосылка для прогрессивного разрешения несогласий между первыми престолами Запада и Востока – братская любовь – на сегодняшний день уже установлена официально в церковном понятии». После речи митрополита он и папа дружески обнимаются в знак примирения. Здесь тоже звучат аплодисменты, как говорят, самые продолжительные за все время работы Собора. В связи с существующей системой автокефалий, снятие анафем с православной стороны касается лишь Церкви Константинопольской, которая была также и единственной участницей события – 1054 года, события символического, хотя и имеющего свои границы. Впрочем, патриарх информировал о своем шаге всех предстоятелей Церквей-сестер, которые отнеслись к нему благожелательно. Митрополит Никодим, возглавлявший Отдел внешних церковных сношений Московского патриархата, прибыл в Рим, чтобы присутствовать при закрытии Собора. Он имел продолжительную беседу с митрополитом Мелитоном и заявил, что отмена анафем является положительным жестом, содействующим улучшению отношений между Римско-Католической Церковью и всем Православием в целом. Впрочем, как Совместная Декларация, так синодальный Томос и слово митрополита Мелитона, недвусмысленно указывают на границы происшедшего. Константинополь отнюдь не собирается превысить права, которые закрепляет за ним православное предание, подтвержденное вновь Родосскими Конференциями. В интересах развития диалога, и Вселенский патриарх и папа придают особое значение внутренним связям, которые должны существовать между Церквами-сестрами внутри Православия. Это открытие и это уважение православного единства, в соответствии с его собственным статусом, составляет один из наиболее важных аспектов нового отношения Рима. Напомним, что веками Рим не желал видеть в Восточной Европе и на Ближнем Востоке ничего, кроме бессильного и экзотического конгломерата «Восточных Церквей», халкидонских и нехалкидонских. Церквей, которые следует привлекать к себе одну за другой, или по частям, оставляя все внешние атрибуты и латинизируя их изнутри. Отныне Рим признает другую сторону такой, какой она сама себя представляет. После некоторых колебаний Собора и противоречий в этом вопросе между Конгрегацией по восточным обрядам и Секретариатом по вопросам единства, акт, принятый в декабре 1965 года, знаменует собой окончательное признание Православия Католичеством. |
| Начиная с 1948 года С. В. Троицкий работал в качестве сотрудника Сербской Академии наук, в изданиях которой вышло несколько его научных работ. Затем, 21 октября 1951 года, он был избран членом Комиссии Академии по изданию Кормчей святого Саввы, а 24 июня 1952 года – и секретарем этой Комиссии; с 5 декабря 1953 года он – член Комиссии по изданию источников сербского права XIX века. Вне Югославии профессор С. В. Троицкий в 1928 – 1930 гг. преподавал церковное право в Русском Богословском институте в Париже и прекратил связь с институтом, когда тот перешел в юрисдикцию Константинопольской Патриархии. В апреле и мае 1929 года в качестве эксперта по каноническим вопросам С.В. Троицкий защищал в судах США имущество боле 100 приходов Руссой Православной Церкви от посягательств митрополита «живой церкви» Кедровского. В 1947–1948 гг. С.В. Троицкий работал профессором по кафедре церковного права в Московской Духовной академии и в эти же годы активно сотрудничал с Отделом внешних церковных сношений Московской Патриархии, а в 1949 году выехал в Югославию. В июле – августе 1956 года по поручению Сербской Академии наук профессор С. В. Троицкий изучал в Государственной библиотеке СССР (ныне Российская Государственная библиотека), в Государственном Историческом музее и в Санкт-Петербургской публичной библиотеке им. M.E. Салтыкова-Щедрина рукописи Кормчей, о чем представил доклад, опубликованный в «Гласнике» Академии за 1957 год. В мае 1958 года, по приглашению Московской Патриархии, С.В. Троицкий был в Москве и Загорске (ныне Сергиев Посад), где в это время праздновалось сорокалетие восстановления Патриаршества в Русской Церкви, и работал в Российской Государственной библиотеке (по рукописям Устюжской, Иоасафовской и Троицкой), в Историческом музее (по рукописям Ефремовской и Уваровской Кормчих), а также в редакции «Журнала Московской Патриархии». Осенью 1961 года, по приглашению председателя Отдела внешних церковных сношений Московской Патриархии Никодима, митрополита Ленинградского и Новгородского (†1978), в связи с Родосской конференцией, профессор С. В. Троицкий вновь побывал в Москве, Сергиевом Посаде, Санкт-Петербурге и работал в редакции «Журнала Московской Патриархии». В последние годы жизни он не переставал интересоваться вопросами каноники. Об этом убедительно говорят его последние научные работы. |
| Разорив Смирну, обезглавив хозяйничавших в этом городе родосских рыцарей, Тимур принял дань и покорность от генуэзской «Магоны» на Хиосе и в Фокее, восстановил самостоятельность сельджукских эмиров М. Азии и вернулся в Самарканд, где вскоре умер (1405). В том же году Мануил вступил в свою столицу беспрепятственно и отдал Иоанну Палеологу в управление остров Лимнос. Венецианцы, обеспечив себя от Сулеймана, наследовавшего отцу в Адрианополе, провели свою программу в Константинополе. По договору (1406) Мануил обязался выплатить свои долги (свыше 17 000 золотых) и принял на себя долги отца, подтвердил за венецианцами право беспошлинной торговли, но с ограничениями в области ввоза хлеба и вина. Венецианцы отказались от приобретения новых недвижимостей в столице, освобождаемой от налогов, во внимание к бедности царской казны. В Греции венецианцы возвратили себе Афины и Восточную Аттику и подчинили себе правившего в Фивах Антонио Ачайоли, сына Нерио. Он правил 30 лет, к большому благу своей страны, продолжая культурную работу своего отца; как истый гуманист, он даже свой договор с родной Флоренцией редактировал на греческом языке. Венецианцы подчинили себе и Албанию, заняв Дураццо, купили у неаполитанского короля Корфу, заняли Навпакт – одним словом, обратили в свою пользу ослабление османов и истощение Византии. Деспот Феодор в Мистре также осмелел, подчинил мятежную Монемвасию, напал на Цаккариа в Ахее, его недисциплинированная милиция напала и на округ венецианской Мефоны. Венеция потребовала удовлетворения, но Феодор умер (1407), и отвечать пришлось его отцу, императору Мануилу. Полагаясь на свои связи с Западом, послав в ризницу Сен-Дени знаменитую рукопись Дионисия Ареопагита , Мануил пытался договориться с Венецией и предложил ей продать ему Навплию и принять участие в укреплении перешейка. Но посол Мануила, известный эллинист Хрисолор, встретил в Венеции полный отказ. Отношения между Венецией и Мануилом ухудшились из-за второстепенных вопросов; забыта была турецкая опасность. |
| Участь его империи казалась предрешенной. Однако на этот раз судьба готовила избавление, вернее – отсрочку. В Париж пришла весть о разгроме непобедимого султана Баязида. Объединивший татар Средней Азии, опустошивший Индию и Персию, новый бич человечества Тимур, или Тамерлан (Железный Хромец), появился на рубеже государства османов, взял Сивас (1400) приступом, причем отрубил голову одному из сыновей Баязида, прошел с огнем и мечом Малую Армению и Сирию, не щадя ни христиан, ни мусульман, ни старого, ни малого. Картину неслыханных зверств Тимура описывают упомянутые греческие стихи о Баязиде и Тимуре. Баязид, предававшийся развратным излишествам в промежутках между походами, очистил окрестности Константинополя и с громадными силами османов, с тяжелой сербской конницей и вассалами, всего до 120 000 войска, встретил Тимура под Ангорою. Татар было в несколько раз более. В страшной сече османы были разбиты наголову. Баязид с сыном Мусою попал в плен. Сербы, оказав чудеса храбрости, спасли другого султанского сына Сулеймана (1402). Баязид умер в неволе через несколько месяцев. Обрадованный Мануил поспешил в свою столицу, освобожденную наконец от турецкой осады. По пути он восстановил Феодора Палеолога в Мистре, выкупив собранными на Западе суммами города Морей у родосских рыцарей. Тимур не пошел на Константинополь и удовлетворился данью и номинальным подчинением императора, как было при Баязиде. Это объясняется переговорами Мануила с Тимуром до Ангорской битвы. В венецианской хронике Марино Санудо сохранено письмо Тамерлана к заместителю Мануила – акт, из которого видно, что Палеолог вместе с Мануилом Трапезунтским обязались выставить Тимуру по 20 кораблей для нападения на османское побережье. Видно далее, что Мануил предлагал Тимуру: «Дань, которую Стамбул и Пера платили Баязиду, буду отныне платить великому хану Темиру» – и последний требовал от Баязида возвратить Мануилу все захваченные у него области. Но Мануил не исполнил договора и открыто помогал разбитым османам, и у Тимура не было флота, чтобы отомстить Мануилу. |
| Набеги джихада оказались прибыльными, и поэтому арабы отправились на Кипр во второй раз в 653 году с пятью сотнями кораблей. После этого набега киприоты решили искать безопасности в горах, где построили несколько замков в Сент-Илларионе, Кантаре и Буффавенто, откуда могли защищаться от мусульманских налетчиков. Самый впечатляющий набег джихада, произошёл также в 653 году, на остров Родос, где нападавшие разобрали бронзового Колосса Родосского, одно из Семи чудес древнего мира, на металлолом и отправили Сирию для продажи еврейскому торговцу в Хорне. Построенный около 290 года до РХ и олицетворяющий бога солнца Гелиоса, колосс имел высоту в сто футов и стоял рядом с гаванью, пока не рухнул от землетрясения через шестьдесят лет. Жители Родоса, все еще гордившиеся своей, хоть и лежащей статуей, не трогали останки почти девятьсот лет, пока флот Муавии не увез поверженного бога на 73 кораблях в Сирию. Сарацины, как стали повсеместно называть мусульманских захватчиков в тех землях, где они совершали набеги, по-видимому, оставались на острове по меньшей мере пять лет. Сицилия в 668 году стала следующим крупным средиземноморским предприятием, морских бродяг Муавии. На запоминающемся языке викторианцев Артур Гилман рассказывает нам в «Сарацинах», как арабские флот «разорил Сицилию и Сардинию, разграбляя города и унося добычу, пленных и прекрасных дев», причем последних постигла неизбежная участь хуже смерти. Та же участь, надо сказать мимоходом, постигла и немало мальчиков-пленников. Сицилия понимала опасность исламских набегов ещё с 642 года, когда арабы грабили окрестности Триполи, столицу современной Ливии. Перепуганные беженцы, спасавшиеся от захватчиков, добрались до Сицилии с ужасающими рассказами о последователях Мухаммеда. К этому времени Муавия уже был не эмиром Сирии, а халифом, первым человеком в мусульманской иерархии. Чтобы занять высший пост в исламе, Муавия обыграл преемника Османа, несчастного Али, и сделал это, как мы видели ранее, с немалой хитростью. Когда Али погиб от рук местных повстанцев, известными как хараджиты, его сын Хасан, внук Мухаммеда, стал халифом. Муавия, желая сам стать правителем ислама, предложил ему большое содержание в Медине, куда тот и удалился, обменяв свою империю на гарем из сотни женщин. (Другой вариант этой истории гласит, что Хасана отравила одна из его жён, Джада, которая хотела угодить сыну Муавии Езиду, обещавшему жениться на ней, но не женившемуся.) |
|
|
