| Николай кивнул рации, сунул ее в карман комбинезона, выкрутив звук до минимума, а потом перевел нехитрую морзянку остальным: - Три зверя. Два быка и корова. Петя готов. - В смысле — «готов»? — испугался Хромов. — Напился уже? - Да нет, Петя никогда не напивается, нет такой емкости, — шумнуть готов. - Ааа. Ну если все удачно пройдет, мы твоему Пете такую емкость выставим — утонет! И потянулись гуськом, почти след в след. Олег остался в машине. Впереди шел Николай, за ним Хромов, за его широкой спиной — Павел, Володя замыкал. Словцов от всей этой экзотики чувствовал себя уныло, бессмысленность его присутствия здесь была настолько явной, что он невольно начал сочинять стихи. «Может быть, моя депрессия-фрустрация не лечится шоковым выбросом в другой мир?» — подумалось ему. Прошло около получаса, когда они вышли на берег таежной речушки, чтобы залечь в густом кустарнике на ее берегу. Причем Николай предусмотрительно выдал каждому по куску брезента для того, чтобы одежда не промокла. Он все время так и продолжал говорить, но теперь уже шепотом. Сверившись с часами, он сообщил Хромову, что ждать осталось полчаса, не более. - Я вчера все точно просчитал, несколько кругов сделал, чтоб правильно обложить. Думаю, местовой зверь здесь кормится. Правда, лоси б еще стояли, но Петро правильно пугнет, ход им в одну сторону будет. Сюда — к нам на мушку. Хромов, Володя и Николай залегли с карабинами, а Словцов — с выданным ему биноклем. Хромов успевал периодически потягивать коньяк из фляжки. Николай, глядя на него, тоже добыл из-за пазухи чекушку, Володя от обоих видов спиртного отказался вслед за Словцовым. Лоси вышли на другой берег, как и предполагал Николай, через полчаса. Их было трое. Пробиваться по насту им было неудобно, но, похоже, некий Петруха не оставил им другого пути. Выйдя на берег, они замерли, словно чувствуя скрытую опасность. Впереди шел бычок с шикарной вилкой на голове. Безрогая лосиха, но с очень богатой «серьгой» на шее, шла в центре. Лось помоложе немного отстал. Словцов пожалел, что у него нет с собой фотоаппарата, хотя бы в мобильном. Мгновение, когда животные замерли, выбирая себе путь, было прекрасно. Но именно этот момент — самое подходящее для стрельбы время. |
| - Скажи-ка, дядя, ведь недаром, в Москве нам легче с перегаром? — сказал он, наливая в бокал. Освежив себя изнутри, направился в душ и минут двадцать пытался смыть с себя вчерашний день. Не получилось. 4 Пашу он нашел почти там же — на Арбате. Единственное, что изменилось в его внешнем виде — под глазом появился яркий синяк. Видимо, беседа с кредиторами не прошла даром. Увидев Павла, он явно обрадовался. - Чувствую, сегодня кому-то нужна компания, специально стою на боевом дежурстве. - Если так, то у тебя действительно нюх, — признал Павел. - Вам нужны уши, нужен собутыльник и понимание. Три в одном — я готов. Словцов на эту тираду ухмыльнулся и внёс коррективы: - Душу, Паш, я вряд ли буду изливать, научен горьким опытом, это не помогает. Может, я наоборот — тебя послушать хочу. А вот посидеть куда-нибудь пойдем. О! Можно в то кафе, где я в прошлый раз брал коньяк. Уже за столиком Павел заказал водки и деликатесов на закуску: малосольную семгу с лимоном, копченую свиную нарезку, целый букет зелени, сырокопченую колбасу, малосольные огурцы и ко всему бородинский хлеб. - А вы гурман и, судя по всему, у вас творческий запой, — определил Паша, мгновенно опрокинув в себя первую рюмку. Словцов чуть не подавился водкой. - Да что вы все: творческий запой да творческий запой?! Запой не может быть творческим! Он бессмысленный, беспощадный и печальный, как всепоглощающая русская хандра! Я, кстати, вообще не пью. - Я тоже, — иронично поддержал Паша, — просто промываю внутренности в чисто медицинских целях Когда-то я работал в закрытой, скажем так, полувоенной лаборатории, и нам там регулярно выдавали по стаканчику… - Ну тогда понятно, откуда такая регулярность, — сыронизировал, в свою очередь, Словцов. - Регулярность как раз от бессмысленности. Бессмысленности моего существования. Типичный русский интеллигент, не нашедший себе места в жизни. Тема маленького человека в русской литературе, помню, писал такое сочинение в школе. - Знакомо. А как же секретная лаборатория? - Я, несмотря на регулярность, заболел. А кому сейчас нужны больные? В итоге — от меня просто избавились. Сначала — на работе, затем — семья. Теперь я избавляюсь сам от себя. |
| - Я еще не разучил пляски святого Витта. Классическая музыка в этот момент вдруг наполнилась электроникой и жестким ритмом. Певица же продолжала петь. Коктейль классики и электроники жутко понравился толпе на танцполе, она зааплодировала и засвистела. - Это эпизод из «Пятого элемента», — заметила Вера. - Понял, — Павел тоже смотрел этот голливудский блокбастер. - Папа?! — вдруг услышал он и вздрогнул всем телом. Он попытался сориентироваться в общем гаме на крик, но получилось не сразу, пока из толпы не появилась Вероника. Увидеть дочь здесь Словцов никак не предполагал. Следом за ней шел высокий кудрявый парень с настороженной улыбкой. Да и дочь ли это была? Взрослая девушка в оранжевой футболке и таких же оранжевых брюках Влейся она обратно в калейдоскоп толпы — ничего не изменится. На руках — дюжина колец, браслеты, живот открыт, на пупе блестит серебром пирсинг, броский макияж… - Ника? — не поверил глазам Словцов. - Папа, откуда ты здесь? Вот бы никогда не подумала! — Вероника дежурно чмокнула отца в щеку. - Да я, собственно, тоже. - Дэвиду нужно было в Москву по делам. А это Дэвид и есть, — указала она на своего спутника, который стоял чуть в стороне, продолжая растягивать улыбку на всякий случай. - Это и есть твоя «американская мечта»? — криво ухмыльнулся Словцов. - Па, ты так и не выздоровел? Мама говорила, что ты вообще подался в какую-то глушь, и… - Окончательно свихнулся, — продолжил за нее Павел. - Но ты здесь? — не могла понять Вероника. - У меня здесь деловое свидание, это, — он повернулся к Вере, — Вера Сергеевна Зарайская, а это, — полуоборот обратно, — моя единственная дочь, обладательница американской гринкарты и, насколько я понимаю, богатого жениха. - Он, между прочим, Йельский университет окончил, — вставила Вероника. - Все отморозки его окончили, — процедил сквозь зубы Павел. — А здесь вы приобщаетесь к русской культуре? - Павел, не стоит, — попыталась остановить его Вера. - Дэвид? — воззрился на американца Павел. Американец вдруг заговорил на приличном русском. |
| - Лимончик заветрило, — извинился Словцов. - Ничего, мы и без лимончика… — Астахов с видимым удовольствием опрокинул в рот коньяк. — С утра выпил, весь день свободен. И долго это будет продолжаться? Выпивший следом Словцов сначала отдышался, потом честно ответил: - Не знаю… Как Вера? Теперь паузу выдержал Астахов. - Никак. Но хочу вас предупредить, если… - Я ее обижу, вы из меня сделаете то-то и то-то таким-то образом… — продолжил раздраженно Словцов. — Можете начинать, уже обидел. Вот только ума не приложу, как это вышло… — И Павел с явным озлоблением налил по второй. - Не так быстро, — попросил Астахов, — сейчас мы Вову отправим домой, а вы мне все по порядку расскажете. - Все? Даже интим? - Детально, — кивнул Андрей Михайлович. — Ежели, конечно, вы себя мните невиноватым. - Мню. - Ну так, в интересах, как говорится, следствия придется говорить правду и только правду. - На томике Карла Маркса присягнуть? — скривился Павел. 6 Колин Уайт баловал себя утренней дорогой гаванской сигарой. В сущности, он не курил, но иногда к кофе позволял себе попыхтеть. Так, для поддержания образа жизни. Когда-то он ради спортивной формы не принимал по утрам ничего, кроме овощей и сока, но теперь несколько раздобрел, расслабился. Его сослуживцы в этом возрасте уже сидели в теплых офисах, ворошили бумаги и отдавали распоряжения. Им даже казалось, что они играют в большую политику. А Колин в это время играл в маленькие делишки за большие деньги. Напротив него с рассеянным видом за чашкой зеленого чая сидел Джордж Истмен, плавая взглядом по страницам вороха русских газет. - Думаю, средство уже сработало, — продолжал неторопливую беседу Уайт, — но суетиться не будем. Хорошая партия требует выдержки. - Спешка нужна при ловле блох? — вспомнил пословицу Истмен. — Но и не передержать бы. Не стоит думать, что все там такие тупые. - А я не думаю. Русские интеллигенты — страшные морализаторы. Если он не застрелился на крыльце, значит, обязательно уедет. Под моим соусом, — улыбнулся Уайт, — дюжина семей развалилась. Помнишь, я тебе рассказывал про индейцев Амазонки? Яномами? Так вот, рецептик я у них на китайские побрякушки выменял. Кстати, это они меня научили не торопиться. Они часами могут притворяться деревом или травой в ожидании добычи. Но никогда не промахиваются. А в России вообще торопиться вредно для здоровья. Медленная страна. |
| - Ей есть, за что тебя ненавидеть, — ухмыльнулся Словцов. - А мне? — резонно заметила Вера. — Так или иначе — светская львица и дикая тигрица ужились вопреки всему. Теперь, когда она не дома, я даже как-то скучаю. Вера взяла со столика пульт дистанционного управления и направила его на стену. - Только не телевизор! — взмолился Словцов. - Не беспокойся, это камин. Автоматика такая, что загорается и гаснет от нажатия кнопки. - Мда, сервис. И сколько может стоить такой домище? - Не поверишь, но я взяла его по дешевке. Говоря нынешним сленгом, мне его «слил» один местный чиновник, который любовно складывал его по кирпичику, а потом испугался получившейся в результате роскоши. Ему бы пришлось выбирать: либо дом, либо карьера, а то и «Матросская тишина». Он выбрал второе, а я первое. Я только кое-что поменяла, достроила. - Занимательно, но вернемся, если не возражаешь, к истории для мыльной оперы. Где в этом «бразильском сериале» ребенок? — Словцов выразительно огляделся по сторонам. — Ему сейчас лет семь? Должен скоро в школу пойти? - У бабушки в Москве. Ходит в элитную гимназию. Местный климат ему не подошел. Маленький Георгий Георгиевич здесь часто болел, и Лиза сама попросила меня отправить мальчика в Москву. Мне, как ты понимаешь, это только на руку. Каково смотреть каждый день на последствия измены своего мужа? - А Лиза с ним не поехала? Странно как-то. Хотя, наверное, догадываюсь: ему ведь полагается часть отцовского состояния? - Фигушки, — улыбнулась Вера, — в завещании Зарайского о сыне — ни слова. Он его не усыновлял. Поэтому, наверное, тебе понятно, почему Лиза предпочитает оставаться здесь. «Держит руку на пульсе», тем более что я младшему Георгию все же кое-что на жизнь и образование в банк положила. Другое дело, что Лиза этими деньгами воспользоваться не может. Астахов и юристы умело закрепили ситуацию. Но, в принципе, Лизе и так не «кисло»: работа — пару раз в день приготовить, пару раз в неделю прибрать дом, пару раз в неделю съездить по магазинам, а остальное время — пялиться в телевизор и болтать по телефону. Тем более что в любое время она может съездить, куда ей хочется, включая любые курорты, где уже она может развлекаться с такими же охотницами, какой была сама. В общем, вот такой у нас «пакт о ненападении», и, знаешь, если от любви до ненависти один шаг, то и в обратном порядке ходы возможны. Время лечит, время учит. И у нас теперь что-то типа незамутненной взаимными восторгами дружбы, в которой каждый знает свое место. |
| - Можно и так определить, — согласился Словцов. - А как насчет, что касается, настоящих мужских занятий? - Юра, — попыталась остановить Хромова Зарайская, — ты опять приехал на охоту, а мне заливаешь про важные дела? - Охота — это святое, — не без патетики заявил Юрий Максимович, — это самое состоявшееся мужское дело с первобытных времен. Ну, так как, Павел Сергеевич, насчет того, чтобы пострелять? Доводилось хоть раз? - Доводилось, — равнодушно ответил Словцов, — в армии. - Ого! Да мы служили! — искренне удивился Хромов. - Было дело. - А я полагал, что вся интеллигенция предпочитает смотреть на армейскую службу со стороны. - Не вся. - Уважаю, — сам для себя решил Хромов. — Тогда тем более, отчего не порезвиться на природе? Карабин подходящий найдем, лицензия на лосей есть. Или слабо, Павел Сергеевич? - Да не слабо, Юрий Максимович, просто пользы от меня там будет мало. Охота — это не тир, да и, честно говоря, мне не доставляет удовольствия стрелять по бессловесным тварям. По безоружным. - Вы так изъясняетесь, Павел Сергеевич, будто вам приходилось стрелять по вооруженным, — усмехнулся Хромов. - Приходилось, — коротко ответил Словцов, — но это было в другой жизни. - И после этого вы решили стать кандидатом филологических наук? - После этого я полюбил литературу. Хотя это может показаться странным. - Мальчики, а ничего, что я тут вместе с вами сижу? — напомнила о себе Вера. - Прости, золотко, — опомнился Хромов, — если я в течение пяти минут забыл преподнести тебе очередной комплимент, значит, в этой жизни что-то не так. Но ты же понимаешь, я ревную к твоему новому работнику. Он пользуется привилегиями, которых не имеет ни один из твоих поклонников. Можно, к примеру, я тоже останусь переночевать? - Нет, — решительно и холодно отрезала Вера. — Юра, я давно уже все тебе сказала. Я не выйду замуж за бизнесмена, больше не выйду, — со значением добавила она. - Хорошо, — шумно выдохнул Хромов, наливая себе еще рюмку, — пойду в рабочие, в дворники. Но останусь самым богатым дворником. — Сто грамм? — обратился он к Словцову, целясь из горлышка в пустую рюмку, стоявшую рядом с ним. |
| Оставалось окончательно выбить его из накатанной колеи. - Товарищ майор! На наш штаб совершил налет неопознанный летающий объект, после воздействия которого я уснул. Начальник штаба замер в недоумении, злобным прищуром оглядел Словцова с головы до ног. - Сержант, ты пьян? Бредишь? - Никак нет! Неопознанный летающий объект в виде шара с зонтовидными лучами зависал над этой поляной. — Павел вспомнил, что недавно подобное видели танкисты на огневом городке, потом все писали объяснительные в особом отделе. Объяснительная в особом отделе — это мелочь по сравнению с гауптвахтой. - Сержант, ты совсем наглость потерял?! В этот момент из кабины «Газ-66» выпал водитель Фокин. Он тоже спал, но очень быстро включился в ситуацию. - Товарищ майор! Задолбали эти инопланетяне! — вытянулся он рядом с Павлом. Теперь уж либо обоим пропадать, либо номер пройдет. - Он своими лучами ощупывал наши позиции! — продолжал доклад младший сержант Словцов. - Ощупывать бабу будешь! — еще пытался сопротивляться майор. - А потом лучи в него втянулись, и он растаял! — поддержал Фокин, который слышал, как рассказывали о своем НЛО танкисты. Несомненно, начальник штаба не только слышал, а, может, и видел его сам. - Твою впал в неопределенную растерянность майор. — Почему не доложили? Где командир полка? Почему задрыхли? Воздействие?! Кто тебя сменяет, Словцов? - Младший сержант Шебеко! - Давай его сюда, а сами оба к особисту с докладом! Пулей! А воздействие для бессонницы я вам гарантирую, бойцы. Я вас так загружу, вы слово «дембель» забудете. Вам учебка детским садом покажется. - Так точно! — рыкнули оба в голос. Так или иначе, теперь оставался шанс, что начальник штаба забудет об обещанном наказании, ибо раздавал он их с легкой и тяжелой руки не один десяток в день. В полку же добавится еще одна легенда… О том, как Словцов и Фокин сдали штаб инопланетянам. По пути к особисту они уточнили детали легенды, но не смеялись. Смеяться можно, когда окончательно пронесет. - Может, пронесет? — озвучил мысль Фокин. |
| Когда несоответствие внутреннего и внешнего достигло критической массы, поэт Павел Словцов так и сделал. Покидая свой областной центр, Павел сел в поезд, идущий в Сибирь, потом воспользовался редким по нашим временам радушием дальнобойщиков, следуя по сибирскому тракту. Дальнобойщики удивлялись глобальному потеплению (еще пару лет назад здесь от мороза колеса отваливались!), Словцов что-то поддакивал, но более смотрел на скользящие за окном пейзажи. А там стелились замерзшие болота, и морозец терпимый (градусов около десяти) высекал под полуденным солнцем на этих заснеженных равнинах разящие глаза искры. Лишь дорога грязно-серой лентой тянулась за горизонт, нигде не имея начала и конца. Только кончились за окном автомобиля редколесные болотца, как поплыли поля и луга, и вот уже сдавила с обеих сторон корявый асфальт загадочная тайга. Был маловетреный, почти весенний, но все-таки февральский день. Недели две не выпадал снег, поэтому вокруг человеческого жилья вылез наружу разнокалиберный мусор. Небо тоже выглядело неважнецки — голубая застиранная простыня с белыми заплатками редких облаков. И только солнце набирало всепобеждающую, ослепительную силу, и оттого томительно пахло притаившейся до срока весной. За Уватом над неровной грядой сосен стали подниматься газовые факелы, а вдоль обочины замелькали многочисленные ответвления к компрессорным станциям. Все это недвусмысленно напоминало, что основа экономической стабильности на сегодняшний день находится глубоко под землей. Стальные нити нефте- и газопроводов подобно аортам и артериям от щедрого сердца тянулись во все стороны света, гарантируя тепло, жизнь и, в том числе, движение автомобиля, на котором Павел ехал. Сошел он в конечной точке следования водителей — Ханты-Мансийске. Дальше можно было махнуть через Иртыш на Нягань, но почему-то казалось, что, совершив круг, придется вернуться назад. 3 Проснувшись утром в гостинице, отмокнув под струей горячего душа, Павел Словцов стал листать бесплатную газету, которая была любезно оставлена персоналом на рабочем столе рядом с телевизором. Там он и обнаружил примечательное объявление. Но первоначально оно не вызвало у него никаких эмоций, кроме кривой ухмылки. |
| - Павел, вот ты по специальности кто? — спросил русский заводила-бородач, вероятно, пытаясь придать его будущему вердикту солидность. Понимая, что слово «поэт» за этим столом будет, по меньшей мере, неправильно истолковано, Словцов ответил, исходя из нынешнего своего социального статуса: - Никто. - Nobody?! — дошло даже до не знавшего русский язык важного британца, который был единственным за столом человеком в костюме и при галстуке. - Ладно, не важно, — нетерпеливо махнул рукой бородач, — ты как трезвый рассуди. В чем тут суть? - Рассуждать тут можно много, — отведя глаза в сторону, смущенно начал Словцов, — но суть в Конце Света. Конец Света — понимаете? - End of light? — переспросил лощеный британец. - Judgement Day! — поправил его кто-то. - Возможно, это сугубо мое мнение, но вы хотели третейского судью, и мнение это будет как раз третьим. Дело в том, что означенное вами противостояние России и Запада исходит откуда-то из подсознательных глубин и проявляется интенсивнее, чем противостояние Запада и Востока, несмотря на более яркую, более ощутимую разницу их культур. Так вот, с моей точки зрения, Конец Света может исходить откуда угодно, но только не из России. И все это понимают. Нутром чуют. Понимают именно на каком-то метафизическом уровне, понимают и на Западе, и на Востоке. Потому Восток к России тянется, а Запад ее чурается. Запад не знает, как поведет себя Россия, когда настанет скрежет зубовный. И мы сами не знаем. — Словцов обвел ошарашенную компанию взглядом и поторопился встать. Дальше могли и морду набить. Но произошло обратное. - That’s interesting… — молвил солидный костюм. Бородач для лучшего усвоения жахнул очередную рюмку и, занюхав кулаком, в него же утвердил: - Затейливо, но, чую, в точку, — кулак разжался, и он протянул огромную ладонь Павлу, рука которого в ней беспомощно утонула: — Егорыч, меня все так зовут. Может, все же посидишь с нами? - Простите, не могу, уйма дел, — не моргнув глазом, соврал поэт. - Понимаю, — увесисто согласился Егорыч, — но если что, вот моя визитка, — он развернул огромных размеров портмоне, где обозначилась солидная пачка различной валюты. — Будут проблемы, звони на мобилу, не стесняйся, я тут многое могу. |
| Я люблю этот город вязевый, Пусть обрюзг он и пусть одрях. Золотая дремотная Азия Опочила на куполах… Вот только золотых куполов на Арбате не осталось. Постарались богоборцы. И вспомнились вдруг свои собственные стихи, ещё юношеские. Когда в одном из сибирских городов увидел наклонившуюся, как ливанская башня, заброшенную колокольню… С неба синего падает звонница, А монголо-татарская конница Не бывала здесь, как это помнится, Отчего же ты падаешь, звонница?.. - Мужчина, не поможете? Неожиданно прозвучал вопрос, заданный худощавым типом лет тридцати пяти. Одет он был невзрачно: старенькое пальтишко, на котором не хватало пуговиц, затёртые, застиранные, замызганные джинсы, заправленные в стертые армейские берцы, на шее свалявшийся шарф — как черта былой интеллигентности и некой творческой жилки, серый, давно не стираный свитер. А вот лицо было гладко выбрито и серые глаза смотрели вполне осмысленно. Павел почувствовал в их взгляде знакомую безысходность и грусть, и полное равнодушие ко всему окружающему. - Денег надо? — догадался Павел. - Рублей пятьдесят, — подтвердил мужчина, — я вижу, вы человек добрый и не жадный. Я сразу вижу, уже научился определять. - На выпивку? - На что же еще? В самом дешевом кафе полета грамм выпить — на это и хватит. - Местный? - Да, я тут недалеко в коммуналке живу. - В коммуналке? Я думал, такого вида жилья уже нет. - Как же. Хватает еще. Пока какой-нибудь строительной компании дом или площадка под строительство не приглянется. Меня Пашей зовут, — вдруг представился он. - А меня Павлом, — подчеркнул разницу Словцов. - Значит, тезки, значит, сам Бог велел, — мелькнула радость на лице Паши. - Уболтал, — усмехнулся Словцов, — пойдем в какое-нибудь кафе, только имей в виду, я не пью. - Счастливый, — притворно позавидовал Паша. - Сейчас, вроде, да… - Меня в кафе сразу срисуют, да и знают уже, — потупил взгляд Паша, — взять бы просто, да втихушку на улице… - Сообразим чего-нибудь. Арбат не испытывал недостатка в заведениях. Павел порылся в карманах, ощущая шелест собственных сбережений и карточку Веры. Почему-то захотелось сделать этому тезке приятное. Он нырнул в ближайшее кафе и у стойки бармена попросил бутылку коньяка с собой, пластиковые стаканы и плитку шоколада. |
|
|
