| Вместе с тем нельзя не отметить следующего загадочного и любопытного явления: легаты, протестуя против 28-го канона, ссылались на инструкцию Льва, гласившую: «всеми способами да охраняется в вас достоинство нашего лица, а если бы некоторые(?!), по убеждению в значении своих городов, покусились поколебать оное, таких опровергнут, как требует право» 806 . Не будет произвольным думать, что у Льва, продиктовавшего такое наставление, были какие-то основания заранее опасаться, «покушений поколебать достоинство его лица», и что под этими таинственными «некоторыми» разумелись константинопольские правительство и клир. Так толкуем этот загадочный термин потому, что им папа не мог намекать на Анатолия, потому что, как мы видели, он считал Анатолия вполне себе обязанным и, следовательно, мог расчитывать на его благодарность и беспритязательность, на последнюю особенно в виду неустановившегося положения Анатолия, посвященного лицами, судить которых должен был Халкидонский собор. После всего сказанного ясно, что и инициатива определений соборных о константинопольской кафедре принадлежала не Анатолию, а, как совершенно справедливо сообщает последний в своем письме к Льву и как заявляют о том в послании к нему же отцы собора, –1) императорской чете, 2) сенату, 3) самим отцам собора и 4) клиру константинопольскому, – До сих пор мы показали вероятность первой половины этого утверждения, т. е., что Анатолий не был главным деятелем при соборном обсуждении положения константинопольской кафедры; теперь мы покажем вероятность второй. 1) Что касается Маркиана и Пульхерии, то бросается в глаза прежде всего то обстоятельство, что они не отвечали на жалобы папы Против Анатолия, изложенный выше. Не только не сохранилось их писем к Льву, но и в массе писем последнего нет нигде намека на то, чтобы он получил что-либо утешительное в ответ от константинопольских властителей. Как ниже увидим, уже через несколько лет после собора папе приходилось заставлять Анатолия отказаться от честолюбивых притязаний все тем же путем, т. |
| Идя в этом направлении, неуклонно воспитывая в таком настроении молодое поколение (которое сыто пот горло призывами к разрушению и очень ждет какой-то созидательной программы от " умных взрослых " !), мы можем добиться весьма эффективных перемен в общественной и культурной жизни, а затем и в общей политике страны, потому что конструктивные силы в ее руководстве появятся и проявятся тогда, когда им будет, на что и на кого реально опираться. Да, это путь долгий и неблагодарный: лаврами всегда венчают тех, кто взбегает на баррикады и зовет туда других, даже если потом вокруг этих баррикад воздвигаются горы трупов. Но политика это - " искусство возможного " , а не борьба утопий. Господин Душенов глубоко возмутился тем, что Анатолий Дмитриевич Степанов в своем выступлении на Совете назвал его деятельность вредной для Православия и православных людей. Своих " Овец и козлищ " Константин Юрьевич завершает как раз ответом на это обвинение, и хотя звучит этот ответ совсем уж нервно и резко, в общем стиле " сам дурак " , однако суть его уловить можно. Дескать, он старается объединить (вокруг себя) все патриотические силы, а вот мы, " умеренные " , своей умеренностью отталкиваем от патриотического движения настоящих русских людей на радость иудеям, которые тратят все силы, чтобы добиться разобщения патриотов и разрушения патриотического лагеря. Полноте, господин Душенов! Никаких сил на это иудеям тратить нет надобности. Палец о палец ударять не нужно. Мы разобщаемся сами, сами разрушаем свой лагерь, умея найти камень преткновения даже среди самого ровного поля. И вы в этом смысле не знаете себе равных! Игорь Ильин, журналист, член Совета Санкт-Петербургского отделения Союза Русского Народа Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . target="" > Поделиться РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Закрыть Закрыть 5. о еврейском вопросе, Душенове и Назарове А.Д. Степанову: Помимо разговора о технической путанице (когда я решил, что статья Ильина специально помещена редакцией в связи с осуждением К. Душенова), хочу привлечь внимание к моим СОДЕРЖАТЕЛЬНЫМ - нетехническим -- замечаниям по еврейскому вопросу; точнее, о том, почему преувеличенный интерес к нему у части националистов/" православных теоретиков " (от Душенова, Назарова, и до авторов Русской Линии) бьет мимо цели. |
| Как бы то ни было, Святослав, пожалуй, славянин по матери, св. Ольге, уроженке Плескова (Пскова), удался гораздо больше в своих отца и деда, Игоря и Рюрика, людей происхождения загадочного, не то норманнской, не то варяжской, не то скандинавской крови, но принадлежавших к той толпе безродных авантюристов, почти пиратов, которая, именно в IX веке, сновала по Европе, всюду отыскивая только добычи и оказывая, по этому случаю, чудеса отваги, записанные в пресловутых сагах (сказаниях), исландских и других. И если принять, как принимаем мы, что Святослав родился около 933 г. 8 , то первым впечатлением его детства, вверенного попечениям и наблюдению боярина Асмуда 9 , едва ли славянина, был набег Игоря на греков, предпринятый, среди глубокого мира с Греками, в 941 г., но окончившийся неудачно для Игоря: ладьи его были наполовину сожжены греческим огнем в Босфоре, а воины, разбитые греческими полководцами в Вифинии и на водах фракийских, возвратились в Киев с большим уроном пленными, которых мстительные греки тогда же казнили в Константинополе 10 . Другое впечатление, но, вероятно, менее сильное, произвел на княжича Святослава другой поход его отца, в 943 г., когда Игорь, уже старец, движимый единственно корыстными целями, а также не уснувшею еще в нем отвагою IX века, собрал свои полки, призвал из-за моря варягов, нанял Печенегов и всех их двинул сухим путем и морем на Византию. На этот раз, однако, дело обошлось без крови, потому что Роман Лакапин, император греческий, благоразумно упредил наступление русских предложением Игорю дани, даров и мира, который, и был заключен в следующем 944 г., в Константинополе. Тут впервые является на поприще истории документальной княжич Святослав, от имени которого, в числе пятидесяти с лишком послов Игоря и других лиц семьи великокняжеской, отправлен в Константинополь, по обычаю того времени, особый «сол», именем Вуефаст 11 , – конечно, не славянин. Наконец, третье впечатление, несомненно, самое живое, суждено было испытать княжичу Святославу, уже 12-ти летнему отроку, в 945 г., когда его отец, великий князь Игорь, возбужденный своими дружинниками, людьми, как видно алчными к добыче, пошел к древлянам за данью и, вместо одной, взял с них две дани, за что Древляне, люди полудикие, которые, как свидетельствует Нестор, «живяху звериньским образом, живуще скотски: убиваху друг друга, ядяху вся нечисто, и брака у них не бываше, но умыкиваху у воды девица» 12 , обошлись с великим князем по-свойски, а именно: привязав Игоря к верхам двух приклоненных и, потом, отпущенных дерев, разорвали его, живого, надвое 13 . |
| Привить это сознание старался он и любимому первенцу. Когда великий князь Александр был еще отроком и проявил непослушание в отношении воспитателя Мердера, Государь сказал ему: «Уходи! Ты не достоин подойти ко мне после такого поведения, ты забыл, что повиноваться есть долг священный и что я все могу простить, кроме неповиновения. Все это имеет почином гордость». 27 июля 1838 г. государь писал из Теплица великому князю Николаю: «Пишу Тебе в первый еще раз, любезный Низи, с благодарным к Богу сердцем вспоминая, что тобою наградил нас Господь, в минуты самые трудные для нас, как утешение и как предвестник конца наших разнообразных бедствий. Вот и семь лет тому протекло, и вместе с этим по принятому у нас в семье обычаю, получил ты саблю!!! Великий для тебя и для нас день! Для нас, ибо сим знаком посвящаем третьего сына на службу будущую брату твоему и родине; для тебя же тем, что ты получаешь первый знак твоей будущей службы. В сабле и в мундире офицера ты должен чувствовать, что с сей минуты вся будущая твоя жизнь не твоя, а тому принадлежит, чьим именем получил ты сии знаки. С сей минуты ты постоянно должен не терять из мыслей, что ты безпрестанно стремиться должен постоянным послушанием и прилежанием быть достойным носить сии знаки, не по летам тебе данные, в возбуждение в тебе благородных чувств, и с тем чтобы некогда достойным быть сего звания. Молись усердно Богу и проси Его помощи. Люби и почитай своих наставников, чти твоих родителей и старшего брата, и тогда наше благословение будет всегда над твоей головой. Обнимаю тебя от души, поручаю тебе поцеловать братцев и поклониться от меня искренно Александру Иларионовичу (Философову – Н. Т.). Бог с Тобою. Твой верный друг папа!» Чувство долга проявилось и в страшные дни декабря 1825 года, когда ему пришлось, после упорного отказа от престола старшего брата Константина, стать царем. За шесть лет перед тем, он был огорчен до слез, когда император Александр поведал ему намерение свое оставить престол, который перейдет тогда ему, вследствие нежелания цесаревича Константина царствовать. |
| Слыша это, народ изгладил имя его“. Вместе с Папарригопуло (Ιστορα, τ. 3, σελ. 432–434) мы считаем весь приведенный рассказ вымыслом. 1) Этот рассказ есть только у Феофана и нет его в истории Никифора. Совершенно невероятным представляется думать, чтобы Никифор, записавший сцену наказания на ипподроме Артавазда и его сыновей, ради краткости умолчал о бывшем одновременно страшном издевательстве над главным иерархом. 2) Тот же Никифор ничего не говорит ни об оскорблении Анастасием Германа и о пророчестве последнего, ни о клятвах первого пред народом против Константина. Это молчание становится вполне понятным, если признать, что Никифор не верил подобным вымыслам. 3) Что разбираемый рассказ – выдумка врагов Константина, видно из самого содержания его. Не ограничиваясь повествованием, что Анастасий был посажен на осла и водим по ипподрому, Феофан добавляет, что он был ослеплен (τυφλϑη) царем всенародно. Совершенно невероятно думать, что бы Анастасий занял потом опять кафедру слепой. (Впрочем, нужно сознаться, что τυφλϑη сначала у Феофана могло стоять τφϑη. В рукописях хронографии Феофана везде стоит τυφλϑη; в переводе Анастасия это слово опущено («Chronographia tripartita», v. 2, p. 275); но у Кедрина и Зонары (Georgius Cedrenus «Historiarum Compendium» t. 2, ed. Bonn, p. 6, Zonarae. «Annalium», lib. 15, cap. 5) – τφϑη. Думаем, что аргумент этот мало теряет в силе, если признать, что вместо τυφλϑη нужно читать τφϑη). 4) Феофан замечает: „но потом, как единомышленника своего“ и пр. и тем как бы дает понять, что царю невозможно было свергнуть с кафедры Анастасия, потому что трудно было найти другого иерарха, готового содействовать его планам. Такое объяснение фальшиво: немного после, именно в 754 году, Константин нашел не одного, а 348 епископов, с готовностию осудивших иконы. 5) В конце царствования Константина Копронима другой патриарх – Константин, замешанный в заговоре, подвергся как раз такому же наказанию, какое постигло Анастасия по рассказу Феофана. Естественно закрадывается подозрение, не перенес ли на Анастасия Феофан того, что постигло его преемника по кафедре. |
| Потерпев неудачу на соборе, Ювеналий сумел склонить на сторону своих домогательств императора, который издал указ о независимости Иерусалимского епископа и о подчинении его власти Палестины, Финиии и Аравии в явный ущерб правам и власти патриарха Антиохийского. Все это, конечно, подало повод к разным спорам и недовольству между этими епископами. На Четвертом Вселенском Соборе состоялось наконец соглашение между Максимом, епископом Антиохийским, и Ювеналие Иерусалимским в том, что Финикия и Аравия снова переходят к патриархату Антиохийскому, а власть патриарха Иерусалимского распространяется лишь на 3 области Палестины 123 . Вообще по поводу образования Иерусалимского патриархата также приходятся заметить, что история его исполнена борьбы коллизий и пререканий 124 . Не будем же забывать, что в основание образования власти Константинопольского епископа положен политический элемент в виде внешнего преимущества города. Очень характерно это выражает, наприм., Аристин при толковании 28 Халкид. правила: «Епископ нового Рима (Константинополя) единочестен с епископом древнего по причине перенесения скипетров. Посему епископы Понта, Фракии и Асии и иноплеменные принимают рукоположение от епископа Константинопольского» 125 . Это же основание проводится, очевидно, и в 36 правиле Трулльского Собора, который Константинопольскому епископу указывает второе место после Римского, а Иерусалимского ставит на самое последнее. Между тем, если держаться чисто церковного значения города, то Иерусалимской кафедре по важности совершившихся в Иерусалиме событий должно было бы отвести первое место. По поводу 28 правила Халкидон. и 2 правила Второго Вселенского Собора Вальсамон обращает еще внимание, что в древности все митрополиты были независимы и были рукополагаемы своими собственными соборами и что порядок этот изменился с появлением 28 Халкид. правила 126 . Патриарший институт развивался, очевидно, в ущерб митрополичьему и нес в себе задатки к образованию сильной централизации церковного управления, которая может быть тем вреднее для самой церковной жизни, чем обширнее пределы государства. |
| Возвышение чести и власти Константинопольского патриарха, естественно, повело к развитию сильной централизации церковного управления. Мало-помалу центральное положение в нем перешло к «вселенскому» епископу, отцу отцов. От него потребовалось достаточно реагировать на самые разнообразные явления церковной жизни на обширном пространстве. Участие в управлении патриарха стало во многом заменять прежние, предписываемые канонами, областные соборы. Но при ограниченности человеческой природы, ее чувств и способностей у Константинопольского патриарха естественно перестало хватать зрения, чтобы все видеть самому, слуха, чтобы выслушивать всех нуждающихся и являющихся в столицу по делам церковным, памяти, чтобы обо всем помнить как должно, и мыслей, чтобы обсудить самому все в связи со всем. Явилась необходимость как-нибудь расширить человеческую природу патриарха и пополнить ее недостатки для принятой им на себя роли. Таким средством было признано учреждение разного рода помощников патриарха. Мало-помалу, как свидетельствуют историки, около патриарха образовался целый двор духовных сановников, которые стали разделяться на хоры и пентады, как своего рода классы и степени 116 . Ближайшие помощники патриарха, эксокатакилы, в Синтагме прямо и сравниваются с пятью чувствами патриарха, посредством которых он все видел, слышал и всем распоряжался. Как пять чувств, замечает один из греческих историков, никогда не оставляют живого человека, так эксокатакилы никогда не удаляются от патриаршего ребра, а Вальсамон наприм., должность хартофилакса из разряда эксокатакилов называет «устами и рукою патриарха». Отношение его к патриарху Вальсман сравнивает с отношением Аарона к Моисею и говорит, что хартафилаксу даются патриархам ключи царства небесного 117 . Эксокатакилы, очевидно, вследствие представления ими из себя как бы дополнения личности патриарха занимали места непосредственно при нем, выше не только пресвитеров, но и епископов, и в Церкви и в других собраниях. Отсюда, между прочим, хорошо видно, как, излишнее и не соответствующее обыкновенным свойствам человеческой природы значение, придаваемое в церковном управлении одному лицу, может приводить к извращению нормальных церковных понятий и порядка, по которым, наприм., епископы уже в силу своего сана должны стоять выше пресвитеров, а пресвитеры диаконов. |
| Здесь можно было бы кончить речь о хронике Виктора и признать её, принимая во внимание условия ее написания (автор говорит о событиях, близких к своему времени, и мог иметь достаточные сведения о событиях в Константинополе), одним из самых надежных источников для хронологии занимающих нас патриархов. Но, к сожалению это не совсем так. Все решительно исследователи, заводившие речь об этой хронике, жалуются на путаницу ее хронологических показаний 148 . В объяснение этого странного явления до сих пор ничего не сказано, если не считать таким объяснением предположение Нориса и издателей его сочинения братьев Баллерини, что хронологические ошибки в хронике Виктора произошли не от него самого, а от невежества его позднейшего исправителя, – предположение, ровно ничего не говорящее и само нуждающееся в дальнейшем объяснении. По нашему мнению, кажется, дело было гораздо проще. Есть основания думать, что Виктор пользовался не столь надежными хронологическими источниками, каковы напр., были источники Марцеллина. – Хроника Виктора имеет большое значение для истории восточной половины империи, особенно для истории событий центра ее – Константинополя, как это и должно было быть, судя по данным о жизни Виктора, сообщенным выше. И, наоборот, так как Виктор, по-видимому, имел мало отношения к Риму, то рассказы его о событиях в этом городе, уже заключая a priori, не должны отличаться особою точностью; это есть и на самом деле 149 . Это обстоятельство, по-видимому, прямо говорит против нашего предположения о ненадежности хронологических источников Виктора: ошибки, если и могли иметь место в его хронике, то только в отношении события в Риме, а не в Константинополе. Чтобы примирить сделанное нами предположение с указанными отзывами о хронике Виктора, необходимо различать в этой хронике повествовательную часть ее от хронологической. Рассказы о событиях вообще легче, продолжительнее и точнее сохраняются в памяти, чем даты этих событий. Для хронологии память вообще плохой источник, кроме событий, самых близких к известному автору или почему-либо особенно интересных для него. |
| Затруднение, впрочем, сказанным еще не устраняется. Допустим, что Феофан не говорит в тексте особо, что каждый из пяти патриархов (Анатолий, Геннадий, Акакий, Евфимий и Македоний) возведен и умер или изгнан в таком то году, тем не менее, у него указывается, по крайней мере, порядок, в котором некоторые из этих патриархов преемствовали друг другу; напр. под годом от сотворения мipa 5981 (по нашему 488–489) он говорит: «по смерти Акакия Фравита правил епископством три месяца... По кончине Фравиты константинопольское епископство принял пресвитер Евфимия. попечитель о бедных в Неаполе» 256 ; или – под годом от сотворения мipa 5988 (495–496) он замечает: «созвав живших в столице епископов, (Анастасий) жаловался на Евфимия, и те в угоду царю низложили его... На место его царь представил в константинопольские епископы Македония, бывшего скевофилакса» 257 . Так как для каждого года существует особая рубрика, то Анастасий, конечно, должен был знать время перемен в константинопольском патриархате; если же он, однако, не обратил внимания на это, то, по-видимому, только потому, что просто не интересовался особенно хронологией наших патриархов. На самом же деле это, кажется, было не совсем так. Только что приведенные сообщения Феофана о порядке занятия кафедры константинопольской патриархами Акакием, Фравитой, Евфимием и Македонием есть у Анастасия, переведены им с буквальной точностью 258 , но они не приурочены только к известным годам, как это мы видим у Феофана. Нельзя ли принять другого объяснения для такого различия перевода от оригинала, помимо ссылки на то, что Анастасий вообще сокращал подлинник? Нам думается, что в означенных местах – рубрик, помеченных отдельными годами от сотворения мipa, от Р. Хр. и проч., в списках Феофановой летописи, которыми пользовался Анастасий, не существовало; а просто Феофаном веден был общий рассказ о событиях нескольких лет сразу, причем соединительными частицами рассказа были не – «в этом году, в том же году», а – «потом, в те времена» и пр., т. |
| Варнавин Семен Иванович, 1566 г. Варнак , крестьянин, 1545 г., Новгород Ср. Варна – варево, похлебка Варовица Смешко [см. Смехно], крестьянин, 1495 г., Новгород Варун Мокиев, конец XV в., Суздаль Варуха ( Воруха ), Варухины : Василий Семенов Воруха, крестьянин, 1564 г., Заонежье; Степан Варухин, посадский человек, 1660 г., Устюжна Варуха – трава, род хрена, употребляемая на Севере от цынги Варшук Константинович Дивов [см. Дивов], 1577 г., Ржева Варыгин Ларион, посадский человек, 1586 г., Псков Васаевы : Илья Дмитриевич, 1540 г., Тверь; Васаевы, XVI–XVII вв., Тверь и Новгород Васалыгин ( Васолыгин ) Ерема, рыболов, 1585 г., Псков Василисовы : в XV в. в Новгороде, а в конце века переселены в Нижний Новгород, Муром; Иван Матвеевич, 1557 г., Муром [см. Безчастный] Васильчиковы : Иван и Федор, дети боярские на свадьбе кн. Василия Холмского, 1500 г.; от них – Васильчиковы [см. Канбар] Васильчик – Василий Васильчинин Истома [см. Истома], 1565 г., Казань Васютины : Афанасий Карпович, 1557 г., Стародуб Ряполовский; Андрей и Семен, 1565 г., Казань Ватазин Сергей Власьевич, помещик, конец XV в., Новгород Ватола, Ватолины : Филька Ватола Смешков [см. Смехно], крестьянин, 1498 г., Новгород; Ватолины, XVI в., Кашин и Торжок; Тороп [см. Тороп] Ватолин, 1615 г., Вологда Ватола – ветхая одежда; переносное – плохая пряха, плохой мастер; ватула, батула – одеяло (Даль) Ватолка , крестьянин, 1545 г., Новгород Ваторопа, Ваторопины : Ваторопа, крестьянин, 1490 г., Новгород; Ваторопины, служилые землевладельцы, XVI–XVII вв., Тверской уезд Ваторопа – торопыга, от второпях, в оторопи Ватута, Ватутины : кн. Иван Михайлович Ватута Телятевский [см. Телятевские], конец XV в.; Михаил Иванович Ватутин, 1495 г., Новгород [Ср. Батута] Ватылдины : Иван Апаньич, 1513 г., Суздаль; Дмитрий Константинович, 1575 г., Кашин Вахневы Дмитрий и Ульяна, новгородцы, убитые в 1570 г. в новгородском погроме Вахна – рыба, род трески; Вахно – Василий и Варфоломей Вахота Лукин, крестьянин, 1545 г., Бежецк Вахров Иван Федорович, 1596 г., Волок Ламский |
|
|
