| Вы знаете, – пишет он к солунянам, – как каждого из вас, как отец детей своих, мы просили и убеждали и умоляли ( 1Сол.2:11–12 . – Здесь и далее выделено авт.); подобно тому как доилица греет свое чадо, так и мы, из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестие Божие, но и души наши, потому что вы сделались для нас возлюбленными ( 1Сол.2:7–8 ). И подобных выражений пастырской любви немало и в других посланиях (см.: 2Кор.6:11–12; 12:14–15 ; Гал.4:19 ; Флп.1:8; 4:1 , 1Сол.2:19 и пр.), и всякий истинный пастырь всецело живет любовью к пастве. Например, св. Иоанн Златоуст в таких ярких словах описывает свои чувства к пастве перед первым изгнанием из Константинополя и после возвращения его: «Где я, там и вы; где вы, там и я: мы – одно тело; тело от головы, и голова от тела не отделяются»; хотя бы разделяло нас друг от друга пространство, «но соединены любовию, и самая смерть не может разлучить» меня с вами; пусть умрет мое тело, душа моя жива и помнит о вас, «вы мне сограждане, вы мне братья, вы мне дети, вы мне члены, вы мне тело, вы мне свет» (III, 446); «Вы мне отцы, вы мне мать, вы мне жизнь, вы мне друзья; если вы преуспеваете, я буду радоваться. Вы мой венец и мое богатство; вы мое сокровище. Тысячу раз готов я принести себя в жертву за вас... Моя любовь к вам, (то есть) именно, что я все делаю для вашего преуспяния... Вот в чем причина моих бедствий, и этого достаточно мне для получения венца» (III, 451–452). «Я не могу быть отцом и не плакать; я – нежно любящий отец... Если бы можно было видеть жар внутри души моей, то ты увидел бы, что я сгораю от него более всякой жены или девы, подвергшейся преждевременному сиротству. Не столько жена плачет о своем муже, или мать о сыне, сколько я о всех вас вообще» (XII, 195). «Я желал бы, если возможно, самым взором высказать ту любовь, какую питаю к вам... Для меня нет ничего дороже вас, – не дороже даже и этот свет. Тысячи раз я желал бы сам лишиться зрения; если бы через это можно было обратить ваши души, – так спасение ваше приятнее для меня самого света. |
| Глава III 1 . Вот, Господь, Господь Саваоф, отнимет у Иерусалима и у Иуды посох и трость, всякое подкрепление хлебом и всякое подкрепление водою, В воззвании пророка, первое имя Божие переведенное словом „Господь“ есть еврейское А д о н (т. е. владыка, господин) второе имя „Господь Саваоф“ в еврейском „Иегова всех сил“; властелин вселенной и всех сил мира, открывшийся Моисею под именем Вечно Существующего. Он приступает к суду над народом, как то предсказывал пророк в гл. I, 24. Прежде всего отнимется у Иуды и у Иерусалима все, что поддерживает государство, „посох и трость и подкрепление хлебом и водою“. В угрозе этой заключается и оставление народа без вождей, и оставление народа без благословения Божия, дарующего плодотворные дожди и обилие плодов земных. (Ср. Лев. 26:26 ). „Господь моя опора“, говорил Давид ( Пс. 17:19 ); поэтому отнятие опоры (посоха и трости) равносильно угрозе, что Господь оставит народ, предоставив его собственным силам 293 . В угрозе же отнятия хлеба и воды, кроме прямого значения этих слов 294 можно разуметь и высшее духовное значение: отнятие руководительства Божия. У самого Исаии пророка в Ис. 33:16 , 55пища и питие знаменуют духовное укрепление народа Господом; а во Второзаконии XXX, 20 высказан основной принцип, долженствующий руководить Израилем: Господь есть жизнь Израиля. Избери жизнь! восклицает Моисей. Отнимет Господь:.... (см. ст. 1). 2 . храброго вождя и воина, судью и пророка, и прозорливца и старца, 3 . пятидесятника и вельможу и советника, и мудрого художника и искусного в слове. Господь отнимет,-говорит пророк-и вождя и воина, т. е. и стоящего во главе войска, мудрого военачальника, и простого ратника. В царстве, которое так обессилено, нет сил сопротивляться врагам; оно отдано на произвол их. См. Втор. 28 , в особ. ст. 25 с нашим примеч. в III т. Св. Летописи. Но и внутри царства Господь отнимает у народа начальников и некому восстановить порядок, некому во время неурядиц или нашествия врага употребить усилие и власть, чтобы организировать народную защиту и сплотить во едино для отпора злу или нападению врага хороших честных людей, желающих порядка и готовых защищать свою родину. |
| Глава IV 1 . И ухватятся семь женщин за одного мужчину в тот день, и скажут: „свой хлеб будем есть и свою одежду будем носить, только пусть будем называться твоим именем, – сними с нас позор “ . Многие переводы причисляют этот стих к главе III, так как он дополняет картину разложения общества, которую рисует эта глава. Но не смотря на правильность этого взгляда, мы думаем, что кроме прямого своего значения первый стих главы IV имеет и еще обширнейшее значение, которое раскрывается при изучении IV главы, в которой пророчествуется об Избавителе, имеющем привлечь к себе все народы земли. Следующие стихи пророчествуют о спасении и исцелении и восстановлении Сиона, явлением Некоего Великого, именуемого „Отраслью Господней“. С этой точки зрения стих первый является последним выражением разложения общества человеческого, готового погибнуть, если не явится Избавитель. У пророка Амоса IX, 10 (ранее пророчества Исаии III, 24) читаем угрозу всему народу обетования: „От меча умрут все грешники народа Моего“. И далее ( Ам. 9:11–12 ) пророк говорит именем Господним: „В тот день Я восстановлю скинию Давидову.... чтобы они (дом Иакова ст. 8) овладели остатком Едома и всеми народами, между которыми возвестится имя Мое, говорит Господь“. Пророчество Амоса,-нами приведенное,-в сущности близко по своему содержанию с четвертою главою Исаии, а потому семь женщин, ухватившиеся за одного мужчину и просящие снять с них позор, и именоваться именем его, символизируют не только „остаток Израиля“ предназначенный к спасению, но и языческие народы, „между которыми возвестится имя Господне и которые будут молить о снятии (крещением) с них позора язычества и о счастии именоваться именем Христовым. В IV т. Св. Летописи мы говорили о значении стихов 10, 13 и 15 Псалма 44-го (стр. 232–237), в котором изображено между прочим как: „дочь Тира с дарами и богатейшие из народа будут умолять лице Твое“.... и указывали, что в этом Псалме, как и в Песни Песней 324 подруги невесты или возлюбленной суть многочисленные церкви Христианские, примкнувшие к основной Апостольской Иерусалимской Христианской церкви, с которой бывшие язычники составили одну вселенскую церковь Христову. В настоящем читаемом нами стихе 1 главы IV пр. Исаии семь женщин, как мы думаем, представляют собою чужеземные народы, которым будет проповедано спасение Божие. (Заметим, что число семь есть число мистическое). Судьбы Божии о спасении всего человечества не могли остаться неисполненными, потому только, что Израиль оказался недостойным. Призвание язычников было притом и милостью к Израилю, как объясняет то Апостол Павел в послании к Римлянам XI, 11, 14, 32 и 33. Таково, как мы думаем, должно быть значение 1-го стиха IV главы Исаии, после которого немедленно возвещается об явлении Отрасли Господней. |
| « И возлюбил Соломон Господа, ходя по уставу Давида, отца своего; но и он приносил жертвы и курения на высотах» (3 Ц. III, 2–3). Это весьма замечательное указание, дающее нам уразуметь, что 3-я и 4-я книги Царств начертаны позднее тех времен, когда курение и жертвы на высотах стали прямым преступлением, соединяясь в царстве Израильском после его отделения с культом тельцов и Ваалов 550 . Поэтому Соломон, с чистым сердцем и не прогневляя Бога, пошел на высоту, что в Гаваоне, как указывает 2Nap. I, 3 : «Там была Божия скиния собрания, которую устроил Моисей, раб Господень, в пустыне. Ковчег Божий принес Давид из Кириаф-Иарима на место, которое приготовил для него Давид, устроив для него скинию в Иерусалиме. А медный жертвенник... оставался там в Гаваоне пред скиниею Господнею» (id. ib. 3–5). В Гаваоне ( 1Nap. XVI, 9 – 40 ) жил постоянно и первосвященник Садок (со времен Давида) для возношения всесожжения утром и вечером на жертвеннике. У Садока же хранился священный елей (3 Царств I, 34), возливаемый на помазуемых 551 . С удалением от священства Авиафара, вследствие его вмешательства в заговор Адонии (выше 3 Ц. II, 27), Садок стал единым первосвященником, как о том мы говорили выше 552 . В Гаваоне принес Соломон тысячу всесожжений и получил откровение, о котором мы говорили. Из Гаваона Соломон пошел в Иерусалим, чтоб и там, пред новой скинией Давидовой, где стоял ковчег Господень, принести жертвы Богу. Замечательно, что после этого жертвоприношения (3 Ц. III, 15–16) впервые Соломон почувствовал в себе дух мудрости и сознание, что Господь освятил его Духом Своим и открыл ему тайну знания сердца человеческого. По указанному выше тексту 3-й книги Царств женщины с живым и мертвым ребенком явились пред ним непосредственно по окончании жертвоприношения. «И был царь Соломон царем над всем Израилем» (3 Ц. IV, 1). Прежде чем мы пойдем далее, мы должны указать на то обетование, которого исполнение мы видим в царстве Соломона. Бездомным странником был Авраам, когда пришел в Палестину. |
| Люди всех времен и народов знали нестерпимую боль сердца земного отчаяния, не ведая жизни вечной, когда они сосредоточивали все свое внимание, всю свою мысль на себе самом. Но и в ветхозаветном мире немногие страдали болезнью Екклезиаста: все оставшиеся чистыми пред Богом и благодеявшие братьям своим и в смирении сердца своего повергавшие к подножью престола Божия скорби свои, подымались обновленные новым мужеством и силою: «И что еще скажу, не достанет мне времени», – как говорит Апостол, – перечислить всех верующих ветхозаветных святых, которых сердце не поколебалось и которые с верою и надеждою отошли от мира сего. Даже вне тесного круга церкви Иудейской были – как указывают нам новозаветные книги, – язычники, творившие добро, как Корнилий сотник и тот сотник, у которого Господь исцелил слугу за веру его. Таков был и Самарянин притчи Господней о помощи ближнему; таковы были многие язычники и язычницы, просвещенные Апостолами и отдавшие душу свою Христу и жизнь свою за Христа. Эти люди во всех племенах и народах и во всех слоях общества со смирением покланявшиеся Богу, -которого чувствовало сердце их, хотя не просвещенное откровением, – и творившие добро, потому что они сохраняли в себе образ и подобие Божие, 719 сознавали, что добро, творимое в простоте сердца, есть счастье. Жизнь течет быстро для тех, кои, забывая себя, думают о других; собственные скорби и страдания переносятся без отчаяния теми, которые соболезнуют скорбям и страданиям других. С другой стороны невыносимо тяжела ноша собственных страданий и горьких дум для тех, которые несут на плечах своих бремя одного только своего Я. Эти только люди обыкновенной падают под этим бременем. На все вопросы Екклезиаста отвечает душе человеческой одно только Евангелие и в особенности главы V-VII Матфея. 720 Только в словах Господа Иисуса целебное средство против философа отчаяния. В главе III Екклезиаста Соломон указывает на порядок физический и нравственный, существующий в мире: «все соделал Бог прекрасным в свое время» (ст. 11). Эта мысль является как успокоение души человеческой, думающей, что труды ее безплодны (выше II, 18–23). «Познал я, что нет для них (сынов человеческих) ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей» (III, 12). «И познал я, что все, что делает Бог, пребывает во век» (id. 14). Затем (ст. 16–17) Екклезиаст говорит: «Еще видел я под солнцем: место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда. И сказал я в сердце своем: праведного и нечестивого будет судить Бог; потому что время для всякой вещи и (суд) над всяким делом там» (Ср. Еккл. XII, 14). |
| Мы выше уже говорили, что стих 6 главы IIÏ »кто эта восходящая от пустыни« по мнению доктора богословия Олесницкого, на основании высказанного Самуилом Тейяром объяснения, вполне признаваемого профессором, – никак не должен относиться к возлюбленной невесте, а относится ко солнцу, которое в древне-еврейском языке было женского рода 656 . Стих 6-й главы III Песни несомненно представляет восход солнца: «Кто эта восходящая от пустыни как бы столбы дыма, окуриваемая миррою и фимиамом, всякими порошками мироварника?» Это солнце благодати, освещающее душу своим появлением. Следующий стих есть явно продолжение той же мысли: «вот одр его – Соломона», т.е. появляющегося в столбах фимиама солнца. Далее идет описание великолепия Соломона, несомого на одре, окруженного сильными, одетого в золото и серебро и пурпур, с венцом на голове, которым увенчала его мать 657 , в день бракосочетания его 658 . По-видимому в Песни Песней намеренно делается смешение понятий, о красном солнышке Евреев – Соломоне с солнцем. Соломон представляет для Израиля живительное солнце счастья, мира, благоденствия; это было время создания храма Богу завета и религиозного торжества. В храме этом молился Израиль, ожидая Мессию, которого прообразованием был красное солнышко Соломон в первые годы своей жизни, и царство его уподоблялось браку солнца с землей, ибо и он вступал в брак с народом, отдавая свою жизнь на служение Богу и народу своему 659 . Поэтому к символистке солнца примешивается понятие о царе с носильным одром его и седалищем его; «внутренность его убрана с любовью дщерями Иерусалимскими» (III, 10) 660 . «Соединение двух образов, восхождения солнца и вступления на престол великого царя, – говорить Олесницкий (Op. cit. 372 – 373), должно было приводить в сознание высший образ Мессии Царя, которого имя Восток и Солнце праведное " 661 . Восход Солнца правды, пробуждение духовного Израиля, оживленного и вызванного от смерти к жизни и от земли к небеси, – вот таинственное религиозное значение третьей главы Песни Песней. |
| Первое откровение, о котором мы читаем в книге Царству есть сновидение в Гаваоне (3 Ц. III, 4–15), в котором Господь одаряет Соломона по молитве его «сердцем мудрым и разумным»,– «подобного которому не было прежде его и не восстанет подобного ему» (ст. 12). От сего часа Соломон мужает умом и душою и телом, и Господь дарует ему (ст. 13) богатство и славу, «так что не будет подобного тебе (глаголет Господь) между царями во все дни твои». Мудрое и разумное сердце Соломона прежде всего является народу в судебных решениях, которые он произносит тогда, когда начальники народа по-видимому считали дело неразрешимым. Пример такого дела приведен в 3 Ц. III, 16–27 (о двух женщинах и ребенке). «И услышал весь Израиль о суде... и увидели, что мудрость Божия в нем». Мы не можем не указать на важность той минуты, когда Соломон просит у Бога не долгой жизни, или богатства, или могущества и славы, а «разум, чтобы судить» (ст. 11). В молитве Соломона прежде всего ясное сознание бессилия ума человеческого и просьба о помощи Божией с желанием принести пользу и творить правду и добро. За это Господь одаряет его разумом и всеми благами земной жизни. В жизни каждого человека есть такая решительная минута, в которой Господь Бог предоставляет ему выбор пути: и эта минута решает направление, которое будет преобладать в течение его жизни. Будет ли главною задачею жизни достижение целей полезных другому (или другим) с отнесением своего я на второй план, – или же во всей жизни будет преобладать мысль о собственном – и притом земном – благе? Мы присовокупим, что вся жизнь Соломона до ослабления умственных сил его имела главною целью – славу имени Господня и благо своих подданных 549 ; и он пал, потому – что забыл главную цель, высказанную им в юношеской молитве; а забыл он ее потому, что в последние дни его в его теле царствовала не душа разумная и трезвенная мысль, а похоть, овладевшая всею его мыслью. Сказание о царствовании Соломона начинается упоминанием: что «народ еще приносил жертвы на высотах; ибо не был построен дом имени Господа до того времени». |
| Поход заканчивается событием, которое весьма замечательно. Когда царь Моава, – тот же Меса, отложившийся от Израиля с восшествием на престол Охозии, – увидел невозможность пробиться из Кир-Харешета с небольшим количеством оставшихся у него воинов к царю Едомскому, то он совершает на стене крепости один из тех ужасающих обрядов, которые мы встречаем в некоторых религиях языческого востока. Одолеваемый пращниками в крепости, где он заперся (4 Ц. III, 25) с запруженными кругом протоками вод, доведенный до отчаяния, он в виду всего неприятельского своего войска приносит в жертву старшего своего сына 898 . «И взял он (царь Моавитский) сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. Это произвело большое негодование в Израильтянах, и они отступили от него и возвратились в свою землю» (4 Ц. III, 27). Признаемся, окончание 27-го стиха представляет нам нечто не совсем нам понятное. Это недоумение усиливается, встречая в других западных переводах, что негодование происходит не среди Израильтян, а против Израильтян 899 . Славянский перевод с греческого дает замечательное выражение: «и бысть раскаяние ( μετμελος) великое во Израили». Было ли это раскаяние в том, что они поступили слишком жестоко с Моавом, или – что они довели царя до отчаяния и до такого ужасного преступления – решить трудно. Мы понимаем это место так, что соединенные цари, во главе которых стоял благочестивый Иосафат, – старший по летам, чем Иорам, и властвующий над царем Едома, – начали бояться, не преступили ли они пределов повелений Господних, объявленных им Елисеем. Пораженные ужасным зрелищем и боясь, что человеческие жертвоприношения будут продолжаться, – имея притом в виду, что Моав не был обречен Господом к истреблению и что он достаточно унижен, – они решаются окончить этот тяжелый и для войск их поход, и решаются отступить в свои земли. Очень возможно, что Иосафат принял участие в походе Иорама на Моав именно только потому, что незадолго перед тем Моавитяне и Аммонитяне вторглись именно тем же путем к югу от Мертваго моря в Иудею 900 , и по молитве Иосафата в пустыне Фекойской близь Енгедди были остановлены промыслом Божиим; а именно между Моавитянами и Аммонитянами возникла распря, кончившаяся кровавой битвой между союзниками, так что неготовая к отпору их Иудея спасена была от их нашествия. |
| Странная логика!.. Не Ангела, конечно, а графа Толстого!.. Так сильно пострадать за одно ослушание от «Бога отмщений» и, ни слова не упоминая о страхе и смирении пред непонятным, утверждать только, что «Бог любы есть». Не прав ли был св. Исаак Сирийский, говоря, что многая простота удобопревратна есть? До того удобопревратна эта односторонность, что и самый сильный ум при ней путается и теряет логическую нить потому только, что взял ее не за тот конец, за который нужно было, чтобы выйти на настоящий свет Божий! Во главе рассказа поставлено восемь эпиграфов. Вот они все: Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев: не любящий брата пребывает в смерти (I Nocл. Uoahha, III, 14). А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое: как пребывает в том любовь Божия? (III, 17). Дети мои, станем любить не словом или языком, но делом и истиною (III, 18). Любовь – от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога (IV, 7). Кто не любит, тот не знавал Бога, потому что Бог есть любовь (IV, 8). Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас (IV, 12). Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге и Бог в нем (IV, 16). Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? (IV, 20). Восемь эпиграфов – и все только о любви, и все из одного первого послания ап. св. Иоанна! «Многая простота!» Отчего же бы не взять и других восемь о наказаниях, о страхе, о покорности властям, родителям, мужу, господам, о проклятиях непокорным, гордым, неверующим?.. Всё это найдем мы в обилии и у евангелистов, и в посланиях. Если Бог у графа Толстого аллегория или условное выражение только для названия чего-то неживого, для обозначения какой-то отвлеченной общей сущности, которую не отрицают и сами материалисты, то, конечно, можно брать из Евангелия и апостолов только то, что нам нравится. Но если Бог у графа Толстого есть христианский Бог, то есть Св. Троица, Которой Второе Лицо сошло с небес и воплотилось, то всё без исключения, переданное нам евангелистами и апостолами (которым дано право «разрешать и связывать»), одинаково свято и равно обязательно. Петр-апостол поэтому не хуже апостола Иоанна, Иоанн не ниже Павла и т.д. |
| Таким образом, в связи с таким ожиданием проповедь Ионы в Ниневии невольно связует великое имя Иеговы и с избавлением города, и с преданием о великом Избавителе от зол. III, 3 (продолжение этого стиха): «Ниневия же была город великий у Бога, на три дня ходьбы». Мы выше уже высказали наше мнение о том, что площадь растянутого прямоугольника по берегу Тигра, которую занимала Ниневия, не заключала в себе местностей Хорсабада и Нимруда и Керемлеса, а ограничивалась гораздо меньшими размерами, так что протяжение стен, которыми она была обнесена, не превышало двадцати верст, а количество ее жителей немногим было более 120 тысяч, так как под именем «неумеющих отличить правой руки от левой» разумеется, – как мы думаем, – все чернорабочее население города. Поэтому и выражение «на три дня ходьбы» связуется со словами следующего стиха 4-го, по которому «Иона начал ходить по городу», т.е. не проходил шагом путника город по его длинной оси, – что не имело бы никакого значения, – а употребил на то, чтобы обойти все площади и улицы города, – везде останавливаясь и проповедуя, – целых три дня. III, 4. «И начал Иона ходить по городу, сколько можно пройти в один день, и проповедовал, говоря: еще сорок дней, и Ниневия будет разрушена» 1124 . Проповедь Еврея посреди Ассириян представляет много интересных вопросов. На каком языке проповедовал Иона, чтобы быть понятым народом? Не знал ли он языка Ассирийского? Не говорил ли он Арамейским наречием, которое по-видимому было очень распространено в Месопотамии 1125 . Полагаем, что близко родственный Ассирийскому язык еврейский (он же финикийский) 1126 мог быть также известен хорошо в большом торговом городе, тем более, что – как указывает Роулинсон (Assyria, ch. V language, the vocabulary), приводя список Ассирийских слов, – словарь Ассирийского языка чрезвычайно близок к Еврейскому словарю (pp. 272 – 275 of the Vol. II; ed. of 1871). Еще напомним, что в тот исторический момент, когда Ассур – Семит выводил колонию на север из-под власти Кушита Немврода, Авраам – Семит – уходит с отцом своим Фаррою и домом его в Орфу в Харране, чтобы позже идти на запад в Палестину, где он в Ханаане находит народ, с которым свободно объясняется на своем родном языке. |
|
|
