| За год комиссия, действовавшая под присмотром и контролем самого Юстиниана, который входил в обсуждение возникавших в ходе легислационной работы спорных вопросов и давал руководящие указания, выполнила свою задачу, и 7 апреля 529 года был опубликован и вошел в силу как основополагающий законодательный акт государства тщательно просмотренный и выправленный императором новый «Кодекс конституций». (Конституциями назывались декреты, эдикты и рескрипты принцепсов и императоров; их статус вначале был ниже, чем у законов в собственном смысле слова – leges, которые издавались народными собраниями, коммициями, но со временем императорские конституции были уравнены с ними и стали также называться законами – leges.) Основу Кодекса, вошедшего в историю права с именем Юстиниана, составил Кодекс Феодосия, пополненный конституциями, изданными со времен Феодосия Малого до момента составления Кодекса. При этом компиляторы творчески подошли к своей задаче, ревизуя законодательные акты, включаемые в сборник, устраняя, насколько им это удавалось, противоречия между правовыми нормами разных актов, удаляя или заменяя устаревшие положения. Со временем, однако, возникла необходимость в новом издании кодекса. Императорское законотворчество продолжалось, появились новые конституции, которые не могли быть включены в компиляцию 529 года, обнаружились неизбежные недостатки Кодекса, выявлены были сохранившиеся в нем противоречия. Работа над совершенствованием Кодекса под наблюдением Юстиниана и руководством Трибониана велась фактически с самого момента его издания, и в результате пятилетних трудов было подготовлено и в 534 году опубликовано его новое издание – «Codex repetitiae praelectionis» («Переизданный и исправленный кодекс»), после чего первая редакция сборника получила название «Codex vetus» – «Древний кодекс». В «Переизданный и исправленный кодекс» вошло около 4600 конституций, начиная с первых эдиктов Адриана, относящихся к 117 году. Выбор хронологической точки отсчета был обусловлен изданием при императоре Адриане «Вечного эдикта», который подвел итог преторскому законодательству древнего Рима. 400 последних конституций «Кодекса» были изданы самим Юстинианом за шесть лет его правления. В «Кодексе» законы помещены на языке подлинника: хотя в столице империи Новом Риме в ту пору решительно господствовал греческий язык и он преобладал на большей части имперской территории, все же приоритет отдан был латыни, которая оставалась языком армии и высших органов управления и была родным языком самого императора – во всяком случае он, уроженец Иллирика, им владел лучше, чем греческим. По примеру классических «12 таблиц», «Кодекс» разделен на 12 книг, а каждая книга в свою очередь делится на титулы. |
| Один Суворов не соглашается с этим и не хочет слышать о законодательстве епископских соборов до принятия христианства римскими императорами. Подобное мнение есть чистейший произвол, не имеющий за себя никакого фактического основания. Законодательные памятники византийской империи прямо и решительно удостоверяют, что византийское государство, при введении христианской веры в качестве государственной религии, нашло уже готовыми как догматическое учение церкви, так и правила внутренней церковной жизни, правила церковной дисциплины, и с подобающим святыне почтением приняло их к руководству. По мнению г. Суворова, византийское государственное законодательство «регулировало все части церковной дисциплины, и даже догматы веры» (Юрид. Вестн. стр. 531). Так рассуждает г. Суворов в качестве юриста. Для юриста, говорит он, важно то, кем издаётся церковный закон (там же). Юрист – Суворов видит в Феодосиевом и Юстиниановом кодексах законов особый титул de Summa Trinitate et fide catholica, наполненный императорскими постановлениями, и прямо, без дальних рассуждений, утверждает, что византийско-государственное законодательство регулировало и догматы веры православной. Но мне кажется, что звание юриста не освобождает лицо, носящее его, от обязанности справиться с тем, что содержится под рубрикой Свода законов – de fide catholica и вникнуть в смысл содержащихся в ней постановлений. Справка же с содержанием постановлений титула de fide catliolica в Феодосиевом кодексе показывает, что там говорится исключительно о государственном положении православной веры и отчасти язычества, следовательно, о такой стороне дела, которая может подлежать только законодательству государства. В соответственном титуле Юстинианова кодекса тоже определяется государственное положение православной церкви с одной стороны и еретических обществ с другой, причём указывается, кого государство считает православными и кого еретиками. Следует ли из этого, что византийское государство «регулировало догматы веры», как полагает г. |
| Так как логика «согласия и договора», так же, как и равенство всех пред законом глубоко внедрились в наш культурный этос и в современную юриспруденцию, легко представить, что изменения в брачном законодательстве и в налоговом кодексе, которых добилось гей-лобби, постепенно расширятся и на другие однополые семьи, не являющиеся гомосексуальными. Каким образом государство собирается их различать – гомосексуальные и гетеросексуальные пары одного пола, желающие получить разрешение на совместное проживание? Как государство будет отличать одну форму любви от другой? Если отныне брак не значит «союз только между мужчиной и женщиной», почему не могут вдовцы и вдовы, братья и сестры и т.д. – все те, кто живет вместе, чтобы помогать друг другу и из экономических соображений – почему они не могут получить официальный документ, разрешающий совместное проживание со всеми вытекающими отсюда законными льготами и пособиями и той защитой, которая сегодня предоставляется женатым парам? Для государства было бы гораздо разумнее, учитывая сегодняшние обстоятельства, вообще отказаться от формулировки брака и от слова «брак» и выдавать простые разрешения на сожительство. Даже до принятия закона об однополых браках, светские браки стали практически бессмысленными, потому что правовой режим допускал разводы в одностороннем порядке и разводы по взаимному согласию, при которых норма «брак – это навсегда» исчезает. Решение Верховного Суда показало, что он вообще не понимают, что есть брак. Двухуровневое устройство Эта революция бросила серьезный вызов традиционному пониманию брака. Она символизирует то распутье, на котором сейчас находится наше общество. И она ставит православных и других христиан в мучительную контркультурную позицию – хотят они того или нет. Нам сегодня нужна очень осторожная навигация в мутных водах современной культуры – по крайней мере, столь же осторожная, как во времена христианской истории, когда правили императоры Феодосий I и Феодосий II, в 4 и 5 веках, и до времен правления Юстиниана в 6 веке. Потому что это был период, когда христианство стало официальной религией Империи, и огромные законодательные своды вступили в силу, что по-настоящему определило и сформировало христианский мир как социальную сферу. И это было нашим наследством до сегодняшнего времени. |
| Наконец, парижский кодекс 1712 дал Васильевскому новые наблюдения в подтверждение той же мысли, именно, в этом кодексе Метафрасту приписан тот самый текст, которым начинается славянская хроника Симеона. Если таким образом петербургская славянская рукопись представляет собой до сих пор не напечатанную хронику Логофета, из которой взято продолжение Георгия Амартола, то возникает потребность отыскать тот греческий текст, с которого сделан сохранившийся славянский перевод. Эта вторая задача вполне разрешена Васильевским, причём попутно получил разъяснение целый ряд существенных вопросов византийской историографии. Точкой отправления для последующих разысканий послужила заметка в славянской хронике Логофета под событиями 948 г.: «до зде Симеона Логофета творенье, а от зде другаго». Кроме того, обращено было более тщательное внимание на отметки в греческих рукописях Амартола под 842 годом: «до сих пор Амартола, а отсюда одного Логофета», и под 948 г. в продолжении Амартола (по изд. Муральта): «конец Логофета», – из совокупности этих данных получается вывод, что продолжение Амартола от 842 по 948 г. есть собственно хроника Логофета, которая и в славянском Логофете также кончается 948 г. Что касается первой части хроники Амартола, то есть событй до 842 года, исследование этого вопроса не могло уже затруднять нашего автора, раз у него был под руками полный текст славянского Логофета. Это исследование, то есть сравнение славянского текста с изданием Амартола у Муральта, приводит к выводу, что те добавления и вставки, какие замечаются в печатном тексте Амартола против древних рукописных редакций, могут быть сведены в большей части случаев к заимствованиям из хроники Логофета. Уже и указанных выводов было бы достаточно, чтобы оценить по достоинству разбираемое произведение Васильевского, но оно имеет ещё более интересный и, можно сказать, поразительный эпилог – в приложении к хронике Льва Грамматика и Феодосия Мелитинского. Оказывается, что греческий подлинник славянского Логофета скрывается в печатном издании Льва Грамматика или же близко с ним родственнаго Феодосия, или, что то же, что Лев Грамматик пользовался не распространённым Амартолом, как полагали, а прямо Логофетом и что подлинный текст Логофета вообще лучше сохранился в славянском переводе, а по местам лучше в редакции Льва Грамматика. |
| Сходство первой программы систематизации Юстиниана с Кодексом Феодосия состояло, однако, в наибольшей степени в планах по отношению к «праву юристов». Юстиниан, по имеющимся данным, собирался ограничиться воспроизведением в своем Кодексе «закона о цитировании». В первых вводных конституциях К. Ю. «Haec quae necessario» и «Summa rei publicae» нет никаких указаний по поводу включения фрагментов сочинений представителей юридической доктрины в к.-л. кодекс. Хотя сам текст нового К. Ю. не сохранился, был обнаружен фрагмент его оглавления. Часть оглавления его 1-й кн. содержится в рукописи P. Oxy. 1814. Титул 15 озаглавлен «Об авторитете знатоков права» ([de auctoritate] iuris [prudentium]), хотя возможно и чтение «Об ответах знатоков права» ([de responsis] iuris [prudentium]). В него вошли 2 конституции: конституция императоров Феодосия II и Валентиниана III, адресованная сенату, и конституция имп. Юстиниана, адресованная префекту претория Мене. Первую из них исследователи уверенно отождествляют с CTh. I 4. 3, т. е. с «законом о цитировании», 2-я остается неизвестной. Указанный титул соответствует 17-му титулу 1-й кн. К. Ю. 2-го издания, в который «закон о цитировании» не вошел (см.: P. Oxy. 1814//Le costituzioni. 1972. P. 15-20; Schulz. 1946. P. 282; Wenger. 1953. S. 572). Еще один сохранившийся фрагмент нового К. Ю. воспроизводится предположительно в рукописи P. Reinach inv. 2219, которая содержит тексты 60-63 титулов 12-й кн. ( Amelotti, Migliardi Zingale. 1985. Subs. 1). Кроме того, фрагменты нового К. Ю. в греческих переводах и переработках могли сохраниться в «Василиках» (см.: Sciortino S. Conjectures Regarding Thalelaios " Commentary on the Novus Codex//Subseciva Groningana. 2014. N 9. P. 157-185). Введение в действие нового К. Ю. 50 решений Новый К. Ю. вступил в силу 16 апр. 529 г. на основании конституции «Summa rei publicae», изданной 7 апр. того же года. В этой конституции, адресованной префекту К-поля Мене, повторяются положения конституции «Haec quae necessario», касающиеся целей и методов создания нового кодекса (Summa. |
| 1428 Возникновение христианской литературы. M.; Л., 1946; Рим и раннее христианство. M., 1954. 1429 Его труды по истории христианства посмертно опубликованы в сб. «Основные вопросы происхождения христианства» (М.; Л., 1964). 1430 Движение агонистиков//Историк-марксист. 1935. 1; Агонистики или циркумцеллионы в Кодексе Феодосия//ВДИ. 1938. 2. 1431 Идеология и культура сельского населения Малой Азии I–III вв. M., 1977; доклады: Некоторые проблемы переходного периода от язычества к христианству. Тб., 1980; Роль христианской идеологии в жизни сельской общины. Рим, 1982; Роль христианства в идеологической жизни племен Малой Азии. M., 1986. 1436 Мораль и религия угнетенных классов Римской империи: (Италия и Западные провинции). M., 1961; Кризис античной культуры. M., 1975; Социальные основы религии Древнего Рима. M., 1987. 1438 Запрещенные евангелия. M., 1965; Мифы и действительность. M., 1975; Общественно-политические и философские учения древней Греции и Рима. M., 1975; От общины к церкви. M., 1985; Раннее христианство: Страницы истории. M., 1988; Апокрифические Евангелия: Исследования, тексты, комментарии. M., 1996; Апокрифические сказания об Иисусе, святом семействе и свидетелях Христовых/Сост., вступ. ст. и коммент. И.С. Свенцицкой, А.П. Скогорева. M., 1999; Первые христиане и Римская империя. M., 2003; Судьбы апостолов: Мифы и реальность. M., 2005; Изгои Вечного города. Первые христиане в Древнем Риме. M., 2006. 1440 Среди них: Рукописи Мертвого моря. M., 1960; 2-е изд. M., 1961; Находки у Мертвого моря. M., 1965; Тексты Кумрана. Вып. 1. M., 1971; Кумранская община. M., 1975; 3-е изд. M., 1983. 1441 Новый завет: Поиски и находки. M., 1968; Возникновение христианства: Эпоха, идеи, искания. M., 1974. 1443 Среди его многочисленных работ к историко-церковной проблематике можно отнести: Классовая борьба в Иудее и восстание против Рима. Мн., 1957; Кумранские рукописи и их историческое значение. Мн., 1959; Атеизм в древности и средние века. |
| В этом маленьком строгом кружке новациан было несколько выдающихся личностей, которые чувствовали себя там лучше, чем в многолюдстве великой церкви, отделившись от неё из семейной ли традиции или из приверженности к более чистому благочестию. В царствование Валента один из таких людей, Маркиан, достигнув значительных степеней при императорском дворце, был посвящен в пресвитеры; он отличался широкой образованностью; его вероисповедание не помешало императору поручить ему воспитание своих дочерей, Анастасии и Каросы. Он воспользовался своим влиянием при дворе, чтобы избавить своих единоверцев от притеснений, от которых они тогда страдали 878 . Его сын Хрисанф был тоже выдающимся человеком; он занимал при Феодосии должность италийского консулярия и викария британских провинций 879 . Другой новацианский пресвитер, Сисинний, слушал некогда вместе с императором Юлианом лекции Максима ефесского. Агелий перед смертью посвятил во епископы Маркиана и Сисинния, поставив, однако, предварительным условием, что Маркиан будет первый управлять епархией, а Сисинний будет его преемником. Во Фригии еще уцелел монтанистский кружок в Пепузе; он даже был настолько широко распространен, что против него издавались репрессивные законы: в кодексе Феодосия от времени до времени упоминаются монтанисты, прискиллиане 881 , фригийцы, пепузиане, таскодругиты 882 . Они ежегодно праздновали 6 апреля великую панегирию, которая для них заменяла пасху 883 . Иногда некоторые из них обращались в православие 884 , но чем дальше, тем более эти старые секты замыкались в своей неприступной обособленности. Были также сторонники обязательного энкратизма, сперва разрозненные, а к тому времени уже объединившиеся в братства, занимавшиеся пропагандой, различавшиеся по имени и по обрядностям – энкратиты, гидропарастаты, анотактики, саккофоры 885 . Последние, как показывает их наименование, одевались в мешки. В это же время проявились еще новые мечтатели, – мессалиане или евхиты. Оба эти имени – первое семитское, второе греческое можно бы перевести словом «молитвенники». |
| 253 Если возможен был общий указ такого содержания, то, очевидно, социальные и экономические отношения задолго подготовили столь приниженное состояние свободных арендаторов. В указе Феодосия I, сохранившемся в Юстиниановом Кодексе, делается, по-видимому, ссылка на узаконение Константина в словах – lex a maioribus instituta. 254 В истории развития колоната в западных областях империи имело большое значение поселение в разных ее областях пленных германцев на правах полусвободных земледельцев, положение которых обозначалось у германцев словом lidi. Процесс этот начался в империи со времен Марка Аврелия. Потомков пленных германцев можно угадывать под теми inquilini и adscripticii, о которых так часты упоминания в указах IV века. В восточных областях, проживших долгую государственную жизнь раньше утверждения римского владычества, были свои особые по местностям условия для закрепощения земледельческого населения, которым воспользовалось имперское законодательство в интересах фиска, подводя под термин coloni закрепощенных за своим занятием плательщиков. 255 Позднее, чем в других областях, колонат утвердился в Палестине. 256 Колоны считались лично свободными людьми, ingenui, могли иметь собственность и передавать ее по наследству своим детям. Но права отчуждения они были лишены законом. Так как закон трактует колонов как рабов земли, servi terrae, membra terrae, то право землевладельца является в отношении к колону ограниченным. Земля без сидящего на ней колона и колон без земли, которую он обрабатывает, не могут быть проданы, так как от этого могли бы пострадать интересы фиска. Чужого колона никто не имеет права принять к себе под страхом ответственности перед правительством и штрафа в 12 фунтов серебра. 257 Для колона закрыта всякая, даже самая низкая, государственная служба. 258 Колон может вступить в клир местной церкви, но лишь с согласия собственника земли и с обязательством уплаты всех лежащих на нем повинностей. 259 Повинности государству колон платит через владельца земли, который получает с него и то, что полагается ему лично. |
| Последние годы правления Эврих занимался укреплением Вестготского королевства. В это время был составлен первый корпус вестгот. законодательства «Кодекс Эвриха» (Codex Euricianus) (ок. 475) при участии рим. юристов, зафиксировавших нормы традиц. племенного права на основе западнорим. обычного права. Соотношение рим. и герм. права в «Кодексе Эвриха» не выяснено. Сохранившиеся фрагменты (1/6 первоначального текста) посвящены спорным вопросам, регулировавшим совместную жизнь Г. и римлян. «Кодекс Эвриха» дает представлениео романизации вестготов и их социальной эволюции ( Sidon. Apol. Ep. II 1, 3; VIII 3, 3). Церковная политика Эвриха отличалась нетерпимостью и включала широкий диапазон мер — от нейтрализации католич. Церкви до ее органичного вхождения в систему Вестготского королевства. На подвластных ему территориях арианин Эврих препятствовал сообщению с Римом католич. епископата и замещению епископских кафедр, обращал Г. в арианство, распускал отдельные церковные структуры. Храмы в городах и деревнях подвергались разорению, а священники — гонениям (Ibid. Ep. VII 6, 2, 4–7, 10). При Эврихе Вестготское королевство достигло вершины могущества. Вестготское королевство эпохи Алариха II Конунг Аларих II (484–507) предпринял попытку установить гармоничные отношения между римлянами и вестготами. По его инициативе для рим. населения Вестготского королевства в 506 г. был составлен «Римский закон визиготов» (Lex Romana Visigothorum), или т. н. Бревиарий Алариха (Breviarium Alaricianum). Свод был разработан комиссией правоведов под рук. комита высшего ранга. В него вошло большинство законов из «Кодекса Феодосия» (Codex Theodosianus) (438), новеллы поздних рим. императоров, фрагменты из сочинений античных юристов. К каждому из принятых законов прилагалось толкование. Свод был обнародован перед собранием епископов, знатных римлян, гот. сановников и утвержден Аларихом. Сверенный неким Анианом экземпляр был помещен в королевскую сокровищницу. Под страхом смертной казни в Вестготском королевстве запрещалось применение к.-л. иного рим. права. Гот. и рим. население составляло в Вестготском королевстве обособленные этнические сообщества. «Кодекс Эвриха» и Бревиарий Алариха законодательно закрепили разрыв между завоевателями-вестготами и покоренными римлянами. Каждая из этих общностей жила по своим законам, что сохранялось до сер. VII в. Бревиарий Алариха сыграл также большую роль в развитии рим. права в Зап. Европе. На протяжении неск. веков рим. право было известно лишь в той форме, к-рую ему придали в Вестготском королевстве. |
| Сохранился один исторический документ, который вскрывает характер споров на Соборе вообще, и который отчасти может послужить живой иллюстрацией к спорам по вопросу о преемнике Мелетию. Эти споры, как известно, падают на самый разгар соборных заседаний и в связи с вопросами, поднятыми к этому времени, представляют одну из бурных страниц в истории собора. След ее остался и в кодексе Феодосия. Разумеем слова сказанные Феодосием в консистории, что неприлично епископа привлекать к даче показаний 900 . Дело в том, что многие участники Собора, желая найти поддержку себе, обременяли уши императора доносами на своих противников 901 . Феодосий, выведенный из терпения, категорически отказался выслушивать жалобы епископов друг на друга и заявил, что это бесчестит самое священство. Слова его получили силу закона. Было ли целью издания закона положить грани спорам о преемнике Мелетию, за отсутствием прямых данных трудно решить, но, во всяком случае, закон имеет важное значение при установке характера соборных заседаний, именно в момент, когда решалась судьба Павлина. Закон ясно свидетельствует, что в это время не только наступила рознь между Григорием Б. и остальными участниками Собора, но что и последние не менее были захвачены страстностью споров и мелкими партийными интересами. Антагонизм между Отцами Собора и Григорием Б. принял острый характер там, где пришлось считаться с религиозными убеждениями той и другой стороны. В этом случае Григорий Б., очевидно со своими сторонниками, занял противоположный лагерь, чем остальные участники Собора. Что споры о вере велись на заседаниях, в этом не дает места сомнению сам Григорий Б., хотя об этом предмете он говорит достаточно туманно. Догматические споры носили горячий и беспокойный характер: Отцы Собора, как выражается Григорий Б., выказывали друг к другу полное противоборство 903 , в чем он и обличает их 904 . О чем же спорили Отцы? Предметы споров были самые разнообразные, как и следовало ожидать этого там, где царила полная индивидуализация мнений о религиозных вопросах. |
|
|
