| Кроме профессора Левинсона, миссии был дан другой проводник, который должен был руководить ею специально во время пребывания в Константинополе в лице архим. Григория 170 . Св. Синод,, по предварительному соглашению с Министерством Иностранных Дел, посылал его с иерусалимскою нашею миссиею до Константинополя для того, чтобы он, будучи сам из константинопольских греков, мог быть полезен миссии и особенно начальнику ее при первоначальных сношениях его с высшими представителями греческой иерархии и затем, во возвращении в С.-Петербург, представил подробные сведения о пребывании миссии в Константинополе и отправлении ее оттуда в дальнейший путь. Судя по письмам преосв. Кирилла к петербургскому митрополиту Григорию (Постникову) и обер-прокурору Св. Синода, присутствие архим. Григория в Константинополе оказалось, действительно, весьма полезным для миссии. «Архимандрит Григорий, – писал преосв. Кирилл, м. Григорию 15 января 1858 года из Константинополя, – отправленный Св. Синодом в Константинополь для сопутствования иерусалимской миссии, заслужил полную мою признательность как личным своим поведением, так и действиями в пользу миссии. С достойным всякого уважения самоотвержением он все время был на моих глазах, едва один день уделив для своих родных, но и на то нашел нужным испросить у меня позволение. Что касается до его действий в пользу миссии, эти действия были столько же осторожны и благоразумны, сколько и полезны. Не придавая нимало своей командировке официального значения, он весьма много содействовал моему сближению с здешнею иерархиею, разъяснению недоразумений в особенности со стороны патриарха иерусалимского. Труден был бы первый шаг без него. При его же посредстве сближение наше и откровенность превзошли все мои ожидания. Здешнее посольство, которому я предоставил честь следить за образом своих действий, чтобы сообщать сведения министерству, разделяет мое мнение об архимандрите Григории и будет свидетельствовать о пользе пребывания его здесь» 171 . Подобным же образом отзывался о деятельности архим. Григория преосв. Кирилл и в письме к обер-прокурору Св. Синода от 18 января 1858 г. из Смирны: «Смею полагать, что в неожиданном моем успехе в Константинополе, о чем, вероятно, засвидетельствует чрез Министерство Иностранных Дел посольство, много содействовал мне о. Григорий. Он проложил путь тем доверчивым сношениям, в какие вошел со мною патриарх вселенский. Он окончательно сблизил нас с патриархом иерусалимским (чего я, признаться, ожидал не с уверенностью), действуя у патриарха лично и без всякой официальности» 172 . |
| Агент общества, управляющий консульством, поставил меня в такое затруднение, что я за лучшее считаю безвыходно сидеть дома, чтобы не иметь неприятного труда выслушивать разные намеки и чтобы оградить себя всесовершенно от всякой укоризны во вмешательства в чужое дело. Я не виню г-на Д. (Доргобужинова – А.Н.). Главною виною всего – его двусмысленное положение» 95 . Это была правда, ибо после отъезда из Иерусалима Доргобужинова в 1860 году, когда консульский пост там занимали настоящие дипломатические чиновники Соколов (1860–62 года) и Карцев (с 1862 года) преосвященный Кирилл оставался все в том же неопределенном положении 96 . В апреле 1859 года в Палестину прибыл великий князь Константин – председатель Палестинского Комитета. Ему от самого императора было дано поручение разобраться в Иерусалимских спорных вопросах. Такое поручение было, конечно, следствием докладов преосвященного Кирилла. Петербургский посланец не отрицал, что смешение функции Миссии и консульства производит ненужные споры и соблазн. Было сделано разграничение обязанностей между тем и другим представительствами, и на долю начальника Миссии досталось вместо прежних широких полномочий «нравственное и духовное назидание всей русской паствы, церковное представительство, производство богослужения, управление Духовной Миссией, пастырское наблюдение за русскими поклонниками и всеми нравственными условиями их жизни, участие советами и указаниями в деле призрения русских богомольцев, передача консулу своих замечаний по сему предмету и содействие ему в улучшении быта поклонников; к обязанностям же консула должно было относиться все политическое, дипломатическое, гражданское и полицейское представительство и управление, приобретение земель и домов, все хозяйственное заведование постройками, госпиталем на основании инструкций, которые он имел получить от Палестинского Комитета» 97 . Из перечисленных обязанностей видно, что начальник Миссии потерял свое значение, так как все, что на основании инструкции 1857 года он должен был делать, перешло к консулу, за исключением чисто духовных вопросов, которых консул, как светский человек, не мог исполнять. В определении круга деятельности Миссии сбылось предчувствие о. Порфирия (Успенского) , когда еще перед отправлением епископа Кирилла из Петербурга он, может быть, зная о настроении в некоторых кругах, записал в своем дневнике, что наша Миссия назначается в Иерусалим, чтобы петь для наших паломников молебны, панихиды и обедни, а заниматься учеными изысканиями, изучать арабский и греческий языки, устраивать школы, украшать сельские церкви и заниматься благотворительностью ей не придется. Он тогда основывал свое предсказание на небольших материальных возможностях Миссии. Пусть несколько из-за других причин, но сбылось его предчувствие. |
| «Душа мирна, – писал он преосвященному Макарию Булгакову А.Н.) 19 сентября 1857 года, – но поприще слишком велико и очень страшно. Радует все – и внимание правительства, и сочувствие публики, и предварительные условия помещения в Иерусалиме Миссии, признанной султаном и получившей в лице своего начальника право сношений с одним только Патриархом Иерусалимским на основании совершенного равенства, вне всякой зависимости от духовенства святогробского (т.е. Синода Иерусалимского), но ответственность страшно велика, назначение слишком многостороннее» 4 . Пробыв в Петербурге после своей хиротонии немного больше двух недель, епископ Кирилл за это время представился императору, который сам дал ему некоторые указания, касающиеся предстоящего служения, и императрице. 3 ноября Русская Духовная Миссия, возглавляемая епископом Кириллом, отбыла из Петербурга в Святую Землю. Прежде повествования о путешествии и жизни нашей Миссии необходимо познакомиться с напутствованиями, пожеланиями и средствами, с которыми она отправилась на Восток. Напутствий было дано Миссии чрезвычайно много. Даже если бы на Восток отправлялась целая армия миссионеров, то и ей бы хватило той работы, какая определялась Миссии. Обо всем том, что должна была делать Миссия, подробно говорила инструкция, специально составленная для этого и утвержденная Александром II 30 марта 1857 года. Шестнадцать параграфов инструкции подробно регламентировали всю жизнь Миссии. Прежде всего, предписывалось поддерживать братские отношения с греческим духовенством, оказывать ему всяческое уважение. Главное же внимание должно было обращать на арабское духовенство, и по мере возможности поддерживать как убогие арабские церкви, так и священников, чтобы они чувствовали заботу своих единоверцев. Большим шагом к утверждению в арабах Православия было бы посвящение хотя одного араба в архиерейский сан. Необходимо заботиться о греческих и арабских училищах, а также и арабской типографии. Эту заботу нужно проявлять в виде советов патриаршим наместникам и в материальной помощи школам. У себя Миссии необходимо иметь библиотеку с русскими, греческими и арабскими книгами, чтобы способствовать распространению Православия. Кроме того, нужно раздавать катехизисы и молитвенники на арабском языке, чтобы противодействовать католикам. |
| Даже почетные жители г. Иерусалима, во главе с кадием, просили русского министра иностранных дел об оставлении в св. граде преосв. Кирилла, с которым они, по их словам, «находились в самых близких отношениях и в котором никто никогда не видел других чувств, кроме совершеннейшей благосклонности и благодушия, и ничего такого, чего бы нельзя было назвать поведением, недостойным уважения. Он соединял с этими качествами дружественное расположение ко всем вообще, большим и малым, показывал во всех случаях великую рассудительность и большое знание всех дел... находился с нами всегда в самых приязненных и добрых отношениях, и, кроме того, что одарен великими познаниями и одушевлен благосклоннейшими чувствами ко всем, приобрел совершенное знакомство с обстоятельствами и делами края» 403 . Тяжелое и неприятное положение, в каком оказался начальник русской духовной миссии, вызывало сочувствие к нему даже в противниках его по миссионерской деятельности, в представителях инославных христианских вероисповеданий в св. земле. Так, в известиях из Иерусалима от 6 сентября 1863 года, в французского клерикального журнала «Le Monde», были напечатаны, между прочим, следующие сочувственные строки: «Бедный русский епископ, водворенный в Иерусалиме назад тому 4 или 5 лет с таким торжеством и шумом, ныне исполняет там весьма плачевную роль. Влиятельнейшие соотечественники этого иерарха ведут против него глухую борьбу. Уверяют, что его противники успели совершенно повредить ему в С.-Петербурге, поговаривают даже об окончательном отозвании этого епископа. Для ослабления дурного впечатления, какое произведет его отъезд, преосв. Кирилл намерен в скором времени оставить Иерусалим под предлогом путешествия для поправления своего здоровья и распространения веры в Бейруте и Дамаске, но в сущности, чтобы тихомолком возвратиться в С.-Петербург и защитить свое дело пред Императрицею, которая покровительствует ему... Со дня водворения здесь русского епископа происходит более или менее открытая, но постоянная борьба между ним и разными консулами его народа, сменявшимися в Палестине, и, невзирая на всю ловкость и изворотливость, на поддержку, оказываемую ему людьми высокопоставленными при Дворе, преосв. |
| Синоду» 388 . Преосв. Кирилл не был отозван на этот раз из Иерусалима и остался на своем месте, впрочем, весьма ненадолго. Смеем думать, что после того, как противникам его не удалось добиться его отозвания из Иерусалима ввиду его «слишком высокого иерархического положения», были приняты другие меры, оказавшиеся более успешными для достижения преднамеренной цели, повлекшие однако же за собою слишком трагическую развязку всей деятельности преосв. Кирилла на Востоке. В мае месяце 1863 года от Иерусалимского консула г. К. поступило в азиатский департамент министерства иностранных дел официальное донесение «об образе жизни» начальника духовной Иерусалимской миссии, в котором рассказывались, большею частию, на основании слухов факты из жизни и поведения преосв. Кирилла слишком мрачного свойства и вместе с тем набрасывалась сильная тень на добрые отношения, установившиеся между греческим духовенством и преосв. Кириллом; выходило так, что «греческое духовенство», будто бы, «дорожило таким начальником русской духовной миссии в Иерусалиме, который своим поведением лишил себя всякого права на самостоятельность, служит в руках их бессловесным и покорным орудием для всего, чего они только могут добиться чрез знакомства и связи его в России и Константинополе». Донесение консула заканчивалось такими словами: «в заключение считаю долгом присовокупить, что если императорское министерство благоволит принять настоящее мое донесение во внимание и сделать распоряжение об отозвании из Иерусалима епископа Кирилла, то я считал бы более полезным для единства наших действий и русских интересов в Палестине новым начальником духовной миссии назначить не епископа, а архимандрита, известного не одними только умственными способностями, но и добрым, честным поведением и строгою примерною жизнью», т. е. другими словами, преосв. Кирилла желали во что бы то ни стало убрать из Палестины, так как он мешал и стеснял своим «слишком высоким иерархическим саном» и авторитетом 389 . Донесение консула было доложено Государю Императору, которому было благоугодно сделать на нем такую отметку: «крайне грустно, если все это правда. Но и слухов сих было бы достаточно, чтобы не оставить его на месте». |
| Однако же и через год и вообще совсем не состоялось путешествие преосв. Кирилла в С.-Петербург. Между тем события шли своим чередом. В Иерусалиме воздвигались так называемые русские постройки, именно помещение для миссии и русских поклонников. Преосв. Кирилл совершенно не участвовал в этом деле. К 1863 году устройство русских богоугодных заведений в Иерусалиме должно было закончиться. Возникал новый вопрос об управлении и заведывании вновь устроенными помещениями. Русский архиерей, стоявший во главе иерусалимской миссии, сильно стеснял тех, которые хотели бы заведывание поклонническими зданиями совершенно отделить от духовной миссии. Прежде только подразумевавшаяся мысль о неуместности назначения начальником миссии епископа теперь впервые открыто высказывается. Председатель Палестинского Комитета, ведавшего делом построения русских богоугодных заведений в Иерусалиме, в. к. Константин Николаевич в рескрипте на имя обер-прокурора Св. Синода выразил прямо необходимость устранить те затруднения, которые происходят собственно от слишком высокого иерархического сана начальника иерусалимской миссии и вместе желание, чтобы преосвященный Мелитопольский получил другое назначение, а духовная миссия поставлена была под начальство благочестивого и способного архимандрита. «Главные качества, которые будут требоваться от настоятеля русской странноприимной лавры в Иерусалиме, – говорилось в особой записке – проекте будущего устройства русских богоугодных заведений в Иерусалиме, – должны быть: строгое благочестие, твердость характера, уменье обращаться с русским простым народом и опытность в деле монастырского хозяйства. От такого духовного лица не нужно вовсе требовать ни выспренней учености, ни уменья вынести условия общительности с иностранцами, ни даже познания греческого и арабского языков 386 . Настоятель будет иметь дело с русскими поклонниками в пределах русской обители...» 387 . Так ясно и открыто была высказана мысль о необходимости отозвания преосв. Кирилла из Иерусалима в начале 1863 года. |
| Нам лично кажется, что для преосв. Кирилла было бы лучше всего, если бы ему в это время дали какое-либо другое назначение, взяв его из Иерусалима. Но этого не случилось и именно потому, что за преосв. Кирилла вступилось министерство иностранных дел, которое в свое время избрало его, было довольно его деятельностью и потому теперь решительно высказалось против отозвания его из Иерусалима в особой записке, представленной в Св. Синод. Ввиду особенной важности этой записки для характеристики деятельности преосв. Кирилла на православном Востоке и для оценки последующих событий в его жизни, мы считаем необходимым привести здесь те части записки, где идет речь о преосв. Кирилле. «Министерство иностранных дел, – читаем здесь, – основываясь на донесениях своих агентов и на политических соображениях, не находит присутствие епископа Мелитопольского в Иерусалиме, во главе духовной миссии, излишним и тем менее вредным. Преосвященный Кирилл принял самое деятельное и успешное участие в деле воссоединения униатов к православию, равно как и в других не менее важных духовно-политических вопросах, и умел сохранить постоянно самые дружественные и благоприятные отношения к патриархам и к прочему высшему православному духовенству. Насколько начальник иерусалимской миссии соответствует своему посту чисто с духовной точки зрения и необходимо ли в этом отношении заменить его другим лицом, может решить лишь высшее духовное начальство; но во всяком случае министерство иностранных дел полагает, что отозвание из Иерусалима епископа Кирилла и замещение его архимандритом представит много неудобств, особенно при настоящих обстоятельствах, что подобное распоряжение будет иметь вид резкого, слишком крутого оборота дела и затруднит сношения духовной миссии с восточными православными иерархами... Итак, не находя с политической точки зрения отозвание преосв. Кирилла и замещение его другим епископом или архимандритом необходимым или полезным, министерство иностранных дел предоставляет окончательное рассмотрение и разрешение этих вопросов в духовном отношении Св. |
| Кириллу от 11 июля 1858 г. можно заключать, что министерство не приняло на себя содержания увеличенного состава миссии, в той уверенности, что увеличение штата одним иеромонахом и прочими членами, сделанное единственно для благолепия богослужения, Св. Синод примет на свой счет. Это последнее обстоятельство, по всей вероятности, и замедлило действительное увеличение штата иерусалимской миссии. А между тем затруднения начальника миссии с течением времени еще более возрастали, вследствие недостаточного состава миссии, и побуждали его возобновлять свое ходатайство. 5 мая 1860 года преосв. Кирилл писал г. синодальному обер-прокурору: «не смею скрыть от Вашего Сиятельства, что, вручая г-же Голубцовой письма для доставления, я умоляю ее упросить Ваше Сиятельство оказать нам милость присылкою новоопределенного числа певчих. Я вынужден беспрестанно нанимать сторонних, когда есть возможность. За всем тем и терпеливейшие из наших посетителей не могут без сострадания смотреть на измученных моих тружеников, равно как не могут и скрыть своего недовольства. Я не говорю уже, что иностранцев, любопытствующих видеть наше богослужение, я вынужден устранять; хотя, по некоторым опытам, полагаю, что иногда было бы полезно знакомить их с нашим, в сущности чудным богослужением. Не смею прибавить, что сам никогда не могу наверное сказать, собираясь служить, буду ли служить, ибо заболи один диакон – и я уже служить не могу» 152 . Однако же и теперь состав иерусалимской миссии не был увеличен, что, как видно из донесения начальника ее, сопровождалось немалыми затруднениями, а иногда даже и прямо тормозило правильный ход службы и деятельности нашей миссии. «С самого начала моего служения в Иерусалиме, – писал, между прочим, преосв. Кирилл 18 ноября 1860 г. к А. М. Горчакову , – я не мог не предвидеть затруднений, которые представит мне скудный состав миссии, почему и осмелился беспокоить начальство усильным ходатайством об увеличении штата миссии. Успокоительные извещения, которые имел я счастие получить от Вашего Сиятельства от 11 июля 1858 г. |
| Это была патриархия, прежде всего, беднейшая, которая по необходимости держалась обеими руками за свои скудные и жалкие доходы с архиерейских кафедр. Это, с другой стороны, была патриархия, менее всех других пользовавшаяся благодеяниями России, в которых она между тем более других нуждалась. Поэтому, по мнению преосв. Кирилла, России было бы лучше и, особенно при тоговременных обстоятельствах, полезнее для дела православия поддержать денежными пособиями константинопольского патриарха, чем иерусалимского, или антиохийского. Необходима была со стороны России также и нравственная поддержка константинопольской патриархии. С другой стороны, по мнению преосв. Кирилла, и тайные вспомоществования подавленным греками народностям не достигали своей цели, а иногда даже вели в противоположную сторону от цели. Россия принимала к себе болгар и арабов для обучения в русских духовных училищах. «Вещь, – замечает по этому поводу преосв. Кирилл, – по-видимому, хорошая; но в существе дела это, как показывает действительность, ведет только ко злу, поскольку мы действуем в подобных случаях отдельно от греков и тайно. Принимая молодых людей путем не официальным, мы и отпускаем их без обеспечения явного и прочного. Отсюда выходит, что большая часть русских воспитанников восточного происхождения, по окончании курса обучения, усиливается остаться в России, что, может быть, не составляет еще самого большого зла: по крайней мере, эти люди не подают на стороне повода к глумлению над Россиею. Те, которые возвращаются на родину, ни себе не находят там приюта, ни нам не делают чести. На своей родине они, как были, так и остаются людьми ничтожными. Болгары по преимуществу бежали в Константинополь, спасаясь от унижений и бедствий в своем отечестве. Константинопольские власти не только не хотели их знать, по принятым уже началам, но и действительно часто не знали, что это за люди, кто их посылал в Россию, зачем Россия воспитывала их и, наконец, какие обязанности в отношении к ним имеет константинопольская патриархия, нередко в первый раз при этом видящая их. |
| Кирилл 30 декабря 1858 года кн. Лобанову-Ростовскому 265 , – я не берусь: их лучше очертить одним выражением: безграничный энтузиазм, чем дать какое-либо определительное описание. Марельяс и Захля, наполненные греко-униатами, Дамаск, встретивший меня с торжеством, какого давно там не видали, если только когда-либо видели Ратея и Хазбея, где мусульмане, друзы и христиане оспаривали друг друга в выражении мне своего сочувствия, наполненные греко-униатами Сайда и Сург, не говоря уже об Акре, Назарете и Наплузе, – громко и задушевно высказывали живейшее сочувствие России, какого в России, вероятно, не предполагают. Много раз я был потрясен до глубины души выражением восторга, любви и веры со стороны тех, для которых мы с своей стороны много ли сделали? Сердце обливается кровью при мысли: неужели мы теперь ничего не сделаем? еще раз обманем веру народов? еще раз попытаемся задушить своими руками любовь к нам, возникшую без наших усилий?» 266 . Тоговременный патриарх антиохийский 267 , по наблюдениям преосв. Кирилла, был человека добрый, хотя и слабый, способный подчиняться всякому влиянию, был любим паствою за доброту, но осуждался многими за слабость. Патриарха окружали следующие лица, более или менее имевшие влияние на него: 1) брат его, архидиакон Петр, человек взбалмошный, но тем не менее державший в своих руках всю патриархию и поддерживавший в ней хотя кажущийся порядок; в отношении к России и русским он мог быть одинаково полезен и вреден, смотря по тому, какое направление мог получить. 2) Консульский агент греческого королевства, некто Спартали, женатый на племяннице патриарха; он действовал постоянно под влиянием и в видах французского консула, направляя и деятельность патриарха сообразно желаниям этого последнего. 3) Русский агент Телятиниди, который не способен был иметь прямое влияние на кого бы то ни было, но мог действовать под руководством других, как он и действовал по отношению к патриарху в совершенном не только согласии с греческим агентом, но и в слепом подчинении его видам. |
|
|
