| Одним из главных антираскольнических сочинений XVII в. был «Увет духовный» Афанасия, архиепископа Холмогорского, написанный по поручению патриарха Иоакима в течение 50 дней и напечатанный в 1200 экземплярах . В его состав вошло «Возглашение увещательное всему российскому народу» патриарха Иоакима. Этому изданию придавалось большое значение, оно рассылалось по епархиям, предписывалось распространять его по приходам. Так, в Новгородскую епархию было отправлено 20 экземпляров уже 17 октября 1682 г., через месяц после напечатания книги . В «Увете духовном» Афанасий, приводя многочисленные выписки из славянских и греческих книг (он знал латинский и греческий языки), разбирал и опровергал основные положения Большой стрелецкой челобитной, поданной и зачитанной в Грановитой палате 5 июля. «Увет» не только неоднократно переиздавался, но известен также в рукописных списках . Позже Афанасий Холмогорский принимал участие в полемике о времени пресуществления Святых Даров. В «Книге православного исповедания» (1688) , а также в «Щите веры» (1690) он защищал православную точку зрения, проявляя большую эрудицию в области «апостольских и отеческих догмат и писаний» и неизменную верность преданию. Он оставался убежденным традиционалистом и грекофилом. Симеон Полоцкий в «Вечере душевной» (1683), Карион Истомин в «Слове» (1682) также обращались к теме обличения раскола . Не только высшие церковные иерархи и столичные ученые богословы писали сочинения, обличая раскол и призывая сохранять верность православию. Анонимное произведение, озаглавленное «Брозда духовная», написано в районе Каргополя, возможно, сельским священником, которого отличает «начитанность в богословской и исторической литературе», «хорошее знание раскольничьей доктрины» . Толчком к его появлению, по мнению А. С. Елеонской, могло послужить окружное послание Афанасия, архиепископа Холмогорского, который, отмечая равнодушие мирян к религии и предлагая пастырям упорядочить дела в своих приходах, стремился привлечь к учительству все духовенство, требовал, чтобы каждый священник выступал перед верующими с живым словом («...настояти, понудити, благовременне и вовременне обличати, запрещати, умоляти со всяким долготерпением и учением») . |
| В любовь бежественную Твою носим. 11 Готовящийся непрестанно к Богу Приемлет бездну милости многу, Истинно многа, щедрот Его бездна – В таинстве святом благодать безмездна, Таковых бо есть безмерна утеха, Яко дается им блаженство спеха (успеха) . 12 Еще что Богу благоугодится, Кто от человек не возвеселится? Зело изрядно в веселии быти, Токмо тщися евангельски жити, Часто бо на земле живых ти готова, Держися присно божественна слова. 13 О человече, ими ся работы, Аще хощеши небесны доброты, Ибо Иисус егда в плоти бяше, В таковых делех присно всегда пребываше, Нам образ дая, да труд подымаем, Мудрование плоти умерщвляем. Тем отженеши злолютыя страсти, Не лишишься же сим благия части. 14 Светлый Иисус, победитель ада, Да избавит люд от греховна яда. О нем мыслити – сладость превелика, Иже желает небеснаго лика Услаждайтеся в Христе Иисусе, Да не постигнет и смерть страшная в трусе. 15 Идеже любовь Бога пребывает, Тамо болезни и страсть отбегает И гоним быти всякий не стыдится, Якоже злаго будет очищенно И яко солнце в любовь просвещенно. 16 Сеющих в дусе блаженны суть плоды, Напоеннии от слезныя воды. В радости пожнут, яко себе вдаша Господу Богу, тем царство прияша. 17 Рай Божественный пресветл красотою, Текущим в него отверст правотою. Рая Божия пресветла красота, Текущим в него отверсты врата. Он сокровище всех святых драгое, Приятелище (пристанище) умных есть благое. Всюду никого доброе не срящет, Аще кто внутрь ся рая не обрящет. 18 Создан человек Всетворца властию, Спасен же Его бысть благодатию. Не может Творцу тварь чесо воздати, Аще не может и не будет в любовь и метати. Благодати же и тамо не успеет, Идеже солнце правды, Христос, греет. 19 Кто непрестанно Бога поминает, Той благость Его во всем созерцает. Подобитися Ему той потщится, Да любви Его вовек не лишится. Господь же за то таких душ венчает: В небесных селех жити устрояет. 20 Уповающии души Бога любят, Мзду себе в Царстве Небесном сугубят. Не постыдится жаждущь в то блаженство, Получит всюду изрядно священство. |
| Итак, теперь, когда мы представляем, каким образом складывались взаимоотношения митр. Димитрия с великорусскими интеллектуалами, мы можем ответить на вопрос, заданный в самом начале этого раздела: каковы же были объективные предпосылки этой дружбы, а говоря иначе – что обусловило столь тесное сближение представителей московской и могилянской интеллектуальной элит в начале XVIII в.? Ответ представляет достаточно ясным. Во всех случаях интерес к киевской учёности проявляли носители нового представления о роли церковного интеллектуала. Часто это были представители последнего поколения церковно-интеллектуальной элиты, сформировавшегося к 1690-х гг. и получившего «пёстрое» образование, близкое могилянской традиции. В их деятельности было всё больше общего с деятельностью их малорусских современников, что наиболее наглядно проявлялось в стремлении к христианскому просветительству. Христианское просветительство московских представителей интеллектуальной элиты рубежа XVII−XVIII вв., таких как Карион Истомин, так же, как и христианское просветительство могилянцев, адекватным образом может быть понято только в рамках процесса конфессионализации, в ходе которого распространение вероучительных знаний приобретает первостепенное значение. Однако, если отдельные проявления процесса конфессионализации были свойственны русской религиозной культуре и ранее, то на рубеже XVII−XVIII вв. происходят важные перемены. Эти изменения становятся особенно отчётливо видны на примере отношений митр. Димитрия с московскими интеллектуалами в ходе работы над Четьями-Минеями. При патр. Иоакиме, киевский проект по написанию Четий-Миней в Москве воспринимался достаточно прохладно. В разгар евхаристических споров полемики его даже использовали как своего рода рычаг давления на строптивых киевлян, отозвав макарьевские Минеи у митр. Димитрия. Однако при патр. Адриане ситуация резко изменилась. Идеи христианского просвещения Кариона Истомина, по всей вероятности, нашли полную поддержку со стороны патр. Адриана, которого современники характеризовали как человека добросердечного и легковерного 558 . Именно с позиции сознания необходимости христианского просвещения и осуществлялась та беспрецедентная поддержка митр. Димитрия, которую он ощущал в ходе своей работы над Житиями Святых на протяжении правления последнего московского первоиерарха. |
| Воспитание детей осуществлялось в семье; сыновей обычно готовили к государевой службе. Профессия главы семьи требовала от него хорошего знания богослужебных книг, а также свободного владения сложнейшими системами записи древнерус. певч. произведений. Нередко певчий дьяк или подьяк выступал в роли писца-книжника, составителя документов (челобитные, сказки, ставленнические дела) и т. д. С 80-х гг. XVII в. молодых певчих стали специально обучать иностранным языкам и ораторскому искусству. По Патриаршему указу от 17 июня 1681 г. при Книгопечатном дворе «гречанин» Мануил Мендилинский учил подьяков и др. учеников «греческому языку книжному», причем «безродным» ученикам давалось содержание по 3 деньги на день (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. 102. Л. 89-90). Мн. годы умению произносить праздничные «орации» певчих обучал один из видных представителей рус. интеллигенции XVII в. справщик Печатного двора иером. Карион (Истомин) (Там же. 108. Л. 190; 111. Л. 162; 127. Л. 185; 137. Л. 213 и др.). Т. о., П. п. являлись людьми достаточно образованными. Встречаются сведения и о грамотности их жен (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. 328. Л. 114). Постигали основы грамотности и их дети, в особенности сыновья, к-рые часто шли по стопам отцов. О грамотности сыновей певчих свидетельствуют их росписи за полученное в приказах по той или иной причине жалованье за отцов. Крайне редко в хоре оказывался совсем не грамотный певчий. В 1674 г. в 6-ю станицу патриарших подьяков был взят малолетний Матвей Яковлев; вместо него за жалованье расписывались др. певцы, указывая, что сам он «писать не умеет»; только с янв. 1683 г. появились его росписи (Там же. Ф. 235. Оп. 2. 92. Л. 19; 108. Л. 290 об.). Наиболее талантливые юноши во 2-й пол. XVII в. имели возможность продолжать учебу. Сын подьяка Афанасия Савельева Осип стал известным при Патриаршем дворе благодаря поздравительным орациям, к-рые он ежегодно произносил с 1677 по 1680 г. на Рождество и Пасху (Там же. 89. Л. 296 об.; 92. Л. 248, 249 об. и др.). В 1681 г. его отдали в школу при Книгопечатном дворе учиться «высоких наук», «греческому и словенскому книжному писанию», а с 1685 г. он совершенствовал свои знания в Китайгородской школе братьев Лихудов (Там же. 115. Л. 245, 250, 262; 137. Л. 213 об. и др.). Аналогичный путь прошел и Николай, сын патриаршего певчего дьяка Семена Нижегородца. К 1692 г. он выучил «еллинский и греческий языки», переводил «на словенский язык, а с словенского на еллинский и греческий» (ЧОИДР. 1908. Кн. 1. С. 34). |
| Свет солнца знаменовал царя Алексея Михайловича и второго солнца – царевича Алексея, просвещающих своими добродетелями весь мир 18 . Годом ранее стихи на Российский герб написал Лазарь Баранович в книге «Меч духовный» (1666), посвященной Алексею Михайловичу, где также использовал символ «царь – орел»; тот же образ встречается и в слове Епифания Славинецкого «На венец лета» 19 . Широко использует метафору царя-орла (а также царя-солнца) в своей поэзии и ученик Симеона Полоцкого Карион Истомин 20 . Отметим также, что в личной библиотеке Яворского находился экземпляр книги Иннокентия Гизеля «Мир с Богом человеку», изданной в Киеве в 1669 г., в начале которой был также помещен царский герб и вирши, посвященные Алексею Михайловичу 21 . Проповедь Яворского о российском гербе 1702 г. по своей тематике напрямую связана с предшествующей ему барочной панегирической традицией XVII в. Она имеет художественно-описательный характер, причем все составляющие элементы герба толкуются проповедником не в конкретно-историческом, а в символическом и аллегорическом плане. Необычной и новой была библейская интерпретация эмблемы герба в проповеди. Так, например, солярная символика использовалась проповедником не для описания добродетелей царской особы (как это было у Симеона Полоцкого и писателей его круга), а для изображения света христианской веры. «Твоя-то зде похвала, всяку хвалу превосходящая, тривенечный, высокопарный 22 , в высоте своей непостижимый, орле, высокого гнезда царского высокий птенче, прадедное православных монархов российских знамение» (л.2об.). Орел, изображенный на российском гербе, – один из любимых сквозных образов ранних проповедей митрополита Стефана, который всегда толкуется им как символ царского династического рода, и шире – как символ священной российской монархии в целом, а Петр I иносказательно называется им «высокопарным птенцом» (ср. «Высокого надобе ума высоких словес на похвалу высокопарного птенца!» – лл.6–6об.) 23 Проповедник в данном случае не упоминает об исторической преемственности российского орла от герба византийских императоров. |
| Так культура добилась автономии и стала самодовлеющей силой, т. е. неким свободным феноменом, регулирующим общение между людьми. Институт духовного отцовства изжил себя и превратился в анахронизм. По вековой традиции духовный отец и духовное чадо были связаны, как сиамские близнецы. В деловых бумагах эта связь породила следующий фразеологизм. Некий обыватель кричал «слово и дело»; доставленный в воеводскую канцелярию, он заявлял, что откроется только самому царю (в XVII в. это была легкая, хотя чреватая неприятными последствиями возможность прославиться на всю державу — о «слове и деле» надлежало извещать столицу). Из Москвы получался стереотипный ответ: «Государь указал разспросить, чтоб сказал или своею рукою написал, а буде не умеет, чтоб его речи прислал за рукою отца его духовнаго; а буде не скажет, и его пытать» [Новомбергский, 146 и др.] (по опыту Москва знала, что за «словом и делом» редко скрывается что–нибудь действительно важное). Учитывалось, правда, что обыватель обходится без духовника: «А будет грамоте не умеет и отца духовнаго у себя не скажет…» [Новомбергский, 203 и др.]. Но это расценивалось как исключение и как духовное сиротство. В условиях «бунташного века» это стало правилом и состоянием духовной самостоятельности. В Москве ходили слухи о боярине Б. И. Морозове, воспитателе царя Алексея и человеке западнической ориентации: «Борис де Иванович держит отца духовнаго для прилики людской, а киевлян де (выучеников Киево–Могилянской коллегии. — А. П.) начал жаловать, а то де знатно дело, что туда уклонился к таковым же ересям» [цит. по: Каптерев, т. 1, 77]. Здесь точно определена фигура, заменившая «изустного» учителя. Это «трудник слова», автор, создатель текстов. К нему переходит роль наставника, а живое слово вытесняется профессиональной литературой и профессиональной светской наукой. Как писал Карион Истомин: Ибо человек сам не осмотрится, аще в науках ум не изострится. 432 Так старую обиходную культуру вытесняла новая, побеждавшая с лозунгом «Чим мы прежде хвалилися, того ныне стыдимся» [Феофан Прокопович, 135]. Коренная перестройка обихода далась нелегко. Культура событийная тоже стала «бунташной», распалась на несколько противостоящих друг другу течений. Они выдвинули несколько эпохальных типов. |
| На создание подобных поэтических биографий порой уходили годы. За столетие до царевича Ивана Пахомий Серб почти два года прожил в Кирилло-Белозерском монастыре среди учеников Кирилла Белозерского, прежде чем приступить к созданию Службы ему как подвижнику, молебнику за Русь. А первые такие церковные Службы и Каноны русским святым появились уже в XI–XII веках. Времена Симеона Полоцкого и весь XVII век недаром называют «переходным столетием». Русь выдержала смуту, церковный раскол, при Тишайшем царе Алексее Михайловиче отвоевала Смоленск, захваченный поляками при Иване Грозном, уступив лишь в одном – виршевой поэзии. Когда и как произошло это в буквальном смысле полонение, судить трудно, но уже в 1625 году князь Иван Хворостинин, некогда бывший кравчим Лжедмитрия, изобличает еретиковзлохульников в послании из почти 1300 виршевых стихов. Его современник князь Семен Шаховской, тоже в молодости отбегавший к Тушинскому вору, раскаявшись, присоединился к ополчению князя Дмитрия Пожарского, известен как автор многих молитв, в том числе рифмованных, виршевых. Даже между собой два русских князя – Семен Шаховской и Дмитрий Пожарский обменивались виршевыми посланиями. Поэты-виршевики Печатного двора писали вирши по любому поводу, создавали сложнейшие формы виршевых фигурных стихов, акростихов-головоломок. Самый известный гимнограф патриарха Никона, регент певческой школы в Новоиерусалимском монастыре иеромонах Герман тоже был поэтом-виршевиком. Лишь «неистовый протопоп Аввакум заявлял, что виршами не обык речи красить. «Житие» Аввакума, как и сама Псалтирь, начинается с молитвы «Всесвятая Троице», звучащей как его «символ веры». Он не изменил безрифменной поэзии предков, сохранил верность старой вере во всем. Нарушение традиций не прошло безследно. «Только в XVII веке, – отмечал Виктор Былинин, – безпрецедентный авторитет священных песнопений был подвергнут сомнению. Сами российские гимнописцы, пройдя схоластическую выучку, стали больше доверяться расхожим литературным шаблонам, чем движению собственного религиозного чувства. И все же даже те из них, кто на волне всеобщего увлечения рифмотворством, захлестнувшей Россию в канун петровских преобразований, посвятил свои досуги сочинению силлабических виршей, оставались зачарованы божественной одухотворенностью и поэтичностью лучших творений церковнославянской гимнографии. Новоиерусалимский монах Герман, Симеон Полоцкий, Карион Истомин вдохновенно перелагали силлабическими стихами псалмы, акафисты, служебные каноны. Они проложили первые метры пути, связавшего древнюю церковно-поэтическую традицию с философской поэзией нового времени. Дальше были Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков, Херасков, Ключарев, Державин…». |
| 6 мая 1687 г. особыми благословенными грамотами патриарха были осчастливлены все высшие командиры действующей армии: кн. В. В. Голицын, кн. К. О. Щербатов, В. А. Змеев, А. С. Шеин, кн. В. Д. Долгоруков и гетман И. Самойлович. Обращаясь к Голицыну, Иоаким (а если быть точным — автор его посланий Карион Истомин), хоть и не в таких сильных выражениях, как Игнатий Римский-Корсаков, выражает надежду, что " отпущенные " в поход с полками святыни, вкупе с молитвами духовенства, обеспечат воинству " на врагов христианских победу и одоление... благочестивым же нашим самодержавным царем государем мир и тишину, царства же расширение и охранение всея державы их " . Посылая в армию свежий тираж " Службы о вспоможении христианскому воинству и освобождении пленных из неволи агарянской " , Иоаким сообщал Голицыну, что " заповедал " творить новоотпечатанные молитвы по всем храмам России. В грамоте Щербатову патриарх, вполне в духе Игнатия, восклицал: " Господь... зловерных же и проклятых иноплеменников державною и всесильною рукою да победит и истребит от земли нечестивую память их! " . Каждому полководцу разными словами выражалось одно пожелание (цитирую по грамоте Долгорукову): " твоему благородию и всему с тобою царского величества... православному воинству, пошедшему против злых неприятелей и гонителей православной веры исмаильских людей, проклятых агарян, желаем здравия, и спасения, и всякого сохранства на многая лета " ; мужественным и молящимся ратоборцам Бог " победу сотворит " . Еще более обширная переписка патриарха с воеводами действующей армии относится ко II Крымскому походу, когда политическая ситуация в Москве обострилась до предела. В начале 1689 г. мать царя Петра, " Медведица " Наталья Кирилловна Нарышкина, женив юного сына, заявила претензии на право его " самостоятельного " правления. Желающим захватить власть за спиной Петра требовались экстраординарные усилия по привлечению сторонников, формированию общественного мнения и весьма серьезной компрометации противников. Весной—летом 1689 г. схватка " под ковром достигла своего апогея. При отсутствии вполне достоверных сведений мы вправе все же полагать, что фаворит и наиболее смелый сторонник Софьи Федор Шакловитый искал пути окончательного устранения Нарышкиных, а те, в свою очередь, готовили военный переворот. |
| Мудрости бо ти имя подадеся, Богом Софиа мудрость наречеся, Тебе бо слично науки начати, яко премудрой оны совершати 102 . Здесь в качестве пространного эпиграфа своего стихотворного обращения им взяты строки «премудраго царя Соломона о премудрости». Здесь же обыгрывается (что делалось и другими поэтами) имя царевны Софьи, по-гречески означавшее «мудрость», и содержался призыв основать, наконец-то, в Москве, на славу всей России, «дом мудрости». И хотя Софья одобрила «Привелей», сама Академия была создана два года спустя. В духе посвящения Сильвестра Медведева сочинил свое «Приветствие царевне Софье Алексеевне» третий яркий русский представитель литературного барокко – Карион Истомин. В своем произведении он также толковал имя царевны как «еллинское» наименование мудрости, и призывал правительницу покровительствовать философии и наукам. Он пытался доказать, что именно «мудрость святая» «сделает Россию великой, подрастающих детей – разумными», а всех остальных российских мужей избавит от «всякой нужи» 103 . Отметим, что жанр панегирика, с далеко идущим подтекстом и целой программой культурных преобразований, был продолжен и при Петре I и после него, «став одной из колоритных черт» русского Просвещения. Все объясняется тем, что в подобных панегириках была заложена очень «плодотворная в будущем традиция: во многочисленных «одах на восшествие…» В. Тредиаковского, А. Сумарокова, М. Ломоносова и других, вплоть до стихотворений Г. Державина, эксплуатируется найденная С. Медведевым и К. Истоминым идея – восхваляя государя, внушить ему невзначай программу социальных и культурных преобразований, как будто исходящую от него самого, и тем самым превратить монархию в просвещенную, покровительствующую наукам и искусствам, философствующую на троне, и выступающую источником благотворных социальных и политических преобразований во славу Отечества. Таким образом, русское барокко послужило «мостом» в Новое время, и во многом подготовило почву для русского классицизма и становления русской интеллигенции, со всеми ее иллюзиями и «прожектами» в отношении просвещения России, ее правителей и народа» 104 . |
| Не разлучится от любви Христовы Со утвердишися евангельски словы. 21 Пришедши к любви достоит смотряти, Со усердием Его усретати. Бог человек бысть человека ради, Терноносный путь крестом си углади, По нем же тещи, крест носити удобно, И отверзается ему рай благоутробно. 22 Спасительны суть нам Христовы страсти. Память бо оных хранит нас от напасти, В язвах врачевство Его известное Мирския страсти прогонит лестное. Тем же достойно тыя поминати И вся соблазны ими отревати (отгнонять) . 23 Кого противность кая соблазняет, Язвы Христа той да размышляет, В них же возможет злобу победити, Бед же скорбей себе свободити. Господи, крест Твой в сердце вообрази, Да расточатся душегубнии врази. 24 В любовь Христову человек, учася, Должен внимати, како Он создася, И в первых веру Ему несумненну Стяжати годно к Богу неизменну. Подобствовав же в делах благих, Исполнится сокровищ драгих. 25 Зде человеку законно зерцало Ангел являет, дабы его спасало, В него же смотряся бело, черно знати, И камо мысли своя обращати. В законных делах аще той пребудет, Мира сего злоб конечно избудет. 26 Егда истинна Христос народы учаше, Христос знамением свободу даваше, И во правду кто истинну познает, Прелесть жизни удобь презирает, Сам убо в себе оный удивится, Во Господе же сладце умудрится. 27 Егда дух святый в сердца наши сходит, Благодатию мысли святы родит; От действа его сердце воспалится, Во всяку детель (добродетель) благу поспешится. Тем сего от нас, Боже, не остави, Пути в волю Твою наши исправи. 28 Вси праведнии о Господе Бозе Лета си живут в радости мнозе; Идеже любовь Бога пребывает, Ту вся добрая и благая Господь посылает. Кто деланию Божиему внемлет, Непрестанно той в жизни сей не дремлет. Очеса своя возводит к Богу, Размышляет к нам милость Его премногу. 29 Всегда годствует (подобает) всякому человеку Усердно тещи к будущему веку, Сердцем ко Христу выну (всегда) уповати, И не будет зла коего страдати; Ангел хранитель того стрежет присно, Да узрит Христа в небе очевидно. 30 Вся люди Господь к Себе призывает, |
|
|
