| ЧАСТЬ III. Святоотеческое Учение о Сотворении Мира ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: Следующее письмо было написано отцом Серафимом доктору Александру Каломиросу, православному греку, медику, церковному писателю и «христианскому эволюционисту» Это ответ отца Серафима на письмо доктора Каломироса, в котором последний пытался показать, что Священное Писание и учение святых Отцов совместимы с современной эволюционной теорией. Согласно доктору Каломиросу, Адам был «эволюционировавшим зверем», который на определенной стадии своего эволюционного развития получил благодать Божию и таким образом стал человеком. Доктор Каломирос писал: «Когда Господь Бог вдунул в лице Адама дыхание жизни, тогда эволюционировавший зверь становится умным созданием... Я не удивлюсь, если тело Адама было во всех отношениях телом обезьяны... Биологически Адам находился, вероятно, на стадии ниже по эволюционному развитию, чем современный человек... Он является продолжением вершины лестницы эволюционного развития антропоидов. Человек происходит не от обезьяны, но от иной ветви антропоидов с параллельным эволюционным развитием. Мы не располагаем никакими доказательствами, которые позволили бы нам сделать вывод о том, на какой стадии эволюции Божие дыхание жизни было дано животному». Ответ отца Серафима доктору Каломиросу, опубликованный посмертно в Журнале Богоявления (осень 1989 – зима 1990), а позднее в сокращенном виде в Деятельном христианине (весна/зима 1998), становится своего рода введением в святоотеческое учение о сотворении мира и определенным опровержением современной теории эволюции. Здесь письмо разделено на главы, им даны заголовки редактором данного издания. Дополнительно о переписке отца Серафима с доктором Каломиросом см.: Предисловие Редактора и избранные письма отца Серафима в Части V. Неделя 5-ая Великого поста, 1974 Дорогой доктор Каломирос, Господь наш Иисус Христос да будет с Вами. Наконец пишу ответ на Ваше письмо об эволюции. В ответе отражен взгляд нашего Братства на этот вопрос. Повторяю, что я даю ответ не как «эксперт» по святым Отцам, а как человек, любящий святых Отцов, – надеюсь, как и Вы. Большая часть приведенных мною здесь цитат из святых Отцов переведена мной из русских святоотеческих изданий XIX века, а частично из английских переводов XIX века, напечатанных в эрдмановой серии «Никейские Отцы». Даю источники как можно полнее, чтобы Вы могли прочесть их по-гречески. Если у Вас есть вопросы по этим иди другим отеческим цитатам, буду рад обсудить их с Вами. Я вовсе не стараюсь выискивать цитаты «в подтверждение моей точки зрения», и Вы сможете убедиться, что я включаю и цитаты, которые не «подтверждают моей точки зрения», так как я прежде всего и всего лишь заинтересован в том, чтобы выяснить, что думали святые Отцы по этим вопросам, ибо я считаю, что и нам следует думать так же. Христос Бог да благословит меня говорить правдиво. |
| Не желаю в подробности дискутировать с Вами по существу каких бы то ни было научных данных за или против эволюции – есть и другие, способные делать это намного лучше, чем я. Начнем с того, что я только прошу Вашего позволения выслать Вам одну книгу, написанную специалистом науки (геологии, насколько мне известно), представившего свои взгляды на лекциях в геологических обществах здесь, в Америке, которые содержат в довольно гармоничном изложении обсуждение, критику многих слабых сторон эволюционной теории. Я не согласен со всем здесь написанным (что сделано в популярной форме, на студенческом уровне), но это послужит для начала нашей возможной дальнейшей дискуссии. Религия не упоминается в этой книге, обсуждаются только научные данные. Если Вы пожелаете прочитать эту книгу или хотя бы несколько глав из нее, представляющих для Вас интерес, глядя на все разумно непредвзятым «научным» взглядом – тогда будет возможным продолжение нашей дискуссии. 22. Избегая односторонности (из письма к АЕ. 17/30 марта 1976) Я не возвращаюсь к письму Каломироса, и, вероятно, не буду предпринимать попытку какого-либо ответа на него до начала лета. 228 Это письмо, хотя и по своему тону не пришлось мне по вкусу, оказалось полезным, так как показало, какой реакцией наша «книга об эволюции» была бы встречена в определенных кругах, если бы прежде не прошла проверку этой перепиской. Это поможет нам избежать «односторонности». У меня такое впечатление, что Каломирос сам демонстрирует изрядную долю рационализма; он пишет не как представитель предания, но как стремящийся приобщиться к преданию. Наше непрерываемое русское предание, со всем его действительным и предполагаемым западничеством, обладает силой и упругостью, которой лишены «вновь обратившиеся». Помоги нам Бог выразить это предание в такой форме, которая сегодня может быть принята и усвоена. 23. Три аксиомы (из письма к отцу И. 3/16 июля 1977) Относительно «эволюции» – мы были рады получить Ваши комментарии. Если у Вас действительно есть большое желание их увидеть, то доктор Каломирос уже разослал свои письма, мы могли бы прислать Вам их копии, после того как ответим на его второе письмо. |
| 15. Власть мира сего и его модных идей (из письма к А.Е., 2/15 марта 1974) Я почти окончил свой «ответ» доктору Каломиросу, и надеюсь, Бог помог мне представить весь святоотеческий материал (или почти весь), который я собрал в единой связи друг с другом и намного более эффективно, чем то освящение в «трезвой и объективной» манере, которое, забегая вперед, планировал сделать. Один из египетских старцев как-то сказал приблизительно следующее преп. Иоанну Кассиану : «Я рад, что ты выразил этот вопрос так глупо, потому что теперь я смогу изложить истинный догмат». Каломирос выразил «глупый эволюционизм» так удачно (что другие греки боятся сделать открыто), так что ответ пишется почти что сам! Хотя мое знание Отцов совсем недостаточно, все же их учение, затрагивающее «эволюцию» так ясно, если собрать все воедино, что меня просто поражает, какую власть «эволюция» возымела даже над образованными православными умами. Такова власть мира сего и ее модных идей. Я вышлю Вам копию моего письма, а также копию письма Каломироса, когда закончу печатать – оно почти вдвое длиннее письма Каломироса к нам, что составит, вероятно, сорок печатных страниц! Конечно, теперь, по написании этого, я не вполне представляю себе, каково будет отношение этого письма к намеченной нами книге – которую абсолютно необходимо выпустить! Может быть, эта книга могла быть наиболее эффективна в форме письма, только несколько отредактирована и разделена на главы вместе со всем вашим научным и философским материалом, приведенным в соответствующих местах. (Вы заметите, что я указываю этот материал в различных местах письма, не углубляясь в него, так как письмо почти целиком оказывается святоотеческим). Во всяком случае, посмотрите, каковы будут Ваши мысли, как только прочитаете письмо, и мы также посмотрим, что ответит Каломирос... Конечно же, многих расстроит, что вопрос эволюции снова «поднят», а не обходится молчанием – но мы согласны с Каломиросом, что его следует поднять вместе с изложением истинного святоотеческого учения. |
| Учитывая все это, а также принимая во внимание те трудности, с которыми ему приходилось сталкиваться в пастырском деле и, естественно, все больше смиряться, решая их, отец Серафим, естественно, смягчал тональность своих работ. В 1981 году в одном из писем, комментируя статьи в «Православном слове» за прошедшие годы (особенно материалы о Московской Патриархии), он пишет о «более кротком тоне наших нынешних публикаций», который «нашим епископам, по их собственным словам, импонирует больше». 1491 В другом письме, адресованном редактору одного православного журнала в Англии, отец Серафим призывает: «Бог даровал нам свободу ездить, писать, издавать слово печатное. Наша обязанность – Православием сердца своего воодушевлять людей. Я не против “полемики” (изредка нужна и она, и пример тому – Ваши хорошие статьи в последнем номере), но нельзя отдавать ей главенствующую роль, полемика не должна заслонять главного, и тон статей должен быть сочувственным, нежели возвышающимся над гневом и спорами». 1492 Избегал отец Серафим и долгих публичных дебатов с их бесконечными нападками и возражениями, объяснениями и оправданиями. Видя, как заповеданное ему Православие подвергается нападкам, он, подобно владыке Иоанну, отвечал конкретной статьей по тому или иному вопросу. И не вступал в полемику, не писал ответов. Как уже говорилось, не удостоил он ответом и язвительное открытое письмо своего критика по поводу «Души после смерти», и надежды того продолжить спор не сбылись. Через год пришло новое искушение: отец Серафим узнал, что один из священников «сверхправильной» группировки замышляет издать книгу д-ра Каломироса о сотворении мира и эволюции, куда намеревается включить и переписку автора с отцом Серафимом. Кто-то уже размножал на ксероксе письма д-ра Каломироса, которые тот буквально навязывал отцу Серафиму. Стараясь в корне пресечь возможные кривотолки, отец Серафим написал священнику: «Я решительно протестую против публикации моей переписки с г-ном Каломиросом по данному вопросу. Считаю, что это еще одна попытка разжечь дискуссии между православными и посеять рознь в малом Христовом стаде. И не стоит подливать масла в огонь... Единственное, чего я желаю, – избежать всяких “противоборств” в печати, тем более среди православных христиан». 1493 |
| По мере того как подобные вклады продолжают вноситься, профессор Джонсон использует их для выдвижения вопроса о Создателе. Обладая опытом в политической теории, он показывает себя осторожным стратегом. Он рассматривает свою работу и работу других с точки зрения стратегии «вбития клина». «Идея состоит в том, – говорит он, что надо добиться того, чтобы определенное количество людей выдвигало новый подход в мышлении и новые идеи. Это очень шокирует и чревато последствиями. По мере того, как люди все больше говорят об этой проблеме, открыто встают на ее защиту и получают упреки и унижения, все больше и больше людей привыкают говорить об этом. Это становится проблемой, о которой люди привыкают слышать, все больше и больше людей оказываются активными участниками, и в конце концов этот вопрос становится частью научной дискуссии на законных уже основаниях. И это и является моей целью: легализовать споры об эволюции и в особенности о механизме дарвиновской теории и предполагаемой ею движущей силе, и сделать это, в рамках общепризнанной науки, типичной академической проблемой. Насколько мы сможем этого добиться и вывести этот вопрос на авансцену, настолько все смогут убедиться, что нет доказательств. Так что мы не можем проиграть спор. Мы неминуемо победим. Нам просто требуется нормализовать процесс, а для этого нужно терпение и упорство, что мы и прилагаем». Профессор Джонсон также является почитателем отца Серафима и приложил усилия, чтобы жизнь и труды отца Серафима стали более известными. 8 Мы благодарны ему за вступительное слово к настоящему изданию. 12. Перемены в православном мире «Вбитие клина», о котором говорит профессор Джонсон, происходило не без определенной реакции в православном мире. В 1998 году Деятельный христианин – популярный православный журнал, имеющий аудиторию в 75000 православных христиан самых разных слоев общества – опубликовал статью доктора Каломироса, где было объявлено, что современная эволюционная теория согласуется с православным христианским взглядом. В этом, конечно, не было ничего удивительного. Как мы уже убеждались, православные журналы в Америке неоднократно в прошлом поддерживали эволюционизм. Что оказалось действительно необычным и удивительным – так это реакция читателей на статью доктора Каломироса. Деятельный христианин всегда получал большое количество читательских отзывов, но на этот раз они буквально захлестнули редакцию. Издатель писал в следующем номере: |
| Подобный принцип наказаний и наград, заслуг и сатисфакций в аспекте отношений между Богом и людьми в рамках римо-католического богословия является основополагающим правилом духовной жизни. Бог, оскорбленный грехом человека, гневается на него и потому посылает ему соответствующие наказания, следовательно, чтобы обратить Божий гнев на милость, необходимо принести Богу удовлетворение за грех (satisfactio) и тем самым избежать временных наказаний (poenae temporales). В рамках римо-католицизма само спасение мыслится, прежде всего, как избавление от наказаний за грехи, а не как освобождение от самого греха. В данном контексте весьма сложно говорить о любви человека к Богу. Современный греческий богослов Александр Каломирос писал касательно этого: «Кто же сможет любить мучителя? Даже те, кто пытаются спастись от гнева Божия, вряд ли могут действительно любить Его. Их мнимая любовь вынуждена: они надеются избежать мести и достичь вечного блаженства только благодаря тому, что старались умилостивить этого грозного и чрезвычайно опасного Создателя » . Для получения же блаженной жизни римо-католику необходимы заслуги (merita) перед Богом с коей целью он совершает добродетели. Но что делать, если старательный католик совершил добрых дел много больше, нежели необходимо для «зеленого света» в рай? В мире римского права никогда и ничего не пропадает бесследно! Римо-католические схоласты разрабатывают идею т. н. сверхдолжных заслугах (merita superrogationis). Совокупность merita superrogationis вместе с заслугой Христа (meritum Christi) «образует» т. н. сокровищницу заслуг или сокровищницу добрых дел (thesaurus meritorum/operum superrogationis) из которой Ватикан черпает «благодать» для изглаждения грехов своих менее старательных верующих. Из этой идеи возникает учение об индульгенции. Если мы вспомним нашу аллегорию о мультимиллиардере, который пошел на казнь за нищего преступника, то возникает вопрос - какие «сверхдолжные» заслуги могут быть у последнего перед первым? Для православного сознания сама мысль о том, что у человека могут быть какие-то заслуги (тем более «сверхдолжные») перед Богом выглядит (на примере вышеприведенной аллегории), как абсурдная и даже кощунственная. |
| Мн. ученые опровергают методологические принципы научного К., в первую очередь один из его краеугольных камней - методы датировки (см.: Kuban. 1989). Проблемой является также стремление обеспечить христ. апологетику незыблемым фундаментом передовых знаний. Еще в сер. XX в. К. Поппер, говоря о методологическом принципе фальсифицируемости, доказал, что экспериментальная наука, получая знание, рано или поздно может опровергнуть предыдущие теории; теория, к-рая не может быть опровергнута, не является научной ( Поппер К. Логика и рост научного знания: Избр. работы. М., 1983. С. 105-123). Несостоятельность попыток протестант. фундаменталистов построить «креационную науку» усматривается также в стремлении изложить божественное происхождение мира языком науки, что в силу трансцендентности Создателя по отношению к творению не представляется корректным. Ибо «по крайней мере, с эпохи Нового времени достаточно твердо установлены критерии, которым должно удовлетворять исследование для того, чтобы считаться научным: 1) отказ от привлечения сверхъестественного фактора для объяснения изучаемых феноменов и процессов; 2) универсальность, общезначимость объяснения, развиваемого в рамках естественных законов; 3) опора на наблюдение и экспериментальная проверка. Эти критерии помогают, в частности, провести границу между религиозными и научными теориями, а тем самым и «развести» их в разные стороны и избежать конфликта между ними» ( Девятова. 1994. С. 65). Правосл. критики научного К. указывают на его фактически сектантское происхождение, а также на несоответствие его подхода святоотеческому, для к-рого вопрос о длительности дней творения не являлся принципиальным. Иером. Серафим (Роуз) , критиковавший позиции эволюционистов (спор с греч. богословом А. Каломиросом), в этой связи пишет, что «большинство отцов вовсе ничего не говорит об этом: это не было предметом спора в то время, и им, кажется, не приходило на ум настаивать на перенесении временной шкалы нашего падшего мира назад, на изумительные и чудесные события этих шести дней» ( Серафим (Роуз). 2004. С. 97). Доктрина «разумного замысла» |
| Поначалу о. Серафим был так обескуражен взглядами Каломироса на эволюцию, что не хотел «связываться» с этим вопросом. Слава Богу, он преодолел это искушение и, напитавшись усердием от самих святых Отцов, взялся за дело. Попутно преодолев и другой, едва ли не врождённый свой недостаток – стремление быть «мудрее мудрецов». Отец Серафим открыл, сколь благородны и поистине бесценны творения святых Отцов. Читая его комментарии, понимаешь, что Священное Предание – не просто плод человеческой мудрости, а Слово Боговдохновенное. Многие из святых Отцов, будучи провидцами, на опыте познали, каковым замышлялся человек: первоначально Адам жил естественно, теперешняя же жизнь после падения человека является неестественной. Святому удается вкусить от естественной жизни еще будучи на земле, ненадолго узреть мир преображённый, непорочный, ради которого и создавался человек. Однажды о. Герман сказал собрату, что величайшая беда сегодняшних христиан в том, что они утеряли образ Адама до грехопадения, до того, как изменилась сама природа человека. По этому поводу о. Серафим писал: «С грехопадением Адам и Ева утеряли жизнь в раю... Взор их стал открыт лишь для низменного, земного, а горнее, Божие видится уже с трудом. Их поглотили страсти, и с тех пор все мы живём в приземленной суете и страстях». Борясь со страстями молитвой, подвижничеством, святые, хотя и находились в тленном теле, стяжали в некоторой степени сходство с Адамом до грехопадения. Подобно ему они делались неподвластными стихиям, подобно ему руководили другими тварями и твари повиновались. В житиях святых пустынников – почти что в жизни сегодняшней! – отцы Серафим и Герман находили поразительные примеры праведной адамовой жизни человека, каким он был сотворён и каким ему предстоит быть, когда восстанет в теле нетленном. «Даже в наш падший век, – писал о. Серафим, – сама природа, окружающая нас, напоминает нам о рае и о нашем падении. В зверях нетрудно разглядеть страсти, нами завладевшие; в мирном шелесте лесов, укрывших столько подвижников, можно угадать райские кущи, уготованные нам для жизни и питания. Сейчас они доступны лишь немногим, таким как св. апостол Павел, т. е. восхищенным на небеса». |
| До середины нашего века учёные и не помышляли посягнуть на эволюционную модель развития человека и мира. Любую гипотезу тщательно проверяли, но только не эту – на ней зиждились все естественные науки, их строй и классификация. Немногих, даже очень крупных учёных, пытавшихся оспорить «догму», записывали в «еретики», в чёрный список. В 50-е годы, когда Каломирос еще ходил в школу, не верить в эволюцию считалось едва ли не преступлением. Отсюда его попытки как «учёного святоотеческой школы» примирить святых Отцов с эволюцией. Позже, как мы убедились, положение изменилось. Всё больше видных учёных открыто выступали со своими заключениями: научные факты и открытия не подтверждают теорию эволюции. При жизни о. Серафима подобные дискуссии велись в основном в узких научных кругах, поэтому люди, желавшие, подобно о. Серафиму, разобраться что к чему, вынуждены были изучать специальную литературу. В дальнейшем «непримиримость» учёных зазвучала громче и дошла наконец до широких масс. Учёные заняты поисками иной модели развития мира, хотя поиск идёт вслепую. Не стоит тешить себя мыслью, что они изберут «креативистскую модель» (т. е. модель Богом сотворённого мира), потому что, как и эволюция, эта теория не может быть научно доказана. И та и другая лежат, скорее, в сфере философии и зависят от субъективно выбранных предпосылок. Одно можно сказать с уверенностью: сегодняшний ниспровергатель теории эволюции, в отличие от своего предшественника 30-летней давности вооружённый фактами и скепсисом ведущих учёных, уже вряд ли пополнит ряды тех, кто утверждал и утверждает, что земля плоская».Недавно против теории эволюции выступил Филипп Джонсон, профессор права из университета Беркли (Калифорния, США). С правовой и логической точек зрения он доказал, что сторонники эволюции опираются в спорах не на факты, а на пустую риторику. Им написана умная и глубокая книга «Суд над Дарвином» (Regnery Gateway, Washington, D. C., 1991), вводящая широкий круг читателей в курс дела. Другая книга, также вышедшая после кончины о. Серафима, «Эволюция. Кризис теории» (Bethesda, Maryland, 1985), написанная специалистом по молекулярной биологии Майклом Дентоном, являет упорядоченную критику всей «эволюционной модели», от палеонтологии до молекулярной биологии. Дентон объясняет, почему всё больше учёных-исследователей отходит от традиционного дарвинизма, почему даже самые изощрённые современные теории не в состоянии заполнить эволюционные «пробелы» меж растительным и животным миром. |
| Мне встретилось несколько упоминаний о «системе датирования с использованием фтора», но без тщательного рассмотрения этого метода – Лики отмечает, что метод находился в стадии разработок в 1940-х годах. Очевидно, что он связан со скоростью поглощения фтора, что, кажется, в огромной степени непостоянно в зависимости от влажности и т.д. Для нас было бы неплохо определить особую «философию» систем датирования – т.е., показывая, что мы не категорически отвергаем их, но что их значение относительно и ограничено, в какой-то степени полезно в подлинном изучении палеонтологии (которой мы также должны уделить внимание как законной науке), но которая вовсе не в состоянии дать абсолютного ответа на все вопросы. В целом, нам следует иметь очень «дружелюбное отношение» по отношению к подлинной науке. 18. Устраняя смятение (из письма к А.Е. 2/15 августа 1974) Этой осенью я буду работать над заключительным разделом, посвященном святоотеческому учению, и по воле Божией все исследование будет завершено к тому времени, когда Каломирос пришлет свой обещанный ответ, который предоставит нам всем «аргументы патристики» в пользу сторонников эволюции, тем самым наше исследование станет настолько полным, насколько возможно. Думаю, значение этого исследования будет значительным. Я не думаю, что большинство сознательных православных христиан ужасно предрасположены в пользу эволюции; но они находятся в некотором смятении по отношению к тому, во что и насколько верить тому, что «говорит наука». Наше исследование предположительно должно предоставить «полную» картину, что, будем надеется, прояснит многие умы. Данное исследование, конечно же, прояснило мое собственное мышление, так как прежде я с такой подробностью не размышлял о многих аспектах этого вопроса. 19. Генеалогии Христа (из письма к А.Е. 22 сентября/5 октября 1974) Мы получили два раздела, посвященных эволюции. «Христианскую эволюцию» я прочитал быстро, и эта часть выглядит неплохо – возможно, мы можем отложить все окончательное редактирование до того момента, когда вся статья уже будет в завершенном виде. Отец Герман и я вместе читали «научную» часть и, однако, обнаружили некоторые проблемы. В основном, сохраняется все, что мы намереваемся сказать, сохраняется верный тон (он даже несколько чрезмерно сдержан в некоторых местах!); но смысл не донесен ясно и просто, имеется очень много сторонних вопросов – или, скорее, сторонние вопросы еще не составляют в единого созвучия с целым, чтобы выходило единое, убедительное впечатление, что эволюция есть философия, а наука не имеет к ней никакого отношения – с сильным намеком (о котором свидетельствуют сами представленные данные), что научные данные, как ничто другое, свидетельствуют против эволюции. Поэтому, я попытаюсь продумать заново, переместить главы и материал и посмотреть, есть ли возможность сделать смысл более прозрачным. |
|
|
