| Глава 7. Понятие человеческой личности в сербской богословской мысли XX века Сербская богословская мысль в двадцатом веке в поиске ответов на проблемы современного мира живо вращалась вокруг темы личности Бога и человека. «Сербскому народу Бог дал двух великих людей» – преп. Иустина (Поповича) и свт. Николая (Велимировича), которые были людьми «живого примера и живого слова» и носили глубоко в своих сердцах трагические вопросы современного человека, «отвечая на них из глубины своего православного существа». 893 Епископ Николай (Велимирович) – гениальный богослов с мировым именем, почетный доктор нескольких всемирно известных университетов, 894 «величайший сербский церковный мыслитель», который называется порой даже «апостолом нашего времени». 895 Преподобный архимандрит Иустин (Попович) , относившийся к владыке Николаю как «к своему отцу и учителю», 896 также признается одним «из самых выдающихся современных отцов православного богословия», 897 «личностью подлинно святоотеческого размаха», 898 далеко превосшедшей границы Сербии. 899 Отец Иустин «оставил после себя богатейшее богословское, философское и агиографическое наследие». 900 Его богословские работы, по выражению академика Иоанна Кармириса, представляют вершину духовного самовыражения Сербской Церкви. 901 Не случайно, что оба святых богослова сравниваются с «великими Отцами Церкви» 902 и «вселенскими учителями», 903 принадлежащими всему миру. 904 И хотя подробный анализ мыслей свт. Николая свидетельствует, что он говорил о человеческой личности «несистематическим образом», тем не менее, именно он «первым среди сербских богословов переместил понятие личности с уровня психологии и этики на уровень онтологии». 905 Вслед за ним архимандрит Иустин уже систематически и глубоко проникает в тайну личности человека. Мы полагаем, что можно утверждать, что сербское богословие двадцатого века в лице свт. Николая (Велимировича), преп. Иустина (Поповича) и их преемников, «крупнейших сербских богословов и архипастырей» 906 митр. Амфилохия (Радовича) 907 и еп. Афанасия (Евтича) , 908 является органическим продолжением и развитием «персонального, ипостасного подхода» 909 восточного православного богословия. При этом термин «личность» практически всегда оказывается синонимичен ипостаси, лицу, персоне 910 в их халкидонском смысле. Несмотря на большое разнообразие мыслей и часто поэтический язык, сербское богословие личности двадцатого века позволяет провести обобщение и систематизировать его взгляды на основные свойства богословского понятия человеческой личности. Среди этих свойств: апофатичность (таинственность), сообразность Богу, логосность, обладание собственной природой, целостность, познавательная способность, свобода, уникальность, творчество и синергичность, динамизм, общение и кафоличность, перихоретичность, нравственность и любовь. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Сербская Церковь канонизировала двух известных подвижников-русофилов Архиерейский Собор единодушно внес в диптихи святых отцов Иустина (Поповича) и Симеона (Поповича) 30.04.2010 495 Вчера, 29 апреля, Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви на рабочем заседании единодушно принял предложения епархиальных архиереев и внес в диптихи святых Православной Церкви имена блаженнопочивших архимандрита Иустина (Поповича) (1894–1979), духовника монастыря Челие под Вальево и Симеона (Поповича), настоятеля монастыря Дайбабе под Подгорицей (1854–1941), сообщает официальный сайт СПЦ. Решением Архиерейского Собора установлено, что память преподобного Иустина Челийского будет отмечаться 1/14 июня, а память преподобного Симеона Дайбабского 19 марта/1 апреля. Чин торжественного прославления канонизованных угодников Божиих состоится 2 мая за Божественной литургией в храме Святого Саввы на Врачаре. Великий подвижник и духовный писатель, архимандрит Иустин (Попович) родился в городе Вране в семье священника в праздник Благовещения. Учился в семинарии св. Саввы в Белграде, где в то время преподавал будущий святитель Николай (Велимирович). Позднее будущий святой учился в Петербургской Духовной академии, затем - на теологическом факультете в Оксфорде. Душа его искала подвижнической и аскетической жизни. Спустя некоторое время он преподавал в семинарии и, окормляя многочисленных чад, принимал участие в издании православных газет. Огромная роль в формировании личности архимандрита Иустина принадлежала России. Тесные дружеские связи и духовное наставничество он обрел в среде живших в Королевстве Югославия русских изгнанников. Отец Иустин сердцем болел о дорогой ему России, молился о своих русских братьях. В 1926 г. он защитил в Афинах докторскую диссертацию по теме: «Учение святого Макария Египетского о тайне человеческой личности и тайне ее познания». С конца 1930 года потрудился миссионером в прикарпатских городах (Ужгороде, Хусте, Мукачеве и др.). Был выдвинут на возрожденную Мукачевскую епископскую кафедру, но по смирению своему отказался от нее. С 1932 года отец Иустин - преподаватель Битольской семинарии, а спустя два года — доцент Теологического факультета в Белграде. С мая 1948 года до кончины подвизался в монастыре Челие близ Валева, где был духовником; написал многие богословские труды. Преставился ко Богу, как и родился, в праздник Благовещения. |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Философские пропасти «Философские пропасти» — цикл очерков преподобного Иустина (Поповича). Их жанр не легко определить: ёмкие, цельные тексты, совместившие в себе философию, богословие, высокую поэзию, проповедь и притчу. В философской терминологии это творение Иустина (Поповича) можно отнести к экзистенциализму: вопль человеческого существа среди бессмыслицы, зла и тленности мира к Богу. Философия ввергает человека в пропасти «проклятых вопросов». Подлинная философия знает, что единственный выход — «взывать из бездны к Господу» вслед за Псалмопевцем. «Этот мир… Что такое этот мир со всеми своими муками и тяжестями, трагедиями и страстями, как не безнадежный смертник? Да, безнадежный смертник, который постоянно в муках умирает и никак не умрет. Что нам остается? Скрежетать зубами и бунтовать? Но против кого и против чего? Эх, тщедушное человеческое создание никак не может найти главного виновника?! Оно дано людям лишь в той мере, чтобы они могли им тщетно мучиться, ощущая свою трагическую безысходность в этих ужасных условиях существования. Сознание человека – маленький светлячок в непроглядной ночи, повсюду вокруг сплошная темнота и непроглядный мрак. Гонимый неким внутренним беспокойством, бедный светлячок мчится из мрака в мрак, из малого в больший. Но вершина ужаса в том, что величайший мрак есть наименьший из тех, что дальше. И так – бесконечность мрака.» От редактора Архимандрит Иустин (Попович) (1894-1979) – один из величайших деятелей Сербской Православной Церкви ХХ века, в 1993 году прославленный в лике местночтимых святых и глубоко почитаемый на православных Балканах. Отец Иустин пришел в этот мир и ушел из него в один день – 25 марта (7 апреля), в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы. Отец Иустин долгие годы занимался преподавательской деятельностью в духовных семинариях Югославии и на богословском факультете Белградского университета. В 1948 году он удалился в монастырь Челие (западная Сербия), где до конца жизни занимался творческой, переводческой и издательской деятельностью. |
| Правда о Сербской Православной Церкви в коммунистической Югославии В память об отце Иустине 31 мая 1979 г. Святая Гора Изгнанный из Университета в 1945 году, переживший арест и допросы и вновь изгнанный, отец Иустин в 1948 году приехал в небольшой расположенный в горах монастырь Челие, где и пребывал вплоть до конца своей жизни как несвободный узник коммунистического режима. Доверяя ему, как никому другому в Сербской Православной Церкви, верующий сербский народ приходил к нему и изливал свои скорби и печали, терзаясь душой из-за общей несвободы, из-за гонения на веру и Церковь , на «крестную славу», на души православных христиан – на все то, что и было, и есть сербское, православное, свято-саввское, свято-косовское. Лишенный возможности сделать нечто большее – причем ни сербские Патриархи, ни епископы к нему, как правило, не прислушивались (а некоторые из епископов были даже изгнаны с кафедр за связь с ним), – отец Иустин и свои собственные, и народные муки под коммунистическим игом изливал в плаче, подобном плачу Иеремии, и в молитвенных воплях ко Христу Распятому. За каждое смелое слово или проповедь , за каждый текст или богословскую книгу, которые появлялись за границей, он имел неоднократные приводы в валевское или белградское Управление госбезопасности, где был допрашиваем и «переубеждаем», а затем вновь отправляем на заточение в Челие без права выхода из него на целые месяцы. И так все это продолжалось из года в год. Сестры Челийского монастыря и паломники постоянно претерпевали разного рода угрозы и запугивания, изощренность которых всем нам хорошо известна. Как «сокровенная совесть Сербской Церкви», как назвал его греческий академик Кармирис, он не мог не написать такого поистине мученического текста, как свидетельство о правде о Сербской Православной Церкви под коммунизмом Иосипа Броза и окружающих его «богов и божков, больших и малых идолов»: Ранковича, Пенезича, Бакарича, Карделя, Фадиля Ходжи... и разных иуд. Текст был составлен в январе 1960 года и подготовлен к обнародованию «самиздатом» в стране и в печатных изданиях за границей. С текстом ознакомились некоторые епископы и – кивки головой, отмашки, замыкание в себе – «страха ради горшего»... |
| «Я обязан благовествовать Евангелие, ибо оно стало волей моей воли, душою моей души, совестью моей совести, существом моего существа. Без него — нет меня. Исключите евангельскую истину из меня, евангельскую правду, евангельский рай, и я — ложь, и грех, и ад! Без Евангелия я есмь без моего бессмертия, без своей вечности, без своей радости, без своего благовестия, — зачем мне тогда жизнь, зачем душа, зачем тело, зачем совесть, зачем мир, зачем небо!..» — так говорил о себе архимандрит Иустин (Попович), ныне — преподобный Иустин Челийский, прославленный Сербской Церковью в лике святых в 2010 году. Он пришёл в этот мир и ушёл из него в один день — в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы. Его так и назвали — Благое; благовестие Бога стало его дыханием, смыслом всей его жизни. Когда умерла его мать, он, глядя на «бесконечно умилительную благость и доброту» её лица, пережил, по его собственным словам, некое «физическое ощущение бессмертия». Впоследствии этот опыт будет просвечивать во всём его творчестве: он пишет о бессмертии человека так, что ты не просто вспоминаешь о своей бескрайности и бесконечности, но и явственно начинаешь чувствовать её. Ещё в тринадцать лет, во время учёбы в Белградской Свято-Саввской семинарии, где его учителем был святитель Николай (Велимирович), Благое положил за правило каждый день прочитывать по три главы из Нового Завета. Правило это он соблюдал до конца жизни. Позже, будучи уже преподавателем семинарии, он видел главной своей целью научить воспитанников прежде всего жить по Евангелию, научить их претворять евангельские истины в свою природу. Отец Иустин всегда много заботился о молодых людях, у которых возникали серьёзные духовные вопросы. И в нём самом на протяжении всей жизни проявлялась какая-то постоянная внутренняя молодость и удивительная живость духа. До последнего вздоха он был исполнен восторга перед всяким новым открытием и Божиим чудом: в цветке, в глазах, в человеке и в мире. Получивший прекрасное образование (помимо Белградской семинарии он учился в Санкт-Петербургской духовной академии, в Оксфорде, в Афинском университете) и обладавший редким философским чутьём, он плакал над трагизмом человеческого бытия без Бога и признавался: «Вот, я бы был каким-нибудь взбалмошным философом, вроде слабоумного и тоскливого Ницше, если бы не встретил Господа Христа моего!..» |
| 1 Архим. Д-р Иустин Попович. Святосавле как философия жизни. Фототип. издание. Валево, 1993. С. 9 (из предисловия епископа Николая Велимировича). 2 Об истории г. Вране, упоминаемого еще во времена Неманичей, см. работы на сербском языке: Хаджи-Василевич. Й. К истории города Вране. Белград, 1896; Новакович С. С Моравы на Вардар/Годовщина Н. Чупича. XIII. 1893) и др. 3 Это могло быть, вероятнее всего, во время восстания Карагеоргия против турецкого ига в Сербии, а возможно, и ранее. 4 Уменьш. от Анастасий (серб.). 5 Из этой монастырско-семинарской школы Св. Стефана возле г. Вране вышло более сорока священников. 6 Соборная церковь Святой Троицы во Вране была построена в 1843 году, но вскоре разорена турками, затем вновь отстроена в 1859 году и существует поныне. Еще со времени святых Неманичей во Вране находилась церковь во имя свт. Николая, бывшая под управлением монастыря Хиландар. Церковь неоднократно разрушалась и вновь отстраивалась. 7 О св. Прохоре и его монастыре см. Жития святых (19 октября) и монографию священника Петра Гагулича. «Монастырь Св. Прохора Пчиньского». Ниш, 1965 (на сербск. языке). 8 О благочестивых жителях Вране см. книги Б. Станковича «Из древнего Евангелия» и «Божии люди» (на сербск. языке). 9 Даже медики не могут отрицать того факта, что от святых, мощей св. Прохора Пчиньского происходят чудеса исцелений; однако они пытаются объяснить их на основе рационализма (см.: Михайлович Д. Развитие здравоохранения во Вране со времени царствования Неманичей до середины XX века, Вране, 1969 [на сербск. языке]; как он утверждает, «лечение было по большей части внушено верой»). 10 К этому времени относится и следующее событие, которое сам о. Иустин однажды смиренно нам рассказал. Как-то летом он, будучи профессором университета, направился из Вране в монастырь св. Прохора Пчиньского. Поскольку путь в монастырь пролегал через горы и был нелегким, он нанял упряжку волов. На пути они настигли некую старицу, шедшую в монастырь пешком. Остановив повозку и подозвав старицу, он предложил ей поехать вместе с ним, ибо и они едут ко святому отцу, но получил от нее такой ответ: «Спасибо тебе, сынко, но я нищая». |
| Другие сербские авторы Крупный сербский богослов преподобный Иустин (Попович) (1894–1979) не писал какого-либо специального сочинения о буддизме, однако несколько раз упоминает в своих трудах. Он определяет буддизм как «религию отчаяния», поскольку она «всякое явление пропускает сквозь призму отчаяния» 93 . Относительно темы сходства и различия между буддизмом и христианством уместно привести слова прп. Иустин о том, что «христианские воззрения в известной мере существовали и до Христа. Некоторые христианские моральные принципы и догматические истины можно найти... в буддизме, некоторые в конфуцианстве. Но в них нельзя найти того, что является самым главным, того, что «едино на потребу». А это – Личность Богочеловека Христа. Ибо Она Своей вечной животворящей силой спасает человека от греха и смерти, перерождая его, исполняя его всем божественным совершенством» 94 . Оригинальным можно признать сравнение буддизма и христианства в перспективе проблемы смерти. По его мысли «действительную ценность всякой науки, всякой философии, всякой религии, всякой культуры можно найти, прочитав их в контексте смерти… Поставьте проблему смерти перед любой нехристианской религией. Все они мучаются ею; решая ее, они или обходят ее стороной, или отрицают, или перескакивают через нее. Точнее всех из них брахманизм и буддизм… [Но] Буддизм – совершеннолетие отчаяния. Это не только философия, но и религия пессимизма. Тайна небытия приятнее, чем горькая-прегорькая тайна бытия. Смерть – это освобождение от оков этого страшного чудовища, что зовется миром. За смертью следует блаженство в нирване. Так буддизм не решает, а перескакивает проблему смерти; не побеждает смерть, а бессильно проклинает. Сходным образом и другие религии представляют собою не что иное, как банкротство перед проблемой смерти», которую, по мысли прп. Иустина, полностью решает только Христос 95 . Автор пишет: «Смерть – верховное зло, которое синтезирует все зло… высшая трагедия, в которой собраны все трагедии… человеку суждено жить в мельнице смерти, наблюдая, как она немилосердно размалывает человека за человеком, поколение за поколением, и ощущая, как она и его постепенно мелет, пока не размелет совсем… человеку невозможно победить смерть. |
| 1 Иеромонах Киприан. Крины молитвенные. Белград, 1928. С. 2. Вот еще портрет архиеп. Феофана в Белградский период: «Феофан Полтавский, маленький, худенький, святой». С.М. Зернова. Из писем к другу/За рубежом. Белград — Париж — Оксфорд (хроника семьи Зерновых) (1921—1972)/под ред. Н.М. и М.В. Зерновых. Париж: YMCA — PRESS , 1973. С. 53 «Маленького роста, с тихим голосом, с головой склоненной вниз, он был подлинный мистик, открывавший нам доступ к тем откровениям Святаго Духа, о которых мы читали в творениях Святых отцов». Н. Зернов. За рубежом. Белград — Париж — Оксфорд (хроника семьи Зерновых) (1921—1972)/под ред. Н.М. и М.В. Зерновых. Париж: YMCA — PRESS , 1973. С. 107 2 Так было принято обращаться к членам Святейшего Синода Российской Православной Церкви.— прим. архиеп. Аверкия. 3 Прибавления к Церковным Ведомостям Святейшего Правительствующего Синода. 9 за 1909 год. 4 «Юный студент» — это, очевидно, сам архиепископ Аверкий Таушев. «В бытность студентом [Богословского факультета Софийского университета (закончил в 1930 г .)] я познакомился с проживавшим тогда в Софии (в здании Синода) архиеп. Феофаном Полтавским, пользовался его духовными советами. И под его влиянием у меня окончательно созрело и окрепло начавшееся еще и прежде в ученические года намерение принять иноческий постриг». Письмо иеромонаха Аверкия к митр. Антонию (Ужгород, 11 24 октября 1932 г .)/ГА РФ фонд 6343 оп. 1 дело 284 лист 4 «Если бы Вашему Блаженству понадобилось навести обо мне справки, то таковые могут дать: Скоплянский митр. Иосиф, архиеп. Феофан Полтавский, проф. Битольской Богословии иеромонах Иустин (Попович), бывший у нас протосингелом, и иеромонах Филипп (Гарднер), лично Вам, если не ошибаюсь, хорошо известный». Письмо иеромонаха Аверкия к митр. Антонию (Ужгород, 11 24 октября 1932 г .)/ГА РФ фонд 6343 оп. 1 дело 284 лист 4 об. 5 Например, в этом письме архиеп. Феофана видно его неверие в гибель Царской Семьи: «21 марта В.И. Зызыкина отправилась в Венгрию к князю Голицыну-Муравлину для переговоров по делу о Царской Семье. |
| В Гефсиманском саду Христос назвал его другом. На иконах Страшного суда его часто изображают в виде ребенка на коленях у диавола в нижнем правом углу. Любимое дитя Сатаны, за предательский поцелуй принимающее огненные лобзания. Он носил ящик для денежных пожертвований и, значит, был кем-то вроде бухгалтера в маленькой апостольской общине. Мы ни разу не можем причаститься, чтобы не вспомнить о нем. «Не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда…» Что мы знаем о нем? Что был он иудей среди остальных учеников-галилеян. А значит, был образованнее и, возможно, заносчивее. Что был близок ко Христу и был любим. Предавать могут только близкие, свои. В сердце бьет тот, кто к сердцу допущен. Чужой может быть врагом, но предателем быть не может. Его нутро – сребролюбие. Его имя – «вор». Так говорит Иоанн Богослов. А его слова не подлежат сомнению. Больше ничего не стоит выдумывать. Разочаровался ли он в Мессии и поэтому предал? Хотел ли, наоборот, ускорить события и приблизить спасительную развязку? Не будем мечтать. Дело в том, что сребролюбием и развратом наполнен мир. Кающиеся мытари и блудницы – первая шеренга уверовавших во Христа. Но сребролюбие, не желающее каяться, изобретает Иуде оправдания, чтобы в нем и самому оправдаться. «Часть Иуды есть в тебе и во мне», – говорит святой Иустин (Попович). Зародыш Иуды может носить в себе всякое человеческое сердце. Вот он говорит: «К чему эта трата мира? Его бы можно было продать и раздать деньги нищим». Но не любовь к нищим движет иудиным языком, а жалость к погибшей благовонной масти. А разве не так же поступаем и мы? К чему золотить купола или украшать дорогими иконами храмы? Лучше бы отдать эти деньги нищим. Почему у него (нее/них) такая дорогая машина? Лучше бы помочь сиротам или старикам. Вам знакомы эти голоса? Ой, не любовь к скромности и не человеколюбие движет нашими языками при этих речах. Это зародыш Иуды из глубины сердца. Еще не родившись, учится разговаривать. Поистине скупость, зависть и мрачная злоба отличают в людях тех, кто не чужд иудиного духа. Поэтому и причаститься мы не можем иначе, как сказав: «Ни лобзания Ти дам, яко Иуда…» |
| Мы вступаем в Великий пост. Накануне этого важного периода Церковь напоминает, что преступлением заповеди в раю человек лишил себя благодатного единства с Богом. Пост же дан нам, чтобы, совершая его с верой, мы обрели благодать Господню. Закон благодатной веры Христовой особый, и «законом» он назван условно. Известные до него закон совести и Моисеево законодательство говорят людям, как жить, чтобы спастись, не утратить связь с Богом. Закон благодати возводит человека на невообразимые высоты духовного совершенства единого бытия с Творцом и Спасителем мира. В отличие от закона совести, который дан всем людям без исключения, закон благодати даруется только христианам. Духовное совершенство, по определению преподобного Иустина (Поповича), состоит в полноте евангельских добродетелей. А этого человеку своими силами достичь «невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу» (Мк. 20, 27). Путь к уподоблению Богу по благодати, богосыновству, обожению открыт Богочеловеком Христом и обретается только в Нем. Достичь евангельского совершенства способны далеко не все христиане, а лишь те из них, кто более всего земного возлюбил Христа и принес Ему в дар всю свою жизнь. Они посвятили себя исполнению Его воли, совершенному очищению от страстей, пребыванию в молитве, покаянии и богомыслии ради познания Бога и соединения с Ним в единую жизнь. Таковы преподобные Антоний Великий, Мария Египетская, Антоний и Феодосий Печерские, Сергий Радонежский, Нил Сорский, Серафим Саровский, Амвросий Оптинский, святители Феофан (Затворник), Игнатий (Брянчанинов) и другие святые отцы и жены, которые стяжали евангельское совершенство на монашеском пути. Для спасения достаточно поступать по совести, выполнять заповеди, и это возможно всем, живущим в миру. А если человек желает большего, то он оставляет мирскую жизнь с ее трудами, житейскими радостями и огорчениями, чтобы, не отвлекаясь на земные заботы, идти за возлюбленным Христом и достигать полноты единства с Ним. Преподобный Иустин (Попович) подчеркивает, что первый подвиг, открывающий путь духовного совершенства, — это нищета ради Христа, которая «доказывает, что тебе Христос Господь стал всем и вся во всех мирах». |
|
|
