| Обличая Иулиана в злонамеренном извращении истин Богооткровенных, Св. Кирилл не перестает развивать пред ним божественный свиток домостроительства спасения рода человеческого, с точки зрения которого многое в Писании объясняется само собою и всякие обоюдности предотвращаются. Там, где Иулиан хвалится Греческою мудростию и прикрывает язычество благовидностию Греческой Философии, верований, учений, учреждений и обычаев, Св. Кирилл вступает и в эту область, поражая богоотступника на том самом поприще, где он считает себя в совершенной безопасности. Оружие Иулиана обращается на его собственную голову и против дела, им защищаемого. Представив выше возражения Иулиана против Христианства, мы представим здесь опровержение, написанные на них Св. Кириллом, – ограничивалось самым сокращенным изложением оных. Иулиан говорил, что Моисей ничего удовлетворительного не сказал о сотворении мира и что учение Греческих мудрецов поистине заслуживает удивления. Св. Кирилл отвечает Иулиану, что дело сие должно принимать совершенно наоборот, и на рассмотрения противоречивых учений Пифагора, Платона, Фалеса, Демокрита, Епикура, Стоиков и Аристотеля выводит очевидное заключение, что Философия не могла открыть истины. Лучше других о сотворении мира говорят Пифагор и Платон, но это потому, что они были в Египте и собрали здесь оставленные Богопросвещенным Моисеем предания о Боге и мире 221 . Но Философы, противореча друг другу, противоречат и каждый себе самому. Рассмотрев, в подтверждение сей мысли, учение Платона о материи и идее, Св. Кирилл продолжает: «Кому же тут будет следовать искатель истины? Кого из поименованных мудрецов освободим мы от обвинений во лжи? И чем убедят кого бы то ни было сии люди, до того заблудшие от пути истины, что они противоречат не только один другому, но каждый самому себе? Понимает и видит все сии державный Иулиан, и потому, рассматривая сказания Моисея, превращает их сверху вниз и не дерзает противополагать оным ничего, кроме книг Платона». На возражение, что в книгах Моисея многое, в сказании о сотворении мира, опущено, Св. |
| Иулиан делает подобные признания Первосвященнику Феодору и, припоминая чудную непоколебимость древних Иудеев, горько жалуется на совершенно противное оной презрение язычников к отечественным законам и чествованию богов 135 . С другой стороны, как и сам Иулиан сознается в том, отпадение Христиан в язычество, как плод угрозы и принуждения, всего чаще было не искреннее; отпадшие Христиане скоро раскаивались в своем безрассудстве и возвращались, с раскаянием, в недра Церкви. «Ревнуй по богах, – пишет Ливаний Антиохийскому Префекту Александру – и всеми мерами старайся умножать число их поклонников. Но не удивляйся, если найдешь таких, которые, по при несении жертвы богам, раскаиваются в том. При всех, они тебе повинуются; но, по возвращении в свои жилища, жены, слезы, ночь внушают им намерение иные» 136 . Мы видим, что в царствование Иулиана отступничество было награждаемо всеобщим презрением; на отступников указывали на улицах, пальцами. Видим также доблестных воинов из числа Христиан, которые, несмотря на всю опасность подпасть гневу императора, мужественно отвергали предлагаемую им цену отступничества; видим и таких, которые, приняв ее, в простоте сердца, как награду их воинского усердия, но после, узнав настоящее ее значение, приносили ее обратно и с презрением повергали к ногам обольстителя, презирая весь гнев его 137 . Все это показывает, с одной стороны, как искренно и твердо было убеждение Христиан в достоинстве Христианства, а с другой, – как язычество, несмотря на все усилия Иулиана и его орудий, со дня на день утрачивало свое значение и неудержимо клонилось к падению. Состояние Христианства и язычества, в эпоху нами рассматриваемую, нельзя изобразить лучше того, как изображает его Св. Златоуст, в слове о Св. Мученике Вавиле и против Иулиана. «Наши, так называемые вами (язычниками) изобретения, усиливались разрушить Цари и тиранны и в словах непобедимые софисты, а также философы и волхвы и демоны, но изнемогоша на ня языцы их» ( Пс. 63:9 ). Изобразив за сим нападения Философов на Христианство, оказавшиеся вообще безвредными, равно и другие бедствия Церкви от врагов внешних, Св. |
| Одно из многих доказательств благотворности родительского примера в деле воспитания мы находим в житии св. муч. Иулиана, память коего празднуется церковью 21 июня. Он родился от знатных родителей, но отец его был язычник, а мать христианка. По смерти своего мужа, мать Иулиана, сознавая важность и святость материнских обязанностей, удаляется в г. Тарс, ведет тихую, уединенную жизнь, всецело посвятив себя воспитанию сына. Как христианка, она сознавала и была убеждена, что молитва есть именно тот светоч благотворный, который освещает и согревает внутренний мир в человеке, указует ему правильные пути в жизни сей – а потому старалась всячески зажечь этот светоч в сердце сына. Много, разумеется, влияет на ребенка задушевное материнское слово, доброе, кроткое наставление, но мать Иулиана не ограничивалась одними наставлениями, а заботилась повлиять и собственным примером. И вот, как только ночной сумрак спустится на город, на улицах стихнет шум дневной, люди погрузятся в сон, в скромном жилище благочестивой вдовы замерцает бледный свет лампады. Коленопреклоненная молится она, взирая на лик Спасителя и Богоматери, вера и любовь кладут свой яркий отпечаток на лицо ее, уста шепчут слова молитв, верующий взор роняет слезу умиления, а рядом с коленопреклоненною материю приютился ее малютка сын. Его любознательный взор устремляется то на св. иконы, то на лицо пламенно молящейся матери, его чуткий слух внимает словам материнской молитвы, его нежное сердце уже ощущает святость, важность и сладость молитвенных минут. Прошло несколько лет, Малютка Иулиан под благотворным дыханием благочестивых материнских примеров возрос в доброго, глубоко верующего юношу. Но в это время страшная гроза разразилась над христианскими обществами – началось безпощадное гонение на них от жестокого царя Диоклитиана. В числе многих мучеников привлечен был к допросу и заключен в темницу и 18-летний Иулиан. Мучители угрозами, ласками и обещаниями старались склонить его к отречению от Христа, но в сердце юноши глубоко запали семена веры – ярко горел светоч молитвы, не страшна была ему и темница с ее ужасами, спокойно, точно на ясное голубое небо, смотрел он на приближающуюся смерть. |
| Отступничество Иулиана, как известно, началось и совершилось его сближением с Философами тех времен, когда Философия ниспала во все суеверия язычества. Вкус Иулина к Греческой Литературе, общий у него со всем Греческим юношеством, даже Христианским, и его наклонность к изучению Платона и Аристотеля, еще не имели в себе ничего предосудительного. Василии, Григории и другие юноши, бывшие в последствие времени непоколебимыми столпами Православия и светилами Церкви Христовой, учились в одной с Иулианом школе у одних и тех же наставников и, без сомнения, по одним и тем же книгам; при всем том они остались, на всю жизнь, верными учению Спасителя. Для Иулиана то было истинным бедствием, что он впал в руки Эдизиев, Хрисанфов, Присков и Максимов, т. е. таких Неоплатоников, которые были последователями не Плотина, а Ямвлиха. Посвящая его в таинства Философии, уже соединившейся с язычеством, они с вящшим усердием погружали эту пылкую душу в таинства полифеизма и идолослужения. Передавая ему идеи Платона о Боге верховном, о небе идеальном, о созерцании и экстазе, они развивали пред ним мрачную, но к несчастию приходившуюся по душе Иулиана, картину феургии и магии. Пробуждая любовь к еллинизму, они вливали в его сердце яд ненависти к Христианству. Отступничество совершилось: Иулиан сделался другом Риторов и Философов 68 и врагом Христиан. Язычники, не терявшие надежд на восстановление язычества, уже торжествуют победу 69 . Во главе их предприятия стоит такое лице, которое соединяет в себе все качества, необходимые в вожде их парты. Это – любимый армиею полководец, отступник от Христианства, верный последователь Философии Ямвлиха, Приска и Максима, а что всего важнее, – полновластный Государь. Его любовь к уединению, к Философии и Философам доходит до таких излишеств, что даже самые друзья его краснеют за него 70 . Для Муз и Философии Иулиан хотел бы оставить трон. Только мысль о большей свободе действования в пользу язычества удерживает его на нем 71 . При взоре на такого человека, как не торжествовать языческой парии преждевременной победы язычества над Христианством! Но не бойся малое стадо Христово! Твой Божественный Пастыреначальник не воздремлет, ниже уснет. |
| Это сочинение Иулиана заключало в себе, как видно, некоторую систематическую параллель между Христианством и язычеством. Защищение еллинизма занимаете здесь такое место, как и нападения на Христианство, – что собственно и отличает полемику Иулиана от Порфириевой. Этот последний, как истый Философ, понимая всю бедность и слабость языческих верований, вступает в полемику с Христианством не для защиты язычества, а по ненависти к Христианству, как это и замечено выше. Иулиан, восстановитель язычества, полон веры в предания полифеизма; он ссылается на них и с гордостью противопоставляет «нечестию безбожной секты Галилеян». При всем том, как враг хитрый, как человек, опытно вкусивший силы Евангелия, Иулиан не обнаруживает, в своей апологии, всей истины: он не выставляет язычества в его настоящем виде и противопоставляет Христианству не столько народный полифеизм, сколько еллинизм и учения философские, и то исключительно заимствуемые у Платона 77 . В видах той же хитрости, Иулиан выставляет, при всяком удобном случае, и другие стороны еллинизма, которыми он, как это кажется Иулиану, без всякого уже спора превосходите «несчастную секту Галилеян», как тο: законодательство, процветание свободных Наук и Искусств, политическую свободу народов, находящихся под покровительством богов Греции и Рима 78 и проч., и из всего этого составляет обвинительный акт против Христиан. Наконец и самое наименование языческого идолослужения еллинизмом ( " Ελληνσμо) перенесено Иулианом из Литературы на религию не без особенных целей. Иулиан стыдится быть защитником религии, наполненной таким множеством обрядов и преданий, оскорбительных для здравого смысла, и хочет прикрыть все это тем, что он есть защитник еллинизма 79 . Другая черта полемики Иулиана та, что он почти везде оставляет Христианам то, чему и на основании чего они веруют. Он не отвергает прямо, подобно новейшим врагам Христианства, ни исторической достоверности, ни Боговдохновенности источников Христианской Веры. Цель его полемики та, чтобы опровергнуть Христианство, открыв противоречия в самом составе и преимущественно в источниках его верований, и принудить Христиан сознаться, что они составляют не общество, на своих собственных началах основанное, а просто – секту, которая, исшед из Иудейства, не осталась, с течением времени, верною не только Иудейству, но и самой себе, – секту такую, «которая, заняв из легкомыслия Иудеев их неверие в богов, а из свойственного Грекам разленения (ραδυμας) и испорченности (χυδατητος) 80 – особый образ жизни, вздумал назвать эту смесь изрядным благочестием (ρστην δεοσβεαν) 81 ». |
| Святого же Иулиана нечестивый Маркиан повелел оковать тяжелыми оковами по рукам и ногам, и в таком виде повелел водить его по городу на всеобщее поругание и во время остановок на улицах мучить его различными пытками. Во время этого истязания и поругания, глашатай восклицал: — Вот чему подвергаются те, кто не кланяется богам и презирает царские повеления! Когда же пришли мучители вместе со святым к тому дому, где обучался наукам единственный сын правителя, по имени Кельсий, то отрок, который также смотрел на святого, сказал своим товарищам, что он видит нечто удивительное. Те стали спрашивать его, что он видит, и Кельсий сказал: — Я вижу, что того осужденного христианина, которого водят воины скованным, окружают множество лучезарных юношей; — из коих одни ему оказывают услуги и помощь, а другие возлагают на главу его столь блестящий венец, что сияние его превосходит свет солнечный. Думается мне, что хорошо веровать в такого Бога, и служить Ему, Который так охраняет Своих служителей и украшает такою славою; поверьте мне, друзья мои, что я также хочу стать таковым служителем, если Бог этого христианина соблаговолит быть моим Богом! С этими словами Кельсий бросил книги и красивую одежду, оставляя миру то, что ему принадлежит, и поспешил вслед святым. Припав к ногам мученика, он воскликнул: — Тебя хочу иметь вторым отцом своим; от нечестивого родителя своего по плоти, врага праведников, истязателя, я отрекаюсь совершенно. Я присоединяюсь к тебе, я желаю так же, как и ты, страдать за Христа Господа и Спасителя моего, Коего я доселе не знал! Воины, истязавшие Иулиана, были удивлены, и весь город сбежался на необычное зрелище и дивился, видя, как сын правителя обнимал мученика и лобзал его раны. И сказал отрок народу: — Знайте, что я сын правителя; вместе с моим нечестивым отцом я доселе преследовал неповинных святых. Но так поступал я по неведению, ныне же, познав Бога, и будучи сам познан Им, отвергаюсь от ложных богов, отрекаюсь от отца и матери и презираю свое богатство; я исповедую Христа и верую в Него и заявляю, что я последователь блаженного Иулиана. Зачем вам медлить, слуги и воины? Идите и объявите моим родителям, что я познал истинного Бога и хочу пребывать вместе с Его верным служителем. |
| Христ., жившего около того же времени. Этот последний оставил много сочинений и между прочим книгу о гармонии между Моисеем и И. Христом, цитуемую Евсевием в указан. месте. Между тем Аммоний Сакк, но свидет. Порфирия и Лонгина, ученика Аммониева, но оставил решительно никаких сочинений и что начало основанной им Философии перешло к ученикам единственно путем предания. Vacherot, t. I. р. 342. Ср. Gieseler, 1. cit. р. 250 Nota 4. 11 Wiltsch: Atlas sacer site Eccles. Gotha, 1843. Полагают, что число Христиан, даже в начале IV в., составляло 10–ю долю всего на родонаселения Римской Империи для Востока, и 15–ю – для Запада. Разные мнения о сем, см. у Шателя стр. З5. 12 Св. Злат. Слово о Св. Муч. Вавиле и против Иулиана, стр. 548. Vacherot, t. II. р. 77 et suiv. 13 Это согласно утверждают новейшие исследователи судеб Алекс. Философ: Vachero, t. II. р. 65, 66, 108, 109; Jules–Simon, t. II. р. 39; Et. Chastel р. 106. 14 Св. Кирилл Алекс, в своем сочинении: Υπρ τς των Χριστιανν ναγβς θρησκεας προς τ τβ ν aθoιc ’Ιθλιανε. Lutetiae, 1638, до называя пространно, что Философы делали заимствования из Св. Писания, между прочим, в 1–й книге), говорить: «они примешивали к истине ложь, как бы к благовонному миру примешивали нечистоту βορβορον " ». 15 У Отцев и Учителей Церкви была общая мысль, что языческие Философы, особенно спиритуалистическо–идеального направления, как Пифагор, Платон и Неоплатоники, все лучшие идеи свои о Боге, мире и человеке заняли из Откровения. См. Ориген , contr. Celsum. IV, 12. Св. Григ. Назианзена, в Похв. Св. Вас. Великому (Твор. Св. Отцев. Год 2. кн. 3, стр. 79). Св. Кирилл. Алекс. Книга 1–я против Иулиана. Иустин Муч. Апол. 1–я. Бл. Август. de Civitate Dei в разн. местах. Euseb. ргаер. Evang. lib. XII вся; ср. Praef. ad. lib. XIII, также lib. VIII, cap. 10. Александр. Философы, подобно своим предшественникам, не сознавались в сих заимствованиях (Св. Кирилл. Алекс. против Иулиана кн. 1), но они несомненны, как несомненно их знакомство с Св. Писанием Ветх. |
| редакции Жития: краткое Житие Иулия в легендарии XI в. и 2 кратких Жития Иулиана в рукописях XII (опубл.: Idem. P. 224-225) и XIV вв. Все они являются сокращениями пространной редакции и, т. о., относятся к более позднему времени ( Idem. P. 100-101). Ф. Ланцони отметил, что в Житии св. Вигилия, еп. Тридента (ныне Тренто) (BHL, N 8602-8603), составленном в VI-VIII вв., говорится о некоем пресв. Иулиане, помогавшем Вигилию в проповеди христианства. Указав на упоминание о-ва св. Иулиана (не Иулия) в «Истории лангобардов» Павла Диакона (кон. VIII в.), Ланцони предположил, что в действительности в IV в. существовал лишь один проповедник, к-рого могли звать либо Иулий, либо Иулиан. Лишь в поздней агиографической традиции возникло представление о том, что в Сев.-Зап. Италии действовали 2 брата-проповедника со схожими именами. Это мнение осторожно поддержал И. Делеэ в комментарии к Римскому Мартирологу. Исследователи 2-й пол. XX в. предлагали широкие датировки существующей редакции Жития Иулия и Иулиана от VII в. ( Rossetti. 1972) до 2-й пол. XI в. ( Bognetti G. P. S. Maria foris Portas di Castelseprio e la storia religiosa del Longobardi// Idem. L " età longobarda. Mil., 1966. T. 2. P. 352), однако с бóльшим доверием относились к сведениям Жития, т. к. археологические раскопки подтвердили почитание святых в раннее средневековье. Мнение о том, что в Житии могут содержаться достоверные сведения о христианизации Сев.-Зап. Италии в кон. IV в., укрепилось после обнаружения текста более ранней редакции Жития в рукописи из собрания базилики св. Виктора в Интре (ныне в черте Вербании) (Intra. Bibl. capit. 12(10). Fol. 17v - 25r; опубл.: Frigerio, Pisoni. 1988). Исследователи указывали на то, что помимо фантастических эпизодов сведения Жития в целом соответствуют данным о гос. поддержке проповеди христианства во 2-й пол. IV - 1-й пол. V в. ( Cantino Wataghin G. La conversion de l " espace: Quelques remarques sur l " établissement matériel chrétien aux IVe-Ve siècles, d " après l " exemple de l " Italie du Nord//Clovis: histoire et mémoire. |
| Воспевая псалмы эти, Давид говорит: – «желал бы я приобрести многих сообщников и соучастников в любви к Богу», – и исполнилось желание его, привлёк он к любви Божественной и благочестивого Иулиана и сонм других, вечно словами его воспевающих славу Божию и любовь к Богу и неутолимое стремление к Нему...– «Иулиан, – говорит блаж. Феодорит, – воспламенён был такой любовью к Богу, что в упоении своём ею как бы не примечал ничего земного, а только о Любимом и ночью помышлял, и днём постоянно думал». Молва о пустынном подвижнике достигла до слуха людского, многие пожелали жить под руководством строгого образца и постепенно до ста человек населили пещерную келью Иулиана и стали подражать его строгой жизни. Разделяя однако же его пост, они сочли нужным иметь в запасе и заготовляемые своевременно дикие овощи на случай надобности для больных, и так как в пещере их были сырость и плесень, то они попросили старца Иулиана построить помещение отдельное для сохранения запасов. Иулиан, хотя и не считал необходимой эту заботу, но, научившийся от Ап. Павла «не искать своего», а снисходить к нуждам слабейших, разрешил им построить отдельное помещение, определив при этом и размеры его, а сам удалился вёрст за 50 в глубь пустыни, где он имел обыкновение уединяться по временам. Возвратясь же в пещеру и найдя, что шалаш для запасов – обширнее, чем он назначил, сказал братиям: «боюсь, братия, как бы, расширяя наши земные жилища, не уменьшить нам небесных, которые должны нам служить на вечные времена, между тем как те пригодны только на короткое время»... Сказал же это старец, руководя братий к высшему совершенству, но уклонение их от послушания ему простил, в силу своего послушания и подражания Апостолу, который сказал: «Угождаю всем во всём, ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись»... ( 1Кор.10:33 ). Когда, после совместной с братиями жизни в подвигах, Иулиан удалялся на время для уединённой молитвы, то имел обыкновение брать с собой кого-нибудь из лучших между братиями для соучастия в молитве. |
| Там, где дело касалось предметов общих у Христианского Богословия с Философиею, наприм., происхождения мира, Промысла, свойств Божиих и проч., Иулиан является менее жалким, как язычник, но не менее злонамеренным в отношении к верованию Христиан. Злоупотребление смыслом Библейского текста – есть любимейшее дело нечестивого Иулиана. Причина понятна и здесь. Исказив Богооткровенную истину, общую у Богословия Откровенного с естественным, Иулиану легко становится восклицание: «Так ли это у Греков»? «Не таково учение Греческих мудрецов»! А в достоинстве сего последнего Иулиан, как видно, и не считал нужным сомневаться. Таким образом, с одной стороны, крайняя недобросовестность в отношении к Христианскому учению, а с другой – беспечная доверчивость к учению философскому о предметах, более или менее доступных здравой Философии, снова делала полемику Иулиана слабою и легкою для опровержения. От сих общих замечаний перейдем теперь к более частному обозрению Иулиановой полемики, как она является в указанном выше сочинении Иулиана против Христианской Веры. Иулиан начинает с Ветхого Завета и с самой первой главы Книги Бытия. В повествовании Моисея о сотворении мира Иулиан не находит ничего похожего на мудрость Греков 83 , усиливаясь доказать 84 , что Бог Моисеев есть лишь Бог Иудейский, и след. один из богов, подчиненных Богу верховному. Усиливаясь уничижать Бога, проповеданного Моисеем, как Творца мира, Иулиан усиливался уничижать Его и как промыслителя. Можно ли думать, – говорит Иулиан – чтобы Бог , который сотворил все во вселенной, оставил все народы и занимался лишь одним 85 ? Греки же признают, что верховный Бог разделил все народы вселенной богам подчиненным, которые хотя и суть едино в отце всего, но, быв взяты каждый особо, имеют свои особый качества; наприм. Марс – дух воинский, Минерва – мудрость и проч., и управляют вверенными им народами, сообразно с сими качествами. Это множество богов разнокачественных, при разнообразии в нравах языке, законах, верованиях и обычаях разных стран, объясняет самое это разнообразие, откуда оно происходит. Причина оного заключается в природе богов, поставленных правителями и покровителями разных народов. Галлы отличаются духом воинственным, ибо они вверены Марсу, и проч. 86 . |
|
|
