| — А что происходило там, в аду, когда проповедовал Иоанн Креститель , или что могло происходить? — Не знаю, меня там не было. Могли происходить радость и надежда. Он ведь проповедовал в лоне Авраамовом, где те, кто скончался в вере и надежде, но я подозреваю, что и всем остальным перепала его проповедь, скорее всего, тем, кто по немощи и неведению грешил, — им была радость: они знали, что «за ними скоро придут». Проповедь Иоанна Предтечи в аду Иоанн Предтеча Ангел пустыни, с житием в 18 клеймах. Около 1700 года. Москва. Школа царских изографов. Иоанн Златоуст — это его частное богословское мнение, я его уже цитировал — описывает ад как опустевший, только бесы там остались. Ни души там не осталось, даже Иуды (это я уж от себя добавлю, но логично же: как говорится, «умерла, так умерла») — Христос разорил ад. Я склонен ему доверять, хоть общецерковное мнение другое — что не все. Есть мнение, что вывел только праведников или — что вывел всех, кроме закоренелых грешников, которые внутренне ненавидят Бога и все Божье. Как говорит Исаак Сирин, любовь Божья настигает человека и в аду, другое дело, что для него это оборачивается мучением, потому что она противна его изуродованной, извращенной грехом душе: «Мучимые в геенне поражаются бичом любви. И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что они погрешили против любви, терпят мучение, которое сильнее всякого другого страшного мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, болезненнее всякого возможного наказания. Неуместна человеку такая мысль, что грешники в геенне лишаются любви Божьей. Любовь… дается всем вообще. Но любовь силою своею действует двояко: она мучает грешников, как и здесь случается другу терпеть от друга, и веселит собою тех, кто исполнил свой долг (перед Богом). И вот, по моему рассуждению, таково геенское мучение — оно есть раскаяние» . — Чем отличается тот ад, шеол, куда сходил Христос, от ада в новозаветном понимании? Это место, другое измерение или, всё-таки, состояние души человека? |
| Johannes der Täufer in der Kunst. Colmar, 1938; Sdrakas E. D. Johannes der Täufer in der Kunst des christlichen Ostens. Münch., 1943; Kantorovicz E. H. The «King " s Advent» and the Enigmatic Panels in the Doors of Santa Sabina//The Art Bull. 1944. Vol. 26. N 4. P. 207-231; M â le E. Le type de St. Jean Baptist dans l " art et ses divers aspects//La Revue des deux mondes. P., 1951. Mars. P. 53-62; Щепкина М. В. Изображение рус. ист. лиц в шитье XV в. М., 1954. С. 15-20; Miljkovi -Pepek P. Matériaux sur l " art macédonien du Moyen Age: Les fresques du sanctuaire de Sainte Sophie d " Ohrid//Zbornik/Arheološki Musej na Makedonija. Skopje, 1955/56. Vol. 1. P. 37-70; Sotiriou G., Sotiriou M. Icones du Mont Sinai. Athénes, 1956-1958. Vol. 1-2; BHG. P. 272-282; Антонова, Мнева. Каталог. Т. 1. Кат. 218; Т. 2. Кат. 412, 480, 481, 548, 600; Ivanovi M. L " église de la Vierge Hodigitria au Patriarcat de Pe//Antiquités de Kosovo et Metohija. Priština, 1963. Vol. 2/3. P. 133-156; Ristow G. Die Taufe. Recklinghausen, 1965; Антонова В. И. Древнерус. искусство в собр. П. Корина. М., 1966. Кат. 79, 105; Weitzmann K. Byzantine Miniature and Icon Painting in the 11th Cent.//Proc. of the XIIIth Intern. Congr. of Byzant. Stud., Oxf., 5-10 Sept. 1966. L., 1967. P. 207-224; idem. An Imperial Lectionary in the Monastery of Dionisiou on Mount Athos: Its Origin and its Wonderings//RESEE. 1969. Vol. 7. P. 239-253; Лихачева В. Д. К вопросу об иконографии Рождества Иоанна Предтечи: (Иконы Рождество Иоанна Предтечи из ГЭ и Рождество Богоматери из Баварского музея в Мюнхене и Синайского мон-ря св. Екатерины)//Изв. на Ин-та за искуствознание. София, 1970. Вып. 13. C. 191-198; Babi G. Les chapelles annexes des églises byzantines: Fonction liturgique et programmes iconographiques. P., 1969; Даен Н. Е. Новооткрытый памятник станковой живописи эпохи Ивана Грозного: (Икона «Иоанн Предтеча - Ангел пустыни» из Махрищского мон-ря)//ДРИ. М., 1970. [Вып.:] Худож. культура Москвы и прилегающих к ней княжеств XIV-XVI вв. |
| Святые Марина и Ирина(?)» (2-я пол. XIII в., Византийский музей, Афины) фигура вмч. Георгия, изображенного в молении, выполнена в рельефе с полихромной раскраской, его окружают живописные сцены из Жития. Сохранился еще один житийный образ вмч. Георгия с рельефной фигурой святого в рост и живописными клеймами справа и слева от средника (XIII в., НХМУ). Плохая сохранность красочного слоя затрудняет его точную атрибуцию (см.: Этингоф. 2005. С. 624-630). Сохранившиеся Ж. и. палеологовской эпохи немногочисленны: «Свт. Николай, с житием» из ц. Богоматери Перивлепты в Охриде (сер. XIV в., Галерея икон, Охрид), «Распятие, с деяниями и праздниками» (2-я четв. XIV в., монастырь вмц. Екатерины на Синае), «Богоматерь Одигитрия, со сценами жития Богоматери» (ок. 1400, Византийский музей, Кастория). В XV в. на Синае были созданы небольших размеров Ж. и. вмч. Георгия и свт. Николая Чудотворца, иконографическая программа которых восходит к образцам раннего XIII в. (монастырь вмц. Екатерины на Синае; см.: Holy Image, Hallowed Ground: Icons from Sinai: [Cat.]/Ed. R. S. Nelson, K. M. Collins. Los Ang., 20073. P. 159-161). В поствизант. период повышается интерес к Ж. и. в искусстве Греции, Сербии, Болгарии и др. стран. Перечень святых, имеющих житийные образы, ограничен. Широкое распространение получили циклы святых Димитрия Солунского, Георгия Победоносца, Иоанна Крестителя и Николая Чудотворца («Святые Георгий и Димитрий, с житийными сценами» с рельефным средником XIV в. из ц. Богоматери в Созополе, рама с клеймами XVI в., ЦИАМ; «Св. Георгий, с житием», XVI в., Византийский музей, Кастория; «Чудо вмч. Георгия о змие, с житием», мастер Михаил Дамаскинос, 2-я пол. XVI в., кафедральный собор Богоматери Спилеотиссы, г. Керкира; «Св. Иоанн Предтеча - Ангел пустыни, с житием» из Кремиковского монастыря, 1595, ГИМ; «Свт. Николай, с житием» из мон-ря Дечаны, 2-я пол. XVI в.; «Вмч. Георгий на престоле, с житием» и «Св. Иоанн Предтеча, с житием», 2-я четв. XVII в., Печская Патриархия). Прп. Стефан Дечанский, с житием. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВОЩИН Икона Божией Матери «Одигитрия». Василий Никитин Вощин. 1755 г. (Богоявленский собор Богоявленского Анастасиина мон-ря в Костроме) Икона Божией Матери «Одигитрия». Василий Никитин Вощин. 1755 г. (Богоявленский собор Богоявленского Анастасиина мон-ря в Костроме) [Шунецкий, Чудовский] Василий Никитин (8.04.1691, с. Шунга близ Костромы - после 1759?), костромской иконописец; происходил из известной с 1-й пол. XVII в. семьи потомственных иконописцев и стенописцев с. Шунга, вотчины московского Чудова мон-ря (сын иконописца Никиты Герасимова (Макарова) Чудовского, отец Якова Васильева Вощина). В. работал для храмов и мон-рей Костромы и костромских земель: в ц. в честь Рождества Христова в Костроме (икона «Св. Иоанн Предтеча, Ангел пустыни, с деяниями», 1714, Гос. музей палехского искусства), в Геннадиевом мон-ре (1716, вместе с Василием Андреевым и Яковом Васильевым), в Богородицко-Игрицком Песоченском мон-ре (в 1729 вместе с сыном писал иконы для местного ряда иконостаса), в ц. во имя ап. Иоанна Богослова в Ипатьевской слободе (1745-1755), в Ипатьевском мон-ре (1757, иконы местного и праздничного рядов иконостаса Троицкого собора), в ц. во имя свт. Николая в с. Сидоровском (икона «Свт. Димитрий Ростовский», 1759, КГОХМ). Занимался поновлением древних икон: храмового образа «Св. Владимир, Борис и Глеб в житии» (1717) в Борисоглебской ц. в Костроме, иконы «Св. Иоанн Предтеча» (1741) в одном из храмов посада Б. Соли, иконы «Спас Вседержитель с припадающими Иоанном Богословом и Димитрием Солунским» (1687) письма Гурия Никитина Кинешемцева (?), находившейся в местном ряду иконостаса ц. во имя ап. Иоанна Богослова в Ипатьевской слободе (КИАХМЗ; живопись В. снята при реставрации иконы, сохр. автограф). В 1745 г. вместе со священником ярославской ц. во имя вмч. Димитрия Солунского Иоанном Андреевым поновил древнюю костромскую святыню - чудотворную Феодоровскую икону Божией Матери . Впосл. мастер и его сын создали большое количество мерных списков с этого образа. |
| Народная художественная культура со всем своеобразием своих черт была удивительно устойчива в Палехе благодаря наследственной преемственности и глубокому патриотизму. Каждый палешанин был необычайно верен своему селу. Где бы и как бы долго он ни находился, он всегда возвращался в него. Женился, как правило, только здесь, создавая и дом, и семью в крепких родовых традициях и передавая свое потомственное мастерство детям. И.М. Хренов. Спас Нерукотворный с историей образа. Икона. 1824г. Палех. 127х96,5 см. Из собрания М. де Буара (Елизаветина) В период расцвета Палех, его лучшие мастера ориентируются преимущественно на иконы XVII в., выполненные в духе строгановских писем. Им был свойственен интерес к композиционному усложнению иконографических схем, исполненных мастерским миниатюрным письмом. В тщательно разработанной иконе «Акафист Спасителю» И.И. Балякина и Н.М. Буторина (конец XVIII в., Музей палехского искусства) привлекают внимание изумительные миниатюрные композиции клейм. Мастера с особой тщательностью разрабатывают все составные элементы изображенных сцен – от утонченно-удлиненных фигур до изощренно-изобретательных и затейливых по своим формам храмов и теремов. Важная роль в создании той или иной композиции отведена изображению природы, несомненно соотнесенной с изображениями «дикой пустыни» в иконах одного из ведущих последних мастеров Оружейной палаты, Тихона Филатьева. Девять мучеников Кизических. Икона. 1-я треть XIX в. Палех. 36х31 см. Из собрания М. де Буара (Елизаветина) Иоанн Предтеча – Ангел пустыни с житием. Икона. 1-я пол. XIX в. Палех. 35,1х30,3 см. Из собрания М. де Буара (Елизаветина) Конец XVIII – начало XIX в. в палехском искусстве может быть охарактеризован усвоением изобразительного языка И.И. Балякина и Н.М. Буторина в сочетании с осветлением палитры праздничной приподнятостью цвета. Тщательная разработка сюжета в деталях, внимание к архитектурным декорациям, повышение роли «пейзажа» были уравновешены широкими светло-охристыми полями. Эти черты наиболее ярко были воплощены в иконе «Воскресение Христово» (конец XVIII в., собрание Х. |
| Иконографический образ святого Иоанна пророка с усекновенной головой, символически воплощавший собой идею жертвенности царя, был особенно распространен в Московском царстве в XVI в., во время правления царя Ивана Грозного. Заказывая икону «Иоанн Предтеча Ангел пустыни» (царский вклад в Стефано-Махрищский монастырь), в образе своего небесного заступника царь Иван Васильевич видел наиболее яркое выражение. с одной стороны, мученичества, с другой – апокалиптических ожиданий. Иконографический сюжет пророка и провозвестника Страшного суда, представавшего в виде ангела, который держит в руке чашу с отрубленной головой, был связан с эпохой опричнины. Призыв к покаянию ассоциировался с преступлениями московского государя и царской ответственностью за содеянное, с представлениями о душеочистителыюй миссии государя-«святителя», одновременно мученика и неумолимого судии 810 . Иконографический образ патронального святого царя Иоанна Алексеевич а, воплощенный Никоном на иконе, у адресатов опального патриарха мог вызывать прямые ассоциации с современными им событиями, связанными с подготовкой церковного Собора для осуждения патриарха Никона . Призыв к покаянию, выраженный на иконе в образе святого Иоанна Предтечи, символически определял линию поведения светской власти в отношениях с патриархом Никоном , которая ограничивалась следующими аспектами: личной ответственностью царя, жертвенностью и темой суда по смерти. В контексте покаянной темы идея искупительной миссии царских детей за обиды и «преступления», совершенные их отцом, царем Алексеем Михайловичем, против Церкви и патриарха Никона лично, получала в связи с «делом» Никона особое звучание. Не думаю, что патриарх Никон, посылая царевичу Иоанну в дар икону-мощевик, намеренно пытался смоделировать будущее поведение царевича, еще младенца, по хорошо известной в истории Московской Руси модели: подобно его отцу, царю Алексею Михайловичу, признавшему вину Ивана Грозного за смерть митрополита Филиппа, реабилировать в будущем и патриарха Никона, искупив тем самым вину московского государя перед опальным патриархом. Никоном двигало лишь чувство духовной любви к новорожденному царевичу, которого он никогда не увидит и которого ему не довелось крестить, как других детей Алексея Михайловича. Через свой дар патриарх Никон хотел научить наследника царского престола христианской любви во всех ее проявлениях: не случайно надпись на иконе завершается толкованием имени Иоанн, означающего «Господня милость и дар и милосердие». Икона, написанная патриархом Никоном, заняла особое место в пристолпном иконостасе Архангельского собора среди царских икон 811 . |
| Принятием Иоаннова крещения и прохождением искушения в пустыне заключается первый, назаретский, период земной жизни Христа Спасителя. Победивши искушения, Он выходит на общественное служение. Как уже отмечалось, Господу было в то время, по свидетельству евангелиста Луки (3:23), около тридцати лет. Встреча Христа и Предтечи на берегах Иордана не была их первою встречей. Тот же евангелист Лука рассказывает в начале своего Евангелия (1:39–56) о их встрече до рождения, когда имевшая во чреве Мария пришла к беременной Елизавете, и Младенец Елизаветы радостно взыграл в ее утробе (ср. стт. 41–44). Елизавета была родственница Марии ( Лк. 1:36 ). Была ли эта встреча единственной, или родственные отношения между Иисусом и Иоанном поддерживались в их детские годы, Евангелие не говорит ничего. Указание Лк. 1 (ср. еще Ин. 1:31–33 ) склоняет чашку весов в пользу первой возможности: Иоанн «был в пустынях до дня явления своего Израилю». В пустыне и был к нему глагол Божий, призвавший его на служение ( Лк. 3:2 ). Образ Иоанна, сохраненный в Евангелии, есть образ пустынного подвижника. Проповедь его звучала в пустыне ( Мф. 3:1 , Мк. 1:4 ), и его аскетическая внешность: одежда из верблюжьего волоса, на чреслах, – кожаный пояс, пища – акриды и дикий мед ( Мф. 3:4 , Мк. 1:6 ), носила суровую печать пустыни. Но аскетизм Иоанна был строго иудейский. Он отвечал тому что Ангел Господень предсказал о нем его отцу, священнику Захарии ( Лк. 1:15 ). Мы узнаем в этих чертах исполнителя строгого назорейского обета. Для сближения его с ессеями нет никаких оснований. Ессеи, тоже подвизавшиеся в пустыне Иудейской, близ Мертваго моря, представляли собою сложный религиозный продукт, в котором, наряду с традицией законопослушного иудейства, сказались и вне-иудейские религиозные влияния. Аскетическому облику Иоанна отвечала и его проповедь . Иоанн не был целитель и чудотворец (ср. Ин. 10:41 ). Он был проповедник покаяния, сопровождавшегося исповеданием грехов и скреплявшегося крещением ( Мф. 3:2–6 , Мк. 1:4–6 , Лк. 3:3 ). |
| Одним из таких центров была Тверь. Тверское княжество выделяется в самостоятельный удел в середине XIII века. В 1271 году в Твери уже существует епископская кафедра, в 1285 году начинается строительство Спасо-Преображенского собора – первого каменного храма на Руси после начала татаро-монгольского ига. Спасский собор становится главным религиозным центром Твери, а сам город начинают называть «домом Святого Спаса». Уже в конце XIII века Тверь становится крупным центром иконописания. Самая ранняя из сохранившихся тверских икон – образ святых Бориса и Глеба – относится к этому периоду. Икона выполнена яркими красками, лики святых обильно покрыты пробелами, одежда украшена серебряными узорами; нимбы белые, фон серебряный. Стилистически близкой является икона Спаса Вседержителя, датируемая концом XIII – первой третью XIV века и хранящаяся в Третьяковской галерее. Лик Христа на иконе экспрессивен, огромные миндалевидные глаза излучают свет, переданный сетью пробелов, радиусами исходящих от глаз. К той же школе относится образ первой четверти XV века «Богоматерь «Одигитрия» (Музей Андрея Рублева). Относительно происхождения иконы святителя Петра, митрополита Московского (Третьяковская галерея), датируемой тем же периодом, взгляды искусствоведов расходятся: одни видят в ней произведение тверской школы, другие – московской. Святитель изображен в белом митрополичьем куколе с Херувимом наверху, белом омофоре с черными крестами и саккосе из ткани с богатым орнаментом; лицо святителя отрешенное, углубленное и несколько скорбное; взгляд обращен внутрь. Московская школа иконописи развивается параллельно с укреплением Москвы в XIV веке в качестве крупного, а затем и главного духовно-политического центра Руси. Самые старые иконы московской школы относят к первой половине – середине XIV века: это иконы «Спас оплечный» и «Спас Ярое Око» из Успенского собора Московского Кремля. Первая из них написана мягкими полутонами; отсутствуют пробела; свет ровно распространяется по всему лику Спасителя, как бы озаряя его изнутри; выражение лица – спокойное и мягкое. На второй иконе – лик Судии, взирающего на зрителя широко раскрытыми глазами с черными зрачками (отсюда необычное название иконы «Ярое Око»). Брови Спасителя грозно приподняты, глубокие морщины прорезают Его лоб, полукружия под глазами высвечены пробелами. Ярко-красные губы, тщательно выписанные киноварью, лишь усиливают ощущение суровости облика. К московской школе относят икону «Богоматерь Донская» (кон. XIV в.), приписанную некоторыми искусствоведами Феофану Греку или его школе. Икона принадлежит к тому же типу, что и знаменитая Владимирская: знакомство ее автора с Владимирской иконой очевидно. На иконе «Иоанн Предтеча – Ангел пустыни» (кон. XIV в.) Иоанн представлен во власянице, со свитком в левой руке и с крыльями за спиной. В соответствии с традицией волосы и борода Предтечи взлохмачены. Яркой киноварью прописаны не только губы, но и нос, что создает ощущение отблеска пламени на лике Предтечи. |
| От времени правления Иоанна IV, крещенного во имя св. Иоанна Предтечи, сохранилось большое количество икон святого; царь заказывал их, вкладывал в храмы и монастыри. Примерно с сер. XVI в. получили широкое распространение житийные иконы И. П. Количество клейм в составе циклов варьировалось от 4 до 24: икона «Св. Иоанн Предтеча Ангел пустыни, со сценами жития и избранными святыми» (1-я пол. XVII в., ГТГ) - 4 клейма; «Св. Иоанн Предтеча в молении Христу, с житием» из собора Покрова на Рву (кон. XVI - нач. XVII в., ГИМ) - 6; «Св. Иоанн Предтеча, с житием» из с. Нёнокса (2-я пол. XVI в., АМИИ) - 16; «Усекновение главы св. Иоанна Предтечи, с житием» из псковской ц. Богоявления в Бродех (60-70-е гг. XVI в., ГРМ) - 16; икона из собрания В. А. Бондаренко (1-я треть XVII в.; «И по плодам узнается древо...»: Рус. иконопись XV-XX вв. из собр. В. А. Бондаренко. М., 2003. С. 246-256) - 18; иконы «Св. Иоанн Предтеча Ангел пустыни» (2-я пол. XVI в., СИХМ; в наст. время на временном хранении в АМИИ) - 14; икона из Ярославля (сер. XVI в., ЯХМ) - 16; икона из с. Павлова (сер. XVI в., ГТГ) - 16; икона из Балахны (XVI в., НГХМ) - 18; икона из ц. свт. Николая Чудотворца (Николы Надеина) в Ярославле (1551, ЯМЗ) - 20; икона из Благовещенского собора Сольвычегодска (кон. XVI - нач. XVII в., СИХМ) - 24; икона из ц. свт. Николая Чудотворца в Мясниках (1-я четв. XVII в., ГМЗК) - 24; костромская икона «Св. Иоанн Предтеча Ангел пустыни, с Феодоровской иконой Богоматери и с житием» (сер. XVII в., Музей икон, Рекклингхаузен, Германия) - 17 клейм. Общее число эпизодов цикла И. П. в древнерус. искусстве XVI - 1-й пол. XVII в. насчитывает ок. 45 сцен, в то время как в состав отдельных памятников входило не более 30. Это открывало широкие возможности для вариации состава циклов и привело к тому, что из 15 известных в наст. время житийных икон И. П. указанного периода только 2 иконы дублируют друг друга по составу клейм («Ангел пустыни» с 16 клеймами из ЯХМ и ГТГ). Состав повествовательных циклов в перечисленных памятниках в целом соответствует более ранней визант. |
| (XVI в., НГХМ). Текст на свитке И. П., как правило, один и тот же: «Се, Агнец Божий...»; на иконе из церкви с. Городище текст начинается со слов: «Покайтеся, приближи бо ся...» 2. Благословляющий жест правой руки И. П. сохраняется, в левой руке - свиток и посох; данный извод представлен на болгарской иконе «Св. Иоанн Предтеча Ангел пустыни, с 13 клеймами жития» из с. Желёво (ныне Андартико, Греция) (1595, ГИМ); на иконе из костромского Ипатиевского монастыря (80-е гг. XVI в., ГТГ). 3. И. П. правой рукой благословляет, в левой держит посох и чашу с главой (свиток отсутствует), напр., на камее из сардоникса, 1-я пол. XVI в., и на резном каменном образке, XVI в. (оба - ГОП; Постникова-Лосева. 1976); на иконе из мон-ря Дечаны, Сербия (1609; 1973. C. 40-50). 4. И. П. благословляет правой рукой, в левой - чаша с главой и свиток (посоха нет) на иконе из собрания А. И. Анисимова (1-я четв. XVI в., ГТГ); на иконе с 24 клеймами жития из Благовещенского собора Сольвычегодска (кон. XVI - нач. XVII в., СИХМ); на иконе из собрания П. Д. Корина (30-е гг. XVII в., ГТГ, Музей-квартира П. Д. Корина). 5. В левой руке И. П. совмещены все 3 атрибута - чаша, свиток и посох на иконе «Св. Иоанн Предтеча Ангел пустыни» из с. Высокие Поляны Рязанской обл. (нач. XVI в., РязХМ); на иконе из Стефанова Махрищского монастыря (60-е гг. XVI в., ЦМиАР); на иконе с житием в 24 клеймах из ц. свт. Николая Чудотворца в Мясниках в Москве (1-я четв. XVII в., ГМЗК). В сер.- 2-й пол. XVI в. появился новый вариант иконографии И. П.: в руках святого изображался сосуд не с главой, а с евхаристическим Агнцем - Младенцем Христом. Впервые такое изображение было выполнено на миниатюре из иллюминированного «Слова на Зачатие св. Иоанна Предтечи», сохранившегося в составе т. н. Егоровского сборника (РГБ. Ф. 98. 1844. Л. 186, сер. XVI в.), а позже получило распространение в иконописи (напр., икона «Св. Иоанн Предтеча Ангел пустыни, со сценами жития и избранными святыми», 1-я пол. XVII в., ГТГ). Евангельское свидетельство И. |
|
|
