| Лит. наследие И. Г. включает произведения религ. и светского характера. К первым относятся: «Переложение песней» (Μετφρασις τν δν) - написанное двенадцатисложником поэтическое переложение 9 ветхозаветных и новозаветных перикоп (Исх 15. 1-19; Втор 32. 1-43; 1 Цар 2. 1-10; Авв 3. 2-19; Ис 26. 9-19; Иона 2. 3-10; Дан 3. 26-90; Лк 1. 46-55, 68-79); гимны Пресв. Богородице (4 написаны элегическим дистихом, 1 - гекзаметром); гомилии (на снятие с Креста (BHG, N 418z); на Успение Богородицы (BHG, N 1143c); на Благовещение Богородицы (BHG, N 1123m, 1158) и др.). Среди агиографических сочинений И. Г.- Похвала свт. Григорию Богослову (BHG, N 726) и написанный двенадцатисложником «Энкомий вмч. Пантелеимону» (BHG, N 1415), основой к-рого является Мученичество BHG, N 1412z (хотя, по мнению Ф. Шайдвайлера, сравнившего поэтическую технику и язык памятника, «Энкомий...» написан др. автором: Scheidweiler. 1952. S. 285). Одна из духовных эпиграмм И. Г., посвященная 40 мученикам Севастийским, помещена на фреске нач. XII в. в ц. Асину (Панагии Форвиотиссы) на Кипре ( Maguire H. The Depiction of Sorrow in Middle Byzantine Art//DOP. 1977. Vol. 31. P. 152. Fig. 56; Lauxtermann. Byzantine Poetry from Pisides. 2003. P. 149-150, 298-299). Наибольшую известность И. Г. принесли эпиграммы. Они написаны в разное время и в различной поэтической технике (среди размеров - элегический дистих, гекзаметр, двенадцатисложник; объем варьируется от 1 до 193 строк). Эпиграммы военно-политической тематики представляют интерес с т. зр. реконструкции событий истории Византии 2-й пол. X в. ( Карышковский. 1953; Бибиков. 2004), в т. ч. военных действий против Болгарии и Руси. Среди созданных И. Г. эпитафий - эпитафии Никифору II Фоке ( Cramer. 1841. P. 290) и Иоанну I Цимисхию (Ibid. P. 267), написанные от лица самих императоров. Предположительно некоторые стихотворения (см., напр.: Ibid. P. 308, l. 1 - 309, 13) посвящены Василию Нофу, однако его имя не названо. Наиболее авторитетная рукопись И. Г.- Paris. gr. Suppl. 352 (XIII в.) - помимо эпиграмм включает духовные сочинения И. Г. («Переложение песней» и гимны) и «Прогимнасмы» - риторические упражнения в прозе. |
| Византийский поэт X в. Иоанн Геометр в своих стихотворных описаниях христианских храмов сплетает воедино образное и символическое понимание архитектуры. С одной стороны, он видит в храме «подражание вселенной» во всей ее многообразной красоте. Здесь и небо со своими звездами, и эфир, и бескрайние просторы моря, и водные потоки, низвергающиеся с гор, и вся земля – как прекрасный сад неувядающих цветов. С другой стороны, архитектурные образы ясно открывают ему и весь «мысленный космос» во главе с Христом. Именно в храме, по мнению Иоанна, претворяется единство (и единение) двух миров (космосов) – земного и небесного: Но если и есть где слиянье враждебных начал Мира всего – дольнего с горним, Здесь оно, и отныне только ему пристойно Зваться у смертных вместилищем всех красот 37 Образный и символический уровни толкования Иоанном храмового пространства – не просто возможные варианты подхода к пониманию христианского храма, но оба необходимы для раскрытия полного духовного содержания, глубинного смысла архитектурного образа. Суть его, как это видно из стихотворения Иоанна Геометра (а он здесь следует уже установившейся в византийском мире традиции), состоит в том, что для людей храм – это центр единения духовного и материального миров, средоточие всех красот. В послеиконоборческой Византии образно-символический подход распространился и на живопись. Уже упоминавшийся Николай Месарит усматривал в настенных росписях храмов два уровня: изобразительный, феноменальный, и смысловой, ноуменальный. Он поясняет это, описывая изображение «Воскрешение Лазаря»: «Правая рука (Иисуса. – В.Б.) простерта, с одной стороны, к феномену – к гробу, содержащему тело Лазаря, с другой – к ноумену – к аду, вот уже четвертый день как поглотившему его душу» (26). Феномен (гроб) все видят изображенным на стене храма, а ноумен (ад) остается за изображением, он может быть лишь представлен в уме подготовленным зрителем. Для образованного византийца феноменальный уровень живописи представлял интерес чаще всего лишь постольку, поскольку содержал и выражал скрытый, лишь умом постигаемый смысл. Всегда предполагаемое его наличие позволяло средневековому художнику создавать феноменальный уровень, или изобразительно-выразитель-ный ряд, по самым высоким художественно-эстетическим меркам, а зрителю – открыто наслаждаться красотой храмовой живописи. Теперь и в глазах христианских идеологов она не противоречила, как это казалось многим раннехристианским Отцам Церкви, духу официальной религии, напротив, активно служила ему, выражая в художественно-эстетической форме основы средневекового мировоззрения. |
| Любимым героем, своего рода идеалом правителя и полководца, был для Геометра император Никифор Фока, которому поэт посвятил несколько похвальных сочинений. Тяжёлым ударом для него стало коварное убийство Никифора и захват трона Иоанном Цимисхием, после недолгого правления которого к власти пришёл следующий император – Василий Болгаробойца. Борьба за власть и несправедливость, царящая в мире, привели Иоанна к разочарованию в существующем порядке вещей. Он удаляется от мира, становится монахом и, продолжая сочинять, теперь обращается в своих стихах к иным темам и иным – христианским – идеалам. Меняются и герои Иоанна, теперь это подвижники, святые, Пресвятая Богородица. К этому периоду творчества Кириота относятся гимны, посвящённые Приснодеве Марии, большое произведение аскетического характера «Рай», поэтическое переложение библейских песен, и, наконец, самое большое из надписанных его именем сочинений – поэма о святом великомученике Пантелеимоне. Название этого произведения в разных рукописях различно. В двух парижских манускриптах и основанных на них изданиях Мореля и Миня сочинение в честь св. Пантелеимона озаглавлено как «похвала». Однако, как замечает в своей статье, посвящённой этому произведению, K. Demoen, поэма по своим художественным и композиционным особенностям не соответствует распространённому в Византии жанру энкомия (хвалебного слова или песни), поэтому это название следует считать ошибочным. Гораздо более адекватным, хотя и не вполне точным, мне кажется заголовок афонской рукописи, в которой сочинение названо «Переложением в ямбах мученичества святого великомученика Пантелеимона». Однако поэма описывает не только мучения, но и предысторию обращения, и само обращение ко Христу юноши Пантолеона, который затем, мужественно претерпев все страдания и обратив своей стойкостью и чудесами многих язычников, был увенчан Богом и получил свыше новое имя Пантелеимон. Описание мученического подвига Пантолеона в собственном смысле занимает последнюю треть сочинения, начиная с 737 стиха. |
| Спустя несколько лет, в 1899 году, живший и работавший в России известный греческий византолог и палеограф А. Пападопуло-Керамевс отреагировал на издание Штернбаха статьей в журнале «Византийский временник». В своей рецензии он указал на несовершенство текста, восстановленного Штернбахом на основании парижских манускриптов, и, исходя из некоей имевшейся у него «рукописи из нашей библиотеки», предложил ряд текстуальных исправлений и дополнений к изданию Штернбаха. Более того, Пападопуло-Керамевс попытался в своей статье перечислить все разночтения между текстом Штернбаха и рукописью, которая была ему доступна. Однако, какой рукописью пользовался греческий учёный, рецензируя издание Штернбаха, до сих пор остаётся загадкой. Словосочетание «наша библиотека» могло означать как Императорскую Публичную библиотеку, для работы в которой он впервые привлекался как раз в 1899 г. – году издания своей рецензии, так и его личную библиотеку, содержавшую богатое собрание греческих манускриптов. Особенно это интересно поскольку список разночтений, приведённый в работе ПападопулоКерамевса, демонстрирует почти полную идентичность греческого текста, которым пользовался учёный, тексту рукописи, ныне находящейся в Афонском Свято-Пантелеимоновом монастыре. Не только разночтения в основном тексте поэмы, но и заметки переписчика, пояснения малопонятных слов, схолии, помещённые на полях рукописи, совпадают с теми, которые приводит исследователь в своей статье в «Византийском временнике». Это означает, что греческий учёный либо имел на руках точную копию афонского манускрипта, либо этот манускрипт в конце XIX века находился в России, а затем, подхваченный бурными ветрами истории XX века, пока неведомыми нам путями попал на Афон. Но установить, какое из этих двух предположений истинно, пока не представляется возможным. Моей целью было перевести поэму на русский язык, чтобы познакомить читателя с этим, самым большим по объёму, произведением Иоанна Геометра . Вопрос о том, принадлежит ли стихотворное житие святого Пантелеимона именно Иоанну Геометру , пока нельзя считать окончательно решённым, однако у нынешних исследователей его творчества пока нет серьёзных поводов сомневаться в его авторстве. Для более основательного подтверждения принадлежности поэмы Иоанну Геометру требуются углублённые исследования метрики и стилистики жития св. Пантелеимона и их сопоставление с другими его произведениями. |
| Следящих, чтоб все идолам служ и ли. Способ перевода византийского двенадцатисложника, при котором был сделан выбор в пользу ударения на предпоследнем слоге, а не сохранения длины строки оригинала, в своё время использовал митрополит Иларион (Алфеев) в книге, посвящённой гимнам преп. Симеона Нового Богослова . В своих переводах гимнов, написанных двенадцатисложником, митрополит Иларион меняет стих на 11-сложный (пятистопный ямб), т.е. несколько его сокращает. В моём переводе стихотворные строки состоят как из 11 (чаще), так и 13 слогов. Таким образом, в среднем длина стиха в данном переводе приближается к 12 слогам, как в греческом тексте. Изучение Жития в новейшее время В библиотеке Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря хранится датируемая XII веком рукопись на греческом языке, содержащая стихотворное произведение, посвящённое духовному покровителю обители, святому великомученику Пантелеимону. В настоящее время известны ещё пять рукописей этой поэмы, три из которых находятся в библиотеках Испании (Мадрид) и Италии (Флоренция и Венеция), оставшиеся две хранятся в Национальной библиотеке Франции (Париж). Рукописи неравнозначны по сохранности текста и другим важным параметрам: только две из них – испанская и флорентийская – содержат поэму полностью; также только две последние рукописи явным образом приписывают авторство византийскому монаху и поэту X века Иоанну Геометру , в остальных автор произведения не указан. Заглавие творения разнится в различных рукописях, оно называется то «похвалой», то «мученичеством», то просто «стихами», но по содержанию произведение представляет собой написанное ямбами стихотворное житие св. Пантелеимона, в котором значительное место уделено описанию его мученического подвига. Все имевшие место издания поэмы до сих пор опирались только на две парижские рукописи. Впервые текст поэмы, точнее, небольшой её части, около трети (336 стихов из 1052), был опубликован в 1605 году в Париже Ф. Морелем как анонимное сочинение. Источником для этого издания послужила только одна, менее сохранившаяся, из парижских рукописей. Затем этот же текст перепечатал в 106 томе своей «Греческой патрологии» Ж.-П. Минь (Париж, 1863). Отличие от предыдущего издания заключалось лишь в том, что Минь указал в качестве автора произведения Иоанна Геометра . Наконец, используя наряду с предыдущей и вторую из парижских рукописей, лишенную начала, но содержащую текст поэмы, начиная со 120 стиха до конца, Леон Штернбах в 1892 году в Кракове издал текст в более или менее исправном виде целиком. |
| По цитатам у позднейших комментаторов видно, что в этой преемственной работе поколений принимал участие видный поэт X в. Иоанн Геометр, он же Кириот, комментарий которого утрачен. Затем комментаторскую деятельность продолжали на рубеже X и XI вв. Нил, основатель греко–итальянского монастыря в Гроттаферате, и уже упоминавшийся Иоанн Сикелиот; в XI в. — также упоминавшийся Иоанн До- ксапатр; в XII в. — Григорий Коринфский, Иоанн Логофет и некто Христофор; в XIII-XIV вв. — знаменитый ученый палеологовской эпохи Максим Плануд . Эти авторы варьируют один и тот же тип комментария, немало заимствуют из сложившегося фонда дословно или почти дословно, но и обогащают этот фонд. К комментариям примыкают систематические сочинения по риторике, которые обильно и без указаний на источник — как сказали бы мы нынче, «без кавычек» — эксцерпи- руют Гермогена, попросту списывают у него. Такого рода труды продолжают возникать до самого падения Византии и даже позднее . Казалось бы, зависимость, несамостоятельность доведена в них до самой крайней степени — до плагиата. Однако дело обстоит несколько сложнее. Приемы и формулы анализа они переносят на иной материал. Исподволь, постепенно формируется новый канон непогрешимых образцов в каждом жанре, где древних авторитетов все больше теснят позднеантичные и чисто византийские прозаики и отчасти поэты. Уже так называемая Rhetorica Marciana, анонимное сочинение, относящееся к XII или XIII вв. , заменяет фигурировавшие у Гермогена цитаты из Демосфена такими же нормативистскими по замыслу иллюстрациями, почерпнутыми у Григория Назианзина. Что это — следствие давления церкви, наивная попытка придать ремеслу ритора набожный облик? Нет, по–видимому, потребность обновить образцы, взять их из более близкой хронологически и духовно эпохи, шла изнутри эстетического восприятия искусства слова. В самом деле, обратимся к «Риторике» Иосифа Ракендита (1280 — ок. 1330), ученого–энциклопедиста палеологовской поры. Роль образцовых авторов у него играют Иосиф Флавий и Филострат, Синесий, Либаний и Фемистий, сочинители позднеантичных любовных романов, а не только «отцы церкви», как Григорий Назианзин, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст; из собственно византийцев наряду с агио- графом Симеоном Метафрастом в пример приведены не только Пселл, но и так называемый Птохо–Продром (Нище–Продром) имя, под которым имел хождение целый ряд потешных стихотворений. |
| Т.Н. Джаксон, И.Г. Коновалова, А.В. Подосинова Том 1 Том 3 Том 4 Том 5 Содержание Предисловие От составителя Часть I. Славяне и народы Восточной Европы Евсевий Кесарийский Филосторгий Евнапий Сардский Сократ Схоластик Приск Панийский Малх Филадельфийский Олимпиодор Фиванский Петр Патрикий Магистр Прокопий Кесарийский Маврикий Феофилакт Симокатта Феофан Исповедник Часть II. Русь и народы Восточной Европы Житие Георгия Амастридского Фотий Никита Давид Пафлагон Константин Багрянородный Воинский трактат Хв Продолжатель Феофана Псевдо-Симеон Малые (краткие) хроники Иоанн Геометр (Кириот) Лев Диакон Иоанн Скилица Михаил Пселл Кекавмен Список Епископий (Notitiae Episcopatum) Иоанн Киннам Никита Хониат Георгий Акрополит Библиография и сокращения Этногеографический указатель Указатель личных имен Предисловие Ведущиеся в нашей стране в последние 30 лет интенсивные исследования иностранных источников по истории Древней Руси показывают, что разнообразие, подчас уникальность и огромный объем информации о Восточной Европе и Руси в зарубежных памятниках письменности делают их ценнейшим источником сведений о древнейшей истории нашей страны. Академический свод «Древнейшие источники по истории Восточной Европы», призванный дать историкам исчерпывающее собрание иностранных источников, насчитывает пока немногим более двадцати опубликованных в 1977–2005 гг. томов иностранных нарративных источников и карт, что составляет лишь незначительную часть подлежащих изданию текстов. При всем оптимизме трудно назвать срок, к которому основной массив необходимых источников будет опубликован в Своде. Репертуар включенных в Хрестоматию текстов отражает тот их набор, который в идеале должен со временем увидеть свет в выпусках Свода. Настоящая публикация дает возможность всесторонне представить учащимся иностранные источники – хоть и не в максимальном объеме (как в Своде), но все же в объеме, необходимом и достаточном для учебных целей. Отечественное образование не имеет на сегодняшний день репрезентативной подборки иноязычных текстов, рассматриваемых как источник по истории Древней Руси. |
| Однако случившееся переполнило чашу терпения горожан. Месяц спустя в Никифора, шествовавшего по улице в церковь , полетели камни, сопровождаемые яростной бранью народа. Фока, не боявшийся и вражеских стрел, остался внешне невозмутим, но выводы сделал. На стенах дворца встала усиленная стража, а город затих в тревожном ожидании. Но и под защитой двойной стены цитадели император не мог успокоиться. Настроив против себя всех в столице – и синклит, и церковь , и население, Никифор занервничал. Подозрительность его усилилась, и одной из первых жертв гонений на придворных стал Иоанн Цимисхий. Заподозрив в измене, император сместил его с поста доместика Востока на должность логофета дрома, а затем вообще отстранил Цимисхия от дел и выслал в Халкидон. Подобная участь постигла и героя взятия Антиохии, Михаила Вурцу. Говорили, что император замыслил утвердить на троне свой род и хочет оскопить сыновей Романа II. Однако измена уже готовила Никифору гибель. Ненастной ночью с 10 на 11 декабря 969 г. два солдата, заблаговременно припрятанные августой Феофано в собственных покоях, спустили со стены дворца на веревке вместительную корзину. Один за другим отправлялись в ней наверх вооруженные люди. Последним в корзине поднялся Иоанн Цимисхий. Заговорщики с обнаженными мечами ворвались в спальню императора, но Никифора в постели не оказалось. Охваченные ужасом, они, решив, что василевса успели предупредить, собрались бежать, как вдруг кто-то заметил Фоку спящим на полу у камина. После недолгих издевательств Цимисхий приказал зарубить безоружного василевса. Заподозрив неладное, гвардейцы попытались выбить двери спальни, но, когда им сквозь решетку показали отрезанную голову господина, посовещавшись, первые провозгласили Цимисхия императором. Поэт Иоанн Геометр сочинил Никифору II следующую эпитафию: Благочестиво я властвовал целых шесть лет над народом Столько же лет просидел скованным скифский Арес. Я подчинил города ассирийцев и всех финикиян, Я неприступнейший Тарс Риму склонил под ярмо, Освободил острова, их избавив от варварской власти, И захватил я большой, славный красой своей Кипр. |
| В IV в. некоторые христиане загорелись желанием вступить в состязание с классической поэзией. Поэтическое творчество Григория Богослова насчитывает около 18 000 стихов 189 . Достаточно рано были переведены на греческий произведения Ефрема Сирина († 373); а тот, кого называли Ефрем Грек (хотя и не все приписываемые ему произведения принадлежали его перу), стал источником вдохновения для творцов различных восточных литургий 190 . В VI в. Роман Сладкопевец († ок. 560) считался классиком литургической поэзии. Ему принадлежит около тысячи гимнов, большая часть которых содержит по 24 строфы, написанных тоническим размером со свободным ритмом 191 . Дьякон Георгий Писидийский (первая пол. VII в.) писал трехдольным ямбом 192 . Автором покаянного «Великого Канона», состоящего из 250 строф, был св. Андрей Критский († 740) 193 . Следуя его примеру, Козьма Иерусалимский (еп. Маюмский) и его названный брат Иоанн Дамаскин составили ряд канонов и самогласных песнопений 194 . Существует достаточно много византийских гимнографических произведений, прославляющих Христа и святых, которые составлялись с целью наставления христианского народа как монахами, священниками, так и мирянами в форме стихотворных проповедей (мемр, метрических проповедей. – Прим. пер.). Назовем лишь несколько имен: Козьма Маюмский († 760), Иосиф Студит († 832), брат Феодора Студита , много молитвословий которого можно найти в Триоди Постной, сборнике великопостных служб 195 ; Иосиф Фессалоникийский († 832), Феофан Начертанный († 845), Мефодий, патриарх Константинопольский († 847) 196 , Иосиф Песнописец († 886) 197 , Митрофан Смирнский († ок. 900) 198 , император Лев VI († 912) 199 , Иоанн Кириот (Геометр, X в.) 200 , св. Иоанн Маврон (митр. Евхаитский – Прим. пер.) (XI в.) 201 . Следует отметить, что религиозная поэзия получила развитие также и среди греко-византийских монахов в Италии 202 . Формы гимнологии византийского обряда 203 Самым характерным жанром христианской гимнологии византийского обряда является канон (κανν), соединение библейских песен – од (δα, песни), являющихся основой канона, используемого в богослужении. Начиная с VII в., благодаря сирийскому влиянию, в библейские стихи стали вводиться и поэтические тексты. Очень скоро они заполнили все пространство, и оды, за исключением Песни Богородицы, стали петься довольно редко. |
| В IXXII вв. эпиграммы на бытовые и моралистические темы создавали Лев Философ, Арефа Кесарийский , Иоанн Геометр , Христофор Митиленский, Иоанн Мавропод, Феодор Продром, Михаил Пселл , вступивший в полемику с монахом Иаковом, «магистр медицины» Николай Калликл и многие другие. Различные виды византийских эпиграмм, начиная от древнейших времен и кончая зрелым средневековьем, полно представлены в Палатинской антологии. Эски-Имарет – мечеть в Константинополе, переделанная из византийской церкви XI в. (предположительно храм Спаса Всевидящего, воздвигнутый не позднее 1087 г.). Это было пятинефное крестовокупольное (диаметр купола 4,5 м) сооружение с наружной тройной аркадой на мраморных столбиках. План сохранившейся части был похож на план церкви монастыря Липса (хоры, световой купол, крестовые своды и др.). Портик центральной части располагался между двумя квадратными башнями с деревянными лестницами, ведущими на хоры, где в западных угловых помещениях находились закрытые молельни для царской семьи и сановников высшего ранга. Окошки, выходившие в центральный неф, позволяли видеть и слышать богослужение. От аналогичной церкви монастыря Липса храм отличался формой западного фасада, напоминавшего римскую виллу своим открытым портиком и тройной аркадой, каждая опора которой в виде восьмигранных колонок, примыкавших с двух сторон к квадратному столбику, была расчленена еще на три столбика и создавала впечатление парения в воздухе. Стены храма были облицованы мрамором, доходившим до сонования сводов. Золотые мозаики украшали тройную аркаду и цилиндрические своды, находившиеся в одной плоскости с подкупольными арками, что создавало иллюзию «сводов без арок». Эфес (близ совр. Сельчука) – город в Карии, на юго-востоке Малой Азии, заселенный в конце XII в. до н.э. греками-ионийцами и являвшийся одним из главных торговых центров древности. В мифах основание «славного повсюду Эфеса» столицы «ретивых в бою ионийцев» (Антипатр Сидонский, III вв. до н.э.) приписывалось герою Андроклу или легендарным амазонкам. |
|
|
