| Переехать из Ташкента действительно стоило. Новой дом в Беш-Бале имел при себе колодец и довольно большой сад. Воздух был несравненно лучше ташкентского. Весь участок, по узбекскому обычаю, был окружен высоким дувалом, представляя собою как бы маленькую крепость. Кругом расстилались поля хлопка, кукурузы и джугары. Вдоль арыков рос тутовник или большие деревья. Город был рядом. По утрам за Елизаветой Николаевной приезжал экипаж и отвозил ее на работу в больницу. Отец Гурий и здесь развил свою строительную деятельность и вскоре в значительной степени европеизировал узбекскую постройку, а к имеющимся двум комнатам прибавил еще три новые. Как они пригодились во время войны! В них поселились эвакуированные по Дороге Жизни из Ленинграда родственники отца Гурия. У отца Гурия было еще одно любимое занятие – цветоводство. Здесь, в Беш-Бале, он построил оранжерею для цветов удивительных (например, для агавы). В саду устроил цветочные бордюрчики и клумбы. За всеми растениями вел наблюдения и аккуратные записи в особой тетради. Постоянно читал и перечитывал книгу Киселева “Цветоводство”. В целом вся жизнь в Беш-Бале отчасти напоминала что- то из романов Жюль-Верна, например, героев “Таинственного острова”. В конце 1938 года я, как и каждый год, поехал в командировку в Ленинград. Там встретил Сашу Хархарова, который ходил в киновию еще мальчиком. Мы долго бродили по улицам холодной ветреной ночью. Я рассказал про нашу жизнь в Ташкенте и Фергане. Все это заинтересовало Сашу. Тогда он, имея только незаконченное школьное образование, работал где-то счетоводом, а было ему 17 лет. В 1939 году Саша приехал в Фергану, окончил второе полугодие десятого класса школы, а осенью 1941 года, когда уже шла война, выдержал конкурсный экзамен в Ташкентский медицинский институт. В начале 1942 года в Ташкент стало прибывать оборудование эвакуированных на восток заводов. Студентов использовали для разгрузки и монтажа оборудования. Поздней весной 1942 года в Ташкент стало прибывать оборудование эвакуированных на восток заводов. |
| Миссионерская деятельность отца Гурия в эти годы приняла другие формы, чем до революции. Уже не они “ходили в народ”, а народ шел к ним. По городу разнеслась слава о “братьях Егоровых”. Однажды отец Гурий представился митрополиту Антонию Храповицкому , которого раньше не знал. Когда он назвал свою фамилию, митрополит воскликнул: “А, братья Егоровы, как вас не знать, вся Россия знает братьев Егоровых!” В те же годы отец Гурий познакомился со Святейшим Патриархом Тихоном: несколько раз он ездил к Патриарху в Москву по поручению Петроградского митрополита Вениамина. Был такой единственный случай, когда Патриарх Тихон приехал в Петроград. Митрополит Вениамин представил ему отцов Иннокентия, Гурия, Льва. Патриарх сказал: “Ну кто же их не знает: Иннокентия, Гурия, Льва. Их надо выдвигать”. И выдвижение состоялось. В начале 1922 года всех троих наградили саном архимандрита. Посвящение в этот сан совершил митрополит Вениамин. Из троих он так выделил отца Гурия, что кроме сана архимандрита, наградил его посохом, сказав при этом: “Дается Вам этот посох в знак особого служения Вашей молодежи”. Действительно, отец Гурий очень любил молодежь, и она постоянно окружала его. Это был вид его миссионерского служения, о котором говорил еще митрополит Сергий, Японский. Первые годы революции, по крайне мере 1918–1922 годы, были удивительными вот в каком отношении: можно было пойти на любую лекцию в любое Высшее учебное заведение. Поэтому на лекциях И. П. Павлова, В.М. Бехтерева, В.И. Вернадского и А.Е. Ферсмана было битком набито народу. Более того, имея среднее образование, можно было записаться вольнослушателем в университет. Так и отец Гурий записался на исторический факультет и ходил туда в рясе и скуфье. Правда, за недостатком времени, он вскоре прекратил свое учение. В июне 1922 года отец Гурий был арестован и сослан в Туркестан. Он остановился недалеко от Ашхабада и очень близко от персидской границы, в селении, где жили молокане, – русские сектанты, переселенные туда еще царским правительством, чтобы создать заслон против Персии. Это были сильные, трудолюбивые люди, которые вели крепкое крестьянское хозяйство, любили молиться и читать Библию . Отец Гурий интересовался их жизнью, и они его очень любили. В Туркестане отец Гурий жил в отдельном домике с садом. С ним жили священник отец Василий и монахиня Мария (Мария Карловна Шмидт, дочь кишеневского губернатора.) Дни у них проходили в молитве и физическом труде. Свежий воздух и здоровый климат укрепили здоровье отца Гурия. С тех пор он полюбил Среднюю Азию. |
| Удивительно, что через 30 лет, когда меня направили в Дамаск представителем Московского Патриархата, я с этим рассказом отца Гурия познакомился воочию (!) У отца Гурия в то время было еще одно большое дело. Он заведовал Богословско-пастырским училищем – учреждением весьма оригинальным. Туда принимались лица обоего пола не моложе 18 лет. Записывались все желающие. Поступили туда и мои две сестры – Эли (Елизавета) и Женя, а также их подруга Нюра Зезюлинская. Мне еще не было тогда 18 лет. Система обучения была лекционная. Принимались в училище без экзаменов, а потом сдавали только те предметы, которые читались. Занятия проводились по вечерам, в доме, принадлежавшем русско-эстонской Православной Церкви, что на углу Лермонтовского и Екатерингофского проспектов (ныне проспект Римского-Корсакова). Этот дом был построен в миссионерских целях и имел соответствующие помещения. Там же помещался и Богословский институт, которым заведовал протоиерей Николай Чуков, будущий митрополит Ленинградский Григорий8. Мои сестры давали самые восторженные отзывы о лекциях в Богословско-пастырском училище. Кроме того, они посмеивались над старушками, спавшими спокойно во время лекций. Отец Гурий читал в этом училище историю Церкви. Тогда, примерно в году 1927, я впервые увидел его. Я выходил из вестибюля русско-эстонской церкви, а он входил и остановился для того, чтобы осенить себя крестным знамением. Вид у него был молодой и вдохновенный. Отец Гурий устраивал иногда уставные службы в помещении русско-эстонской церкви. При всей своей красоте, такие службы были бесконечно утомительны (Всенощная продолжалась около пяти часов). Однажды мало знакомая мне девушка спросила меня в Горном институте: “Вы интересуетесь уставными службами? Так вот, еще там и там они бывают”. Летом 1928 года произошла моя первая значительная встреча с отцом Гурием. Я встретил его на правом берегу Невы и проводил домой. Поинтересовался, как лучше читать Евангелие? Он ответил мне совершенно точно, предложил метод. По этому методу надо было завести тетрадку, согнуть вдоль ее страницы, а затем внимательно читать Евангелие. Обязательно появятся вопросы. Вопрос надо записать в тетрадке с левой стороны, а затем читать Евангелие дальше. И непременно где-нибудь дальше появится ответ на записанный вопрос. Этот ответ надо записать в тетрадку, на ее правой стороне, против вопроса. Так читать было очень увлекательно, и я, последовав предложенному методу, получил очень много пользы. |
| До сих пор я считаю такое соединение самым лучшим. Но, должно быть, на практике такое соединение трудно осуществить. Только очень своеобразные условия тридцатых годов позволили жить так, как жили мы. Своей церковности мы не афишировали, более того – стремились к тому, чтобы никто из посторонних (даже моя мама) о ней не знали. Это достигалось очень легко, потому что мы не были болтливы, а в гражданской жизни работали очень напряженно. Моя сестра, Елизавета Николаевна, никогда не отказывалась от командировок в различные отдаленные и очень интересные районы Узбекистана. Что касается меня, то кроме преподавания, я работал в геологической службе и каждое лето бывал в экспедициях по поискам полезных ископаемых и по составлению геологических карт. Помню, что два года были потрачены на поиски больших кристаллов: один год мы искали кварц, другой год – кальцит в форме исландского шпата. Кристаллов мы нашли много, но качество их не позволяло вынимать достаточно большой участок монокристалла. Вот почему меня очень радует получение монокристаллов искусственно, в условиях невесомости, в космосе. Это как раз то, что мы хотели взять у природы в готовом виде, но не смогли этого сделать достаточно хорошо. Когда началась война, мы искали и находили руды молибдена и вольфрама. Главное из того, что мне удалось написать по геологии, напечатано преимущественно в Трудах Средне-Азиатского индустриального института. Профессиональный Союз предложил мне очень интересную общественную работу: руководить кружком юных натуралистов-геологов при Ташкентском Дворце пионеров. Это была увлекательнейшая работа – мы ставили эксперименты, работали с образцами, проводили экскурсии, а на лето я устраивал ребят – мальчиков и девочек – к своим коллегам-геологам в различные геологические партии. До сих пор у меня остались друзья из этих ребят. Отец Гурий с сочувствием и заинтересованностью относился к нашей работе, чем, несомненно, содействовал успеху. Сам он продолжал вести домашний образ жизни. К жизни гражданской приобщался, читая газеты и журналы. |
| Шел 1935 год. Отец Гурий узнал, что его друг епископ Иннокентий (Тихонов) находится в Старой Руссе в качестве викария Новгородского. Поскольку Геологическое управление давало мне каждый год командировку в Ленинград, мне не трудно было заехать на 2–3 дня в Старую Руссу. Отец Гурий вручил мне рекомендательное письмо к епископу Иннокентию, прося его дать мне священство. Епископ Иннокентий имел в своем распоряжении две прекрасные церкви в Старой Руссе. Но он так любил служить, что часто служил Литургию дома, один. Жил он со своей мамой, Зиновией, в уютном деревянном доме, относился к ней с сыновней почтительностью. Мама не покидала сына во всех его странствованиях по Сибири. Скончалась она в феврале 1937 года в Старой Руссе. Забегая вперед скажу, что епископ Иннокентий в апреле 1937 года был переведен в Винницу в сане архиепископа. Жить и служить в это время он мог только в городе Хмельнике Винницкой области. Жил в очень трудных условиях, постоянно ожидая ареста, который и последовал 29 октября 1937 года. После этого никаких известий от него не было. В 50-х годах на запрос Владыки Гурия через уполномоченного ответили, что архиепископ Иннокентий умер 28 ноября 1941 года. После этого Владыка Гурий совершил его отпевание. Архиепископ Иннокентий принял меня очень дружественно. Он был настолько смирен, что уступил мне собственную постель, а сам пошел ночевать на чердак. В просьбе моей (и отца Гурия) он почти отказал, сказав, что “рук не следует возлагать поспешно”. Однако, учитывая то, что я уже чтец и монах, посвятил меня в иподиакона. Кроме того, он много беседовал со мной. У него было удивительно светлое, радостное богословие. Выше всех служб он ставил Божественную Литургию. С этим, конечно, все согласны, но архиепископ Иннокентий это особенно подчеркивал. С необычайным увлечением он показал мне несколько книг, где были напечатаны тексты древних Литургий, отмечая, что Литургия есть самое оптимистическое, что когда бы то ни было написано в области литературы. В следующем 1936 году, я снова посетил епископа Иннокентия, и 1 (14) сентября он посвятил меня в иеродиакона, а 2 (15) сентября – в иеромонаха. |
| Чувствуя духовное превосходство Египта над Ордою и сознавая, что мамлюки благородно забыли обиды, причиненные им татарами в прошлом, египетский кади Мухза-эддин, сын Адеззахыра, обратился к своему султану со следующими стихами: “О, владыка мира, который даровал народам мир, который правосудием освободил нас от зла, губившего нас, ты, к которому татары идут один за другим добычей, как бараны, они боялись, что мечи твои будут гнаться за ними, как мщение, и пришли все ко двору своему, чтобы укрыться в нем, как в хареме...” Когда Туда-Менгу, став ханом Орды (1280–1287), принял ислам, он испрашивает себе у египетского султана благословление в виде нового мусульманского имени, для чего посылает особое посольство кыпчакских правоведов (1283), которые “просили у султана для Туда-Менгу – имя, знамя от халифа, знамя от султана, трубы для священной войны”19. Духовное влияние ислама во второй половине XIII столетия еще не становится единственным и не приобретает фанатического характера (см. примеч.10). Орда не была врагом православия. Православная Византия стояла на пути следования послов Египта и Орды. Там для них была станция, отдых. В одной из арабских записей говорится, что египетский “султан обласкал послов Ласкариса (см. примеч.11) и прибывших вместе с ними”19. Отсюда становится понятным, как легко было ордынскому хану организовать посольство сарайского епископа Феогноста к Константинопольскому Патриарху по вопросу о браке князя Федора. Для этого надо было только присоединить духовную миссию к обычному посольству в Египте или отправить ее самостоятельно по хорошо известному, проторенному пути. Итак, открытая влиянию ислама Золотая Орда была также открыта и влиянию православия. В Собрании государственных грамот опубликован текст ярлыка, данного от Кыпчакского Царя Менгу-Темира митрополитам и священнослужителям об освобождении их от всякой дани и налогов, об уважении богослужения их и об удержании татарских чиновников от обид им и утеснения. За нарушение этих прав грозила смертная казнь. Можно предположить, что этот ярлык написан между 1270 и 1276 годами. |
| До 1276 года Федор так же не упоминается в русских летописях, как и в период с 1281 по 1292 год. Второй вариант, следовательно, не имеет с этой стороны преимущества перед первым. Но он имеет тот недостаток, что оставляет Федору слишком мало времени для жизни с новой семьей в Ярославле – только 7 лет до его смерти в 1299 году. По первому, т. е. раннему варианту, новая семья живет с Федором в его уделе не менее 23 лет. Такой срок вполне достаточен, чтобы ярославцы привыкли к новой семье Федора, признали ее “своей” и уважали ее авторитет. Наконец, необходимо отметить, что утверждение о том, что с 1281 по 1292 год Федор не упоминается в летописях, – неточно. Есть свидетельства, что в 1284 году он был в Смоленске, где заключил торговый договор с рижскими немцами7 и дал суд немцу Бирелю с Армановичем4. Н. М. Карамзин, когда пишет, что “вероятно, Федор был зятем не Менгу-Темира, а Ногая, женатого на христианке и не хотевшего принять веры магометанской”11, ошибается в том, что Ногай не принял ислам . В арабской летописи Рукнеддина Бейбарса указывается, что около 1271 года Ногай принял ислам, за что получил от египетского султана письмо, заключавшее “обильную долю признательности и прекрасное благовоние похвалы”. В этом письме Ногай называется “высокоставленным, родовитым, воинствующим во славу Господа своего, озаренным светом сердца своего, сокровищницей мусульман и помощи верующих”19. В арабских летописях, приведенных у В. Тизенгаузена19, торжественно сообщается о каждом золотоордынском государе или крупном сановнике, принявшем ислам (Берке, Ногай, Туда-Менгу, Узбек), но ничего не говорится о принадлежности к исламу Менгу-Темира. По-видимому, этот хан, поддерживавший, как и другие ханы Золотой Орды, активные сношения с мусульманским Египтом, сам не был мусульманином. Отсюда следует, что христианский брак его дочери с Федором не встречал препятствий со стороны религии. Житие Федора указывает на очень активную роль ханши в деле второго бракосочетания Федора. Кто была эта ханша? |
| Успехами в этих походах Федор отвлекал аппетиты ордынцев от русских пределов, и именно в этом можно усматривать его княжеское служение Родине в то время. Федор был талантливым военачальником. Вероятно, его выдающимися успехами в этих походах объясняется то, что он больше всех других русских князей выдвинулся перед ордынским троном. Мужество Федора, красота его и, по всей вероятности, умные речи и вежливое обхождение заставили хана и ханшу полюбить его. Он “всегда предстоял у царя и подавал ему чашу”. В особенности он нравился ханше, и она возымела намерение отдать Федору в жены свою дочь. Но тут Федор оказался тверд. Служа хану, он не шел на поводу у ордынцев, хранил свою веру и свои нравственные убеждения. Федор заявил, что женат и его вера запрещает брать вторую жену. Ответ был уважен и не вызвал царского гнева. Это показывает, насколько удивительным образом сочетались у Федора твердость убеждения с тактичностью. Отказ подчиниться не вызвал конфликта приблизительно в то самое время, когда князь Роман Рязанский, чтобы отстоять свою веру, принял мученический венец от того же самого хана Менгу-Темира, которому служил Федор». Вскоре после отказа от брака Федор вернулся в Ярославль, и тогда произошел описанный выше конфликт с боярами, заставивший князя возвратиться в Орду. Теперь Федор знает, что жена его, Мария Васильевна, умерла и он может жениться второй раз. Ханша вновь обращается к хану с просьбой отдать их дочь Федору в жены. Теперь хан, как говорит житие, не хочет этого, так как Федор является его улусником и служебником. Наконец, он уступил просьбам царицы. Федор настоял на том, чтобы царевна была крещена. В условиях ордынской столицы Сарая сделать это было очень просто. Там с 1261 года существовала епархия, был епископ Феогност с громким титулом Сарайский и Переяславский (имелся в виду южный Переяславль). Более того, на саранского епископа были возложены “внешние сношения” с православными церквами Византии. Кроме того, сарайский епископ был лицом, близким ханскому дворцу, и нередко передвигался вместе со ставкой хана. В Сарае были также и другие храмы, были священники. Поскольку хан и ханша не возражали против крещения невесты Федора, то, казалось бы, оставалось только совершить над нею это таинство и завершить его свадьбой. Но дело хотели обставить более торжественно и придать новому браку Федора возможно более широкую огласку. |
| Шейх Эльбирзами (Аламедин Абумухаммед Элькасим Эльшибими Эльбирзами) в своей летописи сообщает: “Знаменитый шейх Алаэддин Энноман Эльхарезм во время своего пребывания в Дамаске рассказывал, что длина этого государства простирается на 8, а ширина на 6 месяцев пути”. Сознавая, однако, неточность своих знаний, мудрец скромно прибавляет: “Аллаху это лучше известно!”19 В 1255 году умирает Бату-хан. Но империя монголов растет. В 1256 году хан Хулагу возглавляет поход монголов на Иран. Войска Золотой Орды (при хане Берке) помогают Хулагу. В 1258 году взят Багдад, ликвидирован арабский халифат. Но на вершине могущества политическое единство империи дает трещину. Хулагу отказывается подчиниться центру, ссорится с Берке, начинаются пограничные войны южных монголов с Золотой Ордой. Столкновения происходят главным образом на Кавказе и длятся около 100 лет. Процесс политического развала коснется потом и самой Золотой Орды, но это начнется только к концу жизни князя Федора, когда укрепится Ногай и золотоордынский трон начнет шататься. Еще появятся сильные ханы в Орде, которые удержат целостность государства, так что почти 200 лет после князя Федора Золотая Орда будет господствовать над Русью (см. примеч.8). При жизни Федора Сарай и его ханы на вершине могущества, а татарское войско еще не утратило высокого военного искусства, дисциплины, технической оснащенности и стратегических качеств. Глава южного государства монголов носит титул: “Царь Хоросан, обоих Ираков и соединенных с ними земель”19. Глава Золотой Орды в нескольких арабских рукописях называется гораздо проще: “Царь Дешт-и-Кыпчак и прилегающих к нему, входящих в его состав государств”19. Своеобразна экономика, казалось бы, могущественного царства. Трудно сказать теперь, были ли князю Федору и его русским современникам понятны экономические пороки Золотой Орды. Арабский писатель XIV века Ибнфадаллах Эльмари прекрасно понял и описал их19. Дело в том, что кочевые монголы завоевали страны с оседлым населением, городами и развитым земледелием, страны “черкесов, русских и ясов”, где “жители городов благоустроенных, людных, да гор лесистых, плодовитых. У них произрастает посеянный хлеб, струится вымя и добываются плоды”. |
| Все люди душой чувствовали – Владыка необычный человек. Они испытывали чувство благоговения перед ним, но не понимали, как его выразить. Еще одна запись Елизаветы Александровны: «13.08. Эльвира Леонидовна с грибами». В субботу мы поехали с нашими знакомыми за грибами. Вначале искали какойто лес, о котором знали понаслышке. Кружили, кружили по проселочным дорогам. Лес оказался хвойный, редкий. Грибов не было, но мы всетаки разбрелись по опушке и делали попытки чтото найти. Вдруг раздался оглушительный топот. Казалось, что земля внутри пустая, так она гудела, и мчится по ней невероятных размеров существо. Мы, объятые страхом, сбились в кучу. Метрах в десяти от нас промчался огромный лось. Как он был статен и красив! И страшен в то же время. Такому на дороге не попадайся! Толя взял бразды правления в свои руки. «Теперь я вас повезу». И мы поехали в Климовский дальний лес. Сколько их там было, грибов! Конечно, не белые, но – крепкие грибочки на засолку. Все чистенькие, с яркими шляпками. Толя находился в удивительном состоянии душевного подъема, а ведь до отъезда на операцию в Москву оставалась неделя. Мы вышли на поляну, красивее которой не видели в жизни. Ярко-зеленая, вся в солнечных пятнах, чистая, радостная. Это был рай! Толя сказал, что его задача собрать хороших грибов для Владыки. Он повторял Иисусову молитву и ходил от кочки к кочке. И только вскрикивал изредка: «Нашел! Еще один! Еще один!» Так он нашел 22 белых, а я ни одного. Может быть, потому, что не ставила целью найти их для Владыки? Потом, когда корзина была полная, мы долго не могли уйти. «Если, дай Бог, буду жив, мы обязательно приедем сюда на будущий год!» Эту поляну муж вспоминал зимой и все мечтал побывать там опять. И даже моим родителям в новогодней открытке написал: «Дай Бог дожить до лета, пойдем за грибами». Когда мы вернулись домой, Толя послал меня к Владыке отнести грибы. Сам уложил их красиво в корзину, накрыл салфеткой, и я пошла. В этот день Владыка чувствовал себя плохо. Они гуляли «до телефона», (своего телефона у митрополита Иоанна не было, а потому звонили с телефона-автомата), и он совсем задохнулся. Но милая Елизавета Александровна, желая хоть чемто его отвлечь, ахала и восхищалась грибами, действительно прекрасными: ровненькими, на стройных ножках, светлокремовыми. Я и сейчас их вижу… |
|
|
