| Кондак 3 Сила Вышняго заступлением Богоматере осени Святую Гору, и удолия и дебри ея, яко село пространное показа, всем в иноческой жизни хотящим жати спасение, внегда пети сице: Аллилуия. Икос 3 Имея промышление о жребии Своем, людех Иверския земли, устроила еси в месте, идеже Сама к Афону пристала еси, обитель роду их, в тихое пристанище ищущим спасения, хотя даровати ей в щит и ограждение икону Свою, да вси взывают: Радуйся, пославшая проповедницу Евангелия в землю Иверскую; радуйся, обратившая сию страну от прелести идольской к свету Христову. Радуйся, отрасли неувядаемыя розго, дивную лозу Нине даровавшая; радуйся, от нея произрастившая гроздие чудес и благия веры. Радуйся, сад духовный на Афоне насадившая; радуйся, струю из него просвещения духовнаго стране Иверстей источившая. Радуйся, Евфимия златословесныя уста; радуйся, Торникия непобедимая крепосте. Радуйся, царей благочестивых укрепление; радуйся, иноков ограждение. Радуйся, тихое пристанище ищущих спасения; радуйся, вечный покой им уготовляющая. Радуйся, благая Вратарнице, двери райския верным отверзающая. Кондак 4 Бурю внутрь имея помышлений сумнительных, честная вдовица, яже в Никеи, смятеся, зря копием воина иконоборца прободену святую и чтимую икону Богоматере и абие источившу кровь и, страхом обдержима, да не поругана будет святая икона, с молитвою слезоточащи вверже в море. Увидев же ю прямо верху воды путь творящу и текущу к западу, возопи с веселием: Аллилуия. Икос 4 Видеша иноцы Святыя Горы явльшийся в мори яко пламень, яко столп огнен, егоже верх досязаше небеси, яко солнце сияющее, и в нощи притекоша к краю моря и, видевше святую икону Богоматере, по морю носимую силою свыше, возопиша Благодатней: Радуйся, купино, Законоположником предзримая; радуйся, столпе огненный, наставляяй сущия во тме. Радуйся, лествице, досязающая до небес, еюже сниде Бог; радуйся, мосте, преводяй сущих от земли на небо. Радуйся, заре таинственнаго дне; радуйся, звездо, являющая Солнце. Радуйся, Свет неизреченный родившая; радуйся, еже како ни единаго же научившая. Радуйся, облеченная в солнце, сияющая благодатию и славою всей вселенней; радуйся, молние, души просвещающая и верных смыслы озаряющая. Радуйся, светлосте, во тме светящая; радуйся, яко многосветлое возсияваеши просвещение. Радуйся, благая Вратарнице, двери райския верным отверзающая. |
| 700 Psell., IV, 137–143 (Zon., IV, 161–162; Ephr., 135); Psell., V, 139; Attal., 18–19; Cedr., II, 547–549 (Glyc., 594; Manass., 267; Georg., 879); Arisdag., 56–57; Maith. d’Ed., 75–76; Ибн-ал-Атир, у бар Розена, 331; Lup. Prot., 58; Gull. Ap., 251–253. У Амата (39, 41) о Маниаке сообщается извращенное сведение, будто константинопольская императрица разошлась с мужем и вызвала в мужья Маниака; Маниак поспешил в Византию, а когда прибыл, то был жестоко убит, Потому что к тому времени император и императрица помирились. 701 Лебо (XIV, 330) и Гфрёрер (III, 277), введенные в заблуждение неясностью слов Скилицы-Кедрина, делают из одного лица два различных и говорят, что Лампрос ослеплен, а Лев бежал. 704 Торники появляются в сер. X в. Родоначальником их некоторые (Гфрёрер, III, 385–389, 453) считают армянина Абуганема, который при Льве VI сватался к дочери протоспафария Константина. 709 Psell., IV, 140: солдаты, выступившие против Маниака, беахш цаЯХоу той avSpoc f ауатспа! EvgyovEiaav (стали скорее созерцателями этого мужа, чем воителями). Во внимание к такому настроению Мономах поостерегся назначить главнокомандующим какого-нибудь популярного генерала, который, по замечанию историка (Psell., IV, 140), победив тирана, мог бы сам выступить тираном; но назначил преданного себе евнуха, никем не уважаемого. 710 lohann. Euchait., ed. de-Lagarde, 179–180. Этот бунт имел какую-то связь с делом Торника. См.: Attal., 22. 712 Psell., IV, 153, 155, 158. Присутствие в стенах Византии приверженцев Торника было, без сомнения, самым большим для него побуждением как можно долее щадить город. 713 Гфрёрер (III, 451) ошибочно считает Евпрепию женой Торника. Кстати здесь заметить, что он (III, 462–463) на возмущение Торника смотрит как на протест против уничтожения самостоятельности Великой Армении при Мономахе. Догадка совершенно произвольная, единственным своим основанием имеющая предположение об армянском происхождении Торника. 716 Скилица (Cedr., II, 561), пропуская промежуточные факты, неверно говорит, что он после пострижения получил приказ жить в своем доме в Адрианополе. |
| Свой бездарный перевод, прозванный армянами царицей переводов, желают теперь прикрыть достоинствами грузинского перевода. И какими простаками представляют грузин армяне: они забраковали первый свой перевод с сирского, а грузины с забракованного, армянами перевода сделали свой перевод и, о чудо! он оказался превосходным и армяне присваивают ему громадное значение в деле восстановления не дошедшего якобы своего первого сирского перевода. Все армянские рукописи Библии , на ряду с каноническими, заключают в себе некоторые неканонические книги 837 , признаваемые православною церковью апокрифическими. Если бы, перевод грузинский был сделан действительно с армянского, то наша Библия по своему составу походила бы на армянскую, тогда как ни одна из известных нам рукописных Библий на грузинском языке не заключает в себе ни одной неканонической книги. И что особенно важно, самая древняя рукописная армянская Библия, по мнению армянских; писателей, восходит к году XII века, а именно к 1199 году 838 , а полная грузинская Библия приобретена знаменитым Торникием в 978 году и ныне хранится в Иверском монастыре на Афоне, а списки, сделанные с нее, находятся в Грузии. По всему видно, что полная Библия на грузинском языке появилась на несколько веков раньше, чем на армянском. Самый грузинский перевод заключает в себе массу внутренних признаков, которые с несомненностью доказывают неосновательность претензии армян о переводе грузинского священного текста с армянского (неодинаковость состава книг, их деление, пропуски в армянском тексте и т. д.). Желая подогнать грузинский перевод толкования Ипполита Песнь Песней к армянскому, проф. Н.Я. Марр неправильно переводит грузинские выражения на русский язык: gancxadebulad открыто, явно, он переводит через признавь 839 , zraxva совет, намерение толкует в переносном смысле тайна, таинство, как в армянском 840 ganzmadebuli готовый, приготовленный переводит в значении будущего, согласно с армянским 841 , ferad-feradio переводит с крапинками в соответствии с армянским (), причем уверяет, что он перевел с буквальною точностью 842 . На самом же деле ferad-feradi следовало перевести через разноцветное. Для выражения понятия крапинки в грузинском языке, есть точные выражения: daxatuli (набивной), dainkluli (крапинками)-для материи; farna, beJana-для животных; javar dayrili-для деревьев; WroRa-для птиц; Wreli- (пестрый)-для пресмыкающихся и четвероногих; amlayi, Turoi (пестрый), yomrali, mreSi, grema, ruxi, leza, sisvi, и др. |
| А несколько ниже читаем: «Приближенные Стратиотика, позднее других пользовавшиеся насчет казны, впечатление от деяний которых было самое свежее, прежде всего пострадали: имущество их было отнято в казну и они лишены почестей». В первой главе (С. 59), говоря о восстании Маниака, автор ничего не сообщает о составе его армии, о том, где было им дано сражение; главнокомандующего, сразившегося с этим бунтовщиком, он называет Стефаном Севастофором, между тем как севастофор, очевидно, не собственное имя, а скорее титул. 3152 Едва ли можно признать удачным объяснение, почему Пселл не пользовался политическим влиянием при Михаиле VII. «Правда, Михаил его любил, – говорит автор (С. 110), – глубоко уважал его ученость и желал иметь его постоянно при себе. Но так как император тяготел лишь к наукам, от управления отстранялся, то и Пселлу пришлось значительно сократиться, ограничить себя областью науки и проститься с политическим влиянием, которое доныне он в такой сильной степени обнаруживал». Неужели любовь императора проявилась в том, что он предпочел знаменитому философу недостойного Никифорицу? В третьей главе г-н Скабалланович знакомит нас с центральным управлением: положением императорской власти, чиновной иерархией и должностями. То, что автор говорит об императорской власти вообще, об отсутствии закономерного порядка престолонаследия, об избрании императоров, основано на тщательном изучении источников и едва ли может быть подвергнуто сомнению, по крайней мере, в общих выводах. Некоторые частности, однако, сомнительны. «Нарушая законы, – говорит он про императора, – он поступал как тиран, и действия его не считались одобрительными» (С. 133), и опирается при этом на несколько слов Пселла, 3153 которые имеют скорее противоположный смысл. По словам Пселла, Склирена надеялась, что когда Мономах вступит на престол, он женится на ней (хотя это был бы для Мономаха третий брак, запрещенный законом), потому что воля царя окажется сильнее законов. Из этих слов можно только заключить, что императоры не имели обыкновения стесняться законами. Указывая на значение, которое имели в Византии церемонии, что, конечно, совершенно справедливо, автор приводит следующий пример: «УТорника столица была почти в руках, но он отложил въезд не только потому, что щадил своих приверженцев, но, между прочим, и потому, что хотел въехать в сопровождении свеченосцев, с императорской пышностью» (Bd. IV. S. 158; С. 144). Пример крайне неудачный; если бы автор передал точнее указанное место Пселла, то и смысл получился бы совсем иной: Торник отступил от столицы и не решался на приступ, рассчитывая, может быть, на то, что столичное население отдастся добровольно в его руки, и, в сопровождении свеченосцев, с императорской пышностью введет его во дворец. Здесь дело было не в соблюдении церемонии, а в том, что бунтовщик Торникий не был уверен, что ему удастся взять город приступом, и надеялся, что его признают императором и сдадут столицу. |
| Не знаем, нужно ли из этого отрывка заключать, что в византийском флоте была теперь постоянная специальная русская часть, как это было, по-видимому, до времен Константина Багрянородного. До сих пор Русские в нашем исследовании всегда являлись на суше; и теперь они называются морским войском (ναυτικν) только потому, что прибыли морем, точно так, как люди Урселя и Алексея названы πεζικν (собственно пехотою) только в смысле сухопутного войска. Во всяком случае, люди, прибывшие на русских кораблях, умеют сражаться на суше, разбивают ворота и сражаются полным боем с приверженцами Вриенния, то есть, с Греками Адрианопольской области, из которых главным образом состояла армия Вриенния. Сама фамилия Вриенниев была из Адрианополя (Anna Сотпепа, X, р. 274 ed. Paris.), в этом городе он был принят жителями с особенным восторгом (Attaliot. р. 248), наконец, и в составе его войска прямо указаны Македоняне (Attaliot. р. 246), а это точно также, как и в истории возмущения Торникия, означает жителей области, центром которой был Адрианополь. В то время, как люди, прибывшие на русских кораблях и названные потом Варягами, бились внутри городка, конный отряд Алексея и Франка Урселя напрасно терял время, гоняясь за другими Македонянами, расположенными не в самом Афире, а вдали от него на полях. Это дало возможность спастись «Македонянам» Афира, потому что Варанги не были конниками. Тем не менее, несколько Македонян еще в самом городке были убиты (πεσον) и взяты в плен Русскими (Варангами) и потом подоспевшим, хотя поздно, конным сухопутным отрядом. Атталиота употребляет выражения Русь и Варанги вполне синонимически. Это для нас в высшей степени важно не только потому, что так пишет бывший военный судья императора Диогена, участник походов этого императора, в которых он превосходно изучил характер и состав византийской армии, но еще по другой причине. В настоящее время изданы две новые грамоты, в которых упоминается о Варягах, и обе эти грамоты даны Атталиоте. Очень возможно, что они и писаны под диктовку Атталиоты, который при императорах, подписавших своими красными чернилами эти грамоты, был уже важным придворным сановником. |
| Именно в этот период на византийской службе оказываются представители военной знати, потомки которой к концу XI в. образуют так называемый «комниновский клан» 127 . По подсчетам А. П. Каждана, это 33 семьи 128 . Причем большинство семей – выходцы из восточных лимитрофных областей. Среди них Комнины, Даласины, Торники, Арцруниды, Сенахеримы (Анийский дом) Катакалоны Пакурианы и др. Но при Василии II на византийской службе появляются кроме восточной знати также представители славянской (в частности, болгарской) знати, а также местные малоазийские семьи, что позволило некоторым исследователям сделать выводы об изменении социальной политики в период правления этого императора 129 . Это связывалось прежде всего с уходом с политической сцены представителей старой провинциальной знати. Уже новелла Василия II от 996 г. свидетельствует, что один из старейших родов – Мосиле, впал в бедность 130 . В этот же период сходят со сцены Лакапины и Фоки, хотя отдельные их представители еще встречаются на руководящих постах после Василия II Болгаробойцы. Меры в защиту крестьянского землевладения также свидетельствуют об изменении политики в отношении старой провинциальной знати. Упомянутая выше новелла Василия II касается семейств Фоки и Малеинов, которые владели большими земельными массивами в Малой Азии 131 . Скилица, рассказывая о походах императора на Восток, упоминает о его остановке у богатого землевладельца, принадлежавшего к фамилии Малеинов, который был замешан в мятеже Варды Фоки, но избежал наказания. Его владения располагались крупными массивами в Каппадокии. Этот динат, по словам византийского историка, мог, вооружив своих рабов и париков, выставить отряд в 3 тыс. человек. Василий пригласил его в столицу и не выпустил оттуда, а его малоазийские владения были конфискованы. Новелла 996 г. о крестьянах и стратиотах, как утверждает сам законодатель, была издана под впечатлением этой поездки императора 132 . Разгром мятежей Варды Фоки и Варды Склира, опиравшихся на малоазийскую знать, также привел к уменьшению ее политической роли. |
| σται τι νεον Ξει τι μλος γοερν γοερας (Еврипид). Прощайте! До свидания, или в прелестных рощах Ораниенбаума, или в чудных домиках памяти, (т. е. в письменах). А. Порфирий. Киев. 21 января 1866 г. Мой друг! На днях я отправил к Вам по почте свой фотографический портрет в металлической рамке, четыре беседы Фотия, кои, бывало, читал в Вашем тереме, и Послания Иерусалимских патриархов в Грузию. Портрет снят с меня в Сергиевой Лавре, кажется, удачно. Пусть он напоминает Вам меня, неизменно преданного Вам. А беседы Фотия и учёное рассуждение о них прочтите с тем вниманием, с каким Вы слушали их. Послания же передайте Иосселлиану. Хорошо, как бы он напечатал их с примечаниями и прислал бы мне два-три оттиска. А я, когда Бог велит, сообщу ему и другие, исторические сведения о Грузии, и слова Торникия на Еллинском языке (XII века), которые едва ли кому известны в Грузии. Вспомните, как Тишендорф упрашивал меня подарить драгоценный Полимпсест мой Великому Князю Константину Николаевичу. Эту рукопись мою, содержащую апостольские послания, он уже напечатал в Лейпциге, но с моим именем, и напечатал великолепно. Двадцать королей и принцев Европы значатся в числе подписчиков, получивших это замечательное издание, в предисловии —699— к которому на первом листке помещена хвала мне. А сколько экземпляров его прислал он Епископу Порфирию? Один. Каково? Ну, как не сказать, что немцы – мастера загребать жар чужими руками? Я надеялся получить по крайней мере 10 экземпляров своей книги, дабы раздать их духовным Академиям нашим, Одесскому обществу истории и древностей, которого я член, и некоторым друзьям моим, но обманулся. Приходится покупать свою собственную книгу у Саксонца, который называет меня своим другом. Уж не рассчитал ли он, что печатные похвалы его мне стоят несколько талеров? Не воображаю этого, но всё-таки думаю, что надлежало ему потешить меня 10-ю экземплярами. Он теперь печатает второй том моей книги, и, вероятно, пришлёт один экземпляр её. Впрочем я считаться с ним не буду... Большие обиды переносил я благодушно: маленькие ли встревожат меня? Получу второй том, улыбнусь, и только. |
| Котаница бы верен своей присяге, и хотел до конца сохранить ее; а царь, имея в виду не себя одного, но смотря и на то, чтобы рабство этого изменника и на будущее время было безвредно, положил ослепить его. «Ведь не я клялся», рассуждал он, «чтобы завлечь его вероломством, а сын, без всякого моего соизволения». Человеку злому зло и мерещется, думал царь, и говорил это не по предсказанию оракула, а по естественной предусмотрительности. Кто попробовал разбойничать, тот никогда не привыкнет подчиняться распоряжениям другого. Итак, царь оставался неизменным в своем намерении, а сына, который представлял ему, что чрез это сделается он явным клятвопреступником, успокаивал словами, говоря, что ведь он-то хранит клятву, сколько может, дав ее без сношения с царем; царю же, как свободному от клятвы, позволительно поступать так, как требует безопасность. Получив решительный отказ и видя безуспешность ходатайства за своего клиента, царевич принял намерение советовать Котанице – для избежания опасности, уйти на Черную гору, чтобы там облечься в монашеский образ, только бы как-нибудь спастись отсюда. Ведь невозможно подозревать, думал он, чтобы тот, кто однажды навсегда со страшными клятвами отрекся от всего мирского, мог возвратиться к прежнему роду жизни. Притом царь так уважает иноческий образ, что, верно, не решится наказать человека, который облекся в него. Так говорил ему порфирородный и, давая совет, по-видимому, полезный, очевидно, заботился очистить себя от вины, которая лежала бы на нем, если бы тот, не сделав этого, подвергся опасности: с моей стороны, думал он, выполнено все, чтобы, сколько возможно помочь ему. Котаница видел, что ему угрожает та же опасность, какая постигла зятя Торникиева, и потому, совет Константина признав добрым, самого же советника просил о ходатайстве пред царем, чтобы ему позволено было принять монашество и отречься от мира со всеми его радостями. Едва только попросили у царя позволения облечься Котанице в одежду совершенства,– тотчас последовало соизволение. |
| Ашот II первый принял титул шаханшаха, т. е. царя царей. Ашот III во второй половине Х века перенес официальную столицу своего государства в крепость Ани, которая после этого стала постепенно украшаться великолепными постройками и превратилась в богатый культурный центр. До первой мировой войны развалины Ани находились в составе России и долгое время изучались академиком Н. Я. Марром, раскопки которого дали блестящие, в высшей степени важные результаты как для истории Армении и культуры кавказских народов вообще, так и для лучшего уразумения византийского влияния на христианском Востоке в частности. Новые волнения в Армении, связанные с болгарскими затруднениями Василия II, заставили последнего лично, после подчинения Болгарии, направиться походом в прикавказские страны. Результатом его было присоединение к империи части Армении и приведение другой части в вассальную зависимость. Это новое расширение империи на востоке, сопровождавшееся триумфальным въездом Василия в столицу, было последним военным торжеством, увенчавшим деятельное и славное правление престарелого василевса. 894 В сороковых годах XI века, при императоре Константине IX Мономахе, новая столица Армении, Ани, перешла во власть Византии. Этим был положен конец владычеству Багратидов, последний представитель которых, будучи вероломно приглашен в Константинополь, получил во владение от Византии взамен утраченной Армении земли в Каппадокии, денежную пенсию и дворец на Босфоре. Византийская империя была, однако, не в состоянии сохранить свою власть в Армении, население которой было недовольно как административной, так и религиозной политикой империи. Большая часть византийских войск, занявших Армению, к тому же была возвращена и отозвана для защиты Константина Мономаха сперва против восстания Льва Торникия, а затем – от печенегов. Пользуясь подобным положением дел, турки-сельджуки стали вторгаться в Армению и постепенно ее завоевывать. Взаимоотношения Византийской империи с болгарами и мадьярами Болгаро-византийские отношения во время Македонской династии имеют чрезвычайно важное значение для империи. |
| Торникий повиновался святому Афанасию и, сложив на время монашеское одеяние, принял военачальство. Поход его был благополучен. Многократно поразив персов, он принудил их заключить выгодный для Греции мир. Возвратившись в Царьград, он сдал начальство и, вместо всяких наград за столь знаменитое дело, ему предлагаемых, испросил только у императрицы немного денег на устроение обители в Афонской горе, под названием Иверского монастыря 348 , который существует и доныне. Благодарная государыня с радостью исполнила желание Торникия и повелела поставить его архимандритом новосозидаемой обители. В ризнице Иверского монастыря, в память этому герою и своему основателю, доныне сохраняются удивительные по тяжести и драгоценному украшению военачальнические доспехи его 349 . Вот памятник, взирая на который, каждый путешественник может научиться любви к Богу и отечеству, служению Царю Небесному и вместе царю земному! Христолюбивое воинство Богоотступник Юлиан, вознамерившись истребить христианскую веру, сделал тому начало с воинства, чтобы с помощью сильнейшего из государственных сословий после принудить к язычеству и всю империю. «Если отвлеку от Христа мои легионы, – говорил он своим друзьям, – то одержу половину победы над всем государством». Юлиан думал по-человечески, и, казалось, должно было ожидать совершенного успеха, поскольку, во-первых, воинство весьма любило Юлиана за его воинские добродетели, с величайшим удовольствием исполняло все его приказания и под его предводительством почитало себя непобедимым. Во-вторых, военные люди, проводя шумную жизнь посреди своевольств, сопряжённых с войной, не могли, кажется, полюбить кротости евангельской. И не имели ни времени, ни способов исполнять все христианские обязанности, а через то нечувствительно забывали оные и прилеплялись к язычеству, которое нередко помещало счастливых воинов в число богов. Эти-то причины абсолютно утвердили Юлиана в безбожном намерении. Но, чтобы внезапным и скорым переломом их совести не испортить дела, он начал действовать исподволь. |
|
|
