| Спасительные страдания Господа Иисуса Христа начинаются с Его рождения в мир сей и простираются до Его смерти на кресте посреди разбойников. Всемогущий и безгрешный Богочеловек родился в вертепе (см. Лк.2:7) — разве это не страдание? Жизнь Богомладенца Иисуса с самых пелен находится в опасности от свирепого Ирода, хотевшего Его погубить (см. Мф. 2:13-14). Воплощенный Бог трудится и утомляется, как обычный ремесленник-древодел (см. Мк.6:3); разве в этом нет страдания? Он, досточудный Господь небес и небес над небесами, живет на земле, как настоящий бедняк (см. Лк.8:2-3), и скитается по миру, как бездомный, не имеющий где приклонить голову (см. Мф.8:20; Лк.9:58, 21:37). Он терпит голод и бывает искушаем (см. Мф.4:1-11; Мк.1:13; Лк.4:2-13; Евр.2:18, 4:15). Он страждет от голода (см. Мф.21:18; Мк.11:12), от жажды (см. Ин.4:7, 19:28), от усталости (см. Ин.4:6). Его, Бога во плоти, безмерно оскорбляют, говоря, что Он силою бесовского князя изгоняет демонов (см. Мф.9:34, 12:24; Мк.3:22; Лк.11:15); Его называют «веельзевулом» (Мф.10:25), «ядцей и винопийцей» (ср.: Мф.11:19; Лк.7:34); заявляя, что в Нем бес (см. Ин.8:48, 7:20, 10:20), что Он безумствует (см. Ин.10:20). Он, единый Безгрешный, претерпел страшные поношения и поругания от грешников (см. Евр.12:3; Лк.23:11). Его жизнь постоянно в опасности от иудеев (см. Лк.4:28-30, 13:31, 20:19-20; Ин.7:1, 19, 10:31-33, 39, 11:53-54); Его, воплощенное Человеколюбие, мир ненавидит и гонит (см. Ин.15:18-20). Он страдает из-за неверия евреев и их духовного ослепления (см. Мф.23:37) и плачет из-за этого (см. Лк.19:41-44). Он оплакивает смерть Лазаря (см. Ин.11:33, 35). Его предсмертные страдания трогательны и потрясающи (см. Мф.26:37-45; Мк.14:32-41; Лк.23:39-46; Евр.5:7). Как кроткий и непорочный Агнец, Он носит на Себе грехи мира и мучится (см. 1Пет.2:21-24; Евр.5:7; Ис.53:6, 8). В Своих страданиях Он с горечью чувствует Свою богооставленность (см. Мф.27:46; Мк.15:34; Пс.21:2). Он сильно скорбит от того, что ученик предает и продает Его (см. Мф.26:21, 46-50; Мк.14:18-21, 42-45; Лк.22:21-22, 47-48; Ин.13:21, 18:1-5). |
| Так, пр. Исаия предсказывал, что рождение Мессии, Раба Иеговы, совершится при бедной обстановке и совсем без царского величия и блеска и жизнь ого до общественного служения будет проходить незаметною даже для верующих людей (53:2). Так оно и было, как повествует еванг. Лука о рождении Господа Иисуса в Вифли- емской пещере от девы Марии и о положении новорожденного младенца Господа в яслях для скота ( Лк.2:7 ); также смиренно и без славы прошла жизнь Иисуса до тридцатилетнего возраста, когда он жил и работая с нареченным Своим отцом, плотником Иосифом, в бедном Галилейском городке Назарете (ст. 39 и 51 ср. Мр.6:3 ). Потом, когда Раб Иеговы выступил на свое великое общественное служение, то «вид его был безчестен, умален паче всех сынов человеческих» (53:3). Так и исполнилось: враги Иисуса всячески бесчестили Его, называя Его «любителем поест и попить, другом мытарей и грешников» ( Мф.11:19 ), объясняя совершаемые Им чудеса колдовством, «силою веельзевула, князя бесовскаго» ( Лк.11:15 ; Мф.9:34), обзывая Его самого «бесноватым» ( Мк.3:22 ; Ин.7:20 и 10:20) и проч. и проч. Сам Он был беден, «не имел, где приклонит голову» ( Лк.9:58 ); а враги постоянно покушались на Его жизнь ( Лк.4:28–30, 13:81, 20:19 ; Ин.7:1, 8:59 и друг.). Но Раб Иеговы, так позоримый и оклеветанный, носил грехи и болезни всех людей и соболезновал всем страдальцам, исцеляя их (53:4 ср. Мф.8:16 и 17). Наконец пророк с особенною выразительностию говорит о «язвах», или истязаниях, каким подвергся. Раб Иеговы он нечестивых судей своих (53:3, 5, 7, 8 и 10 ср. 50:6), сам оставался безгласным и беззащитным; обо всем этом мы знаем из подробных описаний Евангелистов ( Мф.26:57–27:50 ; Мк.14:55–15:37 ; Лк.22:54–23:46 и Ин.8,18:13–19:30 ). В общих чертах, какими изображает пр. Исаия события из времени страданий и смерти Раба Иеговы, можно находить указания и на частные факты из этого времени, именно: на распятие Иисуса Христа между двумя разбойниками (53:12: «и со беззаконными вменися» ср. Мр.15:27 и 28), на отречение ап. |
| Thom. 68-69; ср.: Ин 16. 1-4), о том, что мир противостоит Христу (Ev. Thom. 21, 56, 80; ср.: Ин 14. 30; 15. 19; 17. 16), о дуализме света и тьмы (Ev. Thom. 24, 61; ср.: Ин 1. 5; 3. 19; 11. 9-10; 12. 35), о пророчествах о Христе в ВЗ (Ev. Thom. 52; ср.: Ин 5. 39), о непонимании иудеев и учеников (Ev. Thom. 43; ср.: Ин 6. 41, 52; 8. 48, 52-53), об обрезании (Ev. Thom. 53; ср.: Ин 7. 19-24; 10. 34-36; 15. 25), о разрушении и восстановлении Иерусалимского храма (Ev. Thom. 71; ср.: Ин 2. 19), о безгрешности Иисуса (Ev. Thom. 104; ср.: Ин 8. 46), о Христе как Свете, просвещающем весь мир (Ev. Thom. 24, 77; ср.: Ин 1. 9; 8. 12; 9. 5), об авторстве ученика (Ev. Thom. Incipit; ср.: Ин 21. 24). Между этими памятниками нет лит. зависимости, а значит, одно не является реакцией на другое, и, следов., нельзя говорить об их «конфликте» ( Dunderberg. 2006). А. А. Ткаченко Лит.: Westcott B. F. The Gospel According to St. John: The Greek text with introd. and notes. L., 1908. 2 vol.; Walton F. E. Development of the Logos-doctrine in Greek and Hebrew Thought. Bristol, 1911; Harris J. R. The Origin of the Prologue to St. John " s Gospel. Camb., 1917; Windish H. Der johanneische Erzählungsstil//ΕΥΧΑΡΙΣΤΗΡΙΟΝ: Studien zur Religion und Literatur des Alten und Neuen Testaments. Gött., 1923. Bd. 2. S. 174-213; Strachan R. H. The Fourth Evangelist: Dramatist or Historian? L., 1925; idem. The Fourth Gospel: Its Significance and Environment. L., 1941; Глубоковский Н. Н. Бог-Слово: Экзегет. эскиз «пролога» Иоаннова Евангелия (1, 1-18)//ПМ. 1928. Вып. 1. С. 89-121; Bornhäuser K. B. Das Johannesevangelium: Eine Missionschrift für Israel. Gütersloh, 1928; Comeau M. St. Augustin: Exégète du Quatrième Évangile. P., 1930; Loewenich W., von. Das Johannesverständnis im zweiten Jahrhunderte. Giessen, 1932; Bauer W. Rechtgläubigkeit und Ketzerei im ältesten Christentum. Tüb., 1934; Gardner-Smith P. St. John and the Synoptic Gospels. Camb., 1938; Bultmann R. Das Evangelium des Johannes. Tüb., 194110; Sanders J. |
| Аминь, аминь глаголю вам, учил Спаситель в Своем обращении к иудеям, яко грядет час и ныне есть, егда мертвы услышат глас Сына Божия, и услышавшие оживут... грядет час, в оньже вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и услышавши оживут… грядет час, в оньже все сущии во гробех услышат глас Сына Божия, изыдут, сотворшии благая, в воскрешение живота, a сотворшии злая, в воскрешение суда ( Ин.5:24, 28, 29 ). Се есть воля пославшего Мя Отца, да все, еже даде Ми, не погублю от Него, но воскрешу е в последний день ( Ин.6:39 . снес, ст. Ин.6:40, 44 ). Кроме того, Иисус Христос еще так выразился о воскресении мертвых: сподобльшиися век он улучити и воскресение, еже от мертвых, ни женятся, ни посягают; ни умрети бо ктому могут; равни бо суть ангелом ( Лк.20:35, 36 ; Мф.22:30 ; Мк.12:25 ). В этом учении Христовом, что нетрудно видеть, с большей ясностью и определенностью, повторено было то же, чему, отчасти, учили и веровали и в Ветхом Завете, относительно воскресения всех умерших, как праведных, так и грешных ( Дан.12:2, 3 ), и воскресения с теми же, по существу, телами ( Иов.19:25–27 ; Дан.12:2, 3 ; 2Мак.7:11 ), – только к сему присовокуплено было еще то, что воскресшие люди, по своей телесной природе, уже, подобно ангелам, будут чужды такого рода телесных потребностей, как половые, а также будут совершенно изъяты от закона смерти. Но все это преподано было людям с такой неотразимой внушительностью, всепобеждающей убедительностью, какая не была и не могла быть доступна никому из ветхозаветных пророков. С такой могущественной внушительностью мог о воскресении мертвых говорить, и в других вселять полную, к Себе, веру только Тот, Кто, как Сам о Себе учил, был воскрешение и живот ( Ин.11:25 ), и, подобно тому, как Его Отец воскрешает мертвых и оживляет, и Сам Он, как Его Сын, мог оживлять, – кого хочет ( Ин.5:21 ), и Кто, кроме того, и на самом деле во время Своей земной жизни воскрешал мертвых ( Лк.7:14, 8:54 ; Ин.11:14 ), а, что в сем отношении всего важнее, после Своей, по плоти человеческой, смерти, силой Божества воскресил в прославленном, воспринятое Им, вместе с душой человеческой, в Свою ипостась Свое собственное тело, в котором, для уверения в его подлинной действительности, Он неоднократно являлся Своим ученикам, и с которым вознесся на небо ( Лк.24:15–53 ; Ин.20:19–27, 21:1–14 ; Деян.1:9 ), и, тем, представил самый осязательный и несомненный залог будущего всеобщего воскресения, как всем людям, так, в особенности, тем, которые, согласно с волей Его, приобщаются Его бессмертного тела и крови, в уповании своего воскресения в последний день ( Ин.6:54 ). |
| Еще в начале Его служения сановный член синедриона Никодим не решается прийти к Нему иначе, как под прикрытием ночи (Ин.3:1—2). Переход Иисуса в Галилею объясняется в Ин. 4:1—3 распространившеюся среди фарисеев молвою об успехах Его проповеди. При новом Его посещении, чудо у Овчей Купели и последующее учение приводят к покушению иудеев на Его жизнь (гл. V). Когда Иисус приходит в Иерусалим на праздник Кущей, память о прошлом оказывается еще живою (Ин.7:25; ср. ст. 1, 19 сл.), а новые Его беседы с иудеями ведут к дальнейшему обострению конфликта (гл. VII сл.). Воскрешение Лазаря оказывается тою последнею каплею, которая заставляет руководителей иудейской теократии привести в исполнение давно задуманное решение (ср. Ин. 11:46—53). Из этого очень краткого обзора вытекает с достаточною ясностью, что в Ин. страсти Христовы в Иерусалиме получают надлежащее историческое объяснение. Они оказываются завершением медленно развивавшегося процесса. Мы приходим к неожиданному результату: не в синоптических Евангелиях, с их богатым фактическим содержанием, стремительным движением и частою сменою мест и лиц, а именно в Ин., отмеченном печатью неподвижности и отрешенности и проникающем в сокровенный символический смысл истории, содержится ответ на тот основной вопрос, который ставит перед собою историк: как дошло дело до страстей? — На этот вопрос Ин. отвечает всем своим построением, отвечает со всею конкретностью — и оставаясь в категориях исторической причинности. И замечательно, что предлагаемая — историческая! — оценка Ин. отнюдь не заставляет нас отказаться от его символического понимания, от усмотрения — в его истории! — смены дня и ночи и отблеска божественной полноты. Между тем конкретно исторический интерес проявляется в Ин. не только в целом, но и в частностях. Ученые нашего времени отмечают точность его географических указаний, притом иногда совершенно выходящих из рамок синоптического предания, а с другой стороны, нисколько не связанных и с Иоанновским богословием. Эти указания свидетельствуют о несомненной осведомленности Евангелиста и о его интересе к фактической действительности. |
| Мф. 3, 3 ; Лк. 3, 4–6 ; Мал. 3, 1 ; ср. Мф. 11, 10 ; Лк. 7, 27 ); предсказали и последующие события – бегство Богомладенца в Египет и возвращение в Иудею ( Ис. 19, 1–2 ; Ос. 11, 1 ), избиение Иродом вифлеемских младенцев ( Иер. 31, 15 ; ср. Мф. 2, 16–18 ), вселение Господа в Галилее ( Ис. 9, 1–2 ; ср. Мф. 4, 14–16 ), чудеса Его ( Ис. 35, 4–6 ; ср. Мф. 11,4–5 ; Лк. 7, 22 ), проповедь ( Ис. 61, 1–2 ; ср. Лк. 4, 18–19 ), торжественный вход в Иерусалим ( Зах. 9, 9 ; ср. Мф. 21, 4–5 ; Ин. 12, 14–15 ). Но с особенною подробностью представлены у пророков страдания Спасителя, прославление Его и те духовные блага, которые приобретены для верующих искупительною жертвою Его на кресте, а именно: злоумышление иудеев ( Ис. 3, 9–10 ), окаменение сердец их (6, 8–10; ср. Ин. 12, 39–40 ; Деян. 28, 25–27 ) и неблагодарность (1, 3–4), предание Господа за тридцать сребренников ( Зах. 11, 12–13 ; Иер. 32, 9 ; ср. Мф. 27, 7–9 ), оставление Его всеми, даже учениками ( Зах. 13, 7 ; ср. Мф. 26, 31 ), поругание, заплевания, заушения и биение ( Ис. 50, 6; 63, 1–2 ; ср. Мф. 26, 67; 27, 28–30 ; Мк. 14, 65; 15, 17–19 ; Лк. 22, 63–65 ; Ин. 19, 2–3 ), узы ( Ис. 3, 10 ; ср. Ин. 18, 12 ; Мф. 27, 2 ; Мк. 15, 1 ), гвозди ( Зах. 13, 6 ; ср. Ин. 20, 25 ), крест ( Иер. 11, 19 ), знамения при распятии (Иоил. 2, 31; ср. Лк. 23, 45 ), тьма ( Иоил. 2, 10 ; Амос. 8, 9 ; Зах. 14, 6–7 ; ср. Мк. 15, 33 ; Лк. 23, 44 ), воскресение мертвых ( Ос. 6, 3 ; ср. Мф. 27, 52–53 ), прободение ребра ( Зах. 12, 10 ; ср. Ин. 19, 37 ), погребение ( Ис. 57, 1–2 ; ср. Мф. 27, 58–61 ; Мк. 15, 43–47 ; Лк. 23, 52–53 ; Ин. 19, 38–42 ), место гробницы – вертоград ( Песн. 4, 12; 6, 10 ; ср. Ин. 19, 41 ), погребальная пещера, изсеченная в камне ( Ис. 51, 1 ; Плач. 3, 53 ; ср. Мф. 27, 60 ; Мк. 15, 46 ; Лк. 23, 53 ), воскресение ( Ис. 63, 11 ; ср. Евр. 13, 20 ; Ос. 6, 3 ), время воскресения ( Соф. 3, 7 ; Песн. 2, 11–12 ), жены-мироносицы ( Песн. 3, 1, 3–4 ; Ис. 27, 11 ), победа над адом и смертию ( Ос. 13, 14 ; ср. 1Кор. 15, 55 ), вознесение на небо ( Зах. 14, 4 ), прославление после уничижения и страданий ( Ис. 52, 13–15 ) по всей земле ( Зах. 14, 9 ) – иудеями ( Мал. 3, 3–4 ) и язычниками (1, 11), отмена Ветхого Завета ( Мал. 1, 10–11 ), установление Нового Завета ( Ис. 55, 3–4; 61, 8 ; Иер. 31, 31–34 ; ср. |
| Посещение Господом Иерусалима повело сначала к обострению, а затем и к разрешению конфликта. Первое покушение на убиение Господа – еще в первый период Его служения – было вызвано исцелением больного в Овчей купели (ср. 5:18). Намерение иудеев не было случайным и мимолетным. Оно обусловило образ действий Господа (7:1). В народных массах отношение к Господу было тоже не одинаковое (7:12). На него, во всяком случае, влияло отношение руководящих кругов (ст. 13). Покушение их на убийство было памятно иерусалимлянам (7:25–26). Не знавшие о нем (стт. 19–20) принадлежали, очевидно, к паломникам, пришедшим издалека. Обострение конфликта выражается в повторных покушениях побить Господа камнями. Первое отмечено в 8после того, как служители Синедриона, посланные взять Его (7:32), не посмели наложить на Него руки (7:46–52). В нарастающем конфликте Господь, в недрах самого Синедриона, имеет робкого защитника в лице верного Ему Никодима. Возможно, что к этому же времени относится случай с женою, взятой в прелюбодеянии и приведенной к Господу ( Ин. 8:1–11 ). В науке не существует сомнения в том, что весь отрывок Ин. 7:53–8:11 , отсутствующий почти во всех древних рукописях и неизвестный древним восточным толкователям, не составлял изначальной части Ин. Встречаются рукописи Нового Завета – тоже поздние, – в которых этот отрывок помещается в Лк. или в Мк., но его обычное место – в Ин. Возможно, что оно объясняется контекстом. Грех женщины был грех плоти. К Господу ее привели фарисеи и книжники (8:3), и в начале Своей речи, следующей непосредственно за прорекаемым отрывком, Господь говорит фарисеям (ср. стт. 13–14): «вы судите по плоти, Я не сужу никого» (8:15). Господь не осудил грешницу. Но очень возможно, что за отрывком укрепилось его теперешнее место в Ин. и потому, что эпизод, несомненно исторический, относится по времени к посещению Господом Иерусалима в начале пути. Это могло быть известно носителям церковного предания, к которым и восходит текст Ин. в его теперешнем составе. При таком решении текстуальной проблемы, провокационный вопрос книжников и фарисеев был бы дальнейшим проявлением того нарастающего конфликта, которым отмечено пребывание Господа в Иерусалиме. Книжники и фарисеи поставили Господа перед альтернативою: или высказаться против Моисея (8:5), или произнести приговор, на который Он не имел формального права. Господь избрал третью – противниками не предусмотренную – возможность: Он перенес решение вопроса в плоскость моральных оценок и отношений (7 и слл.). Он так же поступит и впоследствии, когда, – тоже в Иерусалиме, но уже накануне Страстей, – Его противники поставят Ему провокационный вопрос о подати Кесарю ( Лк. 20:20–26 и паралл.). |
| Обеты Богу следует рассматривать как благочестивые клятвы и относиться к ним с такой же серьезностью (Втор 23:21, Екк 5:3—5). То, что заверено клятвой или обетом, следует выполнить любой ценой, чего бы это ни стоило (Пс 14:4 ср. Нав 9:15—18). Бог требует, чтобы мы серьезно относились не только к Его словам, но и к своим собственным. Однако «никто не может давать обет сделать что-либо, запрещенное Словом Божьим, или что-либо, препятствующее выполнению обязанностей, заповеданных в нем» (Вестминстерское исповедание, 22 7). Сатана О сатане, вожде падших ангелов, как и о них самих, полная информация содержится лишь в Новом Завете. Сатана означает «противник» (враг Бога и Его народа), и именно так он называется в Ветхом Завете (1 Пар 21:1, Иов 1:2, Зах 3:1—2). В Новом Завете сатане даются названия, раскрывающие суть его личности: дьявол (греч.: «диаболос»), что означает «обвинитель» (обвинитель народа Божьего, Откр 12:9—10); Аполлион (Откр 9:11), что означает «разрушитель», «искуситель» (Мф 4:3, 1 Фес 3:5) и злобный (в русском переводе «лукавый», 1 Ин 5:18—19). Выражения «князь мира сего» и «бог мира сего» указывают на сатану как на личность, возглавляющую ту часть представителей человеческого рода, которая ведет безбожный образ жизни (Ин 12:31, Ин 14:30, Ин 16:11, 2 Кор 4:4 ср. Еф 2:2, 1 Ин 5:19, Откр 12:9). Иисус сказал, что сатана всегда был убийцей и отцом лжи т.е. первым лжецом и покровителем всех последующих лжецов и обманщиков (Ин 8:44). Наконец, сатану отождествляют со змеем, обманувшим Еву в Эдемском саду (Откр 12:9, Откр 20:2). Сатана, каким его представляет Писание, это воплощение злобы, ярости и жестокости, направленных против Бога, против истины Божьей и против тех, над кем Бог простер Свою спасающую любовь. Павел, указывая на изощренность сатаны в искусстве обмана, говорит, что он может принимать вид ангела света и выдавать зло за добро (2 Кор 11:14). А разрушительная жестокость сатаны раскрывается в описаниях его как «рыкающего льва» (1 Пет 5:8) и «дракона» (Откр 12:9). Сатана, бывший заклятым врагом Христа (Мф 4:1—11, Мф 16:23, Лк 4:13 ср. Лк 22:3,53), ныне является врагом христиан; он всегда стремится отыскать их слабые места, направить их активность в неверном направлении и подорвать в них веру и надежду (Лк 22:32, 2 Кор 2:11, 2 Кор 11:3—15, Еф 6:16). Сатану следует воспринимать серьезно, поскольку коварство и хитрость делают его опасным, но не вдаваться в крайность и не впадать в ужас перед ним: он поверженный враг. Сатана сильнее нас, но Христос одержал над ним верх (Мф 12:29), и христиане тоже восторжествуют над ним, если противостанут ему, вооружившись теми средствами, которыми снабдил их Христос (Еф 6:10—13, Иак 4:7, 1 Пет 5:9—10). «Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире» (1 Ин 4:4). |
| Погребение Иисуса, по свидетельству всех четырех Евангелистов ( Мф. 27:57–60 ; Мк. 15:42–46 ; Лк. 23:50–54 ; Ин. 19:38–42 ), было делом тайного ученика, Иосифа Аримафейского. Иосиф был человек богатый ( Мф. 27:57 ) и занимал большое общественное положение. Марк (15:43) и Лука (23:50) называют егосоветником. Это указание надо понимать в том смысле, что он был член Синедриона. Лука говорит, что он не принимал участия в совете и деле их (ст. 51а): речь идет, конечно, о суде над Иисусом. В Мк. (15:43) и Лк. (23:51в) о нем сказано, что он «тоже ожидал Царствия Божия». Это значит, что он был учеником Иисуса, но учеником тайным ( Ин. 19:38 ): он боялся иудеев. В Евангелиях он упоминается только в связи с погребением Иисуса. Но в тот час, когда Иисус умер на кресте, этот осторожный и, может быть, робкий человек проявил исключительное мужество. Он обратился к Пилату за телом Иисуса. По сведениям Евангелиста Марка (15:44–45), Пилат, удивленный столь скорою смертью, приказал сотнику навести справку, и выдал тело только тогда, когда удостоверился, что Иисус, действительно, умер. Иосиф похоронил Иисуса в своем новом гробе ( Мф. 27:59–60 ), в котором еще никто никогда не был положен ( Лк. 23:53 , Ин. 19:41–42 ). Погребение было спешное. Его надо было закончить до наступления субботнего покоя ( Ин. 19:42 , ср. Лк. 23:54 ). Наряду с Иосифом, только в Ин., упоминается Никодим (19 и слл.). Как Иосиф, он был тоже член Синедриона (7:50) и тоже тайный ученик. В начале общественного служения Иисуса он имел с Ним ночную беседу, сохраненную в Ин. (3) и впоследствии пытался защищать Его в Синедрионе (7 и слл.). Когда Иосиф снял тело Иисуса с креста, Никодим принес на большую сумму благовоний (19:39). Они вместе помазали и погребли Иисуса (19:40–42). Галилейские женщины были свидетельницами погребения ( Мф. 27:61 ; Мк. 15:47 ; Лк. 23:55 ). Должно быть, они не присутствовали при помазании, так как хотели, по миновании субботы, помазать Иисуса сами ( Лк. 23:56–24:1 ; ср. Мк. 16:1 ). У гроба была поставлена стража. Солдат дал Пилат, по настоянию Синедриона, во избежание похищения тела учениками. Гроб был запечатан (27:62–66). По Воскресении, те же члены Синедриона подкупили солдат, и они распространили молву о похищении (28:11–15). Молва держалась в Иерусалиме до того дня, когда Матфей писал свое Евангелие (ст. 15). Этою ложью иудеи ополчились против истины, и Матфей ее отметил для характеристики иудеев. Когда Иисус умер, печать на камне и стража у Гроба, действительно, свидетельствовали о смерти. |
| Ему было ведомо, что Иерусалим не понял, что служит к его миру. Он провидел горькую участь, уготованную Иерусалиму за то, что он не распознал времени посещения своего. Вместо того, чтобы принять Обетованного Мессию, Иерусалим возвел Его на крест. По Входе Господнем в Иерусалим, плач Его над Иерусалимом есть отклик на эту трагедию Иерусалима. Та же связь между Входом в Иерусалим и предстоящими Страстями вытекает и из Четвертого Евангелия. В отличие от первых двух синоптиков, вифанское помазание (12 и слл., ср. Мф. 26 и слл., Мк. 14 и слл.), поставлено в Ин. прежде Торжественного Входа. Но так же, как и у синоптиков, помазание понимается в Ин., как помазание на погребение. Готовый к погребению, Господь совершает Свой Торжественный Вход. Стечение народа, еще во время трапезы, значит, до входа, – для того, чтобы видеть не только Иисуса, но и воскрешенного Им Лазаря, – привлекает тогда, же внимание первосвященников: свое решение убить Иисуса (ср. 11:53) они готовы распространить теперь и на Лазаря ( Ин. 3:10–11 ). В момент входа свидетельство народа о воскрешении Лазаря вызывает тревогу фарисеев: за Иисусом идет мир ( Ин. 12:17–19 ). Этому успеху надо положить предел. С другой стороны, по свидетельству Ин., Торжественный Вход был непонятен ученикам (ср. 12:16). Иисус говорил им о предстоявших Ему Страстях, и им, по всей вероятности, было трудно сочетать вход Царя с страданием Мессии. Торжественный Вход, который, по повелению Учителя, они сами подготовили (ср. Мф. 21:1–7 и паралл.), и в котором, как мы сейчас увидим, деятельно участвовали, ученики связали со словом Писания, которое получило в Нем исполнение, только по прославлении Иисуса (ст. 16-в). В Ин. понятие прославления неразрывно связано со Страстями. Ученики осмыслили Торжественный Вход в опыте Страстей. Господь совершил Свой Вход в Иерусалим, сопровождаемый приветственными кликами. Кто Его приветствовал? Евангелист Лука, говорит о приветствии множества учеников (19:37). Указание на множество учеников, сопровождавших Иисуса, должно быть поставлено в связь с раннейшими указаниями Евангелия о привлечении новых учеников во время пути. |
|
|
