| Найден в Смирне. Древние переводы Нового Завета: Коптский (III в.) – в Нижнем Египте. Фивский или Сагидский (III в.) – в Верхнем Египте. Ефиопский (IV в.) Готфский (IV в.) Древне-Италийский (до Иеронима, во многих списках). Вульгата (Иеронимов перевод). Армянский (V в.) Грузинский (V или VI в.) Сирские (Пешито II в., Филоксенов VI в.) и др. См. у Шольца и Тишендорфа в Prolegom. к изданию Нового Завета. Мстиславово и ближайше с ним сходные Евангелия: Юрьевское, Добриловское, Типографской библиотеки Архангельского собора Симоновское, Оршанское, Лаврское Поликарпово, Хлудовской библиотеки 29 и 30, Моисеево, Казанское, Лукино и собрания преосв. Амфилохия представляют текст весьма значительно исправленный и поновленный. В местах, в коих Остромиров, Галичский, Ассеманиев, Зографский, Мариинский и др. списки Евангелия древней югославянской редакции предлагают иные греческие чтения, отличные от принятых ныне, или иной перевод, Мстиславово Евангелие иногда стоит на стороне тех списков, иногда же на стороне нынешней печатной Библии. Вообще то можно сказать, что евангельский текст в рассматриваемых списках стоит в связи с переводом первоначальной редакции, потому что в нем сохраняются многие варианты и особенности собственно перевода, свойственные только той группе списков 60 . Но эта первоначальная редакция сквозит только из-под сильного наслоения новых исправлений, свойственных Мстиславову и другим с ним сходным спискам и равно чуждых как древним спискам Евангелия первой группы (по крайней мере большинству их), так и нынешней печатной Библии. Отличия эти, составляющие собственный характер Мстиславова и других списков той же группы, проходят последовательно чрез весь евангельский текст и состоят: 1) в иных греческих чтениях или вариантах и 2) в переводе. Нижеследующее рассмотрение Мстиславова и остальных списков этой группы позволит нам составить себе точные понятия о содержащейся в них новой редакции евангельского текста. 1. Варианты Мстиславова, Юрьевского, Добриловского и остальных Евангелий этой группы, не разделяемые списками Евангелия первой югославянской редакции, а равно отличные и от принятых ныне: Мф. 5:22 61 (среда 8 нед. |
| сп. 155: «молви же ему моя словеса, пой же ему песни noлobeцkiя; оже ти не восхочеть, дай ему поухати зелья, именем евшанъ». Такое поручение должен был исполнить гудец. Краледворская рукопись (Забой и Славой) свидетельствует, что Забой, древнеславянский поэт, был вместе и музыкант, и предводитель войска, и защитник богов: «певца добра милуют боги», говорит одно изречение, в роде пословицы, в том же произведении. б) как runa значит: и песнь (по-фински), и письмо и мистерия, и символ: так и hûsl могло от значения гудьбы перейти к значению жертвы и таинства. в) родство между другими готфск. и слав. словами, имеющими смысл музыки и пляски, позволяет допустить и здесь сближение: первое слово: плсати, гот. plinsjan: «и въшьдъши дъщери иродияде и плсавъши», О.Е. Мк. 6,22 , у Уль. jah atgaggandein inn dauhtr herodiadins jah plinsjandein: всеми признано, что это слово от Славян перешло к Готфам; другое же слово, вероятно, наоборот от Готфов к нам, именно: лик, χορς, гот. laiks: «слыша пения и лики, О.Е. Лук. 15, 25 , у Ул. gahausida sagvins jah laikans. Гот. laiks имеет при себе глагол laikan, коему в О.Е. соответствует: възигратис: «възигратися младенец радощами в чреве ея», Лук. 1, 41 . У Ул. lailaik barn in qipao izos. Гот. laiks переходит в агс. lâc жертва, торжество, пляска; а сложное siblâc (жертва мира) означает даже Св. Тайны; в скн. leika играть, около чего бегать, плясать, шутить; leikr игра, шутка; и даже leikregin кудесник, чародей, фокусник; в др. нем. смягчается в leih игра, но также уже песня и даже стих. И так нет сомнения, что слово лик в переводе Св. Писания перешло из немецких наречий. г) возможность славянского происхождения слова hunsl, hûsl может быть объяснена тем, что Славяне искони были самым музыкальным народом: византийские писатели повествуют, что в 590 году перед Императора Маврикия были приведены три Славянина, от далекого западного моря, имевшие вместо оружия гусли. Шафарик 83 полагает, что может быть через Славян греч. βαρβιτον, – бывшее у Чехов народным инструментом warito, как свидетельствует Крал. |
| 9, 34, у Ул. in fauramaplja unhulpono. Здесь понятие о власти и князе Ул. выражает представлением глашатая суда и правды, или председателя собрания: faura пред. и mapl собрание γορ. – Единство, соблюдаемое нашими переводчиками в употреблении слова князь ясно указывает на более определенное понятие о власти: тоже самое видим и в нем. позднейших переводах, несмотря на разнообразие Ульфилова текста: так в Tatian. Harm. Evng. IX в. Остромирову кънзь соответствует постоянно hêristo или hêrôsto, т.е. превосходная степень от hêr, hêri, откуда hêriro и hêrro – господин. Следовательно, наше князь, хотя и общего происхождения с нем. kuning, однако во время перевода Св. Писания употреблялось Славянами совершенно самостоятельно и выражало самое определенное понятие: переводы Св. Писания и готфский и немецкий IX в. пользуются словами вовсе другого происхождения для означения князя. Таким образом, сличив основания скандинавского мифа о переходе понятий семейных в общественные, видим, что в сущности он столько же мог бы принадлежать и Славянам: только у Немцев он принял определенную эпическую форму, у нас же ясно сознавался только в формах языка. Судя по переводу Св. Писания можно заключить, что Славяне до позднейшего времени удержали семейные понятия для определения общественных отношений. Это видно в О.Е. из слов: владыка и старейшина, которые получив значение в быту семейном распростанились для выражения власти не только гражданской, но и церковной: в старину власть начальника освящалась властию церковной, и служитель церкви был вместе и начальником. Гот. и др. нем. переводы являют большее развитие общественности: в слав. же очевидны следы патриархального быта. Славянские переводчики, хотя и стараются передать грецизмами понятия жизни государственной, напр. игемон – владыка, но славянизмы невольно проскальзывают, и дают нам разуметь, как необходимо было заменять их грецизмами. Текст слав. Евангелия являет нам период брожения, когда еще не могли выработаться идеи общественные, в отвлечении от понятий семейных. |
| Опыт истории языка по Остромирову Евангелию Содержание I Период. Мифологический II Период. Христианский 1. Возведение истории славянского языка к IV веку 2. Отвлеченность понятий, выраженных славянским переводом Св. Писания 3. Древнейшие славянские слова значения чисто христианского 4. Слова, составляющие переход от древнейшего периода к христианскому 5. Начало славянской грамотности и образованности, определяемое в языке готфского перевода Библии 6. История понятий семейных в языке. 7. История языка в период развития общественных отношений из семейных 8. Расширение домашнего круга воззрений в языке 9. Грецизмы Положения Ограниченное только древнейшим текстом славянского Евангелия, предлагаемое публике сочинение не имеет притязания на окончательное решение самого важного в истории славянского языка вопроса. Палеографическая и собственно грамматическая части Остромирова текста должны были остаться вне пределов сочинения, по самой сущности его предмета, определяемого исключительно корнесловом и исследованием некоторых приставок и образующих окончаний. Влияние греческого словосочинения на славянское есть уже не прямое влияние Христианства на язык, и может быть определено только сличением Остромирова текста со всеми древнейшими переводами и сочинениями оригинальными. В самом лексикологическом запасе славянского Евангелия многое остается не решенным до тех пор, пока не приведется в ясность корнесловом прочих книг Ветхого и Нового Завета. Избрав древнейший текст славянского перевода Св. Писания, автор имел в виду первоначальный способ начертания слов, дающий историческому исследованию твердую опору. Для того, чтобы определить степень влияния Христианства на славянский язык следовало сначала рассмотреть оный вне Христианства, показав в нем следы язычества, и потом уже обозначить, что внесено в него Христианством. Таким образом, древнейшая история языка разделилась на два периода: мифологический и Христианский. Ограниченный объем материала не позволил дать исследованию надлежащей системы, недостаток которой старался автор восполнить единством воззрения. |
| зак.: drucht, находим др. нем. truhti-gumo и агс. dryht-guma, оба в значении дружки 136 . Следовательно, в нем. наречиях ряд слов, соответствующих нашим друг, дружина, подружие, дружка, – являет переход от значения дружки и други к значению толпы, воинства, народа. 2 . подобное же явление представляет нам и история слова полк, плък, чеш. pluk, пол. pulk, крю puk. Добровский 137 так обозначает его историю: castra veteribus, recentioribus agmen, legio. В переводе Св. Писания действительно встречаем его в смысле: παρεμβολ: повеле отвести его в полк, еян. Ап. 21, 34. Но у Чехов, уже в IX в. находим и во втором значении: «roda stara tetui popeloua, «ien se pde s pleki s cehouimi «u se se sirne ulasti pstri reki – рода стара тетвы попелова, ен-же приде с плекы с чеховыми в се-же жирне власти прес три реки. – Следовательно, оба значения имеют одинаковое право на древность, судя по памятникам письменности. В отношении же смысла второе далее восходит в старину. В Суде Любуши полк употребляется явно в смысле дружины, соединяющем в себе значение не только Остромирова συνοδα, но и немецких draúhts, gadraúhts, gadrusci и др. Понятие о дружине, следующей за князем в поход, до XII в. удержалось в слове полк, что видно, напр. из заглавия: Слово о плъку Игореве. Как дружина переходит у Готфов и Норманнов в значение народа, так и полк, в рг. puuk, получает значение plebs, в бс. pucjanin гражданин, мещанин; pucjanski vulgaris. В этом только послежнем значении, в значении народа полк проходит все немецкие наречия: др. и volh, volc, ск. folk и друг: за исключением готфского, в котором этого слова вовсе нет, и агс-го, в коем folc имеет не только полный смысл славянского полк и немецкого volc, но и лит-го pulkas (сборище, толпа, стадо); так что древнечешского героя, Тетву Попелова, приведшего полки Чеховые, можно назвать агс-м именем folctoga, т.е. воевода, предводитель полков. – Так в движении племен полки проходили, и установлялись, получая значение народов, и наоборот мирная дружина делалась враждебным воинством, и, через горнило войны, вырабатывалась в целый народ 138 . Не родство уже было основою такого единения, но сообщество, полюбовная сходка, а иногда и необходимость. Если славянскую форму плук, пулк мы примем за древнейшую и основную, ибо «у» заменяется в последствии кратким «ъ», и потом уже звуком серединным «о», который единогласно звучит в нем. volc и др.; а нем. «f», «v» соответствует скр-у и нашему «n», напр. fulls, др. нем. vol, скр. прна, полный: то наше пулк будет происходить по прямой линии от скр. пул coacervare, magnum esse, стоящего в родственном созвучии с прр implere. Следовательно, и по производству, также как и по употреблению, полк имеет значение сборища, толпы, множества. |
| По значению слова надобно полагать, что старейшина имело смысл родоначальника, праотца, старшего члена семейства. У соседов наших, Литовцев, употребляются senuttis дед, senutté бабка от sénas старый: это слово, значения семейного, у Бургундов получило уже смысл жреца и начальника: sacerdos apud Burgundios omnium maximus vocatur sinistus, et est perpetuus, obnoxius discriminibus nullis, ut reges, Ammian. Marcell. 28, 5. И действительно у Ул. мы находим sinista для πρεσβτερος, в О.Е. соотвественно тому: старьц, напр. Мат. 27, 1, 3; Мр. 8, 31 . Презвутер же встречается только в месяцеслове, а не в тексте. При всем согласии текстов славянского и готфского в этом случае, нельзя однако же не заметить, что в славянском тексте с очевидною ясностию дается большее значение старейшинству, нежели в готфском: старейшинством у нас означалась всякая власть и первенство: Константин Багрянородный начальников славянских называет ζουπνους γροντας, de adm. imp. гл. 29. Там где Ул. употребляет первый, лучший, там у нас старый, старейшина: аще къто хощеть стареи быти. да бдет вьсех мьнии, Мр. 9, 35 ; у Ул. jabai vas vili frumists visan. sijai allaize aftumists: frumists превосходная степень от frums первый, и совершенно соответствует в греч. тексте слову πρτος. Точно также Мр. 6, 21 : старейшинам галилеискам, τος πρτοις τς Γαλιγαας, у Ул. опять paim frumistam galeilaias, у Tatian. Harm. Ev. furiston Galileae. В О.Е. старьци людьстии, в др. нем. Ев. VIII в. furistun dero liuteo, Мат. 26, 3. Отсюда мы убеждаемся, что во время перевода Св. Писания понятия о быте семейном были свежее в памяти Славян, нежели Немцев, и даже Готфов IV в. Владыка семьи и старейшина имели самостоятельное значение и только применялись к понятиям власти общественной и религиозной. Даже самое слово князь, столь роднящее нас с Немцами, в славянских переводах, подобно владыке и старейшине, имеет значение, не только гражданское, но и религиозное: так архиереи в О.Е. Io 12, 10, в чешск. отрывке X в. переводится: cnaezi popsti, а в чешск. |
| 4 . празднества и время для подвигов благочестия христианского. Нет сомнения, что время праздное и неделя, не выражая понятия собственно христианского, ведут свое происхождение от времен дохристианских. В О.Е. ορτ переводится не только словом: праздник, но и описательно: «на вьсак же дьнь великъ» ατ δ ορτην, Мат. 27, 15; впрочем, и в тексте читаем: ν γρ μεγλη μρα ενου το σαββτου, бе бо велик день тоя субботы, Io. 19, 31. Однако свободное употребление этого описания в слав. переводе заставляет предполагать, что оно принадлежит нам: так в др. чеш. Еван. XIV в.: ped šesti dnów weliké noci – вместо Остромирова: «пржде шecmi дьни пасхы» Io. 12, 1. Праздник по-серб. год, откуда верх. луж. hody, ниж. луж. gódy праздник Рождества Христова; Сербы же называют его бóжить, т.е. божичь. – Слово пость обыкновенно производят от гот. fastan νηστεειν, в О.Е. поститися: но мы не имеем к тому никаких лингвистических данных: можем заключить только, что это слово и между Славянами, и между Немцами получило самостоятельную вокализацию, и осталось отдельным, не будучи окружено родственными словами: гот. fastan, агс. смущает «а» в «ае»: faesmen; Остромирово пост, др. чеш. удлиняет «о» до «ио»: puost, откуда нов. чеш. pst; ниж. луж. являет замечательную перестановку согласных: spot; лит. язык по собственной своей организации изменяет славянское «о» в «а»: pasnikáuju – пощусь. Так как почти все важнейшия понятия благочестия и учения христианского образовались в слав. языке, независимо от Готфов: то нет причины делать исключение для слова, означающего столь существенный обряд, вменяемый в необходимую обязанность христианину. 5 . ад. Сами Немцы 88 снисходительнее Копитара к нашему пеклу, столь распространившемуся между всеми славянскими наречиямми и даже в Литве и в древ. прус. языке: в священном языке славянском употребляется не только пекло, но и пьцьлъ 89 , серб. пакао, чеш. peklo, слов. pekel, пол. pieklo, лит. péklà, др. прус. pickullis. Гримм объясняет влиянием славянского языка не только мадъяр. pokol ад, но и новогреч. πισσα ад. Пекло означает первоначально смолу, потому у люнеб. Вендов ад называется smela; а потом пекло ад в смысле христианском, исполненный смраду и горящей смолы: следовательно, это слово должно причислить к древнейшим христианским; и у Литовцев, собственно по христианским понятиям, чорт pyculas, др. прус. pickuls; другое же лит. название чорта wélnas – перенесено от языческого божества к христианскому понятию. Хотя в древ. нем. памятниках вён (pix) и употребляется в смысле ада: in dem beche, diu pechwelle; однако это название не более, как случайное и не столь распространившееся, как пекло. Собственно, же нем. слово для ада идет еще от самого Улф.: halja, производимое от helan скрывать. 5. Начало славянской грамотности и образованности, определяемое в языке готфского перевода Библии |
| Особенно любопытны для истории такие формы, которые, будучи образованы средствами одного языка, получают право гражданства в другом. Таковы в славянских наречиях слова, коим в готфском языке соответствуют образующиеся приставкой ga- (немецкое ge-): так что в древнейшую эпоху эти слова были равно понятны и Готфам и Славянам. 1 . слово горазд встречается уже собственным именем одного из древнейших учителей славянских пресвитеров, именно Архиепископ Горазд, ученик Св. Мефодия. Не только в народном русском, но и в языке летописей это слово имеет смысл хорошего, смышленого; в этом же смысле переписчик Остр. Е. употребляет это слово в своей переписке: «да иже горазнее сего напише». Даже в названиях славянских урочищ встречается это слово, на пр. Гораждие в Боснии. В гот. языке есть слово razda, употребляемой Ульфилою в смысле языка, речи: с приставкой ga-, это слово и по звукам, и по значению будет наше горазд. Следовательно, славянское рада проходит через гот. форму razda в слове горазд. 2 . готов, коим в О.Е. переводится, хотя и близкое по звукам τοιμος, есть и в лит. gatawas: гот. gatevjan приготовить, сделать, образуется из taujan делать, с приставкой ga. 3 . гонзнти, гонзати σζεσϑαι, гонозити σζειν, изъяв. наст. гонежу; употребляется и в летоп. на пр. Ипат. 193: «одиному же Ятвяжину гоньзнувшу из весце» – но уже в смысле теснейшем. Это слово является в готском nisan или nasjan, которое с приставкой ga- образует ganisan, откуда нем. genesen. 4 . гобз (uber) откуда гобзитися, гобзовати: готск. ga-bigs (богатый), производимое Бопцом от скр. б’ага часть, счастье, следовательно, ga-bigs, с счастьем, как наше у-богий, без счастья. Впрочем у Славян был уже далеко распространившийся в старину корень гоб-, не только у нас в летописях попадающийся в форме «гобино», которая, как древнейшая, уже заменяется более понятным вариантом «обилие», Лавр. 75; но и в иллир. гобино, и даже в мадьяр. gobona с тем же значением жита: следовательно, прилагательное гобз вместе с гот. gabigs будет уже вторичной формации. |
| рук. – перешло к Немцам в форме rotta, rota, коим они переводили, как «nomine barbarico» psalterium, в IX в. Следовательно, влияние славянское могло и гораздо прежде содействовать к образованию hunsl и hûsl. Может быть, даже чешск. варито есть скр. вâдитра instrumentum musicum, от вад говорить. Не от этого ли согласия в языке между музыкальным инструментом и человеческой речью, произошло старинное объяснение гуслей – языком? Иоан. Екз. Бол. 194 – Во всяком случае славянский перевод Св. Писания отстранил хотя и не чуждое Славянам, но языческое понятие, и удовольствовался уже Христианским словом: альтарь. Лужицкое наречие нам показывает, что древнейшее понятие об алтаре у Славян было сходно с готфским: to boe blido значит по-лужицки Святое Причастие, ja pojdu k boem blidu пойду причащаться, пойду к Св. Тайнам; blido значит стол, следовательно, boze blido собственно значит альтарь, как и по-лит. diewostalas, т.е. стол бога, идти же причащаться prie diewstalio eitì. – Лужицкое blido ведет свою историю издалека: уже у Ул. biuds употребляется в смысле стола, τρπεζα, в О.Е. ему соответствует грецизм трапеза; в законах салических Франков 46, 2, стол называется heudus или в новейшей форме beodus: in beudum pultis manducassent. По-скн. biodr круг, тарелка, чаша: этим распространяется уже значение слова biuds; агс. beod и столь, и чаша: что эти слова в период языческий имели смысл алтаря видно из гот. biudan и агс. beod и стол, и чаша: это слова в период языческий имели смысл алтаря видно из гот. biundan и агс. beodan приносить жертву, молить, offerre. Отсюда мы видим, что у Славян, именно в лужицком наречии, удержалось наидревнейшее для жертвоприношения слово, общее всем немецким племенам: в переводе же Св. писания оно войти никоим образом не могло; потому что между Славянами задолго до Кирилла и Мефодия исповедывавшими Христианскую веру, было в употреблении слово альтарь. 3 . црькы, цьркы, ερν, νας, λησα. Этим словом еще до перевода Библии вытеснены были языческие названия храма, так что требище и капище употребляются в Библии только в смысле языческом, напр. |
| кизический, 8 авг. Емилиан преп., исповедник, 8 янв. Емилиан преп., римлянин, 7 марта. Ениафа, мученца палестинская, 10 февр. Епафрас (приятный, греч.), ап. из 70, 4 янв. Епафродит (любезный, приятный, греч.), ап. из 70, 8 дек. и 30 июля. Епиктет (приобретенный, греч.), муч. адмиридский, 7 июля. Епимах (воинствующий, греч.), муч. пелусийский, 31 окт. Епистима (ведущая, греч.), муч. едесская, 5 ноября. Епифаний (славный, объявленный, греч.), муч. мелитинский, 7 ноября. Епифаний, архиеписк. кипрский, 12 мая. Епихария (радующаяся, греч.), муч. римская, 27 сент. Еполлоний отром, муч. антиохиский, 4 сент. Еразм (возлюбленный, греч.), еп. формийский муч., 4 мая. Еразм муч., 10 мая. Ераст (любящий, греч.), ап. из 70, 10 ноября. Ермей (прибыльный, происходящий от Гермеса, греч.) пресв., ученик ап. Тита, 4 окт. Ермил и Стратоник, 13 янв. Ерминингелл (Герменегильд — германский герой) царевич, муч. готфский, 1 ноября. Ермипп (конь Ермеса, греч.), муч. никомидийский, 26 июля. Ермипп, муч. с Емилианом, еп. тревийским, 18 авг. Ермий (Бог вестник Ερμσ греч.), ап. из 70., 8 апр. Ермий (Ερμεασ, тоже, что Ερμσ) воин, муч. команский, 31 мая. Ермий (Ερμεασ), муч. аполлониадский, 6 июля. Ермиония (соединяющая, связывающая, ρω греч.) св. дщерь Филиппа диакона, 4 сент. Ермоген (рода Ермеса бога, греч.), муч. никомидийский, 1 сент. Ермоген, муч. александрийский, 10 дек. Ермократ (удерживающий вестника, греч.), священномуч. никомидийский, 26 июля. Ерм (бог вестник, греч. Ερμσ) ап. из 70, 30 мая и 5 ноября. Ерм, муч. римский, 18 авг. Ерос (любовь, вожделение, греч.), муч. с Орентием и др., 24 июня. Еротиида (любезная, греч.), муч. каппадокийская, 27 окт. Еспор (вечер, греч.), муч. атталийский, 2 мая. Ефив (юноша 15—20 лет, греч.), муч. италийский, 30 июля. Ефрем (плодовитый, евр. и сирр, еп. херсонский, 7 марта. Ефрем сирин, преп. 28 янв. Ефрем, патриарх антиохийский, 8 июня. |
|
|
